Женщина-философъ.
[править]Изданіе Стюпюи «Oeuvres philosophiques de Sophie Germain» оживляетъ воспоминаніе о француженкѣ Софіи Жерменъ, извѣстной своими математическими изслѣдованіями. Она была не только женщина-математикъ, но и женщина-философъ, что доказывается названнымъ изданіемъ, содержащимъ въ себѣ афоризмы ея, и сочиненіемъ, подъ названіемъ «Considérations générales sur l'état des sciences et des lettres aux différentes époques de leur culture».
Софія Жерменъ родилась въ Парижѣ, 1 апрѣля 1776 г. Отецъ ея, бывшій золотыхъ дѣлъ мастеромъ и принадлежавшій въ сословію просвѣщенныхъ, образованныхъ гражданъ, прославился двумя рѣчами, произнесенными имъ въ конституціонномъ собраніи. Въ домашнемъ быту онъ также весьма охотно пускался въ разсужденія о политикѣ, такъ что юная Софія посвящена была во всѣ великія событія того времени, которыя крайне волновали ее. И вотъ, для возстановленія душевнаго своего мира, она прибѣгла къ научнымъ занятіямъ.
Штудируя съ этой цѣлью библіотеку своего отца, она нашла тамъ исторію математики Монтувласа. Исторія Архимеда, разсказанная въ этой книжкѣ, въ особенности же описаніе его смерти, внушили ей большую симпатію въ великому математику. Ей показалось, что она нашла такую науку, которая настолько поглощаетъ человѣка, что онъ вполнѣ можетъ позабыть объ угрожающихъ ему опасностяхъ. Это-то соображеніе и побудило ее рѣшиться посвятить себя изученію математики. Если принять во вниманіе, что Софіи Жерменъ въ то время было не болѣе 13-ти лѣтъ, слѣдовательно, она не могла еще представить себѣ тѣ размѣры, какіе могло принять революціонное движеніе, то фактъ этотъ заслуживаетъ истиннаго удивленія. Между тѣмъ этотъ фактъ подтверждается всѣми ея біографами, и потому нѣтъ основанія сомнѣваться въ его истинности.
И вотъ, безъ всякой посторонней помощи, Софія Жерменъ принялась за изученіе математики. Хотя родители ея не особенно были довольны этими занятіями и всячески старались отвлечь ее отъ нихъ, однако вскорѣ имъ пришлось убѣдиться, что всѣ ихъ старанія были напрасны. Съ основаніемъ политехнической школы въ Парижѣ, Софія съумѣла раздобыть себѣ лекціи, читавшіяся въ этомъ заведеніи. Въ то время было принято, чтобы въ концѣ лекцій слушатели представляли рефераты содержанія чтеній. Она воспользовалась этимъ случаемъ, чтобы, подъ именемъ Лебланъ, завязать сношенія съ наиболѣе выдающимися математиками. Впрочемъ, научныя ея занятія не ограничились одной математикой. Она, также безъ посторонней помощи, изучила латинскій языкъ и серьезно занималась исторіей, литературой и философіей.
Въ первымъ самостоятельнымъ изслѣдованіямъ побудилъ ее слѣдующій фактъ. Въ 1808 году въ Парижъ пріѣхалъ физикъ Хладна, который производилъ тамъ свои опыты надъ колебаніями эластичныхъ пластинокъ. Парижская академія объявила конкурсъ на тему объ изысканіи математической теорія этихъ явленій. Софія Жерменъ немедленно принялась за разрѣшеніе этой задачи. И хотя академіи дважды отвергала ея труды, тѣмъ не менѣе это не обезкуражило ее, и она добилась-таки, что третье ея сочиненіе было премировано. Это также служатъ доказательствомъ ея настойчивости и энергіи.
