ЗАПИСКИ О САРАТОВѢ К. И. ПОПОВА. [править]
I.
Губернаторство А. Д. Панчулидзева. [править]
Губернаторство А. Д. Панчулидзева.
Послѣ губернатора П. У. Бѣлякова[1] саратовскимъ губернаторомъ былъ назначенъ Алексѣй Давыдовичъ Панчулидзевъ. Онъ прежде былъ вице-губернаторомъ. Тогда вице-губернаторы предсѣдательствовали въ казенныхъ палатахъ. До вице-губернаторства А. Д. Панчулидзевъ состоялъ совѣтникомъ солевозной коммисiи, впослѣдствіи переименованной въ управленіе Элтонскаго солянаго озера, какъ передавали предки мои и какъ видно изъ преданіи о Саратовской губерніи.
Въ то время центръ Саратова былъ тамъ, гдѣ старый Троицкій соборъ. Вмѣстѣ съ соборомъ всѣхъ церквей было только восемь: а именно, послѣ собора: 1) Преображеніе Господне, на горахъ, за Глѣбучевымъ буеракомъ, почти на берегу р. Волги. При этой церкви помѣщался мужскій монастырь до сооруженія нынѣ существующаго Спасо-Преображенскаго монастыря въ 5 верстахъ отъ Саратова къ сѣверо-западу, по московскому тракту. 2) Казанскія Божія Матери, тоже на берегу Волги: тутъ ежегодно производится до настоящаго времени въ маѣ мѣсяцѣ ярмарка съ продажей фаянсовой и хрустальной посуды, а равно и глиняной и прочихъ товаровъ, какъ-то: холстовъ, полотна, нитокъ, мыла, разныхъ пряностей. Товары сплавляются по Волгѣ изъ верховыхъ губерній на судахъ (дощаникахъ) разными промышленниками: ярмарка продолжается почти цѣлый мѣсяцъ. 3) Рождества Богородицы, она-же Никольская: здѣсь пѣшій базаръ, корпусъ лавокъ, принадлежащихъ этой церкви, вблизи гостинный дворъ, гдѣ производится другая ярмарка, съ 22 октября до 22 ноября, называемая Введенскою. 4) Вознесенія Господня, она-же Михаило-Архангельская, старая церковь: она впослѣдствіи обращена въ единовѣрческую, а вмѣсто нея вновь сооружена иждивеніемъ почетнаго гражданина г. Саратова X. И. Образцова въ 1835 году. Возлѣ этой церкви нынѣ существуетъ лѣтомъ распродажа горянскаго товара, а зимой — привозимой изъ Астраханской губерніи рыбы; въ прежніе же годы былъ здѣсь базаръ и продавались всѣ припасы, 5) Воздвиженія Креста Господня, прежде приходская, а нынѣ—церковь женскаго монастыря. 6) Введенская, она-же и Покровъ Божіей Матери. Эти церкви расположены почти всѣ рядомъ и отстоятъ одна отъ другой не далѣе какъ 50—200 саженъ. Разсказывали сторожилы, что въ тѣ времена богатые купцы, соперничая одинъ предъ другимъ, старались сооружать на собственное свое иждивеніе храмы Божіи или возлѣ своихъ домовъ, или неподалеку отъ нихъ, гдѣ было удобно, чтобы съ
своей семьей и со всѣми служащими, быть при божественной литургіи въ своей церкви, а не другимъ кѣмъ сооруженной. Этотъ отголосокъ старожиловъ заслуживаетъ вѣроятія, потому что въ этихъ мѣстахъ не было и теперь нѣтъ ни одного дома, который-бы принадлежалъ помѣщику или чиновнику, а все купеческіе, большаго размѣра, каменные, двухъ-трехъ этажные: вблизи почти каждаго большаго дома и расположена церковь. Только одна 7) Нерукотвореннаго образа Господа Іисуса Христа — стоитъ въ отдаленности сихъ церквей, она впослѣдствіи времени была перестроена иждивеніемъ бывшаго губернскаго прокурора и помѣщика г. Максимова, который возлѣ этой церкви имѣлъ свой домъ (теперь принадлежитъ купцу Шортану).
Всѣ эти церкви существовали до назначенія Саратова губернскимъ городомъ.
Домъ губернатора Панчулидзева былъ тотъ самый, который теперь принадлежитъ губернской муж. гимназіи.
Корпусомъ присутственныхъ мѣстъ, архіерейскимъ домомъ и бывшимъ купца Малѣевскаго на Московской улицѣ, оканчивались лучшія постройки домовъ. Улицы были расположены весьма неправильно. Переулки не болѣе 5—6 саженъ ширины и теперь можно видѣть, начиная отъ Валовой улицы, гдѣ Пѣшій базаръ, до старой 2-й части. Постройки возводились по произволу каждаго домохозяина такъ, какъ для него было удобнѣе, безъ препятствій съ чьей-либо стороны. Далѣе къ югу и сѣверу, по площадямъ Соборной и Театральной, были каменные и деревянные дома, довольно обширные; но ихъ окружали разныя избушки и лачужки, выстроенные безъ соблюденія правильности улицъ и фасадовъ. Многіе дома не были обнесены заборами, стояли среди улицъ или переулковъ; избенки были огорожены или просто жердями или плетнями, которыми хозяева отдѣляли свой дворъ отъ сосѣда. Также постройки возводились въ старые годы отъ корпуса присутственныхъ мѣстъ, отъ домовъ архіерейскаго и Малѣевскаго до нынѣ существующаго тюремнаго замка и до церкви Иліи Пророка, гдѣ прежде было кладбище.
Послѣ частыхъ и большихъ пожаровъ, бывшихъ въ Саратовѣ, въ особенности послѣ пожаровъ 1811 года[2], въ которые погибло много домовъ и разныхъ зданіи, многіе жители изъ центра Саратова стали выселяться; а преимущественно помѣщики, чиновники, мѣщане, лида разныхъ вѣдомствъ, а также иностранцы, прибывавшіе въ Саратовъ изъ разныхъ колоній Саратовской губерніи и другихъ мѣстъ по торговымъ дѣламъ и ремесламъ. Сими послѣдними преимущественно заселялась улица Нѣмецкая, гдѣ теперь церкви католическая и лютеранская: тутъ же помѣщался домъ управленія саратовскими колонистами. Самыя отдаленныя отъ города постройки были — дома губернатора Панчулидзева (нынѣ Маріинскій институтъ) и гг. Панкратовыхъ, гдѣ нынѣ лѣтній садъ Сервье.
Съ этого времени, по умноженіи народонаселенія и по большой потребности мѣстъ для построекъ, Саратовъ сталъ уже планироваться правильными квадратными улицами и переулками. Планъ на Саратовъ высочайше утвержденъ Государемъ Императоромъ Александромъ I въ 1812 году. Согласно этому плану стали слѣдить за выравниваніемъ улицъ, за правильностію построекъ, домовъ и надворныхъ службъ; на старыя и вновь отводимыя мѣста стали выдавать владѣльцамъ акты, планы и фасады. Многіе изъ жителей не имѣли у себя долгое время такихъ актовъ на свои дома и усадьбы.
Слѣды неправильно расположенныхъ улицъ и построекъ домовъ прошедшаго времени видны и теперь. Укажу, напр., на площадь Горянскую, возлѣ церкви Вознесенія Господня на Московской улицѣ. Отъ этой площади улица идетъ внизъ къ Волгѣ неправильною извилиною; а отсюда вверхъ къ Московской заставѣ протянута довольно правильною линіею версты на полторы. Есть еще и теперь остатки неправильныхъ построекъ того времени, а именно: на Царицынской улицѣ домъ бывшій г. Кревозельева, гдѣ существовалъ телеграфъ; деревянный архіерейскій: ремесленной управы и г. Шеніяна, гдѣ была аптека; на Армянской, домъ бывшій протоіерея Вязовскаго, и о. Батавина, довольно цѣнные: они стоятъ среди дворовъ косвенно, тогда какъ прежде, до высочайше утвержденнаго плана, они выходили фасадомъ на улицы.
Окруженный довольно высокими горами, Саратовъ разселился на обширной, образуемой этими горами круго-образной площади, примыкающей къ самому берегу рѣки Волги: годъ отъ года городъ болѣе и болѣе разселяется на упомянутой площади и дошелъ теперь своими постройками до горъ и даже самыя горы сталъ заселять. Гдѣ теперь казармы саратовскаго баталіона и дача Шехтеля, въ мое время была голая степь. Я въ дѣтствѣ съ товарищами своими ходилъ на эту степь вылавливать изъ норъ водой сусликовъ, а женщины рыли здѣсь солодскіе корни для продажи, тутъ также паслись бараны, предназначенные на убой. Изъ окрестныхъ Саратову горъ на Соколовой совершенно нѣтъ водяныхъ источниковъ и не бываетъ ни какой поросли, даже въ весеннее время нѣтъ подножнаго корма. Видъ этой горы желто-глинистый. Напротивъ, на Лысой горѣ изобильно произрастаетъ лѣсъ, принадлежащій городу, и, какъ говорятъ старожилы, лѣсъ тутъ былъ строевой; но съ довольно продолжительнаго времени онъ истребляется жителями на разныя постройки и на отопку домовъ. На этой горѣ много дикаго камня булыжника (есть и каменоломня), употребляемаго при постройкѣ домовъ и казенныхъ зданіи и на мостовыя. Гора Лопатина изобилуетъ хорошимъ пескомъ, употребляемымъ жителями при постройкѣ домовъ, на домашнія надобности и при сооруженіи казенныхъ и общественныхъ зданій.
Всѣ эти горы имѣютъ скаты внутрь Саратова, а Лысая гора раздѣляется на нѣсколько уступовъ. Между уступами ея образовались довольно обширныя площади, изобильныя родниковою и ключевою водою и лучшею черноземною землею. Эти мѣста перво-водворяемые жители Саратова разобрали, разчистили, развели на нихъ фруктовые сады, устроили домики, отрыли родники, подѣлали пруды, бассейны и чигири. Теперь сады (изъ яблонь и грушъ) въ цвѣтущемъ положеніи и владѣльцамъ приносятъ хорошіе доходы, въ особенности въ урожайные годы. Такъ какъ Саратовъ сталъ распространяться въ постройкахъ съ 1800-хъ годовъ, то всѣ состоятельныя лица захватывали по своему произволу дворовыя лучшія мѣста, а по утвержденіи плана принимали мѣста отъ архитекторовъ и думы, по желанію, почти по цѣлымъ кварталамъ и огораживали ихъ какъ могли; впослѣдствіи времени они эти дворовыя мѣста раздѣляли на нѣсколько усадьбъ и продавали ихъ другимъ. Есть и теперь такихъ много домовъ, которые имѣютъ обширныя дворовыя мѣста, съ садами на нихъ и безъ садовъ.
