Перейти к содержанию

История города Рима в Средние века (Грегоровиус)/Книга IV/Глава III

Материал из Викитеки — свободной библиотеки
История города Рима в Средние века
автор Фердинанд Грегоровиус, пер. М. П. Литвинов и В. Н. Линде (I — V тома) и В. И. Савин (VI том)
Оригинал: нем. Geschichte der Stadt Rom im Mittelalter. — Перевод созд.: 1859 – 1872. Источник: Грегоровиус Ф. История города Рима в Средние века (от V до XVI столетия). — Москва: «Издательство АЛЬФА-КНИГА», 2008. — 1280 с.

Глава III

[править]
1. Павел I, папа, 757 г. — Послания римлян к Пипину. — Дружественные отношения папы к этому королю. — Дезидерий усмиряет возмутившихся герцогов Сполето и Беневента. — Дезидерий вступает в Рим. — Политика Павла I. — Отношения папы и Рима к Византин. — Мир с Дезидерием

Стефан еще лежал на смертном одре в Латеране, когда нетерпеливые римляне приступили к выбору его преемника. Одна партия склонялась в пользу архидиакона Феофилакта, другая — в пользу диакона Павла, брата папы. Первая партия, как мы думаем, была византийской, вторая — франкской; первая желала восстановления прежних отношений к законной императорской власти, вторая — продолжения франкской политики Стефана II; ко второй партии принадлежало большинство римской знати, из которой, без сомнения, происходили оба брата. Человек нового времени одержал победу над представителями древнеконсервативного начала: после недолгого сопротивления противной партии Павел был избран. Он вступил на престол 29 мая 757 г. Оба брата следовали непосредственно друг за другом в управлении; это представляло некоторую опасность для демократического характера папской власти, но опасность эта была временная, хотя она повторилась в тот период, когда власть над Римом была в руках баронов Кампаньи.

Павел был первым римским епископом, занявшим священнический римский престол в качестве местного государя. Но, получив уже основанное церковное государство, Павел вместе с тем встретил и протест римлян. Как бы пробужденные от сна, римляне поняли, что их епископ стал их господином, и они почувствовали к нему ненависть и вскоре же начали вести с ним борьбу. Еще до своего посвящения Павел I возвестил о своем избрании благодетелю и заступнику церкви, «новому Моисею и Давиду», в тех же самых почтительных верноподданических выражениях, в каких его предшественники имели обыкновение это делать по отношению к экзарху. Таким образом впервые было признано, что в делах Рима король франков теперь то же, чем был прежде экзарх. Искать сближения с могущественным патрицием римлян заставляло вновь избранного папу его собственное положение; но было бы неосновательно заключать отсюда, что за королем франков было признано право прямого утверждения избрания папы. В своем письме к Пипину Павел робко и предусмотрительно пишет, что хотя он избран всем народом, тем не менее он счел за лучшее удержать в городе франкского посла Иммо, пока не состоится само посвящение, чтобы посол имел возможность удостовериться в безупречном поведении и приверженности к франкам и его самого, и всех других, и далее уверяет короля, что и он, и его народ и телом и душой до самой смерти останутся верными королю. Пипин ответил пожеланием благополучия и вскоре затем приглашением Павла быть воспреемником его дочери Гизелы. Формы придворного этикета того времени были грубы и оригинальны: отрезывание локона означало усыновление, а отсылка пеленок окрещенного была почетным удостоверением признания крестным отцом. Папа принял с благоговением этот символ королевской милости и елок ил его в исповедальню святой Петрониллы.

Из переписки с королем франков, следовавшей непосредственно за избранием Павла одно письмо имеет большое значение. Пипин отправил знати и римскому на оду письмо, в котором убеждал их оставаться верными св. Петру, церкви и папе; таким образом римский народ впервые оказывался состоящим в подданстве у своего епископа. Это требование Пипина нельзя понимать как простую формальность; оно дает нам основание предполагать, что среди римлян существовало недовольство, в связи с которым, вероятно, были также и раздоры, происходившие при выборе преемника Стефана. Помимо того, и в городе, и в окрестностях среди знатных уже существовали могущественные партии, а затем и лангобарды, и византийцы имели также своих приверженцев в Риме.

