ИВА.[править]
Когда меня покинутъ жизни силы.
Ея вѣтвей люблю я грустный видъ,
Ея листы поблекшіе мнѣ милы,
И тѣнь ея собой не отягчитъ
I.
Въ толпѣ тревожное движенье…
Миссъ Смоленъ пѣсню начала…
Она съ собою принесла
Толпѣ восторгъ и вдохновенье;
Собранье шумное гостей,
Умолкло вдругъ, внимая ей.
Она плѣняетъ всѣхъ собой,
На ликъ пѣвицы молодой
Всѣ взоры страстно устремились;
Она задумчива, блѣдна;
Небесъ лазурь и глубина
Въ прелестномъ взорѣ отразились.
Волнистый шелкъ ея кудрей,
Короной свѣтлою вѣнчаетъ
Ее чело; все манитъ къ ней,
Все къ ней невольно привлекаетъ.
Ее ласкаетъ, любитъ свѣтъ;
Вездѣ улыбку и привѣтъ
Она встрѣчаетъ, но во взорѣ
Невинной дѣвы видно горе…
На ней лежитъ тоски печать.
Кто тайны сердца можетъ знать?
На облака закатъ бросаетъ
Порою отблескъ огневой,
Съ трудомъ тотъ отблескъ мракъ ночной
Съ лазури неба прогоняетъ;
Такъ проливаетъ въ сердце радость
Ея улыбка и съ собой
Приноситъ счастье и покой
Ея плѣнительная сладость…
Краса лица и сердца младость
Мечты отрадныя дарятъ.
Ея очей глубокій взглядъ
Сердца плѣняетъ и тревожитъ;
Тотъ взглядъ никто забыть не можетъ…
Про иву, зеленую иву
Запѣла въ волненьи она…
Сначала лишь тихою грустью
Унылая пѣсня полна.
На блѣдномъ лицѣ Десдемоны
Читается скорбь и печаль;
Слезою затмилась улыбка;
Ей свѣтлаго прошлаго жаль…
Но все безотраднѣе горе…
Тоска все растетъ и растетъ;
Какъ будто прощаясь съ землею,
Она эту пѣсню поетъ.
Полна и страданья, и страсти,
Волшебная пѣсня неслась;
Пѣвица въ пылу вдохновенья
Ей всею душой отдалась.
Когда непогода бушуетъ,
Реветъ и клубится потокъ,
Кто знаетъ, куда понесется
Волнами гонимый челнокъ?
Порою подъ звуки напѣва
На память счастливые, дни
Приходятъ; забытыя грезы
Въ душѣ пробуждаютъ они…
Забытыя думы…. Какъ призракъ
Прошедшее счастье встаетъ
И въ душу святые восторги,
Надежды отрадныя льетъ…
Все глубже тоска Десдемоны;
Все пѣсня грустнѣй и грустнѣй;
Уныло отъ горя и боли
Струится слеза изъ очей;
Какъ волны колеблятся струны,
Отъ муки сжимается грудь,
Бушуя реветъ непогода;
Убійца направился въ путь…
Въ ней силы слабѣютъ и гаснутъ;
Умчался плѣнительный сонъ;
Волшебную пѣсню смѣняетъ
Тяжелый, болѣзненный стонъ…
И вотъ умолкаетъ пѣвица
Отъ страха нѣма и блѣдна
И арфу, убита кручиной,
Въ объятьяхъ сжимаетъ она.
Подъ звуки страстнаго напѣва,
Внимая голосу любви,
Ты слезы льешь, младая дѣва.
Святыя слезы не таи…
Иной бы далъ и жизнь, и счастье,
Чтобы его холодный прахъ
Слезою теплаго участья
Почтила ты; въ твоихъ очахъ
Пускай, какъ жемчугъ драгоцѣнный,
Слеза сіяетъ и блеститъ…
Отдавшись пѣснѣ вдохновенной,
Въ душѣ больной тоска молчитъ;
Гармоньи пламенные звуки
Ее уносятъ въ свѣтлый край,
Гдѣ молкнетъ тяжкій голосъ муки,
Гдѣ скорби нѣтъ, гдѣ въ сердцѣ рай…
Языкъ любви, языкъ страданья,
Какъ сладко насъ плѣняешь ты!…
Даешь душѣ очарованье,
Рождаешь чудныя мечты.