Во время губернаторства Алексѣя Давыдовича въ Саратовѣ существовали слѣдующія главныя и почетныя дворянскія фамиліи и дома: Столыпина, Бѣднякова, Теплякова, Бахметева, Желѣзнова, Кропотова, Гладкова, Чемисова, Юшкова, Куткина, Козаринова, Максимова, Чекмаревыхъ, Ивановыхъ, Еремеева, Харина, Угрюмова и другіе.
Гладковъ имѣлъ собственный свой домашній каменный театръ, еще первый въ Саратовѣ, гдѣ теперь построенъ домъ Унковскимъ (домъ Александровскаго училища) на Дворянской улицѣ, близь присутственныхъ мѣстъ. У г. Чемисова были собственные пѣвчіе, преимущественно изъ женскаго пола, которые пѣли въ церквахъ на клиросахъ во время совершенія божественныхъ литургій — въ праздничные дни. Изъ первенствующихъ купцовъ были: Устиновъ, впослѣдствіи потомственный дворянинъ и владѣлецъ въ Саратовской губ. большихъ имѣній, Образцовъ, Катеневъ, Поповъ, Виноградовъ, Канинъ. Громовъ, Гладковъ, Ладонкинъ, Шатовъ, Туляковъ, Кабановъ, Меркуловъ, Жеребинъ, Арсковъ, Мѣщаниновъ, Ситниковъ и другіе. Всѣ эти первенствующія фамиліи, какъ потомственныхъ дворянъ, такъ и купцовъ, имѣли большое вліяніе въ Саратовѣ во всемъ и на всѣхъ. Многіе изъ упомянутыхъ фамилій и въ настоящее время существуютъ въ Саратовѣ.
При г. Панчулидзевѣ сооружены вновь церкви: на Верхнемъ базарѣ по Московской улицѣ. Срѣтенія Господня, она же Петро-Павловская; Иліи пророка, гдѣ прежде было кладбище, къ приходу которой былъ причисленъ домъ г. Панчулидзева, и, наконецъ, Александровскій соборъ.
Соборъ сооружался очень долго. Капиталъ на него составлялся съ 1812 года въ память счастливаго окончанія французской войны и саратовскаго ополченія: на карнизѣ его видны бюсты ратниковъ (соборъ этотъ имѣетъ два этажа: нижній углубленъ въ землю). Работы наружныя почти были уже окончены, оставалась только внутренняя отдѣлка; но 24 апрѣля 1824 года, въ 8 часовъ утра, когда всѣ рабочіе вышли на дворъ къ завтраку и сидѣли въ отдаленіи отъ собора, куполъ его упалъ; рабочіе были оглушены внезапнымъ шумомъ и трескомъ, но никто изъ нихъ не былъ убитъ. Паденіе произошло оттого, что стѣны не могли выдержать купола, который былъ возведенъ каменный. Бывшій тогда помощникомъ губернскаго архитектора Петровъ оспаривалъ завѣдывавшаго постройкой губернскаго архитектора Суранова и говорилъ, что куполъ долженъ упасть, что тяжесть его стѣны не выдержатъ; но на это не было обращено вниманія. Послѣ этого вскорѣ Петровъ заступилъ мѣсто Суранова. Послѣ паденія купола постройка продолжалась еще года три и куполъ возведенъ деревянный, поддерживаемый изъ внутри церкви четырьмя большими колоннами.
Половина площади, на которой стоитъ соборъ, огорожена была рѣшетникомъ въ два ряда, пропущеннымъ сквозь столбики; внутри этой загороди были разсажены липки въ два ряда. Бъ такомъ положеніи долго находился городской бульваръ. На него уже обратили вниманіе бывшіе губернаторъ Фадѣевъ и городской голова Масленниковъ. При устройствѣ этого бульвара кѣмъ то была написана маленькая сатира на голову Масленникова, въ которой говорилось, что де голова Масленниковъ
Любитъ разводить садочки,
Разные кусточки и цвѣточки:
Гдѣ прежде ходила коза,
Тамъ теперь гуляютъ господа.
Корпусъ присутственныхъ мѣстъ, должно полагать, былъ построенъ въ самые первые годы губернаторства Панчулидзева. При немъ же, Панчулидзевѣ, открыта губернская гимназія, для которой г. Панчулидзевъ уступилъ свой домъ, какъ существовавшій уже въ центрѣ города съ пониженіемъ цѣны[3].
При Панчулидзевѣ же возведены постройки Александровской больницы и умалишеннаго дома. Устроено было все нужное для этихъ заведеній и при нихъ открыта аптека, подъ вѣдѣніемъ приказа общественнаго призрѣнія, и, вмѣстѣ съ тѣмъ, рабочій домъ; въ него отдавали людей за малыя преступленія по суду, а также помѣщики отдавали своихъ крѣпостныхъ людей для исправленія. При распланированіи города и по Высочайшемъ утвержденіи плана, онъ былъ раздѣленъ на четыре части, которыя и построены были: 1-я на Ильинской улицѣ лицомъ на бывшую дровяную и сѣнную площадь, гдѣ теперь церковь св. Митрофанія; 1-я на Сергіевской улицѣ; 3-я на Введенской, и 4-я на горахъ, близь Соколовой горы; такъ онѣ и теперь существуютъ, кромѣ 2-й части, которая въ недавнемъ времени перенесена на площадь при бульварѣ.
При Панчулидзевѣ же построенъ гостинный дворъ, большое двухъ-этажное зданіе, съ большимъ числомъ въ обоихъ этажахъ лавокъ, близъ стараго Троицкаго собора. До устройства его купцы производили торговлю всѣми панскими, галантерейными, москательными товарами въ своихъ домахъ и наемныхъ у прочихъ купцовъ, въ этомъ же мѣстѣ, но Московской улицѣ.
Панчулидзевъ заботился объ устройствѣ Саратова и принималъ мѣры къ правильной постройкѣ домовъ, воротъ, заборовъ и къ содержанію въ немъ чистоты и опрятности; но все таки Саратовъ въ то время былъ самый грязный городъ, судя по неопрятности домовъ, нечистотѣ площадей и улицъ, которыя къ тому же заростали травою. Въ 1822 и 1823 гг. были отъ думы на градскій счетъ наняты плугари на волахъ, которые въ главныхъ улицахъ пропахивали землю, отступя отъ домовъ аршина на два, съ обѣихъ сторонъ дороги. Домовладѣльцы обязаны были вспаханную землю скидывать на средину улицы. Такимъ образомъ средина ея дѣлалась возвышенною, а по обѣ стороны были скаты. Потомъ возлѣ домовъ и заборовъ, отступя на два аршина вырывали канавы, шириною и глубиною четверти на три, выкладывали ихъ досками, а сверху на устроенныя перекладины клали доски, что называли тротуарами. Домохозяева обязаны были это исполнять на собственный счетъ, около своихъ домовъ. Отступя нѣсколько отъ канавы, вбивались небольшіе столбики, чрезъ нихъ пропускались въ два ряда рѣшетины: у однихъ были окрашены просто сажею или желтою краскою, а состоятельные люди красили форменною краскою, въ три полоски, оранжевою, черною и бѣлою на маслѣ. За исполненіемъ сего домохозяевами строго наблюдала полиція, въ особенности по главнымъ улицамъ. Такое устройство тротуаровъ существовало лѣтъ 10 или 12: теперь ихъ и признаковъ нѣтъ. Надо замѣтить, что при наступленіи осени и весны отъ сильныхъ дождей и отъ таянія снѣга, по этимъ насыпнымъ землею улицамъ (какъ ихъ называли тогда) не было проѣзду на лошадяхъ, колеса вязли въ грязи по ступицы, такъ что пара лошадей не могла везти самаго легкаго экипажа, съ однимъ сѣдокомъ; а пѣшеходы, оставляя въ грязи сапоги, приходили домой босые. Да и тротуары оказывались для пѣшеходовъ опасными, потому что не всѣ домохозяева были въ состояніи устраивать ихъ просто и хорошо, а строили на скорую руку изъ дряннаго лѣса. Случалось, что внутри канавы перекладинки подгніютъ; пѣшеходъ ступитъ на доску, она провалится: онъ падаетъ въ канаву и оттуда вылѣзаетъ весь въ грязи, съ ушибленною ногою или рукою, полежа на мѣстѣ отъ испуга нѣсколько минутъ. Этому несчастiю я и самъ нѣсколько разъ подвергался. И все это кончалось только тѣмъ, что хозяину дома приходилось выслушивать ругань отъ упавшаго пѣшехода, а болѣе ничего. Такъ какъ канавы никогда домовладѣльцами не прочищались, то отъ накопившейся въ нихъ грязи, дохлыхъ кошекъ, котятъ, куръ и цыплятъ по улицамъ была вонь нестерпимая, въ особенности лѣтомъ во время жары.