Римляне отвечали королю посланием, церковный характер которого выдает его происхождение. Невежественные герцоги или графы того времени, когда почти все дипломатические сношения ведались духовенством, поручили, конечно, папскому нотариусу заняться изложением их официальных чувств и отвечали или были вынуждены отвечать так: «Поистине, государь и король, Дух Господень создал свою обитель в Вашем источающем мед сердце, когда Вы прилагаете старания своими благими советами направить к добру наши мысли и чувства. Пресветлейший из королей, мы всеконечно пребываем верными рабами святой церкви и Вашего трижды благословенного духовного отца, нашего господина Павла, первосвященника и вселенского папы, так как он есть наш отец и Ваш наилучший пастырь, который, подобно блаженной памяти его брату, непрестанно предстательствует о нашем благе, печется о нас и во спасение нам управляет нами как своим духовным стадом, доверенным ему Богом». В этом письме наряду с заявлениями преданности не слышно голоса протеста против власти папы; очевидно, римляне признали папу своим государем, а короля его покровителем. Но еще нечто другое делает это послание заслуживающим внимания; надпись на письме гласит следующее: «Светлейшему и великому государю, посланному Богом великому победителю, Пипину, королю франков и патрицию римлян, весь сенат и весь народ хранимого Богом римского города». Здесь имя сената упоминается в первый раз после долгого молчания о нем; но мы знаем, что под сенатом понималась уже не Древняя государственная курия, а знать города.

Отношения Павла к Пипину были дружественны; и тот и другой не переставали отправлять друг к другу послов и в разных формах выражали внимание один другому. Можно отметить даже назначение в кардиналы, впервые состоявшееся по ходатайству иностранного государя. Пипин просил о назначении пресвитера Марина кардиналом церкви Св. Хризогона, и Павел удовлетворил это желание.

Между тем король лангобардов не шел дальше одних обещании и не думал серьезно об уступке папе Болоньи, Имолы, Озимо и Анконы. Впрочем, король имел полное основание быть недовольным папой; еще Стефан склонил герцогов Сполето и Беневента отпасть от их законного государя и стать под покровительство короля франков.

Выступив в 758 г. в поход против возмутившихся герцогов, Дезидерий направился через Пентаполис и разграбил в нем города и поля; папа горько жаловался на это Пипину. Альбоин, герцог Сполето, был побежден и кончил жизнь в заточении; затем Дезидерий двинулся к Беневенту, но герцог Беневентский, Лиутпранд, бежал в самый отдаленный свой город на берегу Ионического моря, в Гидрунт. Назначив герцогом Беневента своего вассала Арихиса, Дезидерий вызвал из Неаполя императорского посла Георгия и предложил ему заключить такой союз: император вышлет в Италию войско, с которым соединится для покорения Равенны все лангобардское воинство; в то же время флот из Сицилии должен вести осаду Гидрунта.

Несмотря на эти переговоры, Дезидерий вскоре же направился в Рим, куда, без сомнения, пригласил его сам Павел, имевший в виду ослабить раздражение Дезидерия против герцогств и затем склонить его на уступку четырех вышеназванных городов. Дезидерий дал уклончивый ответ и потребовал прежде всего выдачи заложников, которых Айстульф вынужден был отослать во Францию. Папа притворился согласным на это требование и вручил своим послам письмо, в котором, называя Дезидерия, «своего светлейшего сына», самыми льстивыми именами, убедительно просил Пипина об отпуске заложников. Но одновременно с этим открыто посланным письмом папа отправил тайно другое, которое поясняло действительный смысл первого письма и в котором папа жаловался на опустошения Пентаполиса, сообщал о переговорах с греками и заклинал Пипина не выдавать заложников. Такое поведение Павла, предполагавшее, что для папы в известных случаях допустима ложь, способно было смутить истинного христианина; высокая мораль апостолов могла отвечать только отрицательно на такой вопрос. Вообще же становилось очевидным, в какое опасное противоречие с его духовным саном ставило римского епископа занятое им светское положение.