Несмотря на большой успѣхъ и всеобщее уваженіе, какихъ пользовалась Софія Жерменъ въ ученомъ мірѣ, — она всегда оставалась чужда какихъ бы то ни было претензій и преисполнена скромности. Она близко принимала къ сердцу интересы науки и потому никогда не сердилась, если кто-нибудь пользовался ея мнѣніями, случайно высказанными въ разговорѣ. Доброжелательность къ своимъ ближнимъ вообще, была преобладающей чертой ея характера. Послѣдніе годы жизни изслѣдовательницы были омрачены такими страданіями, что не помѣшало ей, однако, продолжать ученую свою дѣятельность, которой Софія осталась вѣрна почти что до самой своей смерти, послѣдовавшей 27-го іюня 1831 года.
Въ этотъ періодъ написано и вышеупомянутое философское ея сочиненіе. Хотя Стюпюи относить это сочиненіе къ болѣе раннему періоду, но вся форма даннаго труда говорить противъ такого предположенія. Нѣтъ сомнѣнія, что идеи этого сочиненія дивнымъ давно занимали ученую, но сжатость положенія, неудовлетворительная аргументація отдѣльныхъ идей свидѣтельствуетъ, что ей не хватило времени на его обработку. Трудъ этотъ оказывается собственно не философской системой, а лишь планомъ для нея.
Изъ выдающихся представителей новѣйшей философіи Софія Жерменъ была знакома съ сочиненіями Декарта и Бэкона; идеи Канта также были ей извѣстны. Но наибольшее вліяніе оказала на нее французская философія періода просвѣщенія. Исходнымъ пунктомъ ея идей служитъ стремленіе къ порядку и законосообразности какъ въ природѣ, такъ и въ духовной жизни человѣка. Въ послѣдней это стремленіе обнаруживается трояко: влеченіемъ къ научнымъ познаніямъ, въ видѣ нравственности и эстетическаго чувства.
Прежде всего Софія Жерменъ старается доказать соразмѣрность въ проявленіяхъ дѣятельности человѣческаго духа, возставая противъ раздѣленія ихъ въ творчествѣ ума и фантазіи. При этомъ творенія поэта она сравниваетъ съ сочиненіями ученаго изыскателя, въ особенности математика. Предметы, представляемые поэту фантазіей, регулируются умомъ, тогда какъ результаты изслѣдованій предчувствуются фантазіей, прежде чѣмъ они доказываются разумомъ.
Софія Жерменъ идетъ даже далѣе, утверждая, что стремленіе къ порядку и законосообразности во всѣ времена руководило человѣческимъ умомъ, и что принятый имъ методъ, по существу, всегда оставался тѣмъ же самымъ, а именно методомъ аналогіи. Методъ этотъ заключается въ томъ, что соотношеніе, существующее между двумя предметами, переносится въ другую область. Такъ создалось представленіе о богахъ, когда, по аналогіи съ человѣческой душой, и другимъ явленіямъ природы приписана была душа. Подобнаго рода способъ представленія встрѣчается у дѣтей, которые, ударившись о какой-нибудь предметъ, толкаютъ его, съ своей стороны, какъ бы въ отместку. Число боговъ постепенно совращалось, по мѣрѣ того, какъ одному и тому же богу приписывали больше свойствъ. Наконецъ, познавъ полнѣе порядокъ и законосообразность вещей, перешли въ монотеизму.
Противоположность этому составляетъ метафизическій методъ объясненія вещей. Сущность его состоитъ въ томъ, что одна единичная правильная истина берется въ немъ за средоточіе цѣлой системы, необходимо подчиняющее себѣ все остальное, или, какъ выражается авторъ, аналогію хотѣли замѣнить тождественностью.
Въ періодъ этихъ двухъ стадій постоянно ставился вопросъ «почему»? Новое же время характеризуется тѣмъ, что теперь прежде всего спрашиваютъ: «какъ»? Задача этого вѣка, въ противоположность прошедшему, состоитъ не въ установленіи метафизической система, а въ изысканіи законовъ бытія, практикуемомъ съ такимъ успѣхомъ въ новѣйшемъ естествознаніи. Но такой взглядъ долженъ постепенно распространиться и на другія науки, въ особенности же на мораль и политику. Когда послѣднія попадутъ въ разрядъ точныхъ наукъ, тогда, напримѣръ, можно было бы вычислить, что вліянія лжи и безчестности преходящи, и что революціи въ государствахъ вскорѣ уступятъ мѣсто порядку. Изъ такого міровоззрѣнія естественно вытекаетъ отрицаніе свободы воли, такъ какъ человѣческій умъ подчиненъ тѣмъ же законамъ, какъ и природа. При изысканіи закона всего совершающагося человѣкъ вновь примѣняетъ тотъ же методъ аналогіи.