Когда порой безсильно слово,
Когда поэзія молчитъ,
Твой голосъ пламенный звучитъ.
Ему душа внимать готова,
Исполненъ онъ волшебныхъ чаръ,
Имъ сердце сладостно согрѣто,
Онъ въ душу льетъ потоки свѣта,
И, принося блаженство въ даръ,
Звучитъ, таинственности полнъ,
Какъ листьевъ шумъ, какъ ропотъ волнъ…
Угасло пламенное пѣнье,
Послѣдній звукъ умолкъ съ тоской…
А все пѣвица отъ волненья
Съ трудомъ дышала; — такъ порой,
Хоть пѣсня больше не звучитъ,
Гитара стонетъ и дрожитъ…
Толпа съ любовью созерцала
Пѣвицу- взоръ е" горѣлъ,
Ея лицо красой сіяло…
Кому достанется въ удѣлъ
Ея любви огонь мятежный?
Кто пробудить съумѣетъ страсть
Въ ея груди? Душою нѣжной
Кого она признаетъ власть?
. . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Среди толпы Тиберсъ стоилъ.
Онъ въ старомъ домѣ обиталъ
Близъ замка Смоленъ- съ давнихъ лѣтъ
Онъ гордыхъ Смоленовъ сосѣдъ.
Судьба съ нимъ обошлась сурово:
Съ нуждою горькой онъ знакомъ
И долженъ жить своимъ трудомъ*
Но онъ владѣетъ даромъ слова
И чуднымъ голосомъ. Свой взоръ
Миссъ Смоленъ на него склонила
Любви полна… Съ которыхъ поръ
Ихъ души страсть соединила? —
Никто отвѣтить бы не могъ.
Любовь святую видѣлъ Богъ,
Но про нее не знали люди…
Невольно вырвался изъ груди
У бѣдняка блаженства стонъ.
Надеждой свѣтлою согрѣтый,
Своей любовью увлеченъ,
«Меня ты любишь ли, Жоржета»? —
Ей прошепталъ украдкой онъ.
II.
Въ замкѣ отцовскомъ Тиберсъ обитаетъ.
Ночи онъ трепетно ждетъ:
Только стемнѣетъ — дрожа отъ волненья,
Онъ на свиданье пойдетъ…
Въ замкѣ старинномъ и время, и бѣдность
Грустный оставили слѣдъ…
Тяжкой рукою его подавило
Бремя промчавшихся лѣтъ.
Шумъ пированья, веселыя пѣсни
Въ залахъ пустыхъ не звучатъ.
Слуги исчезли- въ забытыхъ хоромахъ
Мракъ и молчанье царятъ…
Мракъ опустѣнья — убогая бѣдность,
Грустный и тягостный видъ!
Только въ одной изъ заброшенныхъ комнатъ
Лампа уныло горитъ.
Тамъ, гдѣ алхимикъ и денно, и нощно
Тайны природы искалъ,
Подлѣ молельни, тюрьмы или склепа
Бѣдный Тиберсъ обиталъ.
Кто намъ разскажетъ прошедшаго тайны?
Что тамъ скрывалося встарь,
Мы никогда не узнаемъ- съ могилой
Сходство имѣетъ алтарь.
Кто намъ разскажетъ, какъ гордый владѣлецъ
Въ годы прошедшіе жилъ,
Какъ онъ въ далекій походъ снаряжался,
Судъ и расправу чинилъ,
Какъ, увлекаясь завѣтной мечтою,
Думою тайной своей,
Блѣдный алхимикъ страдалъ и трудился
Въ мракѣ безсонныхъ ночей?
Молчатъ уныло мрачныя руины…
На нихъ лежитъ годовъ тяжелый слѣдъ…,
Отъ роскоши давно минувшихъ лѣтъ
Лишь уцѣлѣли старыя картины.
Вотъ Рафаэля снятіе съ креста.
Какою мукой дышетъ ликъ Христа!
Убитая тяжелою тоскою,
Въ слезахъ стоитъ Его святая Мать,
Закрывъ лицо дрожащею рукою;
На ней лежитъ отчаянья печать…
Однгь молитва дастъ ей утѣшенье;
Неизлѣчима боль Сердечныхъ ранъ!
Вотъ кисти Жирико произведенье,
Здѣсь Тинторетъ, тамъ свѣтлый Тиціанъ…
Юдифь Аллори душу наполняетъ
Невольнымъ страхомъ; злобой дышетъ взоръ,
Ея лицо изъ рамки выступаетъ
И Олоферну шепчетъ приговоръ.