Дезидерий продолжал удерживать за собой города и захватил даже патримонии церкви, а Павел не переставал посылать жалобы Пипину, пока наконец в марте 760 г. не состоялся договор, заключенный при посредстве франкских послов Ремигия и Аутхара. Король лангобардов дал обещание уступить римской республике все патримонии и города и действительно возвратил некоторые, но удержал за собой Имолу. Таким образом причина к раздору все-таки осталась, но отношения к лангобардам стали более сносными. Иного и совершенно исключительного характера были отношения папы к императорам Константину и Льву. Павел отправлял послов и к тому, и к другому императору, желая склонить их к восстановлению иконопочитания, но в своих посланиях не упоминал ни одним словом о разногласиях из-за экзархата и Рима. Даже в одном своем письме к Пипину папа пишет: «Греки преследуют нас только потому, что мы остаемся верны ортодоксальной вере и держимся благочестивых преданий отцов, греки же горят желанием уничтожить и то, и другое». Такое умолчание дает нам основание усомниться в том, что император действительно был лишен власти над Римом; если бы вся эта власть была сосредоточена исключительно в руках папы, было бы странно, что папа не указывал на отторжение римского герцогства и экзархата как на причину гнева императора. В актах папы не переставали признавать верховную власть императора, но римская провинция уже не платила дани императору и в Риме не было никакого византийского чиновника как представителя императорской власти. Рим так же, как и Равенна, был отнят у императора, которому приходилось подумать о том, как бы при случае вернуть их себе. Рим был далек и против нападения со стороны Неаполя был защищен дружественным Беневентом, тогда как до Равенны, более важной по своему положению, можно было добраться скорее и овладеть ею было легче. В 761 г. прошел слух о враждебных намерениях греков. Поэтому папа обратился к Пипину. прося его склонить Дезидерия к тому, чтобы он оказал в случае необходимости помощь и повелел герцогам Сполето и Беневента как соседям также принять участие в обороне; отсюда следует заключить, что Павел опасался за Рим, что с Дезидерием был заключен мир и что названные герцоги признавали суверенитет короля лангобардов. Император безуспешно старался склонить на свою сторону архиепископа

Равенны Сергия; этот архиепископ, которого папа Стефан держал некогда в заточении, Павел восстановил в сане, отсылал немедленно в Рим все письма, которые получал от императора. Грекам пришлось приостановить свои приготовления к воине; нельзя было придумать более неудачного похода в Италию, как поход во время мира Рима с лангобардами.

С той поры Павлу I уже не приходилось опасаться угроз византийцев. Вообще о греках он упоминает всего только один раз, сообщая в письме к Пипину, что он слышал, будто бы шесть патрициев с тремястами кораблей и с сицилийским военным флотом находятся на пути из Константинополя в Рим, но что он не знает, какая цель этой экспедиции, и ему сообщено только, что патриции эти получили приказ проехать сначала в Рим, а затем во Францию. Беззаботность, с которой папа сообщает об экспедиции, непонятна даже в том случае, если бы между Римом и Константинополем существовали самые дружественные отношения. Очевидно, папа отнесся к такому слуху как к небылице, и действительно, шесть патрициев и огромное число кораблей совершенно баснословны. Греки не делали никаких попыток вновь завоевать Италию силой оружия, и папа мог бы чувствовать себя совершенно спокойно в Латеранском дворце, если бы только время от времени Дезидерий не нарушал мира. К Пипину поступали все новые жалобы, и между уполномоченными трех государств шли долгие переговоры о патримониях, о взаимных притязаниях, вознаграждениях и об установлении границ, пока наконец в 764 или 765 г. с уступкой церкви города Имолы не был обеспечен мир.