Въ тѣ времена въ Саратовѣ были чрезвычайно частые пожары и сгорало по нѣскольку домовъ. Не проходило ни одного лѣта, чтобы не выгорѣло 50 или 100 домовъ въ разное время, потому что тогда не были въ должномъ устройствѣ пожарные инструменты, и совершенно не имѣлась внутри города вода, которая всегда привозилась съ Волги, и иногда отъ мѣста пожара версты за двѣ и болѣе. Сколько нужно было привозить бочекъ съ водою, чтобы залить распространявшійся пожаръ! Въ особенности сильны были пожары въ ту страдную пору, когда все живущее въ Саратовѣ простонародіе выѣзжало изъ города въ поля для работы, помѣщики — въ свои имѣнія, а купцы — въ сады. Дома оставались безъ рабочихъ людей и безъ лошадей; не выѣзжали изъ города только люди торговаго класса, ремесленники и служащее чиновничество; а они были все безлошадники: мало было и полицейскихъ служителей. Эти пожары обратили на себя особенное вниманіе губернскаго начальства и всего общества. Ихъ относили къ умышленнымъ. Такъ какъ въ то время нижніе чины баталіона и кантонисты бывшихъ саратовскихъ, а впослѣдствіи Вольскихъ баталіоновъ, размѣщались по квартирамъ у домовладѣльцевъ по одному и по два человѣка, то всю вину этихъ несчастій относили къ нимъ; но были ли они на самомъ дѣлѣ виноваты — свѣдѣній объ этомъ теперь трудно получить. Вслѣдствіе частыхъ пожаровъ было приступлено къ устройству въ лучшемъ видѣ пожарныхъ инструментовъ и команды, на что было испрошено разрѣшеніе, составлена смѣта на счетъ городскихъ доходовъ. Операція устройства всего этого была возложена на бывшаго полиціймейстера В. К. Ищейкина, бойкаго и смѣтливаго человѣка, весьма долго бывшаго полиціймейстеромъ. Ищейкинъ исполнилъ это порученіе съ должнымъ успѣхомъ. Пожарные инструменты были пріобрѣтены; лошади сформированы хорошаго качества, лошадей по 20 въ каждую часть, по мастямъ; въ 1-ю—сѣрыя, во 2-ю — вороныя, въ 3-ю гнѣдыя и въ 4-ю—рыжія. Съ тѣхъ поръ по устройству саратовская пожарная команда и инструменты соперничали съ московской, какъ отзывалось начальство при инспекторскихъ смотрахъ ея. Въ этомъ видѣ она и теперь существуетъ, безъ измѣненія масти лошадей по частямъ. Саратовцы обязаны устройствомъ ея г. Ищейкину. Только тогда пожарная команда состояла изъ вольнонаемныхъ и дворовыхъ людей, которыхъ помѣщики отдавали для исправленія за дурное поведеніе, съ платою въ мѣсяцъ по 10 р. асс. Впослѣдствіи уже она составлена была изъ военныхъ нижнихъ чиновъ. Конечно, и при лучшемъ устройствѣ пожарной команды пожары существовали и теперь существуютъ, но хорошее устройство команды ведетъ къ скорому утушенiю загорѣвшагося и къ недопущенію распространенія огня на сосѣдніе дома. На нашихъ глазахъ, на мѣсто сгорѣвшихъ домовъ и надворныхъ строеній, стали вновь возводиться постройки гораздо лучшія и цѣнныя; поэтому Саратовъ годъ отъ года приходитъ къ лучшему и правильному устройству, и теперь это совершенно благоустроенный городъ.
Кто видѣлъ Саратовъ назадъ тому 40 лѣтъ и взглянетъ теперь, подивится быстрому его расширенію въ постройкахъ и изумится развитію въ немъ коммерческихъ и ремесленныхъ, промышленныхъ и трактирныхъ заведеній. Гдѣ стояли простыя мазанки или лачужки, теперь двухъ-трехъ этажные дома, красиво построенные. Тогда мало было булочныхъ съ французскими хлѣбами и кондитеровъ, а теперь найдете ихъ на каждомъ переулкѣ. Большой недостатокъ былъ въ сапожникахъ и портныхъ а теперь въ каждой улицѣ и переулкѣ найдете по три и болѣе вывѣсокъ этихъ мастеровъ. Не было тогда галантерейныхъ и москательныхъ лавокъ, кромѣ трехъ-четырехъ, а теперь встрѣтите, сверхъ богатыхъ магазиновъ, на каждомъ углу улицы мелочныя лавки и лавчонки. Тогда было жителей въ Саратовѣ не болѣе 25 т., а теперь свыше 85 тыс. чел. обоего пола.
Построены почтовые станціонные дома въ 1820-хъ годахъ и проведены почтовыя дороги по трактамъ: московскому, воронежскому, симбирскому и астраханскому; поставлены верстовые столбы, имѣвшіе прежде разстояніе другъ отъ друга 700 саж., а впослѣдствіи 500 саж. Потомъ эти почтовыя дороги устраиваемы и обработываемы были въ 1820-хъ годахъ. Раздѣляли ихъ на три полотна земляными валами. Изъ двухъ крайнихъ дорогъ одна назначалась для проѣзжающихъ обозовъ, другая для проходящихъ гуртовъ скота, а средняя для проѣзда почтъ и экипажей пассажировъ; на валахъ, гдѣ представлялась возможность, разсаживали деревца. Всѣ тракты были раздѣлены на участки: къ каждому участку приписаны были для исполненія натуральныхъ работъ крестьяне разныхъ селеній и всѣхъ вѣдомствъ, другимъ доставались эти участки отъ жительства верстъ за 80 и болѣе. Работы производились по наступленіи весны, въ междупарье, и осенью по уборкѣ хлѣба, мужскимъ и женскимъ поломъ. По окончаніи устройства дорогъ были поставлены указательные или пирамидальные столбы на разстояніи одинъ отъ другого на 100 саж., форменно окрашенные, какъ и верстовые столбы и участковые, вышиною аршина въ два, съ надписью, къ какому селенію принадлежитъ участокъ. Слѣды этихъ работъ и теперь еще видны; но съ давнихъ лѣтъ ихъ бросили, не исправляютъ, и они пришли въ совершенный упадокъ, такъ что рѣдко увидите пирамидальный столбъ, нѣть и многихъ верстовыхъ.
Всѣ саратовцы уважали и любили до высокой степени Алексѣя Давыдовича Панчулидзева и его супругу Екатерину Петровну[4]. Онъ имѣлъ характеръ тихій, кроткій; всѣхъ принималъ благосклонно, отъ поселянина до приказнаго; высшихъ лицъ съ деликатностью и утонченностію: выслушивалъ просьбы кротко, съ какимъ то особеннымъ радушіемъ, безъ всякаго строгаго и презрительнаго взгляда. На него каждый смотрѣлъ съ любовію, какъ на отца. Если кто приносилъ ему жалобу на чиновниковъ, то онъ даже выписывалъ послѣднихъ изъ уѣзд. городовъ, требовалъ противу жалобы объясненія лично. Когда чиновникъ оправдывался увертливыми изворотами, то онъ это замѣчалъ и доказывалъ несправедливость его оправданія А. Д. имѣлъ поговорку: „турусы на колесахъ“ и всегда говорилъ: „вы-съ, врете, говорите мнѣ правду, а не турусы на колесахъ“. Чиновникъ, видя, что нельзя ему увернуться отъ справедливо принесенной на него жалобы, чистосердечно признавался въ своемъ преступленіи. Видя его раскаяніе, Панчулидзевъ давалъ ему хорошую нотацію и обязывалъ, чтобы съ приносившимъ на него жалобу помирился, просилъ бы извиненія, а „не то пойдете-съ въ уголовную“. Такъ и заканчивались дѣла. Всѣ его слушались и ему повиновались и были благодарны за благосклонное вниманiе и окончаніе дѣла безъ всякаго судопроизводства и слѣдствія. Жалобы доходили до него не только на однихъ служащихъ чиновниковъ, но и на другихъ частныхъ лидъ, по разнымъ ихъ спорамъ и разладицамъ, жалобы купцовъ, по ихъ торговымъ дѣламъ съ компаніонами или съ прикащиками. Панчулидзевъ умѣлъ улаживать и мирить, подавая свой совѣтъ и выражая свой взглядъ на дѣла спорящихъ лицъ.
А. Д. Панчулидзевъ жилъ съ большимъ комфортомъ, какъ слѣдуетъ губернатору, въ особенности въ тогдашнее время. У него было при домѣ собственной крѣпостной прислуги болѣе 100 человѣкъ обоего пола; онъ имѣлъ своихъ музыкантовъ, пѣвчихъ; для дворовыхъ дѣтей было училище и нанятые учителя. Изъ этихъ дѣтей вышли люди съ хорошимъ поведеніемъ и развитымъ умомь, занимались чтеніемъ литературы, выписывали для себя книги, были хорошими конторщиками и управляющими его имѣнія и винокуреннаго завода. Помню двоихъ, на высоко-благородную ногу себя державшихъ, Караева и Киреева.
А. Д. Панчулидзевъ держалъ театръ на собственный свой счетъ, на Театральной площади, который впослѣдствіи принадлежалъ г. Шеньяну, а отъ него перешелъ къ антрепренеру г. Залѣсскому. Этотъ театръ уничтоженъ въ 1858 г., а на его мѣстѣ выстроенъ на городской счетъ большой каменный. При театрѣ, который сдавался въ аренду, всегда былъ директоръ изъ дворянъ или заслуженныхъ чиновниковъ, актеры и актрисы изъ чиновниковъ, имѣющихъ къ театру страсть, изъ разнаго сословія людей и отпущенниковъ. Играли водевили, комедіи, трагедіи и волшебныя; изъ тогдашнихъ произведеній въ особенности игралась «Русалка». Были талантливые комики и трагики.
Не проходило ни одного дня, чтобы у губернатора не обѣдало постороннихъ лицъ въ числѣ нс менѣе 15 или 20 человѣкъ изъ уѣздныхъ чиновниковъ, пріѣзжихъ изъ уѣздныхъ городовъ помѣщиковъ, высшаго класса уѣздныхъ чиновниковъ, купцовъ и, сверхъ ихъ, чиновники канцеляріи его. Тѣ, которые пользовались хорошимъ общественнымъ мнѣніемъ, были прилично образованы и по тогдашнему щеголевато одѣвались, обязаны были всегда приходить послѣ занятіи къ обѣденному столу, даже въ томъ случаѣ, если бы А. Д. самъ дома и не обѣдалъ. Коли же замѣчалъ что кто изъ нихъ дня три-четыре не приходитъ къ обѣду, то дѣлалъ замѣчанія и выговоры; другіе, мало образованные, застѣнчивые и неимѣвшіе хорошаго платья, одинокіе, безсемейные жили въ домѣ его и пользовались столомъ безплатно.
Когда были у губернатора балы, которые случались очень часто, въ особенности въ зимнее время, то приглашались на нихъ чиновники канцеляріи. Особенно много баловъ бывало въ тѣ годы, когда производилась дворянская баллотировка. Дворянство поголовно съѣзжалось къ Саратовъ изо всей губерніи и проживало отъ Рождества до великаго поста, стараясь одинъ противъ другаго задать у себя вечеръ или балъ: потомъ бывалъ обще-дворянскій балъ; избранный губернскимъ предводителемъ дворянства тоже особо давалъ балъ. Баломъ у губернатора заканчивались удовольствія. На всѣ эти балы всегда приглашались чиновники канцеляріи: тѣ, которые не имѣли возможности участвовать по бѣдности и по другимъ недостаткамъ, оказывались на хорахъ, между музыкантами.
Надо отдать полную справедливость А. Д., что въ его канцеляріи была самая лучшая служба и служащіе дорожили ею. Если кто изъ нихъ былъ замѣченъ въ предосудительномъ поступкѣ, то онъ передавался для занятій въ губернское, правленіе. Было большое наказаніе для тѣхъ, кто туда отсылался при оффиціальной бумагѣ.