Все о быломъ хранитъ воспоминанье,
Лишь бюстъ Наполеоца говоритъ
О новыхъ дняхъ; безсмертныя дѣянья
Завистливое время не затмитъ;
Пройдя изъ вѣка въ вѣкъ, изъ рода въ родъ,
Въ сердцахъ людей ихъ слава не умретъ.
Въ убогой кельѣ царствуетъ наука;
Искусству въ ней воздвигнутъ храмъ святой;
Упорный трудъ даетъ душѣ покой
И свѣтлый миръ; въ ней умолкаетъ мука;
Даря восторгъ, бросая въ душу свѣтъ,
Богиня грезъ, богиня пѣснопѣнья
Страдальцу посылаетъ упоенье;
Надеждой онъ утѣшенъ и согрѣтъ…
Забывъ друзей и шумное веселье,
Одной мечтою свѣтлой вдохновленъ,
Тиберсъ свой, вѣкъ влачилъ въ убогой кельѣ;
Никто не зналъ, зачѣмъ скрывался онъ.
Одной любви онъ вѣрилъ и служилъ;
Другихъ страстей душа-его не знала.
Онъ жизнь свою наукѣ посвятилъ;
Она его манила и плѣняла.
Отдавшись ей, онъ горе забывалъ…
Въ туманѣ скрылись тихія долины;
Заката лучъ, алѣя, догоралъ
И золотилъ высокихъ горъ вершины;
На спящій міръ ложилась ночи тѣнь;
Зимою ночь смѣняла быстро день…
Сгущалась тьма; вечернее моленье
Окончено!… толпа домой спѣшитъ;
Лишь пѣсни звукъ, теряясь въ отдаленьи,
Порой о днѣ субботнемъ говоритъ.
Съ росою пало свѣтлое забвенье
На сонный міръ; все рѣже гулъ шаговъ;
Настало царство грезъ и сладкихъ сновъ…
Тиберсъ глядѣлъ съ слезой участья
На проходящихъ поселянъ;
Имъ никогда не свѣтитъ счастье,
Имъ тяжкій крестъ судьбою данъ!…
Ища денное пропитанье,
Они трудиться вѣкъ должны;
На скорбь и вѣчное страданье
Они судьбой обречены…
Глядя* на нихъ съ тоской глубокой;
Тиберсъ печаль скрывать не могъ:
И онъ томился одиноко,
И онъ былъ бѣденъ и убогъ…
Бѣднякъ и поэтъ.
О, бѣдность! лучшія стремленья
И сердца лучшія мечты,
Не зная слезъ, ни сожалѣнья,
Рукой желѣзной давишь ты…
Года проходятъ за годами,
А все тоска сжимаетъ грудь;
Ты злая мачиха — слезами
Страдальца орошаешь путь…
Къ дверямъ могилы довременной
Его ведетъ твоя рука…
Онъ къ ней идетъ трудомъ согбенный, —
Ужасна доля бѣдняка!
Но безотраднѣй доля злая
Того, кто думъ вкушаетъ плодъ:
Минуты отдыха но зная,
Двойною жизнью онъ живетъ.
Своей мечтѣ отдавшись страстно,
Простился онъ съ отраднымъ сномъ:
Она стоитъ предъ нимъ всечасно,
Какъ ангелъ съ огненнымъ мечемъ.
Ее считая за святыню,
Онъ силы ей и жизнь даритъ;
Она-жь въ безмолвную пустыню
Больную душу превратитъ…
Раздался звонъ… Тиберсъ, душой смутясь.
Ему внималъ. "Насталъ молитвы часъ,
«Пусть за меня помолятся они»! —
Онъ молвилъ "исчезъ въ ночной тѣни.
Вечерняя звѣзда.
Когда земля внимаетъ гласу Бога
И человѣкъ почіетъ отъ труда,
Скажи, кому съ лазурнаго чертога
Киваешь ты, вечерняя звѣзда?
Все спитъ кругомъ; чуть слышно льются волны;
Утихла буря; нѣги полонъ лѣсъ;
Въ волшебный часъ, когда земля безмолвна,
Ты для кого блестишь среди небесъ?
