Перейти к содержанию

И как и что у нас вообще? (Шумахер)

Материал из Викитеки — свободной библиотеки
И как и что у нас вообще? : Pensees fugitives
автор Пётр Васильевич Шумахер (1817—1891)
Дата создания: 1881 год, опубл.: 1912 год[1]. Источник: П. Шумахер, «Стихотворения и сатиры», (со вступительной статьёй и примечаниями Н.Ф.Бельчикова), «Библиотека поэта», Ленинград, 1937 год, стр.201. Библиотека Максима Мошкова


И КАК И ЧТО У НАС ВООБЩЕ?


Pensees fugitives [2]

В тоске смотрю я на долину,
Пахнуло осенью, льёт дождь,
Заволокло совсем картину
Окрестных сёл, полей и рощ.
Куря лениво папиросу,
Блуждая в умственной чаще́,
Я подошёл в мечтах к вопросу:
И как и что у нас вообще?[3]

Мы вырастали в детстве дома,
В квашне семейной кислоты;
Всё пожирали, что съедомо,
И заправляли животы.
Нам очень мало прививали
Идей здоровых и живых,
Нам бредни в голову вбивали
О леших, буках, домовых...

Прославил Пушкин русских нянек
Но от убогого ума
Тупых Арин и грязных Танек[4]
Прилипло много к нам дерьма.
Они растили нас халатно,
И, начиняя пирогом,
Не научили с... опрятно, [5]
Не говоря о чём другом.

Период школьного ученья —
Увечье свежих, юных сил, —
Ещё никто без отвращенья
Его ярма не выносил.
Не знаем мы живой науки;
Её безжизненный скелет —
Причина лености и скуки:
Он ум мертвит во цвете лет.

Дух схоластической рутины
Нам с детства гадит чердаки; [6]
Немые греки и латины
Теснят живые языки. [7]
И возмущаюсь, и любуюсь,
Когда свой древний hiс, haec, hoc [8]
Долбит бесплодно юный huius, [9]
Чтоб сдать учителю урок;
И как, избавясь от опеки,
Наш обалделый Кикерон, [10]
Расставшись с Тацитом навеки,
Летит стрелою в Демидрон.[11]

Выходим мы из полировки
Лоскутных сведений полны,
Без всякой дельной подготовки,
И — ищем места у казны.
Бросаться в омут канцелярский
Ты, милый вьюнош, не спеши! [12]
Ну, хоть надень колет гусарский, —
Под вицмундиром нет души.
Без хамства, лести и нахальства
Ты и не думай заслужить
Благоволения начальства...
Уж где тут честью дорожить!

А что творится в высших сферах,
В стране намерений благих?
Но в государственных аферах
Всё шито-крыто для других...
У нас сановников сажают [13]
Не по достоинству, а зря;
Они и пакостят, как знают,
Мороча бедного царя.
Случалось, их и уличали,
Да из улик родился пшик...
Каких бы бед ни накачали,
За всё отдуется мужик.

А мы знай хлопаем глазами,
Как бы потворствуя греху;
Всё оттого, что плохи сами,
Что у самих мордас в пуху.
Мы втихомолку либеральны,
А въявь - покорные сыны,
И каждый бестия квартальный
Напустит страху нам в штаны.

Мы безо всякого конфуза
Себя считаем первый сорт,
Судачим немца и француза,
Швыряем Англию за борт...
«Мы с коих пор известны свету!
Не дрогнем мы ни перед кем!
Ни до кого нам нужды нету:
У нас есть всё!..» А между тем,
Не шевеля ума и ж... [14]
Живём мы, не марая рук,
На всём готовом у Европы
По части знаний и наук;
И с сквозниковскою манерой [15]
За то, что мы её доим, —
В глаза ей тычем нашей верой
И благочестием своим.

Но толку нет мечтать напрасно,
Мечтой недуг не излечить;
О, как бы мне хотелось гласно
Всю нашу ложь изобличить;
Но на устах изобличенья
Лежит казенная печать...
И лишь вольны, без опасенья,
В свин-голос на ветер кричать
Подлец Катков да кметь Аксаков, [16]
Журнальной прессы два шута...
А для Вольтеров и Жан-Жаков
Есть отдалённые места. [17]

Вообще - как, что — печаль не наша:
Мы в малолетстве состоим...
Про всё смекает наш папаша [18]
С конвоем доблестным своим.