Губернское правленіе въ то время было наказаніе Божіе. Въ немъ, исключая присутствующихъ и секретарей, были все люди нетрезвые, съ предосудительными наклонностями и характерами. Къ должности приходили въ небрежномъ видѣ, въ дырявыхъ замазанныхъ сюртукахъ, съ голыми локтями, часто лѣтомъ въ валеныхъ сапогахъ. Канцелярскія камеры содержались весьма неопрятно: столы грязные, не окрашенные, всѣ изрѣзанные, запачканные чернилами; сидѣли не на стульяхъ, а на какихъ-то треножныхъ скамейкахъ, чего теперь нельзя видѣть и въ сельскихъ управленіяхъ. Со служащими старшіе обращались деспотично, точно какъ помѣщики съ своими крѣпостными, ругали ихъ неприличными словами, а иногда задавали трепку. Никто на это не обращалъ вниманія. Тогда губернское правленіе называли „чугуннымъ заводомъ“. Хотя изъ служащихъ въ немъ были умные и талантливые отъ природы люди, но судьбою утопленные въ грязи. Для службы и присутствующихъ они были полезны и необходимы, потому что всѣ уложенія Петра I и Екатерины II помнили наизусть; тогда еще свода законовъ не существовало, а руководствовались вновь издаваемыми законами, публикуемыми въ указахъ. Кто же ихъ могъ припомнить? Гг. совѣтники обращались съ такими людьми сурово и грубо; но бывало время, въ которое ихъ ласкали съ привѣтомъ и возвышенностiю, для того собственно, чтобы они разсмотрѣли и составили записку изъ многосложнаго и серьезно-важнаго дѣла и высказали свое мнѣніе и постановленіе, чѣмъ и какъ закончить дѣло. По исполненіи этого, они опять теряли свое достоинство, по случаю нетрезвой и угнетенной жизни, предоставивъ только своими трудами выгоды начальствующимъ надъ ними. Начальники за нихъ получали награды и возвышались по службѣ должностями: а сами талантливые, работавшіе какъ батраки, за все, ими сдѣланное, были забываемы и также угнетаемы. Объ нихъ я еще и дальше буду говорить, ибо такіе люди существовали и при другихъ губернаторахъ и были необходимы для губернскаго правленія. Теперь губернское правленіе не въ томъ видѣ и составѣ, что было въ давно прошедшіе года.
Лучшая служба была въ казенной палатѣ, въ солевозной коммисіи, впослѣдствіи переименованной въ камышинское Элтонское соляное управленіе, удѣльной конторѣ и конторѣ иностранныхъ поселенцевъ. Здѣсь служили лучшіе чиновники, и все содержалось въ чистотѣ и опрятности, и чиновники, по тогдашнему, получали хорошее содержаніе и пользовались доходами.
Въ Саратовѣ существовала еще межевая контора, устроенная въ 1830-хъ годахъ. Служащихъ было человѣкъ до 60: землемѣровъ, помощниковъ ихъ, чертежниковъ, разныхъ дѣлопроизводителей. Они получали хорошее жалованье и пользовались безденежно обывательскими квартирами. Что былъ это за народъ и откуда онъ собрался! Всѣ пожилыхъ лѣтъ, исключая чертежниковъ и писцовъ, пьяные, небрежные: одѣты были всегда дурно, кромѣ молодыхъ людей, державшихъ себя прилично. Контора помѣщалась въ старомъ деревянномъ домѣ, нынѣ принадлежащемъ къ архіерейскому дому, и въ домѣ г. Шахматова, теперь уничтоженномъ. Многіе изъ нихъ на лѣто выѣзжали для межевки въ разныя селенія Саратовской губерніи, а на зиму опять съѣзжались. Они имѣли сюртуки и мундиры темно-синяго сукна съ голубою выпушкою, но ходили преимущественно въ частныхъ сюртукахъ. По окончаніи присутствія всѣ, исключая молодыхъ, шли прямо въ кабакъ, который и теперь существуетъ въ ряду рыбнаго базара, и носитъ наименованіе «большой бумажный», гдѣ сидѣли и пили до самой ночи. Въ этотъ кабакъ приказные другихъ присутственныхъ мѣстъ мало ходили: у нихъ былъ свой, неподалеку отъ присутственныхъ мѣстъ, по Армянской улицѣ, который и теперь существуетъ, но пришелъ въ ветхость и продажи вина въ немъ нѣтъ. Сюда сходились любители выпить изъ губернскаго правленія, уѣзднаго и земскаго суда и другихъ. Этотъ кабакъ имѣетъ и теперь наименованіе „малый бумажный“. Если сюда, въ ихъ компанію, попадалъ приказный межевой конторы, то они его выталкивали и не давали выпить вина, и наоборотъ: кто зайдетъ изъ приказныхъ присутственныхъ мѣстъ въ „большой бумажный“, то ихъ межевыя крысы (ихъ такъ называли) выталкивали, иногда между ними бывали ссоры и драки. Отъ присутственныхъ мѣстъ и межевой конторы такъ и были проложены торныя тропочки къ этимъ кабакамъ.
Въ парадные высокоторжественные и табельные дни и въ дни тезоименитства царствующей фамиліи у Алексѣя Давыдовича и его супруги всегда были обѣды и балы для всѣхъ почетныхъ и малопочетныхъ особъ и купцовъ. Онъ часто запросто посѣщалъ помѣщиковъ, почетныхъ чиновниковъ, живущихъ въ Саратовѣ, проводилъ у нихъ вечера одинъ и съ своими семейными. Визиты на Пасху и Рождество отдавалъ въ каретѣ, запряженной въ 6 лошадей цугомъ; два форрейтора, на задкахъ два гайдука, жандармъ и казакъ верхами, въ полномъ парадѣ. Такимъ нарядомъ онъ ѣздилъ дня по два, по три сряду, часовъ съ 12 до 5 дня, пока всѣхъ не объѣздитъ. Всѣ попадавшіеся ему на улицѣ низко кланялись и онъ отвѣчалъ на ихъ поклоны съ самодовольною пріятною улыбкою. Отдавалъ визиты лично или билетами даже секретарямъ присутственныхъ мѣстъ. Помню, какъ бывало разсказывали моимъ домашнимъ ваши знакомые, что у нихъ былъ съ визитомъ губернаторъ, сколько времени пробылъ, что говорилъ, что закусывалъ и какъ подносили водки его свитѣ. Бывало съ завистью слушаешь эти разсказы и спросишь, почему-же у насъ не былъ? Мы бѣдны и не можемъ принять, отвѣчали мнѣ. Впрочемъ. А. Д., супруга его и дѣти не пренебрегали бѣдными дворянами и чиновниками и принимали въ ихъ положеніи участіе: были у нихъ воспріемниками дѣтей, при свадьбахъ посаженными отцами, благословляли цѣнными иконами и дѣлали имъ возможное вспомоществованіе, ни сколько этимъ не тщеславясь, какъ это дѣлаютъ другіе богатые помѣщики и прочія особы, а собственно изъ радушія, чтобы сдѣлать бѣдному семейству что-нибудь полезное.
При домѣ А. Д. была отлично устроена дача. Изъ гостинной былъ выходъ на терраску въ цвѣтникъ. Отъ цвѣтника были проведены три аллеи, раздѣлявшіяся разнаго рода деревами: вишнями, бергамотами, дулями, сливами и мѣстами сиренью и акаціями. По обѣимъ сторонамъ этихъ аллей—садъ съ лучшими породами яблонь, въ шахматномъ порядкѣ правильно разсаженныхъ. По саду разбросаны были хорошо устроенныя бесѣдки. Тѣ три аллеи отъ дома тянулись саженъ на 60 и примыкали къ пруду, разсѣкающему рощу на двѣ половины; чрезъ прудъ проведены мосты лучшаго устройства; около пруда и въ самой рощѣ были сдѣланы разныхъ форматовъ и архитектуры бесѣдки, скамейки и столики; всюду прочищены дорожки, окаймлявшія рощу разнородными кустами въ живописномъ видѣ. Въ пруду были лодочки, плавали лебеди, гуси лучшей породы и разныхъ породъ утки. Вообще дача представляла великолѣпный видъ. Сюда, въ весеннее и лѣтнее время, въ праздники и торжественные дни саратовцы всѣхъ сословій сходились гулять, пользоваться пріятнымъ воздухомъ и благотворнымъ запахомъ цвѣтовъ, безъ всякой платы. Запрещенія не было ни кому, только бы прилично были одѣты и держали себя пристойно. Тутъ гуляющіе находили продавцовъ мороженнаго и разнаго рода сластей и закусокъ. Посѣтителей сходилось весьма много, въ особенности въ царскіе дни, когда дача иллюминовывалась.
Въ Саратовѣ изстари заведено въ недѣлю Пасхи устраивать для удовольствія жителей качели на Театральной площади, палатки, столики для распродажи разныхъ закусокъ, сластей и балаганы для фигляровъ. Любители удовольствій сходились сюда въ большомъ числѣ въ праздничныхъ нарядахъ, чтобы повеселиться и покататься на качеляхъ: это продолжалось каждый день. Часовъ съ 11 дня и до заката солнца народъ здѣсь толпился, любуясь на штуки и разговоры фигляровъ. Семейства почетныхъ дворянъ, чиновниковъ и купцовъ выѣзжали сюда съ 5 часовъ въ каретахъ и разныхъ экипажахъ: матушки съ дочками въ пышныхъ нарядахъ, чтобы людей посмотрѣть и себя показать, проѣзжали кругомъ этого устройства ряда въ три. Было введено такъ, что въ день субботы на Пасху всѣ качели, палатки, столики и балаганы переносились на площадь, противу дома г. Панчулидзева; а въ воскресенье, на красную горку, — на Соколову гору: тамъ все было тоже, что и на Театральной площади. Кромѣ того сюда выѣзжали охотники до лошадей: казаки, мѣщане, преимущественно изъ мясниковъ, на скачку: держали между собою пари о быстротѣ своихъ копей, перегоняли одинъ другаго. Были изъ нихъ и такіе удальцы, которымъ бросали на землю платки, мелкія серебряныя деньги и рубли. они на всемъ скаку ихъ схватывали съ земли и все поднятое, конечно, доставалось имъ. Дѣлалось но уговору, если кто брошенную монету не схватитъ, то за это долженъ отвѣчать такою-же монетою. Послѣ дня красной горки съ Соколовой горы качели переносились опять на площадь къ дому г. Панчулидзева и тамъ оставались во всю весну до Троицына дня. Туда каждый праздничный день для тѣхъ-же удовольствіи сходились и съѣзжались не только жители Саратова но и пріѣзжіе изъ окольныхъ деревень и хуторовъ, молодые мужчины, женщины, парни, дѣвки, тоже въ праздничныхъ нарядахъ, съ цѣлью посмотрѣть на саратовскія удовольствія и подивиться. Въ настоящіе годы качели устраиваются на время Пасхи и весны на площади близь казармъ саратовскаго баталіона, арестантскихъ ротъ и тюремнаго замка, при чемъ гулянья сопровождаются въ чрезвычайной степени пьянствомъ и невѣжествомъ, вслѣдствіе распродажи здѣсь вина въ выставкахъ, устраиваемыхъ во временныхъ балаганахъ собственно для распродажи питій. Въ прежніе годы этого не было, и потому теперь почетнаго класса жители мало выѣзжаютъ на эти гулянья.