На траурномъ плащѣ безмолвной ночи
Сіяешь ты сребристою слезой…
Своимъ лучемъ плѣняя сладко очи,
Куда стремишься ты во тьмѣ ночной?
Гдѣ прячется твой лучъ благословенный.
Когда заря румяная встаетъ?
Въ лѣсу-ль густомъ? иль словно перлъ безцѣнный,
Уходишь ты на дно шумящихъ водъ?…
Недолго насъ ты радуешь лучами;
Заря встаетъ, ты прячешься въ волнахъ…
Хоть краткій мигъ еще останься съ нами!
Звѣзда любви не меркни въ небесахъ!
III.
Въ звѣздахъ горѣлъ небесный сводъ;
Закатъ алѣлъ; кругомъ темнѣло;
Жоржета близъ шумящихъ водъ
Съ подругой милою сидѣла
И думы повѣряла ей….
"Люблю я блескъ ночныхъ лучей,
"Люблю смотрѣть среди тумана,
"Какъ у подножья скалъ сѣдыхъ
"Бушуютъ волны океана.
"Я часто здѣсь, глядя на нихъ,
"Сижу отрадныхъ думъ полна….
— Но ты взволнована, блѣдна,
Въ твоихъ очахъ сіяютъ слезы….
"Я безъ причины слезы лью;
"Въ душѣ восторгъ, а въ сердцѣ грезы..
— Уйдемъ отсюда…
"Я люблю
"Невольнымъ трепетомъ объята,
"Смотрѣть какъ гаснетъ лучъ заката…
"Куда спѣшишь?
— Твоя рука
Дрожитъ; ты хочешь скрыть тревогу
Своей души.
"Тебѣ тоска
"Не сушитъ грудь; одну дорогу
"Ты только знаешь въ жизни. Свѣтъ
"Передъ тобою чашу бѣдъ
"Не вылилъ; горя ты не знала,
"Хоть мы однихъ съ тобою лѣтъ.
Я путь иной себѣ избрала…
— Ты вся дрожишь; свою тоску
Поведай мнѣ…
"Передъ тобою
Скрываться дольше не могу;
Душа полна одной мечтою;
Какъ лучъ вечерній гасну я
И вѣкъ въ страданьи одинокомъ
Влачу уныло; жизнь моя
Течетъ хладѣющимъ потокомъ,
Но сердце полно свѣтлыхъ думъ,
И плескъ волны, и листьевъ шумъ
Мнѣ сладко шепчутъ про любовь;
Внимая голосу природы,
Ищу восторговъ и свободы,
Во мнѣ, пылая, льется кровь;
Я гасну — выслушай меня;
Въ тебѣ найду я утѣшенье;
Тебѣ одной открою я
Души тревожное волненье,
Мечты завѣтныя свои…
Я умираю отъ любви…
Какъ въ бурномъ морѣ пропадаетъ
Чуть слышно льющійся ручей,
Такъ въ этой страсти утопаетъ
Душа моя; отдавшись ей,
Я не могу сносить разлуки…
Къ сопротивленью воли нѣтъ;
Тебѣ открою сердца муки…
Будь мой Горацій, я — Гамлетъ.
IV.
Объятый сладкими мечтами,
Тиберсъ чуть слышными шагами
Дошелъ до замка, гдѣ съ отцомъ
Жила миссъ Смоленъ; все кругомъ
Молчало; замокъ лишь не спалъ;
Въ немъ яркій свѣтъ огни бросали.
И въ окнахъ тѣни промелькали.
Тиберсъ уныло прошепталъ:
"У нихъ веселое собранье.
"Она смѣется надо мной;
"Напрасно жду ее съ тоской —
"Она забыла про свиданье!
Тиберсъ, дрожа, взглянулъ въ окно.
"Урочный часъ прошелъ давно.
«Мнѣ за любовь обманъ наградой»…
Передъ иконами старикъ
Молился; миромъ и отрадой
Дышалъ благочестивый ликъ.
Старикъ стоялъ, склонивъ колѣна,
Своимъ семействомъ окруженъ,
Отъ всей души молился онъ.
Годовъ не вѣдая измѣны,
Надеждой свѣтлою согрѣтъ,
Онъ въ счастье вѣрилъ; горькихъ бѣдъ
Ему судьба не посылала.
Жена и дочь молились съ нимъ.
Словамъ отраднымъ и святымъ
Младая дѣва не внимала.