2. Постройки Стефана II и Павла I. — Ватикан и базилика Св. Петра. — Первая колокольня в Риме. — Капелла Св. Петрониллы. — Перенесение мощей святых из катакомб в город. — Основание монастыря S.-Silvestro in capite

Мы проследили политическую деятельность Павла, а теперь перейдем к постройкам, которые были возведены в Риме им и его братом.

Стефан II восстановил базилику Св. Лаврентия и построил немалое число странноприимных домов. Больше всего сооружений им было возведено в Ватикане, который к тому времени уже представлял собой отдельный городской квартал, базилику апостола со всех сторон окружали капеллы, небольшие церкви, дома епископов, странноприимные дома, мавзолеи, монастыри и затем здания, служившие помещением всем тем людям, которые имели здесь занятия и находили себе пропитание. При Григории III в Ватикане уже были три монастыря: Св. Иоанна и Св. Павла, Св. Мартина и Св. первомученика Стефана, называвшегося Cata Galla Patritia. К этим монастырям Стефан II добавил четвертый, вероятно, Св. Феклы, или Иерусалим. Стефан же выстроил при атриуме базилики колокольню и покрыл ее золотом и серебром; это была первая колокольня в Риме. Башни при базиликах стали строиться, по-видимому, только в VIII веке; эти башни имели четырехугольную, все туже старинную форму, и в них были проделаны полукруглые окна с маленькими колонками по сторонам; подобного рода сооружения позднейшего времени сохранились в Риме во множестве. С постройкой башен базилики утратили свой древний характер, и архитектура быстро перешла к романтическому стилю феодальной эпохи, которой по преимуществу свойственно возведение подобных башен. Последние строились при монастырях и церквях отчасти уже в интересах обороны.

Далее Стефан построил при базилике Св. Петра капеллу Св. Петрониллы, которая будто бы была дочерью апостола Петра. Ее тело было погребено у ардейской дороги, на кладбище Домитиллы, жены Флавия Климента, где были погребены также Нерей и Ахиллей, крестники апостола; эти катакомбы, первоначальная гробница христианской ветви рода Флавиев, также назывались по имени Петрониллы В конце IV века епископ Сирикий построил здесь посвященную этой святой базилику, которая позднее была открыта при раскопках. Но только при Стефане II была воздвигнута св. Петронилле возле ватиканской базилики великолепная капелла, в которой Стефан хотел поставить гроб св. Петрониллы; св. Андрею, брату св. Петра, было уже посвящена капелла в Ватикане, и было желательно соединить в одном месте святых членов семьи. Капелла была устроена в круглом здании, в котором некогда Гонорий воздвиг мавзолей для себя и своих жен, Марии и Терманции. Это запущенное здание Стефан превратил в капеллу, а Павел закончил ее внутреннее убранство. Саркофаги Гонория, Валентиниана III и других членов дома Феодосия были заделаны в стены при этой перестройке, и только спустя столетия и случайно они снова были открыты, причем на них не было обращено внимания, и они не были исследованы научным образом. Святилище дочери св. Петра было устроено во внимание к Пипину, приемному сыну церкви или св. Петра, и еще в позднейшие времена короли Франции считались патронами этой капеллы. Предполагаемые останки св. Петрониллы были погребены в капелле тогда именно, когда Павел приказал перенести в город все, что еще оставалось в катакомбах после опустошения их лангобардами. Павел рассчитывал таким образом вернее сохранить останки умерших святых, а затем распределить эти реликвии между церквями и монастырями. Этим распоряжением и непрекращавшимися и после того расхищениями объясняется, почему это древнехристианское кладбище при новых раскопках оказалось почти пустым. Перенесение останков умерших римлян до крайности возбудило общее внимание, так как подобные реликвии считались в то время неоценимым сокровищем. Как в начале XIX века каждый сколько-нибудь значительный музей в Европе старался приобрести египетские мумии, так в те времена каждый христианский город и каждая церковь горели желанием получить мощи мучеников из катакомб. Англы, франки и германцы отправляли послов вымаливать эти сокровища. И останки римлян всякого сословия, возраста и состояния переносились в отдаленные дикие места Германии и там, среди лесов, где тлели кости воинов Вара и Друза, с благоговением погребались под алтарями монастырей.

