— На-дняхъ отличился издатель «Нивы», г. Марксъ. Посѣтивъ недавно Тургенева для переговоровъ касательно обѣщанной Иваномъ Сергѣевичемъ повѣсти для «Нивы», г. Марксъ сообщаетъ въ своемъ журналѣ, въ какомъ положеніи нашелъ онъ больного:
«И. С. казался очень больнымъ, взволнованнымъ и разстроеннымъ, говорилъ очень тихо. Я долженъ былъ внимательно вслушиваться, чтобы понимать его». Видя въ такомъ положеніи писателя, едва ли у кого-либо достало бы духу требовать его произведеній, но издатель спекуляторской газеты не затруднился. Онъ передаетъ свой разговоръ такимъ образомъ: Когда я спросилъ у него, нѣтъ ли между его старыми рукописями чего-либо еще ненапечатаннаго, напримѣръ, стиховъ въ прозѣ или чего-нибудь подобнаго начатой повѣсти, онъ отвѣтилъ: — Стихи въ прозѣ, которые еще есть у него, писаны всѣ къ разнымъ лицамъ или о разныхъ личностяхъ, и теперь онъ ихъ ни въ какомъ случаѣ не рѣшится публиковать и долгіе, долгіе годы нельзя вовсе объ этомъ и думать, — лучше онъ позволитъ себѣ живому отрубить руку, чѣмъ допустить опубликованіе этихъ вещей теперь же. У него, положительно, нѣтъ ничего готоваго и ничего начатаго, за исключеніемъ двухъ маленькихъ начатыхъ повѣстей, которыя онъ уже давнымъ давно продалъ Глазунову для его большого изданія, но которыхъ до сихъ поръ еще не окончилъ.
"Бѣдный И. С. съ убѣжденіемъ говорилъ, что теперь онъ уже развалина. Уже полгода, какъ онъ питается только молокомъ. Все остальное причиняетъ ему тошноту. Спать онъ можетъ только при помощи морфія. Онъ такъ слабъ, что его должны снимать съ кровати и сажать на кресло, чтобы покатать.
"Когда я наконецъ упомянулъ, не позволитъ ли онъ напечатать въ «Нивѣ» нѣкоторыя изъ его писемъ, чтобы дать что-либо читателямъ, раздраженіе его усилилось и онъ сказалъ: "Но, Боже! ваши читатели не какіе нибудь тигры и львы! Наконецъ, приходится покориться этому état de force majeure… — Я — измученный старикъ, который ждетъ смерти какъ избавленія отъ вѣчныхъ страданій, и который не надѣется на выздоровленіе.
"Болѣе ничего нельзя было сдѣлать, пишетъ г. Марксъ. Онъ былъ такъ разстроенъ, какъ только можетъ быть тяжело больной, и такъ слабъ, что я поторопился окончить разговоръ. Онъ не скрылъ отъ меня, что долгій разговоръ всегда волнуетъ его. Я простился. При разставаніи онъ сказалъ, что его ужасно тянетъ домой и если его состояніе хотя немного улучшится, то онъ тотчасъ же вернется въ Россію, но онъ не вѣритъ, чтобы это счастіе было суждено ему.
"Послѣ этого свиданія я получилъ по моей просьбѣ, съ цѣлью опубликованія въ «Нивѣ», еще слѣдующее письмо Ив. Серг. Тургенева:
«М. Г.
Болѣзнь, приковавшая меня долгіе мѣсяцы къ постели, помѣшала мнѣ написать повѣсть для вашего журнала,
Я уже сказалъ, во время нашего посѣщенія, и повторяю еще, что, какъ только здоровье позволитъ мнѣ, я постараюсь исполнить обѣщаніе, данное вамъ и вашимъ читателямъ.
Примите увѣреніе въ совершенномъ почтеніи.
Иванъ Тургеневъ», 22-го іюля 1883 г.
Буживалъ
Френъ.
Телеграмма изъ Парижа отъ 23 августа принесла печальную вѣсть о смерти И. С. Тургенева въ Буживалѣ. Покойный писатель будетъ привезенъ въ Россію и погребенъ на Волновомъ кладбищѣ подлѣ Бѣлинскаго. Столичныя газеты облечены въ трауръ. Повсюду слышится неподдѣльное горе о потерѣ великаго писателя, — горе, на минуту разбудившее сонъ русскаго общества.