Тиберсъ, зачѣмъ смущаешь ты
Святой невинности обитель?
Уйди, коварный обольститель!
Тобой полны ея мечты;,
' Ты отнялъ дочь у старика;
Ея позора онъ не знаетъ,
Ее съ любовью осѣняетъ
Его дрожащая рука.
Она твоя; ея мечтами,
Ея душой ты завладѣлъ
И отъ нея, взмахнувъ крылами,
Хранитель свѣтлый улетѣлъ.
Она разстроена, блѣдна…
Горя отъ страсти и волненья,
Съ тоской нѣмою ждетъ она
Конецъ вечерняго моленья,
Чтобы увидѣться скорѣй
Съ Тиберсомъ; сердце шепчетъ ей:
"Онъ здѣсь; надѣясь и любя,
Давно любовникъ ждетъ тебя…
"Къ нему на сладкое свиданье
«Спѣши»! Глубокое молчанье
Объяло замокъ; онъ заснулъ;
Умолкъ шаговъ тяжелый гулъ…
Пока заря не заалѣла,
Спѣши — минуты дороги!…
Вдругъ дверь чуть слышно заскрипѣла,
И чьи-то робкіе шаги
Раздались…
Въ сердцѣ смутный страхъ,
Въ душѣ невольная тревога,
Когда темно и гласу Бога
Внимаетъ міръ. Въ ночныхъ тѣняхъ
Мелькаютъ призраки видѣнья
Рисуетъ намъ воображенье.
Во время бури лѣсъ дрожитъ
И вѣтеръ злобно завываетъ;
Такъ ужасъ въ душу- проникаетъ,
Когда земля, какъ гробъ, молчитъ…
Душа со страхомъ проситъ сна,
Когда въ природѣ мракъ, и тишина.
Къ любовнику Жоржета подошла;
Насталъ волшебный мигъ желанной встрѣчи;
Вздымалась грудь ея, дрожали плечи,
Она его съ любовью обняла,
Сплелися руки въ пламенномъ пожатьи
И онъ, дрожа, упалъ въ ея объятья…
V.
Скажи, зачѣмъ, мой старый другъ,
Ты отъ меня скрываешь горе?
Тоска въ твоемъ померкшемъ взорѣ;
Какая скорбь, какой недугъ
Тебя гнететъ? Ты помолиться
Сегодня утромъ позабылъ;
Ты ходишь мраченъ и унылъ.
Со мною горемъ подѣлиться
Ты долженъ!
«Гдѣ же наша дочь»?
— Твоя печаль ее тревожитъ
И слезъ она скрывать не можетъ;
Скажи, зачѣмъ сегодня въ ночь
Ты вышелъ изъ дому какъ тать
И грозно мнѣ велѣлъ молчать,
Когда тебя я умоляла
Не выходить? Зима настала
И ночи холодны…. Открой
Свою печаль. Одной рѣкой
Счастливо наши дни текли;
Мы душу въ душу провели
Весь вѣкъ.
— Не мука давитъ грудь;
Я боленъ.
"Тщетно обмануть*
"Меня ты хочешь; въ часъ ночной
Больнымъ не вышелъ бы изъ дома.
Твоя душа съ тоской знакома….
Зачѣмъ дрожащею рукой
За шпагу старую берешься?
Не уходи! Коль не вернешься,
Что станемъ дѣлать безъ тебя?
Ты — наше счастье и опора.
— Не плачь! домой приду я скоро…
Не бойся…. Гдѣ же дочь моя?
VI.
Луна блѣднѣетъ въ небесахъ;
Алѣютъ сѣрыхъ скалъ вершины;
Купаясь въ утреннихъ лучахъ,
Проснулись спящія долины.
Бѣлѣя, стелется туманъ;
Струятся волны аромата;
Въ одежду пурпура и злата
Облекся бурный океанъ;
Природу солнце освѣтило;
Насталъ молитвы чудный часъ…
Свѣтило дня! ты жизнь и сила
Земли; лучами грѣя насъ,
Ты правишь міромъ; предъ тобой
Безслѣдно грустною чредой —
Проходятъ люди; мы живемъ
Лишь мигъ, но наша грудь согрѣта
Лучемъ божественнаго свѣта;
Пускай къ могилѣ мы идемъ
И жизнь волною быстротечной
Проносится; сіяя вѣчно,
Ты одинокъ, а намъ дана
Любовь; когда душа полна
Отрадныхъ грезъ и свѣтлыхъ думъ,
Намъ дѣла нѣтъ до тайнъ природы;
Насъ не тревожитъ грозный шумъ
Стихій- пускай проходятъ годы
И настаетъ кончины часъ:
Одна мечта плѣняетъ насъ…
Въ тотъ свѣтлый часъ, когда заря
Встаетъ надъ спящими полями
И свѣту новый день даря,
Сіяетъ алыми лучами,
Тиберсъ спѣшилъ въ свой бѣдный домъ.
