Рудольф Баумбах[править]
Три желания
Перед стойкою в трактире,
За бутылкою с вином,
Два приятеля сидели —
Речь вели о сем, о том…
А на столике соседнем
Был стакан, пустой стакан;
Над стаканом думал некто —
Трезв не трезв, и пьян не пьян…
Молвил первый собутыльник:
— «Если б я чего хотел,
Это — чтобы каждый камень
Слитком золота блестел!
Если б мог я эти слитки
Взять себе, все разом — вдруг, —
Так тебе хоть половину
Я бы отдал, милый друг!»
Отвечал второй приятель:
— «Заплатил бы я, мой свет,
Все долги, — когда бы в парке
Вырос в банковый билет
Каждый лист! А весь остаток,
Друг и брат мой по судьбе,
До копеечки последней
Подарил бы я тебе!»
Над своим пустым стаканом
С кислым сидючи лицом,
Слушал некто эти речи,
Не обмолвясь ни словцом,
Слушал, хмурился и думал…
Замолчали те… Он встал:
— «Нет, а я — еще стаканчик
Выпить только бы желал!»
Кончил уличный философ,
Пригорюнился бедняк…
А приятели друг другу:
— «Малый вовсе не дурак!»
И трактирщику: — «Бутылку
Дать ему!.. Создатель мой!..
Ведь желание такое —
Голос мудрости самой!»
(Перевод Аполлона Коринфского)
Погреб девы
Кругом шумит дремучий бор;
В лесной глуши укрыт —
Забытый погреб с давних пор
Задумчиво стоит.
Пятисотлетнее вино, —
Какого нет нигде давно, —
В нем пыл времен хранит.
Не видно кровли из-за мхов,
Трава в стенах растет;
Но верный камень пять веков
Три бочки бережет.
У входа — дева-красота;
Лишь поцелуй один в уста,
И — двери распахнет!
Окаменеть и Цербер злой
Успел во мраке дней;
Входи за девой-красотой,
Иди вперед смелей,
И — драгоценного вина
Тебе сама нальет она…
Легенды нет верней!
Напрасно я весь день искал
Путь в этот погребок;
Уж солнце скрылось между скал,
А я найти не мог…
Вдруг холмик вырос на пути;
Всех манит вывеска зайти…
И я — через порог!..
Одно мгновенье — на столе
Любезный сердцу вид:
Рейнвейн в граненом хрустале;
А на меня глядит
С улыбкой дева-красота…
Ужели пять веков уста
Для всех она хранит?…
(Перевод Аполлона Коринфского)