В 761 г. Павел I учредил существующий еще доныне монастырь S.-Silvestro in Capite в IV округе Рима. Эта часть города в древности входила в VIII округ — Via Lata и отчасти была занята садами Лукулла. Через нее проходил водопровод Aqua Virgo. Здесь находился отцовский дом Павла; еще брат последнего основал в этом доме монастырь имени франкского святого Дионисия. Побуждением к этому была, конечно, признательность Стефана к Пипину, так как сам он, будучи в Париже, имел помещение в монастыре имени того же святого. Павел I закончил сооружение своего брата и посвятил монастырь папам Стефану и Сильвестру и, по-видимому, также св. Дионисию. В этом монастыре Павел I поместил греческих монахов.

Монастырь этот стал называться in Capite только с XIII века, когда в него была перенесена и окончательно оставлена в нем голова Иоанна Крестителя, долго странствовавшая по разным странам Земли и повсюду утрачивавшая те или другие свои части.

3. Смерть Павла I, 767 г. — Узурпация герцога Того. — Лжепапа Константин. — Контрреволюция в Риме. — Христофор и Сергий с помощью лангобардов овладевают Римом. — Лангобарды подвергают Филиппа заточению в Латеране. — Стефан III, папа. — Террор в Риме. — Суд над узурпаторами. — Смерть Пипина, 768 г. — Латеранский собор, 769 г.

Биограф Павла I говорит о нем как о человеке кротком и добром. Но бурные события, происходившие в последние часы жизни Павла и вслед за его смертью, доказывают, что он как властитель Рима не пользовался общим расположением. Эти события были прямым следствием изменившегося положения пап по отношению к Риму. Как бы скованные до того долгим сном, муниципальные инстинкты тотчас же пробудились, как скоро папская власть получила светский характер и политическая связь с греческой империей была порвана. Защищаясь оружием против лангобардов и греков, римляне пришли к сознанию своей силы и таким образом почувствовали необходимость автономии для города. С этого времени начинается история аристократии в республике Рима; в городе возникло внутреннее междоусобие, борьба папства с знатью, и папы скоро поняли, что для сопротивляющегося Рима, одержать верх над которым им самим было не под силу, необходим новый император. В глазах римской знати папский сан получил более высокую цену с той минуты, как с ним была связана государственная власть. Поэтому знатные люди, имевшие решающее влияние в избрании папы, добивались того, чтоб папой был член их собственной семьи.

Папа умирал в монастыре Св. Павла за стенами города, и едва распространилась об этом весть, как город пришел в дикое возбуждение. Одна могущественная партия знатных приступила к действиям, чтоб осуществить свои честолюбивые замыслы. Главой этой партии был Тото, по-видимому, герцог Непи; ему принадлежало много имений и колонов в Тусции и дворец в Риме. Многие римские дворцы были еще древнего происхождения и являлись памятниками прошлых времен; воспоминания о прежних владельцах этих дворцов — о Цетегах, Дециях, Пробах, Симмахах и Максимах — стали преданием, которое было связано частью с этими зданиями, частью с древними мраморными статуями; но сами дворцы подверглись уже той метаморфозе, которая была пережита Римом, и многие из них были обращены или в монастыри и странноприимные дома, или в жилые помещения, которые своим видом походили на укрепленные замки. Обитатели таких помещений были одичавшие потомки какого-нибудь рода сомнительного происхождения.