На дачѣ при домѣ г. Панчулидзева пріѣзжавшими въ Саратовъ артистами временно устраивались загороди и балаганы, фейерверки. Разъ (это было въ августѣ 1824 года) какой-то пріѣзжій давалъ фейрверкъ, разумѣется, съ дозволенія начальства. Онъ выпустилъ нѣсколько ракетъ, бураковъ и сжегъ немного фантастическихъ штучекъ въ брилліантовыхъ и разноцвѣтныхъ огняхъ. Прочій запасъ фейерверка лежалъ въ грудѣ, въ углу, въ отдаленномъ отъ зрителей мѣстѣ подъ присмотромъ служащихъ. Въ этотъ запасъ отъ выпущенной ракеты, или бурака, посыпались искры. Запасъ вспыхнулъ, пошла перестрѣлка. Между испуганными зрителями сдѣлался шумъ, крикъ, давка, началась ломка загороди изъ тонко устроенныхъ досокъ. Отцы и матери растеряли своихъ дѣтей, мужья — женъ. Я самъ былъ въ этой кутерьмѣ, насилу выбрался изъ балагана въ разломанную загородь, но необошлось безъ несчастія: одинъ изъ прислужниковъ былъ убитъ на повалъ и нѣкоторые легко ранены и получили обжоги.
Изъ служащихъ при А. Д. было нѣсколько интересныхъ личностей по своимъ дѣйствіямъ. Правитель канцеляріи В. С. Симановскій имѣлъ грубый и крутой нравъ, но человѣкъ былъ умный, честный и справедливый. Онъ съ своими канцелярскими чиновниками (ихъ было человѣкъ до 40) обращался весьма невѣжливо, не любилъ лѣнивыхъ франтиковъ, не привыкшихъ во время занятій на своемъ мѣстѣ заниматься дѣломъ, мѣшая въ томъ и другимъ: на нихъ всегда онъ кричалъ, называя ихъ приватными именами такъ, какъ ему вздумается. Кто не приходилъ къ должности до обѣда или послѣ обѣда, то за это время вычиталось у него изъ жалованья, кромѣ тѣхъ случаевъ, когда чиновники спрашивались его и говорили, что ѣдутъ по приглашенію губернатора или другихъ особъ на танцевальные балы и вечера, или же по другимъ домашнимъ обстоятельствамъ. Вычитаемыя деньги раздѣлялись между тѣми, которые усерднѣе занимались. Канцелярія раздѣлялась на 4 стола: 1) полицейскій, 2) хозяйственный, 3) о разныхъ предметахъ и 4) уголовный. Завѣдующіе столами были люди дѣльные: они весьма прилично себя держали. Тогда въ канцеляріи производилось дѣлъ гораздо болѣе, чѣмъ въ губернскомъ правленіи, потому что все зависѣло отъ губернатора. Канцелярія губернатора содержалась на счетъ городскихъ думъ всей губерніи, которыя высылали въ годъ отъ 500 до 1000 руб. асс. и болѣе, смотря но доходамъ города. Занятія продолжались отъ 9 часовъ утра до 2 часовъ и съ 6 вечера до 10 часовъ ежедневно, не исключая табельныхъ и праздничныхъ дней, тѣмъ болѣе потому, что московская почта отходила изъ Саратова одинъ разъ въ недѣлю и то въ воскресенье; а въ настоящее время (т. е. въ 50 гг.) три раза въ недѣлю. Губернаторъ съ своими чиновниками обращался благосклоннѣе и внимательнѣе, чѣмъ Симановскій; губернатора всѣ отъ души уважали: а Симановскій былъ грубъ и невѣжливъ: ему только изъ страха или во избѣжаніе непріятностей оказывали уваженіе. Если какой чиновникъ приходился не по нраву Симановскому, или кого замѣчалъ въ чемъ либо предосудительномъ, то настаивалъ у губернатора, чтобы передать его въ губернское правленіе: и дѣлалъ по своему, ни что его не могло удержать.
Изъ чиновниковъ канцеляріи Ал. Семеновичъ Печелинъ былъ похожъ на Алексѣя Давыдовича такъ, какъ рѣдко бываютъ похожи родные братья или сестры: оба были однихъ лѣтъ, плѣшивые и носили парики. А. Д. любилъ Печелина, дарилъ его своими париками и платьемъ. Печелина, разфранченнаго и наряженнаго щегольски, трудно было отличить отъ Панчулидзева. Многіе пріѣзжіе изъ С.-Петербурга интересовались видѣть двойника Панчулидзева. Иногда въ шутку въ канцеляріи выдавали Печелина за А. Д., и съ нимъ объяснялись, какъ съ самимъ губернаторомъ: только Печелинъ, говоря, пришепеливалъ и не могъ объясняться, какъ А. Д. Панчулидзевъ. Печелинъ въ 1840-хъ гг. умеръ въ Саратовѣ.
Въ губернскомъ правленіи были два лица, подобныя Симановскому, еще болѣе сварливыя и грубыя. Это — секретари В. И. Ивановъ и В. И. Львовъ. Впослѣдствіи первый былъ совѣтникомъ, а послѣдній—ассесоромъ. Они съ канцелярскими служителями, судьбою утопленными въ грязную жизнь, крайне дерзко и дурно обращались, ругали ихъ неприличными словами и даже давали толчки, арестовывали ихъ. Они во время присутствія ходили по комнатамъ — одна нога въ сапогѣ, а другая босая. Сапогъ, картузъ, а зимою и шинель или тулупъ были на сохраненіи у экзекутора.
Полиціймейстеръ В. К. Ищейкинъ, о которомъ сказано выше, былъ проницательный человѣкъ; кажется, артиллеріи поручикъ: умѣлъ вывѣдывать отъ пойманныхъ бродягъ, дезертировъ и взятыхъ подъ арестъ совершителей преступленій все ими совершенное и о скрываемыхъ ими преступникахъ и тѣмъ открывалъ важныя преступленія. Какъ разсказывали, онъ никогда и никого изъ арестованныхъ во время производства слѣдствія не наказывалъ, содержалъ ихъ въ секретѣ, приказывалъ своимъ подчиненнымъ полицейскимъ служителямъ давать имъ вино, кормить ихъ всѣмъ, чего они захотятъ, разумѣется на ихъ счетъ, слѣдить за ихъ разговорами; но пить имъ совершенно не приказывалъ ничего давать, что со всею строгостію исполняли его фавориты. Когда арестованныхъ мучила чрезвычайная жажда, то, не давая имъ пить, требовали отъ нихъ сознанія; тогда арестованные поневолѣ разсказывали сторожамъ о преступленіи: а сторожа обо всемъ узнанномъ докладывали поліиціимейстеру. Тогда онъ призывалъ ихъ, отбиралъ допросы и, если они не говорили истины, то опять подвергалъ ихъ тому же испытанію, доводя до чистосердечнаго сознанія…
При наказаніяхъ приговоренныхъ судебными мѣстами къ наказанію при полиціи чрезъ полицейскихъ служителей розгами и плетьми, Ищейкинъ всегда находился самъ и наказывалъ безъ милосердія: ни просьбы, ни слезы не убѣждали его, онъ всегда отзывался такъ: «если я накажу тебя слабо, ты скажешь, что наказаніе ничего не значитъ, скоро забудешь и опять будешь мошенничать, а то лучше будешь помнить». Всѣ саратовскіе мошенники и карманники его боялись. Они называли его «тараканьи усы». Ищейкинъ былъ небольшого роста, слабо сложенъ, волосы были рыжеватые, носилъ усы тоненькіе, длинные, былъ скоръ въ походкѣ и при исполненіи обязанностей своихъ.
