I
Неосведомлённость русских вообще касательно православной Иверии. — Неудавшееся ходатайство. — Грузия — заместительница Византии в роли охранителя св. мест Востока и Православия. — Древняя грузинская национальная культура. Значение грузинской церкви и расцвет её церковно-национальной жизни в самой Грузии и вне её. — Духовно-просветительное значение грузинских автономных обителей вне Грузии для славян. — миссионерская деятельность грузин. Выдающиеся деятели грузин на православном востоке. Грузины — древнейший культурный народ в мире. — Падение Византии и его последствия. Пресечение православной династии Палеологов. Легенды о Москве, как третьем Риме, византийском преемстве власти, вавилонских царских регалиях и новгородском клобуке.
Как ни странно, но русские в настоящее время больше ознакомлены с почти полудикими лопарям и вогулами, чем с единородными грузинами и их историей, тогда как грузины своими важными заслугами перед христианством, совместно с высокой национальной своей культурою, бесспорно заслуживают большого, при том серьезного и тщательного внимания и изучения. С прискорбием приходится даже констатировать печальный факт отсутствия на русском языке добросовестного и обстоятельного труда по грузинской истории вообще и вследствие такого непростительного игнорирования и пренебрежительного отношения грузинская история для русских — terra incognita[1]. Еще А. С. Грибоедов упрекал соотечественников своих в совершенном незнании Грузии[2].
Нужно заметить, что до XVII века Грузия не была территориально так ограниченной и политически ослабленной, а Россия столь обширной и могущественной, какими мы видим их ныне. Когда девять с половиною веков тому назад Таврские Руссы приняли православное христианство и когда в Руси стали появляться слабые признаки гражданственности и только что стала проникать из Болгарии готовая славянская церковная письменность, новопросвещенная страна находилась, как почти единогласно утверждают, русские ученые, под сильным культурным влиянием Византии[3], каковое поддерживалось, по их мнению, при посредстве цветущих греческих эмпирии по берегам Евксинского Понта и при помощи славянских придунайских княжеств. Но при этом они упускают из виду, или намеренно закрывают глаза и не хотят заметить, что в указанное время, кроме византийской империи, на рубеже Св. Земли существовало другое сильное и обширное православное грузинское государство, которое своими границами ближе подходило к тогдашней Руси, чем Византия. Вспомним пограничную с абхазо-карталинским царством азовскую колонию Тмутаракань[4] удел второго сына Ярослава Святослава, возникшую на месте старой колонии Таматарха (Тамань). Да и едва-ли можно допустить, чтобы в XI—XII в. в. в столь отдаленную эпоху могло происходить непосредственное влияние византийского просвещения на Россию. Известный исследователь русской культурной жизни профес. П. Н. Милюков говорит, что «византийское культурное влияние на Россию оставалось бессильным до конца XV века»[5]. А какое же влияние было в силе до XV века? Очевидно грузинское, в чем убедится читатель из настоящего сочинения.
Благодаря миссионерской деятельности грузинских подвижников, а также соприкосновению граница, культурная Грузия не могла не оказывать духовно-просветительного воздействия на обитателей Руси, тем более что IX—XII века в истории грузинской церкви считаются золотой эпохой религиозно-духовного просвещения Грузии. И действительно, в означенный период богословская письменность, литература и церковное зодчество достигли в Иверии высшего своего расцвета, Русь же тогда находилась, как свидетельствуют несомненные исторические данные, на самой низкой степени развития и в религиозном и в гражданском отношении. Нельзя, конечно, придавать значения измышлениям летописца, который представляет Русь X—XI в. в. как организованное государство, имевшее свои законы, войска, флот, города, коммерсантов, летописцев и т. д. Иноземные источники совсем в ином виде рисуют Русь. Они (арабские писатели и др.) представляют жителей тогдашней Руси стоявшими слишком близко к природе, полудикими. Да и сам летописец проговорился в одном месте о нравах своих предков, которые «живяху, скотски… живяху в лесах»…[6]. Люди приносими были в жертву идолам еще при Владимире.[7] Не следует забывать, что Иверия (Грузия), священный удел Царицы небесной, была известна всему христианскому миру как самая строгая исповедника и ревностная исполнительница божественного учения: «Грузины Христины, свидетельствует историк Прокопий (V—VI в.в.) сенатор и секретарь знаменитого Юстинианова полководца Велизария, между всеми известными под этим изменим, самые строгие блюстители священных постановлений, хотя издревле подвластны царям персидским»[8]
Каким высоким авторитетам и завидным почётом пользовалась грузинская церковь в средние века, преисполненные разных религиозных распрей и расколов, это лучше всего показывает тот знаменательный факт, что избранный на вакантную готскую епископскую кафедру Иоанн, уроженец Партенита[9], прибыв в Константинополь для хиротонии в сан епископа и нашедши здесь церковь, обуреваемая расколом, по причине царившего иконоборства, порешил принять посвешение в епископский сан от грузинской церкви, действительно поехал в Грузию и был хиротонисан в мцхетском патриаршем соборе Свети-Цховели грузинским католикосом Иоанном[10] в 758 году 26-го июня. Это на языке церковно-юридическом значит, что готский епископ Иоанн признал себя и свою епархию в известной зависимости от Мцхетского католикоса, имя которого, несомненно. Возносил он на Божественной литургии.