Герцог Тото в сопровождении вооруженной толпы и своих братьев Константина, Пассива и Пасхалиса выступил из Непи еще раньше, чем умер Павел, вступил в Рим через ворота Св. Панкратия и поместился в своем доме. 28 июня 767 г. папа скончался, позорно покинутый всеми, кто его окружал, и только один пресвитер или кардинал Стефан остался верен ему до конца. На следующий день Тото приказал избрать папой своего брата Константина и в сопровождении своих приверженцев, бряцавших оружием, направился с братом в Латеран. Такое беспорядочное избрание могло быть делом только партии, которую этим знатным людям удалось создать также среди римского духовенства. Имена ее членов частью латинские, частью византийские. Узурпация была еще более дерзкой потому, что Константин не принадлежал к духовенству; но Тото заставил Георгия, епископа Пренесты, посвятить Константина сначала в иподиаконы и затем в диаконы. Такого быстрого превращения еще никогда не происходило: избранный папа принудил римлян, под страхом оружия своего брата, принести присягу в верности и в воскресенье 5 июля проследовал в базилику Св. Петра, где тот же епископ Георгий в сослужении епископов Евстратия из Альбано и Цитоната из Порто совершил над ним посвящение в папы.

Таким образом на престол св. Петра вступил простой землевладелец, получивший тонзуру; он удержался на престоле в течение целого года. Никто не отваживался восстать против такого насилия; нет указаний так ж на какой-либо протест со стороны франкского посольства. Находившиеся в то время в Риме франкский посол, получив первое послание Константина, спокойно удалился во Францию. В виду этого обстоятельства и еще того, что франкские послы появлялись в Риме лишь временами и часто по приглашению самого папы, скорее можно думать, что король франков и патриций римлян еще не имел никакой прямой верховной власти над городом. За все время узурпации мы не имеем указаний на какое-нибудь вмешательство Пипина или на отправку какого-либо полномочного посла; действующими за это время лицами являются только члены римских партий и главным образом сановники папского дворца.

Заняв папский престол, Константин, однако, немедленно понял, что необходимо заручиться благосклонностью Пипина. Следуя примеру своего предшественника, Константин сообщил Пипину как патрицию римлян о своем избрании, просил его по-прежнему быть покровителем Рима и, с своей стороны, удостоверял, что он сохранит верность и преданность к заступнику церкви. Сообщив о том, что по смерти Павла народ Рима и окружающих городов избрал его, Константин, однако, умолчал об обстоятельствах, сопровождавших его избрание. Пипин не отвечал ничего, и Константин отправил к нему второе послание. Этот жалкий человек, бывший игрушкой в руках своего брата, который заставил его принять тонзуру только для того, чтоб самому властвовать над Римом, мог испускать одни робкие стоны. И в его словах сказались наполовину правда и предчувствие предстоявшей ему гибели, когда он писал, что «на страшную высоту папского сана он был вознесен, как вихрем, неодолимой силой единодушного избрания множества народа». Свое письмо Константин заканчивает повторением почтительного привета и просьбами не давать веры словам клеветников. Неизвестно, последовал ли ответ от Пипина и на это послание.

Начало протеста против жалкого насильственного порядка вещей было положено первым сановником из среды церковнослужащих. Примицерием нотариусов и консилиаром, т. е. первым канцлером или государственным секретарем, по современному обозначению иерархических ступеней, был при Павле Христофор; его противодействие узурпации оказалось тщетным, и он с своими сыновьями принужден был искать спасения у главного алтаря в базилике Св. Петра, где Константин поклялся, что пощадит его жизнь и дозволит ему оставаться до Пасхи в собственном его доме. Христофор занимал высший пост в Риме, и на нем лежало управление церковью в то время, когда папский престол оставался вакантным, а Сергии, сын Христофора, занимал важную должность сакеллария, или ризничего. Они оба вместе с другими римлянами составили заговор с целью низвержения узурпатора. Они притворились, что намерены принять монашество; Константин, желавший освободиться от них, поверил их уверениям: он позволил им покинуть Рим, чтобы вступить в монастырь S.-Salvator в Риети, но заговорщики направились к Теодицию, герцогу Сполето, и оттуда вместе с герцогом в Павию.