Съ 1822 по 1827 годъ въ Саратовской губерніи стояла дивизія гусаръ, четыре полка: иркутскій, павлоградскій, изюмскiй и елизаветградскiй; первый былъ расположенъ въ Саратовѣ, второй въ Аткарскѣ, третій въ Петровскѣ и четвертый въ Вольскѣ и ихъ уѣздахъ. Въ Саратовѣ жили генералы: Леонтьевъ, Будбергъ, Глазенапъ; полковники: Николай Павловичъ Ланскій, А. И. Муравлевъ, братъ его М. И. Муравлевъ, бывшій адъютантомъ, квартировавшій у насъ въ домѣ: маіоръ Глазовъ и многіе другіе, фамиліи которыхъ не могу припомнить. Въ это же время въ Саратовѣ жилъ графъ Бобринскій съ семействомъ; служилъ ли онъ въ гусарахъ или жилъ по другому какому случаю, не знаю; только во время парадовъ и разводовъ его никогда не видно было между офицерами, а встрѣчался онъ въ частныхъ домахъ и не въ военномъ мундирѣ. Что были за красивые и богатые офицеры! Мундиры на нихъ блистали все золотымъ шитьемъ, лошади самыя лучшія. И рядовые солдаты были какъ на подборъ, одинъ другаго лучше; лошади красивыя, статныя. Въ каждомъ полку было по 6 эскадроновъ. Почти каждый годъ лѣтомъ всѣ полки приходили въ Саратовъ на маневры. Съ какимъ удовольствіемъ смотрѣли на нихъ всѣ наши саратовцы! Почти каждый день у нихъ было ученіе: разводы пѣшіе и конные съ музыкой. Въ весенніе и лѣтніе вечера играли зори возлѣ гауптвахты, которая помѣщалась въ домѣ близь Александровскаго собора, гдѣ теперь 2-я часть: тутъ же вблизи квартировалъ полковникъ Ланскій: на этой же площади были и разводы. Конное ученіе и маневры происходили на площади противъ дома г. Панчулидзева. Тогда она была еще ни чѣмъ не застроена на пространствѣ въ длину до Лысой горы около двухъ верстъ, а въ ширину — болѣе версты. Всѣ генералы, полковники, эскадронные начальники и офицеры были богатые, жили съ большою роскошью, въ особенности зимою, когда въ Саратовъ съѣзжались офицеры изъ уѣздныхъ городовъ. Почти каждый день были вечера и балы. Сколько разсказывали про офицерскія проказы! Кто у кого дочь увезъ или у мужа жену отбилъ; такіе то офицеры часто были въ гостяхъ въ деревнѣ у такой-то помѣщицы: изъ нихъ одинъ офицеръ сосваталъ у ней дочь, но когда обвѣнчались, то женившійся оказался простымъ солдатомъ. Это былъ заговоръ между офицерами, составлявшійся въ насмѣшку надъ помѣщикомъ. Когда играли по вечерамъ зорю у гауптвахты, то сходилось много изъ жителей Саратова всѣхъ сословіи, исключая женскаго пола благороднаго званія. Они боялись туда показываться, чтобы не быть осмѣянными офицерами; въ особенности не ходили тѣ, у которыхъ не было изъ офицеровъ коротко знакомыхъ. Были такіе случаи: когда, послѣ развода, офицеры и юнкера собирались у гауптвахты, то если въ это время проходила какая-нибудь благородная женщина, въ сопровожденіи горничной или мальчика, офицеры держали пари, подстрекая юнкеровъ, чтобы кто нибудь изъ нихъ рѣшился подойти къ идущей дамѣ и поцѣловалъ-бы ее. Находились смѣльчаки; подойдя какъ-нибудь сзади, такъ, что дама не замѣчала, офицеръ кланялся ей, начиналъ какой-нибудь разговоръ и, изловчась, цѣловалъ ее; потомъ бѣжалъ, какъ побѣдитель, въ кругъ офицеровъ, и за здоровье побѣдителя начинали пить шампанское. Дама не успѣвала одуматься, придти въ себя отъ внезапно произшедшаго съ нею случая, и не могши признать въ лицо дерзкаго, приходила домой въ разстроенномъ состояніи духа, разсказывала о случившемся съ нею домашнимъ; тѣмъ дѣло и кончалось. Приносить жалобу и отыскивать свою претензію не было возможности, потому что не знала личности оскорбившаго ее: да и офицеры старались все это скрыть: а постороннихъ лицъ свидѣтелями ни кого не было; выйдетъ пустая жалоба, къ собственному ея конфузу…
Офицеры въ Саратовѣ вообще жили свободно, ни на кого и ни на что не обращали вниманія, кромѣ своего начальства. На гражданское начальство и чиновничество военные смотрѣли какъ на людей, ничего не значущихъ. Во время квартированія этихъ полковъ въ Саратовѣ въ нихъ много поступило молодыхъ людей, дѣтей помѣщиковъ, благородныхъ чиновниковъ и купцовъ. Я былъ знакомъ съ нѣкоторыми офицерами; бывая у нихъ, видѣлъ ихъ кутежи. Люди были все молодые, красивые, изъ хорошихъ фамилій, имѣли съ избыткомъ денегъ, что бы весело пожить. Сколько было заведено дѣлъ во время пребыванія гусаръ въ губерніи о самовольной порубкѣ лѣсовъ, для устройства въ селеніяхъ конюшенъ, манежа, отопки офицерскихъ квартиръ и на другія потребности! Они высылали крестьянъ для вырубки лѣса, подъ надзоромъ нижнихъ чиновъ, нарубивъ, вывозили срубленное въ село, все нужное для нихъ устраивали; а потомъ гг. форштмейстеры заводили дѣло и относили эти порубки къ самовольнымъ, крестьянами произведеннымъ. Эти бѣдняки платили за порубки штрафъ.
Въ 1824 году въ Бозѣ почившій Государь Императоръ Александръ I соизволилъ посѣтить городъ Пензу. Предположили, что посѣтитъ и нашъ благословенный городъ Саратовъ, находящійся въ 180 вер. отъ Пензы. А. Д. принялъ всѣ мѣры къ приведенію Саратова въ должную опрятность и чистоту, какъ въ отношеніи поправки домовъ, воротъ, заборовъ, такъ и очистки самыхъ улицъ и площадей. Два мѣсяца, май и іюнь, всѣ домовладѣльцы красили дома, ворота, заборы и всѣ надворныя строенія. Даже избушки и лачужки заставляли красить мѣломъ и сажею и открытою близь Саратова желтою глиною, которая, пережженая въ печахъ, дѣлалась красною. Разведенною на водѣ ею красили крыши. Эти два мѣсяца рабочій народъ суетился около своихъ домовъ и на крышахъ съ судомойками, мотальными кистями, съ разными посудами, наполненными красками. Грязныя и заросшія травой улицы и площади чистили и все свозили въ овраги. Ужасная была суета по всему Саратову! Полицейскіе чиновники и служители перебѣгали изъ дома въ домъ, побуждая владѣльцевъ къ исполненію приказаній. И дѣйствительно, Саратовъ преобразился: нарядился въ какую-то разнообразную пестроту. Съ горъ онъ показывалъ видъ разцвѣтающаго города. Площади и улицы были чисты: ихъ почти каждый день мели. Но Его Величество не осчастливилъ своимъ посѣщеніемъ нашъ Саратовъ. Дивизія гусаръ была вытребована на смотръ въ Пензу, гдѣ тогда умеръ генералъ Леонтьевъ. Туда же отправлялись губернаторъ, губернскій предводитель, градской голова и другіе люди для представленія Его Величеству: и ѣздило много разнаго званія людей, что бы взглянуть на Государя.
Съ 1800 г. Саратовская губернія принадлежала къ пензенской епархіи. Преосвященные рѣдко пріѣзжали въ Саратовъ. Помню однаго Амвросія, который жилъ въ Саратовѣ цѣлое лѣто въ 1823 году, какъ говорили тогда, будто бы по неудовольствію съ пензенскимъ губернскимъ начальствомъ. Онъ жилъ въ Спасопреображенскомъ мужскомъ монастырѣ. Свиты при немъ было очень мало. Экипажъ и выѣздъ имѣлъ постоянно отъ помѣщика Ив. Ан. Кропотова. Преосвященный совершалъ божественныя литургіи во многихъ церквахъ и служилъ очень долго. По окончаніи обѣдни говорилъ проповѣди и поученія, но до того утомительныя для слушателей, что при всемъ своемъ желаніи многіе не могли дождаться окончанія ихъ и выходили изъ церкви. Старожилы много разсказывали о жизни и характерѣ преосвященнаго. Онъ былъ постной и набожной жизни. По ночамъ ѣздилъ по Саратову, и гдѣ увидитъ огонь въ домѣ, приказывалъ везти туда себя: входилъ въ домъ и бесѣдовалъ съ хозяиномъ дома: потомъ, помолясь Богу, благословивъ всѣхъ домашнихъ, уѣзжалъ. Какъ то разъ въ одну ночь увидѣлъ огонь въ домѣ градской полиціи, гдѣ занимались приказные. Присутствующихъ не было: онъ остановился, внезапно вошелъ въ канцелярію. Тутъ случился пьяный приказный изъ духовнаго званія. Преосвященный, помолясь обыкновенно Богу, поговоря съ нѣкоторыми, благословилъ ихъ и уѣхалъ. Говорили, что онъ очень мало кушалъ и преимущественно вареный картофель: былъ болѣзненный человѣкъ и страннаго характера.
Въ ноябрѣ 1825 года изъ С.-Петербурга было получено извѣстіе съ фельдъегеремъ о смерти Императора Александра I. Въ тотъ же день по отслуженіи панихиды, вечеромъ, часовъ въ 6, все гражданское и военное начальство присягало на вѣрность подданства великому князю Константину Павловичу. На другой день приводились къ присягѣ во всѣхъ церквахъ всѣхъ состояній люди, по присутственнымъ мѣстамъ чиновники и приказные, а въ полкахъ нижніе чины. Спустя недѣли двѣ послѣ этого опять присягали Николаю Павловичу; но все было тихо, спокойно, не происходило ни какихъ безпорядковъ…
При А. Д. были слѣдующіе вице-губернаторы, они же предсѣдатели казенныхъ палатъ: Дмитріи Гавр. Бибиковъ, бывшій впослѣдствіи кіевскимъ генералъ-губернаторомъ, II. И. Гозенгъ, П. Д. Сомовъ, а потомъ И. Е. Сырневъ.
Въ концѣ 1826 года Алексѣй Давыдовичъ былъ уволенъ отъ губернаторства и для ревизіи губерніи назначенъ сенаторъ Н. И. Огаревъ. Послѣдній жилъ очень долго въ Саратовѣ, производя ревизію, по которой имъ было уволено много чиновниковъ отъ должностей за безпорядки и злоупотребленія. Послѣ отставки. А. Д. жилъ въ Саратовѣ; выѣзжалъ только на лѣто въ свое имѣніе, с. Безсоновкѵ, Саратовскаго уѣзда, гдѣ у него былъ винокуренный заводъ. Сынъ его А. А. былъ саратовскимъ губернскимъ предводителемъ дворянства, имѣлъ свой домъ рядомъ съ домомъ А. Д., почти одной архитектуры и такъ же хорошо была устроена при немъ дача. Теперь -это помѣстье купца Горбунова. Даже и по отставкѣ А. Д. всѣ сословія и состоянія любили и уважали его. Въ торжественные и табельные дни, также какъ и во время его губернаторства, ѣздили къ нему съ визитами всѣ почетные и другіе дворяне, чиновники и купцы: А. Д. участвовалъ съ своими семейными на всѣхъ домашнихъ вечерахъ и балахъ и на всѣхъ дворянскихъ съѣздахъ; только уже у него не было той роскоши, какая была во время его губернаторства: видимо годъ отъ года уменьшались его достатки. Онъ умеръ въ 1832 году при губернаторѣ Переверзевѣ. По распоряженію послѣдняго, всѣ чиновники канцеляріи участвовали въ процессіи при выносѣ тѣла покойнаго; главные несли его ордена, а прочіе — крышку и гробъ съ тѣломъ, отъ самаго дома до Александро-невскаго собора, гдѣ было отпѣто тѣло покойнаго преосвященнымъ, съ почетнымъ духовенствомъ; отсюда несли обратно до церкви Иліи пророка, вблизи которой устроена небольшая каменная часовня, въ видѣ памятника; она и теперь существуетъ; здѣсь погребены всѣ домашніе А. Д. При выносѣ тѣла саратовцы всѣхъ сословій и состояній сопровождали его въ оба пути въ большой массѣ; были въ парадѣ жандармы и казаки саратовской команды. И теперь многіе старожилы помнятъ добрыя дѣла Алексѣя Давыдовича. Въ присутствіи саратовской городской думы и теперь имѣется его портретъ. Когда во время пребыванія своего въ г. Саратовѣ въ 1837 году, Наслѣдникъ, потомъ Государь Императоръ Александръ II былъ въ думѣ, то соизволилъ обратить вниманіе на эти портреты, спросилъ о нихъ: и когда доложили, что онъ бывшій губернаторъ, то сдѣлалъ еще вопросъ: «почему же нѣтъ другихъ?», и получилъ въ отвѣтъ, что этотъ губернаторъ сдѣлалъ для города много добраго и полезнаго. Старожилы, которые были близки съ домомъ А. Д., разсказывали, что онъ изъ бѣднаго состоянія достигъ степени губернатора за добрыя свои дѣла и душу. Мать у него была простая женщина. Когда онъ былъ еще вице-губернаторомъ, то выписалъ ее къ себѣ и, по пріѣздѣ ея, сдѣлалъ балъ, пригласилъ все почетное дворянство, купечество и чиновничество съ семействами и представилъ ее посѣтителямъ. Такое вниманіе его къ престарѣлой матери своей и глубокая сыновняя преданность влили въ душу всѣхъ саратовцевъ высокое понятіе о добротѣ души А. Д., истинное и безпредѣльное къ нему уваженіе, сохранившееся до окончанія его жизни. Съ прискорбіемъ надо сказать, что молодое поколѣніе до сего времени остается безмолвнымъ къ добрымъ дѣламъ покойнаго А. Д. Панчулидзева, бывшаго въ Саратовѣ губернаторомъ около 20 лѣтъ.