Какъ гробъ молчало все кругомъ…
Вкушая сладкое забвенье,
Онъ шелъ въ раздумье погруженъ;
Какъ рѣдки чудныя мгновенья,
Когда лелѣетъ счастья сонъ,
Когда не давитъ жизни бремя,
Когда свободно дышетъ грудь:
Невольно думаешь, что время
Тогда на мигъ прервало путь…
Блаженствомъ душу наполняютъ
Восторги свѣтлые любви,
Какъ мысли радостно блуждаютъ,
Какой, огонь горитъ въ крови!…
О, ночь! ты царство сладострастья,
Ты будишь сладкія мечты,
Даришь душѣ восторгъ и счастье…
О, ночь! зачѣмъ проходишь ты?
Съ тобой сравниться день не можетъ;
Ночная тѣнь — любви покровъ
Пройдетъ и мука сердце гложетъ,
И больше нѣтъ отрадныхъ сновъ…
Глядя съ тоской въ нѣмую даль,
Близъ шумныхъ волнъ сидитъ Жоржета.
Любовью грудь ея согрѣта;
Въ лицѣ читается печаль…
Тиберсъ, въ слезахъ разставшись съ ней,
Ушелъ неровными шагами.
Зачѣмъ влюбленными очами
Слѣдишь за нимъ? Уйди скорѣй!…
Проснулся вѣтръ; туманъ прибрежный
Пропитанъ сыростью и мглой;
Ты о быломъ съ любовью нѣжной
Воспоминай, спѣша домой!…
Тиберсъ къ себѣ вернулся поздно.
Его старикъ какой-то ждалъ
И, на него взирая грозно,
Ему со злобою сказалъ:
«Для насъ разсчета часъ насталъ».
VII.
Въ монастырѣ тревога и волненье…
Хоть ночь давно, никто не можетъ спать.
Монахини проходятъ какъ видѣнья;
То слышенъ шумный говоръ, то опять,
Умолкнетъ все; какое-то несчастье
Грозитъ, вселяя въ душу смутный страхъ;
На лицахъ озабоченныхъ участье
Читается; молитвы на устахъ…
Въ обители нѣмое ожиданье…
Унылый крикъ, — страданья полный стонъ
Прервалъ на мигъ тяжелое молчанье.
Въ убогой кельѣ вдругъ, раздался онъ,
Гдѣ на колѣняхъ женщины стояли
Передъ распятьемъ, плача и молясь…
Скажите, сестры скорби и печали,
О комъ мольбы? Которая изъ васъ
Кончаетъ вѣкъ, утраченный напрасно,
Прощается съ остаткомъ грустныхъ дней?
Вы ждете смерть вседневно и всечасно;
Съ улыбкою идя на встрѣчу къ ней,
Вы носите печальныя одежды;
Вамъ измѣнили сладкія надежды;
Отрадою не дышетъ ваша грудь;
Вамъ ни любовь невѣдома, ни злоба…
Къ стѣнамъ монастыря ужасенъ путь.
Но не далекъ отъ келіи до гроба…
Нѣмой тоски и мукъ полна.
Лежитъ отшельница младая
Въ борьбѣ неравной погибая,
Со смертью борется она…
Въ ней гаснетъ духъ, слабѣютъ силы;
Не можетъ крестъ она обнять;
Она зоветъ съ слезами мать;
Изъ груди рвется стонъ унылый.
Скажите, въ чемъ ее вина?
Что губитъ жизнь ее до срока?
Зачѣмъ, зачѣмъ, въ тоскѣ глубокой
Кончаетъ грустный вѣкъ она?
Съ тѣхъ поръ лишь два промчались дня.
Какъ въ монастырь старикъ суровый,
Молчанье гордое храня,
Ее привелъ для жизни новой.