Дезидерий с радостью пошел навстречу желаниям изгнанников и объявил им, что он готов помогать им оружием, чтобы овладеть Римом, но за эту помощь потребовал в свою пользу известных обязательств, которые и были приняты. Он назначил им в спутники пресвитера Вальдиперта, рассчитывая, что последний будет действовать в его интересах. Сопровождаемые лангобардским отрядом, Сергий и Вальдиперт направились к Риму. 28 июля 768 г. они заняли Саларский мост, на следующее утро перешли через Мильвийский мост и подошли к воротам Св. Панкратия. Стража, подкупленная участниками заговора, пропустила лангобардский отряд, но спуститься с Яникула лангобарды все-таки не отважились. Узнав, что в город проникли враги, Тото и Пассив вместе с секундицерием Димитрием и хартуларием Грациозом, участвовавшими в заговоре, поспешили к воротам Св. Панкратия. Воин-великан Рахимперт напал на Тото, нр был убит герцогом; лангобарды, видя это, обратились было уже в бегство, но в это время оба заговорщика, Димитрий и Грацииоз, убили Тото своими копьями. Поняв, что дело проиграно, Пассив поспешил в Латеранский дворец, чтобы спасти брата, и оба они и с ними епископ Феодор, вице-правитель Константина, бежали в Латеранскую базилику; там они заперлись в капелле Св. Цезария и, держась у алтаря, просидели несколько часов, пока их разыскивала толпа, оглашавшая дворец криком и бряцанием оружия. Затем их схватили и заключили в тюрьму.

Пользуясь этой сумятицей, Вальдиперт без ведома Сергия организовал среди римлян лангобардскую партию. Она была подкуплена Дезидерием, и при ее содействии Вальдиперт надеялся избрать папу, преданного Дезидерию. Отправившись в монастырь Св. Вита на Эсквилине, Вальдиперт разыскал там пресвитера Филиппа, и римляне, к своему изумлению, увидели, что в Латеран ведут нового папу в сопровождении лангобардов, восклицавших: «Филипп — папа: св. Петр избрал его!» Нашелся и епископ, который совершил посвящение над Филиппом. Заняв папский престол, новый избранник дал народу благословение и, согласно обычаю, приступил к праздничной трапезе, за которой присутствовали также сановники церкви и знать милиции. На несчастье, однако, Филиппа в Рим прибыл примицерий Христофор, запоздавший по каким-то причинам с приездом в город. С появлением Христофора римская партия взялась за оружие, и ее предводитель, хартуларий Грациоз, принудил узурпатора Филиппа вернуться обратно в монастырь.

На следующий день, 1 августа, Христофор как заместитель папы созвал духовенство и народ в собрание, происходившее все на том же месте in tribus fatis древнего форума, где и в последние годы империи происходило несколько народных собраний. Здесь Христофор выставил кандидатом пресвитера Стефана. Этот кардинал, сын сицилийца Олива, был тем самым горячо преданным Павлу I человеком, который оставался при нем, когда он умирал. Из церкви Св. Цецилии в Транстеверине, в которой Стефан был епископом, он был отведен в Латеран и провозглашен папой под именем Стефана III.

Все присущее Риму того времени варварство сказалось в разыгравшихся затем сценах самого дикого, фанатического мщения. У заточенных в тюрьму епископов и кардиналов вырывали глаза и языки; узурпатора Константина водили для посмешища по улицам города и затем заключили в монастырь Cellanova на Авентине, 6 августа собор низложил его и после того состоялось посвящение Стефана III.

Убийца Тото, Грациоз, позднее произведенный в награду в военачальники или герцоги какого-то города, совершал со своим отрядом всякие насилия над приверженцами низвергнутой партии. Один из них, трибун Грацилис в Алатри (в провинциальных городах еще существовали военные трибуны), держался в этом защищенном Древними циклопическими стенами городе до тех пор, пока последний не был взят штурмом. Тогда жители этой горной латинской страны бросились в Рим, вытащили трибуна из тюрьмы и ослепили его. Вскоре затем Грациоз ворвался в монастырь Cellanova и здесь с такой же византийской жестокостью истязал Константина. После этого римляне направили свою месть на лангобарда Вальдиперта, который хотя и помог свергнуть Константина, но провозгласил папой Филиппа. Ходил слух, будто Вальдиперт хотел предать Рим в руки герцога Сполето. Напрасно Вальдиперт обнимал святую икону в Пантеоне, куда он бежал, спасаясь, и клялся в своей невинности; он был заключен в темницу и предан мучительной смерти.