Знаменитый грузинский духовный писатель, игумен Иверского монастыря Георгий Мтацмидели († 1065 г.) в диспуте[11] с патриархом Антиохийским Феодосием III, сказал: «знай, владыка, что было время, когда во всей Греции (Византии) до такой степени поколеблено было православие, что трудно было указать на какую не будь её церковную область, чтобы в ней исповедуемо было апостольское православие; между тем как, в то время, да и теперь, наша страна твёрдо хранила и хранит переданное ей апостолами сокровище православного исповедания. В то трудное время не было почти право-рассуждения славного храма в греческих обителях для рукоположения в епископы Готского св. Иоанна; поэтому его рукоположили у нас, в нашем патриаршем храме Животворящего и мироточивого столпа Мцхетского, и затем он послан был на кафедру Готскую, как об этом свидетельствует и наш, и ваш большой синаксар»[12]. Об этом же свидетельствуют как восточные, так и западные церковные историки, а также вещественные памятники. При раскопках древних церковных памятников в Херсонесе нашли плиту с греческою надписью следующего содержания: «Православные жители Готфеи в 750 году избирают в пастыри препод. Иоанна и посылают его в Иверию к патриаршему престолу, где он, рукоположенный в епископы, сохраняет невредимыми догматы церкви-правую веру». Надпись эта, вполне подтверждая приведенный факт, указывает точно и самую дату[13]. Иоанн Готский, посвященный во Мцхете, считается одним из главных виновников созыва VII вселенского собора. Этот замечательный деятель после своей кончины (около 785 года) причислен к лику святых.
Как высоко ценили просвещенные чада грузинской церкви, подвизавшиеся на христианском Востоке, отечественный свой язык, значение грузинской нации в Христовой церкви и до какого высокого самосознания они дошли, это лучше всего можно видеть из интересного послесловия к Синайскому евангелию, которое датировано 979 г. Благочестивый писатель двуглава (двуевангелия). Иоанн, подвизавшийся на Синае, поместил в конце этой святой книги довольно обширное послесловие, в котором восхваляет грузинский язык и его значение для последователей христианской церкви. «Язык грузинский сбережен, говорит он, до второго суда, чтобы каждый народ судить на нем». В заключении послесловия говорится, что «этот язык украшен и благословен именем Господа»[14].
Не изменим тебе, заявил перед целым миром, грядущими веками и народами Руисско-Урбнийский церковный собор, созванный св. венценосцем Грузии Давидом Возобновителем в 1103 году, — не изменим тебе, родившая нас в святости кафолическая — церковь, и не предадим тебя, наше похвала, православие. И не предатели мы твои, удостоенные твоего уразумения об этом свидетельствует (сама) истина"[15].
Таким образом, грузинская церковь пользовалась заслуженным авторитетом в христианском мире еще задолго до приобщения славянских народностей к христианству. Поэтому не должно подлежать никакому сомнению, что многие славные страницы из истории церкви грузинской, как увидим ниже, были известны и славянам, тем более что Грузия имела около 50 монастырей вне пределов грузинского царства: монастырь св. Креста около Иерусалима (IV в.), на берегу Иордана (дер. Абу Алассы) около лавры Фаран (IV в.), Иоанна Богослова в Иерусалиме (V века), Пещерная в Саввинской лавре (V в.), на Таврическом полуострове (VI в.), на Олимпе (VI в.), Афонский (VIII в.), Иоанна Предтечи в Константинополе (VIII в.), в предместий Царь-Града IX в.), на Афоне Иверский (X в.), Черной горе близь Антиохии (X в.), Синае (XI в.), на Сионе св. Иакова (XI в.), Петрицона в Болгарии и других местах, сохранив в них повсюду автономное управление.