Когда она святой обѣтъ
Произнесла покинуть свѣтъ,
Старикъ ушелъ, ее простя…
Ушелъ! а бѣдное дитя
Съ тѣхъ поръ лишилось чувствъ и силы, —
Предъ ней открылась дверь могилы…
Въ убогой кельѣ слышенъ плачъ.
Больная къ жизни не вернется…
Ее спасти не можетъ врачъ,
Молиться только остается…
Она рукой сжимаетъ грудь,
Склонясь безъ силы къ изголовью…
Она жила одной любовью;
Любовь могла-бъ ей жизнь вдохнуть;
Увы, ей сердце измѣнило,
Надежды лучъ въ душѣ губя!
Предъ ней холодная могила,
Она сойдетъ въ нее, любя…
Что сердце дѣвы молодой?
Надеждъ и грезъ веселый рой;
Она цвѣтетъ, благоухая,
Не зная скорби и тревогъ,
Среди семейства; мать и Богъ,
Любовь родныхъ, любовь святая.
Ея защита и оплотъ;
Она безъ нихъ не проживетъ;
Она нуждается въ опорѣ,
Какъ слабый плющъ; опоры нѣтъ
И ей на вѣкъ постынетъ свѣтъ.
Ее сразитъ тоска и горе;
За то, что, сердцу дань платя.
Любила сильно и глубоко,
Какъ Десдемона, жизнь до срока
Окончитъ бѣдное дитя.
Иныя свѣтлыя созданья
Полны небесной красоты.
Они дарятъ очарованье,
Любовью дышатъ ихъ черты;
Они не созданы для муки;
Имъ не снести тоску разлуки.
Ихъ очернить не можетъ свѣтъ;
Когда предъ ними чаша бѣдъь
Имъ измѣняетъ жизнь и сила:
Ихъ ждетъ вѣнецъ или могила…
Они для счастья рождены;
Имъ жизнь сулитъ восторгъ и радость;
Ихъ тѣшатъ сладостные сны,
Но злое горе губитъ младость
И смерть влечетъ ихъ за собой;
Такъ каждый вѣкъ кончаетъ свой.
Померкъ послѣдній лучъ надежды;
Судьбы свершился приговоръ!…
Потухъ ея тревожный взоръ;
Ей скоро смерть закроетъ вѣжды;
Тяжелыхъ думъ и мукъ полна,
Она въ борьбѣ изнемогаетъ;
Главу усталую она
На грудь безжизненно склоняетъ;
Но все она кого-то ждетъ
Съ невыразимою тоскою…
Для міра новый день встаетъ.
Заря блеснула надъ землею
И, озаряя блѣдный ликъ,
Къ больной веселый лучъ проникъ,
Надежду ей суля и счастье…
Природа вѣчною красой
Блеститъ, не вѣдая участья;
Что ей до горести людской?
Глядя на міра блескъ и шумъ,
Страдалецъ, полонъ горькихъ думъ,
Объятый горемъ, понимаетъ,
Что въ немъ безплодно льется кровь,
Что лишь пустыню наполняетъ
Его безумная любовь…
Надежда.
Когда въ страдальцѣ гаснетъ сила,
Когда предъ нимъ лежитъ могила
И онъ отчаяньемъ томимъ,
Свѣтла, какъ ангелъ безмятежный,
Одна надежда, съ страстью нѣжной
Еще склоняется надъ нимъ,
Съ его лица стирая слезы;
Она даритъ святыя грезы,
Предъ нимъ свои восторги льетъ,
Блеститъ въ его потухшемъ взорѣ
И, убаюкивая горе,
Въ далекій путь его ведетъ.
Одной любви своей внимая,
Кого-то дѣва молодая
Зоветъ съ глубокою тоской…
Но смерть влечетъ ее съ собой…
Вдругъ все померкло передъ ней;
Потухъ огонь ея очей…
Объята мракомъ вѣчной ночи,
Ужель она во цвѣтѣ лѣтъ
Покинула холодный свѣтъ
И навсегда закрыла очи?
Въ одежду инока одѣтъ,
Какъ алтарей святой служитель,
Въ то время въ мрачную обитель
Какой-то юноша спѣшитъ.
Его унылъ и мраченъ видъ…
Толпа даетъ, ему дорогу,
И вотъ къ больной подходитъ онъ, —
Скрывая тайную тревогу;
Ему отвѣтилъ слабый стонъ.