В такую ужасную минуту начал Стефан III свое кратковременное правление. Он стал папой наперекор желаниям Дезидерия, будучи в полном разрыве с ним. Поэтому немедленно после своего избрания Стефан обратился к франкским князьям и просил их прислать своих епископов в Рим, в котором Стефан решил созвать собор. Папское послание повез к франкам сам Сергий, теперь ставший секунднцерием, но Пипина он уже не застал в живых. Знаменитый король франков умер 24 сентября 768 г., и его государство поделили между собой его два сына. Карл и Карломант, оба патриции римлян, приняли послов Стефана и затем отправили в Рим двенадцать епископов, в числе которых был и римский епископ Турпин.

12 апреля 769 г. Стефан открыл Латеранский собор, которому надлежало осудить Константина, проверить произведенные им рукоположения и, наконец, установить порядок избрания пап. Ослепленный Константин был введен в первое заседание. На вопрос, как смел он, будучи мирянином, вступить на престол св. Петра, несчастный Константин отвечал, что римский народ возвел его в сан папы силой, желая отомстить за те притеснения, которые пришлось перенести народу от папы Павла I. Затем Константин простер свои руки, пал ниц и стал умолять о пощаде. На этот раз приговор не был произнесен и Константин был отпущен. На следующий день расследование продолжалось; обвиняемый сослался в свою защиту на пример некоторых епископов, как то: Сергия Равеннского и Стефана Неаполитанского, которые точно так же получили епископский сан, будучи мирянами. Это указание на то, что было действительно, привело судей в ярость; они бросились на Константина, сшибли его с ног и выбросили за церковные двери. Как окончил свое существование Константин, осталось неизвестным.

Затем собор предал сожжению акты лжепапы и принял решение, по которому впредь не мог быть провозглашен папой тот, кто не прошел от низших степеней церковной иерархии до сана диакона или пресвитера-кардинала. Участие мирян в избрании папы решено было упразднить и ограничить только правом аккламации. Относительно епископов, возведенных в этот сан Константином, было постановлено, что все те, которые раньше были пресвитерами или диаконами, должны снова стать ими, но если назначенные Константином епископы стали дороги своим приходам, то они могут после нового избрания в Риме принять посвящение. Заседания собора закончились изданием декрета о соблюдении иконопочитания. Когда соборные акты были подписаны, члены собора проследовали процессией в базилику Св. Петра, и здесь были прочитаны все постановления. Этим путем Стефан III избавил церковь от узурпации, но не упрочил своей папской власти в Риме.


Это произведение было опубликовано до 7 ноября 1917 года (по новому стилю) на территории Российской империи (Российской республики), за исключением территорий Великого княжества Финляндского и Царства Польского, и не было опубликовано на территории Советской России или других государств в течение 30 дней после даты первого опубликования.

Поскольку Российская Федерация (Советская Россия, РСФСР), несмотря на историческую преемственность, юридически не является полным правопреемником Российской империи, а сама Российская империя не являлась страной-участницей Бернской конвенции об охране литературных и художественных произведений, то согласно статье 5 конвенции это произведение не имеет страны происхождения.

Исключительное право на это произведение не действует на территории Российской Федерации, поскольку это произведение не удовлетворяет положениям статьи 1256 Гражданского кодекса Российской Федерации о территории обнародования, о гражданстве автора и об обязательствах по международным договорам.

Это произведение находится также в общественном достоянии в США (public domain), поскольку оно было опубликовано до 1 января 1929 года.