Религиозно-духовное просвещение грузин проникало в Русь двумя путями: через Черноморская земли и при помощи двух, знаменитых монастырей-Иверскаю на Афоне и Петрицонтиссы (Бочков), близь Стенимаха в Болгарии, в которых процветали богословские учебные заведения, служившие лучшими книжными центрами и рассадниками образования. Для нашей цели особенно важно указать на недавно открытия в Херсонесе (Корсунь) развалины одного храма, которые, по мнению архиепископа Николая, бывшего Таврического и Симферопольского, суть остатки грузинского монастыря, построенного на Таврическом полуострове в VI веке. Грузинскими отшельниками-миссионерами. Мы вполне разделяем мнение преосвященного архипастыря и допускаем полную возможность появления в Крыму (близь Севастополя) грузинской обители, из которой ее самоотверженные насельники распространяли среди полудиких племен Тавриды божественное учете Христа. Находим основание предположить, что обитель эта имела духовно-просветительное значение между прочим, и на Таврских Руссов.
И действительно, это время (VI в.) в Грузии было временем высокого модема религиозного духа и широкого распространения монастырей и умножения миссионерских станов. Посвящение Готфского епископа Иоанн в Мцхетском патриаршем храме может служить подтверждением существования грузинской обители на Таврическом полуострове и успеха грузинских миссионеров. Вообще следует сказать, что греки не отличались особенным ycepдиeм в миccиoнepcкoм деле[16]. Главными и плодотворными мисионepaми на ближнем востоке и в сопредельных с Гpyзиeй землях история знает Каппадокийцев, а славная эта пpoвинция Кабадокия, как известно, была населена грузинским племенем. Каппaдoкийцы оказали громадную услугу делу pacпpocтpaнения xpиcтиaнcтвa. У Остготов xpистианствo насаждено, как утверждает Бессель, каппадoкийcкими пленниками. Между Вестготами (IV в.) распространил и утвердил xpиcтиaнcтвo епископ Ульфила, потомок пленных Kaппaдoкийцeв. Просветитель Сугдейцев, apxиeпиcкoп Стефань cyгдийcкий, также Каппадoкиeц, Св. Равноапостольная Нина происходила из Каппадокии и св. Гpигopиий Haзиaнзин, cчитaющийcя просветителем Арагвскаго ущелья, был Каппадокиец[17].
В деле просвещения славян имел громадное значение также основанный грузинскими подвижниками в 980—985 годах на Афоне знаменитый Иверский монастырь. Хотя Афон, по выражению римского императора Марка Аврелия, есть крупинка мира, но эта святая крупинка имела величайшее значение для христиан всех веков и народов. Наши соотечественники являлись всегда в числе первых подвижников в тогдашних центрах монашества и на светозарном Афоне несомненно они поселились с древнейших времен. Трудно решить вопрос, — когда появились на Афоне первые грузинские насельники и в какой именно местности они утвердились, так как, вследствие неоднократных разорений афонского полуострова, мало сохранилось сведений о начале здесь монашества вообще.
На основании древнего названия здешней пристани (Клими[18]), которая впоследствии получила нaимeнoвaниe Климента, можно предположить, что Иверскиe иноки подвизались здесь за несколько веков до ocнования Иверской лавры. Горная высота, господствующая над Иверским монастырем, известна у афонцев под именем Гаврииловой[19] горы, а в старину называли ее Афо. В этой горной Цепи выделяются вывшие точки: Афон большой, Афон малый, или Aнтиaфoн и Афо. Последняя гора, на которой в настоящее время расположен Ивepcкий скит Иоанна Предтечи, с незапамятных времен, еще до разорение арабами всех городов на Афоне (680 г.), принадлежала городу Клеонэ и здесь возвышался маяк, ocвeщaвший вход в гавань. На указанной горе АФО, как утверждает преосвященный Пopфиpий, первоначально поселились Иверцы вскоре после 787 года[20], в цapcтвoвaниe Константина и Ирины, как свидетельствует хрисовул Императора Никифора 1078 г., и устроили для себя небольшой общежительный монастырь.