Подмосковье, 1881.[19]

Примечания

Участников Викитеки с использованием примечаний Н. Ф. Бельчикова. Написанное в 1881 году стихотворение «И как и что у нас вообще?», невзирая на его усталый и ворчливый старческий тон (вполне соответствующий состоянию автора) можно считать промежуточным между срамной (цинической) и обычной поэзией Шумахера. Несмотря на то, что оно не вошло в обсценный сборник «Между друзьями», по тональности своей оно вполне могло там оказаться. По тональности, но не по сроку: сборник вышел в Лейпциге в 1883 году и хотя стихотворение «И как и что у нас вообще?» было написано двумя годами ранее, оно уже никак не могло попасть в этот сборник. Разошедшийся в списках с конца 1860-х годов, он уже находился в руках издателей, и основной автор не имел с ними никакого контакта. Тем не менее, любопытно сравнивать и наблюдать, как все главные срамные темы Шумахера, слегка драпированные многоточиями, эвфемизмами и латынью, появляются в строках и между строк «И как и что у нас вообще?», расцвечивая в обсценные тона поэзию старого циника и анархиста, оглядывающегося назад и оглядывающего свою (и российскую) жизнь с высоты взгляда усталого философа без идеалов и надежд.

  1. Впервые стихотворение «И как и что у нас вообще?» опубликовано в журнале «Щукинский сборник», выпуск 7, Москва, 1912 год, стр. 264, под сокращённым заголовком «Вообще». Со своим тёзкой Петром Щукиным Шумахер вообще был дружен в конце 1870-х, начале 1880-х годов, состоял в переписке и достаточно близком общении, одновременно надеясь на его поддержку и помощь в своём нелёгком положении. Щукин аккуратно собирал архив из стихотворений и текстов Шумахера, а впоследствии оставил нечто вроде мемуаров с описанием достаточно тяжкой жизни больного и дряхлеющего поэта в 1880-е годы.
  2. « Pensees fugitives » — дословно «Беглые мысли», иначе, блуждающие или рассеянные мысли, таким образом, Шумахер заранее объявляет своё стихотворение импровизацией без «царя в голове», (блуждает в умственной чаще) и до некоторой степени предвосхищает метод «автоматического письма», спустя тридцать пять лет широко употребляемый дадаистами и ранними сюрреалистами.
  3. «И как и что у нас вообще» — и в названии стихотворения, и в его навязчивом «рефрэне», Шумахер снова пользуется своим любимым приёмом: речевого остранения. Сама по себе фраза «И как и что у нас вообще» — типично разговорная формула, нарочито рассеянная и почти бессмысленная по своему месту и употреблению. И Шумахер, отлично это понимая, вертит её со всех сторон, пытаясь придать видимость смыслов или вовсе от них отказаться. Любопытно в этом ключе сравнить стихотворение «И как и что у нас вообще?» с более ранними «Криками разносчиков», также написанными в тяжком эмоциональном состоянии и так же рассеянно «глядя в окно».
  4. «Прославил Пушкин русских нянек» — здесь Шумахер, скорее всего, имеет в виду не только само по себе стихотворение Пушкина «Няне», посвящённое Арине Родионовне, а также сам по себе образ няни (грязной Таньки) из «Евгения Онегина», но и в целом сказочный (и почвенный) культ няни, старой неграмотной деревенской женщины, который в русской культуре создал Пушкин.
  5. «Не научили с... опрятно» — Шумахер деликатно пропускает неприличное слово, читай: «Не научили срать опрятно». Поскольку это всё же не сборник «Между друзьями», он выпускает дурные выражения, несмотря даже на то, что тремя строками выше речь идёт напрямую о «дерьме».
  6. «Нам с детства гадит чердаки» — здесь и далее Шумахер употребляет всё больше жаргонных «пограничных» слов. «Гадит чердаки» — можно перевести на русский как «замусоривает головы», а можно (пользуясь удачным выражением Чехова) как «загавнивает черепки».
  7. «Немые греки и латины Теснят живые языки» — Шумахер говорит о «гадящем чердаки» обязательном изучении в русских гимназиях мёртвых языков: древнегреческого и латыни (что, впрочем, нисколько не мешает ему самому двумя строками ниже резко «оживить» мёртвый язык латыни.
  8. «hiс, haec, hoc» — типичная зубрёжка из курса латыни, читается скороговоркой, примерно как «хик, хек, хок» (три рода указательного латинского местоимения «этот, эта, это»). Ужасные воспоминания детства для срамного атеиста: Петя Шумахер учился сперва в иезуитском конквите в Орше, а затем закончил Петербургское Коммерческое училище.