«Скажи, ты узнаешь ли друга»? —
Ее со страхомъ онъ спросилъ.
Увы, отъ скорби и недуга
Въ ней угасалъ остатокъ силъ…
Глаза безжизненно блуждали,
Вокругъ монахини стояли.
«Оставьте насъ», — онъ имъ сказалъ, —
«Я опоздалъ, я опоздалъ»!
Ложилась тѣнь; лучи заката
Бросали отблескъ огневой…
Надежда нѣтъ; лицо больной.
Могильной блѣдностью объято.
Дышало смертью; крестъ упалъ
Изъ хладныхъ рукъ; кругомъ царило
Молчанье; юноша стоялъ
Предъ ней, и образъ сердцу милый
Съ любовью нѣжной созерцалъ…
Любви волшебными словами
Ей жизнь вдохнуть хотѣлъ бы онъ;
Просилъ съ горючими слезами,
Чтобъ на любви молящій стонъ
Она откликнулась; ей руки
Онъ страстно жалъ, но тщетно все.
Съ земною жизнью для нея
Насталъ тяжелый часъ разлуки.
Она должна покинуть свѣтъ;
Ужь смерть открыла ей объятья…
Въ немъ шевельнулися проклятья…
«Я опоздалъ — спасенья нѣтъ»! —
Онъ простоналъ, склоняясь ницъ,
Сраженный горемъ безъ границъ.
Кто испыталъ тоску и муку,
Тотъ знаетъ, какъ томится грудь.
Когда нельзя спасенья руку
Тому, кто гибнетъ, протянуть…
Въ нѣмое горе погруженъ,
Ты даже радъ услышать стонъ:
Щемящій боли крикъ унылый,
Все знакъ что не угасли силы…
Чтобъ только милую спасти,
Ты далъ бы жизнь, но безвозвратно
Погибло все, и еле внятно
Звучитъ послѣднее прости…
Когда любимыя черты
Обезображены кончиной,
Убитый горемъ кручиной
Невольно понимаешь ты,
Что сердца чудная святыня
На вѣкъ погибла- что весь свѣтъ —
Одна безбрежная пустыня,
Гдѣ для страдальца счастья нѣтъ…
VIII.
Свершилось! Отданы кладбищу
Останки дѣвы молодой…
Никто къ послѣднему жилищу
Не проводилъ ее съ мольбой…
Ея отецъ, убитъ тоской;
Его покинула опора
Преклонныхъ лѣтъ; недолго ждать.
За нею въ путь пойдетъ онъ скоро….
Монаха больше не видать;
Онъ скрылся. Спи, дитя несчастья!
Пускай никто съ слезой участья
Къ твоей могилѣ не придетъ —
Она цвѣтами зарастетъ;
Земля съ улыбкою безстрастья
Глядитъ на смерть своихъ дѣтей.
Ея эмблема — лютый змѣй,
Который самъ себя грызетъ…
Природа смертью лишь живетъ;
Она безмолвный мавзолей
Людскихъ желаній и страстей…
Дитя, по волѣ злаго рока
Ты краткій вѣкъ свершила свой;
Ты жизнь окончила до срока,
Какъ роза, смятая грозой…
Тебя одна мечта мѣняла,
Но рано слезы ты узнала.
Страданій горестную тьму.
Тебя покинули надежды
И ты на вѣкъ закрыла вѣжды.
Дитя! миръ праху, твоему!…
IX.
Корабль на волнахъ океана
Качался; ночи часъ насталъ;
Среди прибрежнаго тумана *
Шотландскій берегъ исчезалъ…
Нѣмой тоски и муки полный,
Одинъ на палубѣ сидѣлъ
Какой-то юноша; на волны
Съ нѣмою скорбью онъ глядѣлъ…
Въ немъ гасла жизнь, въ немъ гасла сила;
Недолго ждать ему конца;
И блѣдность мрачнаго лица
О близкой смерти говорила…
Онъ, умирая, сладко пѣлъ;
Звучала пѣсня Десдемоны;
Ея любви молящей стоны
Онъ въ пѣснѣ выплакать хотѣлъ.
Полны тоски и горькой муки,
Неслися пламенные звуки….
Но все пѣвецъ блѣднѣлъ и гасъ…
Онъ умиралъ отъ тяжкой раны;
Бросая въ волны слѣдъ багряный,
Струею кровь его лилась…