Во время губернаторства Панчулидзева въ Саратовѣ не было особенной роскоши даже между семействъ богатыхъ и почетныхъ помѣщиковъ, чиновниковъ и купцовъ. Одѣвались всѣ хотя щеголевато, но просто, скромно, безъ особенной какой-либо пышной уродливости. Тогда еще модистокъ въ Саратовѣ не существовало. Кажется, въ 1825 году появилась первая «мадамъ» Сегина, которая стала всѣ домашніе наряды искажать по своему: а до нея дамскіе наряды всегда отдѣлывались самими госпожами или ихъ горничными, пріученными хорошо шить платья, отдѣлывая ихъ кружевами домашняго рукодѣлія. Платья и другіе наряды вышивали въ пяльцахъ и тамбурахъ разными разводными узорами, что и теперь существуетъ въ средѣ семействъ небогатыхъ чиновниковъ и въ особенности въ домахъ купеческихъ, у которыхъ оно въ большомъ употребленіи. Все вообще парадное бѣлье вышивается на пяльцахъ отличными узорами, окаймливающими платья, простыни и проч. четверти на двѣ и болѣе отъ пола вверхъ. Жены и дочери купцовъ того времени мало выѣзжали на дворянскіе балы и вечера; дворянство какъ-то отъ купечества отдѣлялось: да и купечество находило предосудительнымъ, чтобы ихъ дочери и сыновья знакомились съ дворянскими домами. Выѣзжали развѣ изъ самаго богатаго, почетнаго дома, жившаго на высокую ногу, какимъ былъ домъ почетнаго гражданина X. И. Образцова, котораго дѣти были очень образованныя. Иные купцы желали и искали случая, чтобы своихъ дочерей отдавать за-мужъ за дворянъ (но не простыхъ чиновниковъ) и сыновей женить на ихъ дочеряхъ, чтобы имѣть крѣпостныхъ людей и деревеньку съ крестьянами на ихъ имена и самимъ быть владѣльцами ихъ, но такихъ купеческихъ семействъ было мало.
Кромѣ домашнихъ бесѣдъ, было любимое удовольствіе у купеческихъ семействъ отъ Рождества до послѣдняго дня масляницы выѣзжать въ праздничные дни на катанье отъ Никольской церкви по Московской и Сергіевской улицамъ до полицейскаго управленія и обратно. Только одно это катанье не измѣнилось въ Саратовѣ, существуя нѣсколько десятковъ лѣтъ. На катаньяхъ только и можно было видѣть купеческихъ дочерей въ пышныхъ нарядахъ, жемчужныхъ снизкахъ, собольихъ шубахъ пли салопахъ, въ хорошихъ экипажахъ, запряженныхъ лучшими лошадьми, съ богатою упряжью. Въ ихъ обычаѣ было бѣлиться и румяниться: онѣ какъ куколки сидѣли, закрывъ глаза, будто ни на кого не смотрятъ.
Въ настоящее время купеческій классъ превзошелъ дворянскій, какъ въ образованіи дѣтей своихъ, въ свѣтской жизни, такъ и въ высочайшей степени роскоши въ нарядахъ: купцы щеголяютъ экипажами, лошадьми, упряжью, наемною прислугою и имѣютъ, вмѣсто кухарокъ, поваровъ; дѣтей своихъ учатъ танцамъ, музыкѣ, пѣнію и иностраннымъ языкамъ. Дома ихъ, какъ по наружному, такъ и внутреннему устройству, отличаются особенною чистотою и изящностію въ меблировкѣ комнатъ. Живутъ съ большимъ комфортомъ и для славы своей не жалѣютъ ничего.
Въ старинные годы обѣды и ужины помѣщиковъ славились большимъ числомъ блюдъ, приготовляемыхъ изъ собственныхъ припасовъ. У каждаго помѣщика, даже у самаго бѣднаго, были собственный свой скотъ и птица, всѣхъ родовъ, медъ, масло, яйца, молоко, также и огородныя овощи. Покупного требовалось мало: только чай, сахаръ и разныя разности для приправъ, чего нельзя добыть въ собственной экономіи. Кондитерскія сласти (тогда и кондитеровъ не было) были своего домашняго приготовленія изъ разныхъ сортовъ ягодъ, медоваго варенья (медъ домашній, а о патокѣ картофельной тогда и не думали); яблоки хорошаго сорта, свѣжія и моченыя, дули, бергамоты изъ своихъ садовъ, теплицъ и оранжерей. Иностранныя вина въ дорогую цѣну, какъ это теперь водится, не подавались и не были въ употребленіи, а шампанское замѣнялось недорогимъ цимлянскимъ въ нужномъ случаѣ. Были въ большомъ употребленіи домашнія ягодныя наливки всѣхъ сортовъ отъ вишневки и малиновки до рябиновки; изъ тѣхъ же ягодъ дѣлали шипучее — пріятный дамскій легкій напиток, замѣнявшій ликеръ, и домашній медъ отъ своихъ пчелъ. Только покупалось простое вино да кизлярка, вмѣсто рому…
Теперь совершенно не то: все въ другомъ видѣ. Фабрики, скотоводство уничтожились; дворни не существуетъ; бывшіе хорошо устроенные дома приходятъ и пришли въ упадокъ; другіе уже уничтожены; скотъ переводится; на гумнахъ хлѣба въ кладяхъ не существуетъ: имѣнія свои перепродаютъ или отдаютъ въ аренду купцамъ или иностранцамъ. Эти послѣдніе владѣнія помѣщиковъ, отлично устроенныя ими, годъ отъ года приводятъ къ опустѣнію; купцы-же, извлекая свои выгоды, раззоряютъ крестьянъ при раздачѣ земель для хлѣбопашества и всѣмъ стѣсняютъ…
Въ отношеніи крестьянъ скажу, что и они тогда жили проще, какъ должно простому поселянину, занимающемуся сельскимъ хозяйствомъ; синіе чапаны, красные кушаки и сапоги носили только волостные головы, бурмистры и старосты, да богатые крестьяне, занимавшіеся какимъ-нибудь торгомъ и имѣвшіе сношеніе съ городскимъ торговымъ классомъ; прочіе чернорабочіе хлѣбопашцы не имѣли этой роскоши. Какъ мужскій полъ, такъ и женскій носили все, отъ лаптей до полушубка и чапана, собственнаго своего произведенія и сработанное домашними руками. Крестьяне имѣли въ изобиліи у себя скота, птицы и хлѣба; бывало, у зажиточныхъ крестьянъ клади и одонья разнороднаго хлѣба на гумнахъ десятками стоятъ по нѣсколько лѣтъ. Если кто проѣзжалъ въ тѣ годы по селеніямъ Саратовской губернiи и видѣлъ, какъ были наполнены гумна одоньями хлѣба, то въ настоящее время не увидитъ ни одного, даже и самихъ крестьянъ не узнаетъ. Они уже преобразились, кромѣ мордвы и чувашъ: изъ русскаго простаго чапана, тулупа и лаптей вылѣзли и одѣлись, какъ мужскій, такъ и женскій полъ, въ городской мѣщанскій нарядъ. Теперь увидите на нихъ сюртуки и брюки хорошаго сукна, драпа, трико и разныхъ лѣтнихъ матерій; а женскій полъ скинулъ сарафаны и шубейки домашняго произведенія, одѣвается въ разныя ситцевыя, гарусныя платья, бурнусы и пальто; все это покупное, а домашняго произведенія имѣть признаютъ не выгоднымъ, да и не изъ чего приготовить: нѣтъ не прядева, ни скота, потому что ихъ сельское хозяйство видимо годъ отъ года падаетъ и люди становятся все бѣднѣе и бѣднѣе. Только у тѣхъ, которые держатся старины, прежній порядокъ не измѣнился: живутъ въ довольствѣ. Молодое поколѣніе, пріучась къ роскоши и удовольствіямъ, не занимается хлѣбопашествомъ, а только поденными работами и спекуляторствомъ, проживая предоставленный имъ родителями достатокъ, нанимаются охотою въ солдаты или вовлекаются въ преступленія, подвергаются тюремнымъ заключеніямъ и тамъ иногда оканчиваютъ свою жизнь. Въ тѣ времена какъ-то меньше было бѣдныхъ крестьянъ: всѣ шли наравнѣ; а нынче въ другомъ селеніи не увидите богатыхъ и десяти домовъ, у которыхъ остальные, доведенные сами собой съ своими семействами до бѣдности, находятся въ зависимости по займу денегъ и прочаго и все заработанное и труды свои отдаютъ въ ихъ распоряженіе. Въ праздничный день вы теперь увидите всѣхъ молодыхъ людей обоего пола разодѣтыхъ щегольски: все предъ вашими глазами представится въ лучшемъ видѣ и нельзя подумать, чтобы эти люди были бѣдны; но войдите въ ихъ дома и взгляните на ихъ хозяйство: увидите всю черноту, нехозяйственность и бѣдность; нѣтъ ни лошади, ни сохи, ни бороны, ни овцы, ни коровы и никакой птицы — только и есть, что на нихъ красная одежда, сдѣланная на попавшіяся имъ какъ-нибудь случайно деньги; а живутъ тѣмъ, что Богъ подастъ.