Но хотя авторъ и отвергаетъ метафизику, тѣмъ не менѣе преимущество своей системы доказываетъ совершенно метафизически на основаніи единства бытія, выводя отсюда существованіе тѣхъ же законовъ въ самыхъ различныхъ областяхъ. Софія Жерменъ старается показать эту аналогію помощью сравненій, особенно обстоятельно проводитъ она эту аналогію между механикой и политикой. Такъ, въ государственной жизни она различаетъ состояніе устойчиваго и неустойчиваго равновѣсія. Первое имѣетъ мѣсто тогда, когда данная форма государства соотвѣтствуетъ склонностямъ народа, такъ что въ случаѣ нарушенія покоя прежнее состояніе вскорѣ возстанавливается вновь. Неустойчивость водворяется тогда, когда государственная форма устанавливается насильно, противъ воли народа. Если въ такомъ случаѣ является нарушеніе порядка, то колебаніе не устраняется до тѣхъ поръ, пока не создастся новое положеніе вещей, соотвѣтствующее тенденціямъ большинства.
Софія Жерменъ сравниваетъ воздѣйствіе толчка на какое-нибудь тѣло съ воздѣйствіемъ правительства на государство. Если ударъ попадаетъ въ центръ тяжести, если правительство дѣйствуетъ въ интересахъ народа, — въ такомъ случаѣ все цѣлое ненарушимо продолжаетъ двигаться впередъ. Если же никакая часть производящей силы не воздѣйствуетъ на центръ тяжести, если правительство постоянно дѣйствуетъ противно государственнымъ интересамъ, — въ такомъ случаѣ происходитъ ротативное движеніе, т. е. движеніе, ведущее въ разъединенію и распаденію. Какъ въ политикѣ, такъ и въ механикѣ первыми отпадаютъ пограничныя области, тогда какъ въ центрѣ — столицѣ — подобныя силы значенія не имѣютъ.
Въ послѣдней части сочиненія женщина-философъ обращается въ изученію литературы и искусства, начиная съ нѣкоторыхъ историческихъ замѣчаній. Раннее развитіе литературы въ древности вполнѣ понятно, такъ какъ необходимыя для того свѣдѣнія можно было собрать безъ научныхъ вспомогательныхъ средствъ. Съ одной стороны это зависѣло отъ поэтовъ, подражавшихъ старымъ образцамъ, не обращая вниманія на современную воспріимчивость (конечно, дѣло идетъ тутъ о французской классической литературѣ). Съ другой стороны, вслѣдствіе развитія наукъ, интересъ къ поэзіи отступилъ на второй планъ. Но это переходное положеніе вскорѣ должно уступить мѣсто новому процвѣтанію литературы, обогащенной науками. Въ заключеніе, авторъ начинаетъ изыскивать аналогіи и между различными искусствами. Уныніе и печаль какъ въ музыкѣ, такъ и въ поэзіи выражаются медленнымъ темпомъ; сильное страданіе и отчаяніе — усиленнымъ движеніемъ и рѣзво подчеркнутыми фразами. Желая выразить настроеніе пріятное и веселое, поэтъ избираетъ для того простыя и удобопонятныя выраженія. Точно также композиторъ въ подобныхъ случаяхъ избѣгаетъ необычайныхъ созвучій. Для достиженія большихъ эфектовъ поэзія вводитъ неожиданныя событія. Той же цѣли въ музыкѣ достигаютъ введеніемъ неожиданнаго созвучія.
Вотъ выдающіяся мысли женщины-философа. По нимъ Софію Жерменъ можно считать предшественницей великаго позитивиста Огюста Конта, — во-первыхъ, по ея пониманію историческаго развитія науки, во-вторыхъ, по отрицанію метафизики и по ограниченію задачъ наукъ изслѣдованіемъ законовъ бытія.