  9. «Долбит бесплодно юный huius» — якобы продолжение начатого строкой выше зубрения hiс, haec, hoc. Здесь Шумахер употребляет падежное склонение «huius» (родительный падеж указательных местоимений всех родов hiс, haec, hoc, мужского, женского и среднего). Дословно переводится как: «Долбит бесплодно юный эту». Понятно, что на самом деле Шумахер играет словами (и звуками), приобретая из мёртвого языка живительный эвфемизм обсценного слова, поскольку вся фраза целиком читается как: «Долбит бесплодно юный хуюс» и имеет сразу несколько смыслов.
  10. «Наш обалделый Кикерон» — под искажённым именем Марка Туллия Цицерона Шумахер разумеет гимназиста, ополоумевшего от латыни и прочей бессмысленной зубрёжки.
  11. Здесь приводится в качестве дополнения ещё одно четверостишие от Автора:
    Кафе-шантан для наслаждений.
    Где нимфы праздные живут...
    Одно из этих заведений
    На смех Ливадией зовут.
    «Демидрон» — жаргонное название весьма лёгкого нравами петербургского кафе-шантана, принадлежавшего Демидову, (на вывеске было написано не менее циничное название «Семейный сад»). «Ливадия» — ещё одно заведение того же характера, но ещё более близкое к борделю. Понятно, что «на смех» Шумахеру бордель носит прозвище одной из резиденций российского императора.
  12. «Ты, милый вьюнош» — и здесь Шумахер снова употребляет разговорную (диалектную) форму «вьюнош», то есть, юноша.
  13. «У нас сановников сажают» — опять своеобразная игра в слова: в этой строке под словом «сажают» имеется в виду должность, хотя строфой ниже речь идёт и о тюрьме.
  14. «Не шевеля ума и ж... » — ещё одно деликатное многоточие, любовно зарифмованное с традиционным словом «Европа». Для сравнения здесь будет особенно уместно одно из лучших стихотворений Шумахера: «Жопа».
  15. «И с сквозниковскою манерой» — под сквозниковской манерой Шумахер кратко имеет в виду самодурство русских чиновников (как имя нарицательное упомянут один из главных героев гоголевского «Ревизора», городничий Сквозник-Дмухановский).
  16. «Подлец Катков да кметь Аксаков» — в крайне резких выражениях Шумахер упоминает двух махровых реакционеров своего времени (в этой связи очень важно посмотреть на дату написания стихотворения «И как и что у нас вообще?») «Подлец Катков» — махровый и фанатичный шовинист, великодержавный монархист, «святее Папы Римского», многолетний издатель-редактор журнала «Русский вестник» и газеты «Московские ведомости». А «кметь Аксаков» — и того пуще: славянофил, публицист националистического толка и якобы поэт, ныне почти забытый, а тогда в течение пяти лет — издатель газеты «Русь» (назначен как раз в 1881 году). «Кметь» — древнеславянское слово, означающее: крестьянин-ратник, ополченец. О причинах подобной резкости и желчности Шумахера в сторону консервативных литераторов — см. ниже.
  17. «А для Вольтеров и Жан-Жаков Есть отдалённые места» — само собой, для всяких Вольтеров и Руссо в Руси территория обширная, есть отдалённые и даже очень отдалённые места, например, сибирская каторга, тюрьмы, рудники, Урал, или ссылка за Полярный Круг.
  18. «Про всё смекает наш папаша С конвоем доблестным своим» — здесь под «папашей» Шумахер разумеет государя-императора Александра III, вступившего на престол 2 марта 1881 года (к слову сказать, Александра II он «папашей» никогда не называл). Вот в чём настоящая причина особой желчности тона Шумахера и его тоскливого настроения. Хорошо понимая, что «этого нового папашу» он, старый и больной поэт, уже не переживёт, осенью 1881 года (спустя пол-года после коронации) Шумахер пишет «И как и что у нас вообще?» ядовитый стих, проникнутый усталостью и злобой. Он хорошо видит, какой пришёл царь, какая началась реакция и какие теперь «подлецы и кмети» пошли в фавор. А ему, Шумахеру, больному и нищему поэту, больше ничего хорошего этот монархически-шовинистический мир не сулит. В качестве сравнения особенно наглядно выглядит стихотворение «Я не певец в придворном хоре!», написанное в мае того же, 1881 года — в качестве прямого отклика на коронацию нового «славянофильского» царя.
  19. По-видимому, стихотворение написано на даче доктора Петра Пикулина (которому Пётр Щукин приходился племянником). 1880-е годы Шумахер прожил в крайней бедности, не имея ни своего угла, ни какого-либо источника дохода. То и дело переезжая из московского дома Перфильевых на дачу Пикулиных, в конце концов, 1887 году Шумахер попал в странноприимный богадельный дом графа Сергея Шереметева (для бездомных бедняков) на Сухаревке. Стихотворение «И как и что у нас вообще?» ясно передаёт тоскливое «осеннее» состояние одинокого и заброшенного поэта.