Прежде за образомъ жизни крестьянъ всѣхъ сословій строго слѣдило ближайшее ихъ начальство, поставленное отъ министерства государственныхъ имуществъ и удѣла: а помѣщичьи были подъ надзоромъ своихъ владѣльцевъ и ихъ управляющихъ. У другихъ помѣщиковъ, которые сами управляли имѣніями, крестьяне были богаче казенныхъ.
Управляющіе, въ особенности изъ иностранцевъ и поляковъ до невозможности стѣсняли крестьянъ и поступали съ ними дурно и, жестоко, разоряли довѣренныя имъ имѣнія. Впослѣдствіи они сами дѣлались владѣльцами, пріобрѣтая себѣ крестьянъ съ деревнями. Я зналъ многихъ саратовскихъ помѣщиковъ и былъ въ ихъ имѣніяхъ; изъ нихъ главныя: Шереметева, Гурьевой, Араповыхъ, Устинова, Столыпина, Бѣднякова, Желѣзнова, Максимова, Теплякова и другихъ. Я лично видѣлъ ихъ крестьянъ въ лаптяхъ, сѣрыхъ чапанахъ и тулупахъ домашняго произведенія. Гумна ихъ наполнены одоньями и кладями разнаго хлѣба, такъ что ихъ было впятеро больше самаго селенія; скота всѣхъ родовъ было по нѣсколько стадъ, исключая господскаго. Въ рѣдкомъ помѣщичьемъ имѣніи, развѣ торговомъ, были кабаки, а теперь ихъ найдете по нѣскольку десятковъ и даже показались гостинницы съ музыкою, для привлеченія молодыхъ и старыхъ людей обоего пола, любящихъ покутить, пить чай, въ которомъ прежде они и вкусу не знали. У помѣщиковъ, хорошо управлявшихъ своими имѣніями лично, или чрезъ благонамѣренныхъ своихъ управляющихъ и бурмистровъ, крестьяне не могли безъ вѣдома конторы продать лишнюю лошадь или корову. Если замѣчали кого въ лѣни и нерадѣніи къ своему домохозяйству, то начальство журило такого; замѣченныхъ не во время въ пьянствѣ или одѣтыхъ въ покупные наряды, а не собственнаго произведенія, штрафовали, чтобы деньги зря не тратили, а берегли бы ихъ на казенныя повинности и на домашніе случаи. Въ конторахъ помѣщиковъ велись штрафныя книги, шалуновъ безъ очереди отправляли въ солдаты. Это я указываю на благонамѣренныя управленія помѣщичьими имѣніями.
Въ казенныхъ и удѣльныхъ имѣніяхъ было тоже наблюденіе за образомъ жизни крестьянъ; больше было строгости и меньше кабаковъ.
Помню одно дѣло въ 1832 году. Жители слободы Покровской, Новоузенскаго уѣзда, до семи тысячъ душъ, просили губернатора о недозволенiи изъявившему желаніе одному купцу имѣть гостиницу въ этой слободѣ, потому собственно, что она будетъ привлекать къ себѣ дѣтей богатыхъ крестьянъ и тѣмъ портить ихъ нравственность. Такая переписка доходила до министра финансовъ, и крестьяне настояли на своемъ: гостиница не была открыта; теперь же тамъ существуетъ ихъ три или четыре.
Цѣны существовали на жизненные припасы, какъ видно изъ хозяйственныхъ записокъ матери моей, съ 1822 года а въ послѣдующіе затѣмъ до 1830-хъ годовъ одни и тѣ-же. Измѣненія цѣнъ въ теченіе восьми лѣтъ почти не было. Тогда рубль серебра въ народномъ обращеніи съ установленнымъ лажемъ ходилъ 4 р. 20 к. и счетъ денегъ велся на ассигнаціонный курсъ, т. е. считая рубль мѣди въ 100 коп., что теперь составляетъ только 261/4 к. Сравненіе цѣнъ, существовавшихъ въ 1820-хъ годахъ на ассигнаціонный курсъ, съ средними цѣнами 1850-хъ годовъ, указываетъ на разительное возвышеніе цѣнъ нынѣ на все вообще. Только цѣны на чай и сахаръ почти въ продолженіе 40 лѣтъ существуютъ одни и тѣ же. Можно утвердительно сказать, что если бы и въ настоящее время деньги были въ народномъ обращеніи въ томъ же курсѣ, какъ они существовали до 40-хъ годовъ, то цѣны были бы тѣ же самыя, какiя теперь существуютъ.
Все написанное въ этой статьѣ о времени бытности въ Саратовѣ губернаторомъ А Д. Панчулидзева есть истинная справедливость; разсказъ о томъ, что при немъ было сдѣлано и существовало, основанъ на запискахъ отца моего, на разсказахъ бывшихъ въ то время близкихъ лицъ къ дому его, что я видѣлъ лично своими глазами, въ чемъ былъ самъ участникомъ, служа въ канцеляріи гражданскаго губернатора въ продолженіи 10 лѣтъ при послѣдующихъ губернаторахъ.
Примечания[править]
- ↑ Петръ Ульяновичъ Бѣляковъ правилъ Саратовскою губерніею съ марта 1802 г. по 1807 г.; онъ былъ первымъ изъ числа саратовскихъ губернаторовъ, который интересовался ввѣреннымъ ему краемъ съ научной, такъ сказать, стороны. Онъ скоро по вступленіи въ должность задумалъ составить описаніе губерніи въ историческомъ, географическомъ и статистическомъ отношеніяхъ. Работа эта возложена была имъ на нижніе земскіе суды, или, что тоже, на земскихъ исправниковъ; но полнаго описанія такъ и не удалось ему собрать по неимѣнію людей, способныхъ на это. (Протоколъ VII общаго собранія Сар. Уч. Арх Ком.. 1887 г., стр. 4—9).
Предъ отъѣздомъ Государя въ армію, оберъ прокуроръ Петрь Степановичъ Молчановъ преданный Куракинымъ, отправленъ былъ въ Саратовъ по какому то пустому дѣлу, во съ тайнымъ порученіемъ обстоятельно развѣдать о поступкахъ губернатора Бѣлякова. Подъ разными ничтожными предлогами проживъ тамъ все лѣто, онъ осенью воротился съ возомъ обвиненій и неоспоримыхъ доказательствъ низости любимца Кочубеева. Бѣляковъ былъ призванъ въ Петербургъ и преданъ суду. Ударъ сей нанесенъ былъ самому министру, который горячо за сіе дѣло вступился. Утверждаютъ будто въ жару разговора Императоръ Александръ I далъ ему почувствовать, что почитаетъ его прикосновеннымъ къ злоупотребленіямъ въ Саратовской губерніи; будто обиженный тѣмъ Кочубей сказалъ, что послѣ того оставаться ему не возможно и получилъ въ отвѣть, „что ни кто его не удерживаетъ“. (Воспоминанія Вигеля).
По удаленіи П. У. Бѣлякова, никто не былъ назначенъ на его мѣсто и временно управлялъ губерніею вице-губернаторъ А. Панчулидзевъ, который затѣмъ былъ назначенъ и губернаторомъ. - ↑ О пожарахъ того времени производились дѣла и переписка въ губернскомъ правленіи и канцеляріи губернатора; можно ихъ видѣть въ архивѣ при губернскомъ правленіи.
- ↑ Иначе объ этомъ разсказываетъ М. Арнольдовъ въ брошюрѣ „Кь матеріаламъ для исторіи просвѣщенія Россіи въ эпоху Александра I. Учрежденіе въ Саратовѣ гимназіи и первые ея директора: Шестаковь и Ченыкаевъ. Тифлисъ. 1870 г.“.
Панчулидзевъ, взявшій на себя устройство въ Саратовѣ гимназіи, повелъ дѣло такъ успѣшно, что по его иниціативѣ были сдѣланы въ 1817 г. два огромныхъ пожертвованія на покупку дома для гимназіи: дворянство изъявило готовность пожертвовать 55000 р. асс., остатки отъ суммъ, собранныхъ въ 1812 г. на формированіе въ Саратовской губ. 2 егерскаго полка, и городское общество назначило на этотъ предметъ 95000 р. асс. изъ оброчной суммы за сдачу городскихъ земель. „16 іюня, пишетъ въ своемъ дневникѣ одинъ саратовскій мѣщанинъ, позвали насъ въ думу и прочитали намъ Монаршую благодарность за пожертвованіе — За какое пожертвованіе? спрашиваемъ. „Какъ, говоритъ голова, вы пожертвовали 95 тыс. р. на гимназію“. А мы и не знали этого“.
Панчулидзевъ уступилъ подъ гимназію свой собственный, еще недостроенный, домъ и взялъ за него всю пожертвованную саратовскимъ городскимъ обществомъ сумму 150000 р. асс., причемъ обязался достроить его на свой счетъ, съ соблюденіемъ всѣхъ удобствъ, необходимыхъ для учебнаго заведенія. Издержки на достройку дома по смѣтѣ простирались до 40000 р. асс. слѣдовательно онъ продалъ свой домъ учебному вѣдомству только за 110000 р. Такъ какъ учебное вѣдомство полагало, что эти 40000 р. Панчулидзевъ израсходуетъ изъ своего кармана, то оно считало Панчулидзева весьма законно ревнителемъ просвѣщенія, поэтому за пожертвованія для гимназіи Панчулидзевъ былъ избранъ почетнымъ ея попечителемъ, а также почетнымъ членомъ казанскаго университета. Несмотря на то, что домъ этотъ со времени Панчулидзева былъ нѣсколько разъ передѣлываемъ за-ново, сдѣланы къ нему капитальныя пристройки, за этотъ домъ едва ли кто теперь (писано въ шестидесятыхъ годахъ) дастъ больше 40000 р. сер. Надобно еще замѣтить, что цѣны на строительные матеріалы и работы въ настоящее время сравнительно съ 1820-ми годами увеличились почти втрое (стр. 3 и 4).
Объ учрежденіи саратовской гимназіи и объ А. Д. Панчулидзевѣ „Сарат. Листокъ. 1877 г., № 262 и 1878 г., № 41. - ↑ Я зналъ только одного его сына А. А., который былъ въ Саратовѣ губ. предводителемъ, а послѣ пензенскимъ губернаторомъ. Авт.