КАРАВАНЪ ТѢНЕЙ
[править]РАЗКАЗЪ ПУТНИКА.
[править]Пальмы здѣсь надъ нами шепчутъ, вѣтерокъ отрадный вѣетъ —
Илъ-Алда! какой лазурью небо яркое синѣетъ!
Какъ сверкаютъ въ немъ луною минаретъ за минаретомъ,
Изъ садовъ тѣнистыхъ высясь подъ вечернимъ солнца свѣтомъ!
Водометы вкругъ, цистерны! дѣло рукъ благочестивыхъ —
Караванъ-сераи полны! слышенъ шумъ людей счастливыхъ. —
Путникъ принять здѣсь радушно. — Дай Пророкъ вамъ многи лѣта,
Дай онъ вамъ не знать печалей! Имъ земля любима эта!
Вонъ по улицѣ утихшей, завершивъ ужь день намазомъ,
Въ ладь гудочники пустились, и бренчатъ своимъ саазомъ.
Наступаетъ вечеръ тихій; и въ сіяньи звѣздъ привѣтномъ
Сладко путнику подумать о покоѣ беззавѣтномъ.
Да! не то въ лескахъ пустыни, гдѣ все рдѣетъ, гдѣ все пышетъ,
Гдѣ днемъ небо не лазурью, раскаленной мѣдью дышетъ,
Гдѣ подъ кровомъ ночи джины, джины страшные витаютъ
И, съ самумомъ въ перегонку, караваны нагоняютъ.
Вотъ недавно: средъ пустыни на лескѣ кы ночевали;
У развьюченныхъ верблюдовъ бедуины чутко спали;
Чуть виднѣлись въ свѣтѣ лунномъ горъ далекія вершины,
Да кругомъ сребрились кости безыменныхъ жертвъ равнины.
Я безъ сна лежалъ; чепракъ мой ложемъ мнѣ служилъ походнымъ,
Дурры мѣхъ я изголовьемъ положилъ — въ пути пригоднымъ —
Сверху я бурнусъ накинулъ, и лежалъ подъ небомъ звѣзднымъ
Со своей винтовкой вѣрной и съ копьемъ въ ногахъ желѣзнымъ.
Тишь глубокая; лишь искра иногда изъ пепла брызнетъ,
Лишь мелькнетъ хохлатый коршунъ и плывя чуть внятно свистнетъ,
Оземь лишь у коновязей стукнетъ конь во снѣ копытомъ,
Да Арабъ, привставши въ грезахъ, вновь поникнетъ, какъ убитый.
Вдругъ дрожитъ земля; свѣтъ лунный вмигъ померкъ и по равнинѣ
Покатились тѣни, тѣни; закружился вихрь въ пустынѣ;
Бьются кони; всѣ вскочили; вожака значокъ ужь вьется,
Въ полуснѣ онъ шепчетъ: «Алла! караванъ духовъ несется!»
Видимъ мы, впередъ верблюдовъ ихъ погонщики несутся,
На высокихъ сѣдлахъ жены, покрывала съ свистомъ вьются,
Подлѣ нихъ съ кувшиномъ дѣвы, какъ Исакъ видалъ Ревекку,
Мчатся всадники за ними — ураганомъ мчатся въ Мекку.
И еще! И нѣтъ конца имъ!… Это онъ! его примѣты!"..
Га! разсыпанныя кости собираются въ скелеты
И изъ тучъ песчаныхъ, съ свистомъ по пустынѣ вдаль летящихъ,
Темнолицые толпами выбѣгаютъ, будятъ спящихъ —
Всѣхъ кого самумъ засылалъ раскаленными песками,
Всѣхъ чей прахъ у насъ носился поутру надъ головами,
Всѣхъ чьи кости подъ копытомъ скакуновъ у насъ хрустѣли! — '
Всѣ взвились — и въ градъ Пророка на молитву полетѣли!
Словно вихрь, отъ горъ Феццана, черезъ Нилъ, къ Бабельмандебу,
Не успѣлъ коня схватить я, просвистали вдаль по небу! —
Пронеслись! Ложитесь! миръ вамъ! — Да! я помню изъ былого —
Га! гремитъ, грохочетъ топотъ?! О, Аллахъ! то — духи снова!
Стой! держись! Коней вяжите недоуздкомъ аравійскимъ!
Не дрожать! Тсъ, тише! Что вы? Серны, что ль, предъ львомъ нубійскимъ?
Пусть летятъ надъ головами, насъ касался одеждой!
Воззовемъ мы всѣ къ Пророку съ упованьемъ и надеждой.
Стойте! тише! — Вонъ свѣтлѣетъ край небесъ, совсѣмъ ужь блѣдный!
Свѣтъ зари и свѣжій вѣтеръ похоронятъ ихъ безслѣдно! —
Утро, утро!! Нѣтъ ихъ больше! — Небо пурпуромъ зажглося,
Кони ржуть — сверкнуло солнце, и сіяя поднялося —
На молитву! — И въ пустынѣ, озаренной первымъ свѣтомъ,
Предъ Аллахомъ ницъ мы пали подъ лазурнымъ имаретомь.
И поднявшись вдаль пустились, въ путь къ далекому Марокку
Помня ужасъ этой ночи и молясь душой Пророку.
М. В. ПРАХОВЪ.