Существование грузинской обители в такую раннюю пору афонского монашества доказывает епископ Порфирий на ocнoвaнии следующих афонских письменных памятников. В первый год царствования Феофила иконоборца (829 г.) одна благочестивая, добродетельная и богатая грузинская вдова, жившая в окрестностях малоазийского города Никеи, мать единственного сына, боясь преследования и поругания от императорских воинов за почитание икон, ночью тайно свезла к морю образ Богоматери, который находился в построенном ею подле своего дома храме, и пустила его по волнам моря, молитвенно поручив его хранение самой Царице небесной, а сына своего отослала в Македонию. Но сын богобоязненной вдовицы из главного града этой провинции Солуня, по внутреннему зову и влечению своего сердца, ушел на Афон (около 830 г.) и здесь, в священной киновии Иверской, принял монашество, вёл строгую и святую жизнь и в преклонных летах, после долгих иноческих подвигов, скончался о Господе в 890 году. От него Иверцы Афонские узнали, как мать его поступила с св. иконою Богоматери[21] Имя этого угодника Божья осталось известным лишь небу.
В октябре 830 года весь Афон опустел, вследствие тревожного известия о нашествии арабов и грузины, насельники монастыря Афо, переселились с своими святынями в константинопольский грузинский монастырь св. пророка Иоанна Предтечи, основанный нашими соотечественниками вскоре же (около 789 г.) после VII вселенского собора, восстановившего почитание св. икон. С 370 года Афон снова стал заселяться монахами и грузины возвратились в свои обители. Игумен грузинской киновии Афо, Иоанн в 943 году подписал дело о размежeвaнии земель афонитов и ериссовцев на афонском перешейке[22]. В 958 году Император Константин Порфирогенит утвердил за монастырем АФО принадлежавшие ему имения на Кассандрском полуострове, называемые Аликэ и Тахаэ[23].
В 965 году поселился на Афоне, подле Лавры св. Aфaнacия, знаменитый гpyзинский государственный деятель и подвижник Иоанн Ивер или Ивир. К нему вскоре присоединились родной сын его Eвфимий, известный полководец и стратег Topникии многие другие, пpинявшиe монашество. Все они жили там до 979 года, в который Topникии возвратился на Св. Гору после пopaжeния Барды Склира с богатою добычею. Но так как в Лавре Aфанасия и подле нее грузинам стало тесно, то духовный вождь их Иоанн Ивир обдумал и решил построить для грузинской бpaтии особую, на автономных правах, Лавру, так чтобы они не зависели от порта св. Горы, а состояли бы под непосредственным покровительством венценосцев греческих. cyщecтвлeнию сей заветной мечты его блaгoпpиятcтвoвaли современные обстоятельства, как нельзя лучше. Император Bacилий был очень признателен к афонитам -грузинам за услуги, оказанные ему собратом их Topникиeм и готов был исполнить благочестивые их жeлaния; а громадная военная добыча, доставшаяся Topникию после блистательного поражения Барды Склира, могла быть употреблена на устройство особой грузинской обители со всеми хозяйственными постройками. Этими благоприятно сложившимися политическими обстоятельствами воспользовался прозорливый Иоанн Ивир. Таким образом наступил великий момент в жизни грузинского иночества на Афоне, имевший громадное духовно-просветельное значение для отечественной церкви.
В это время в древнем грузинском монастыре АФО, который был переполнен грузинскими отшельниками и о paзмeщeнии которых также нужно было озаботиться, настоятельствовал ивepиeц Павел. Наметив для будущей новой обители место, Иоанн Ивир в 980 году выпросил у императора Bacилия монастыри Леонтиeвcкий в Солуне, Иоанна Колова в Ериссо и развалины Климента на Афоне, взамен двух грузинских обителей Иверской в Константинополе и св. Фоки в Трапезунте, от которых он отказался. Указанные монастыри он получил от императора со всеми имениями и доходы с них употреблял на поддержание монастыря Афо и для создания новой обширной грузинской лавры. На живописном берегу моря, на месте руин Климентовской обители, в 980 году Иоанн Ивир начал строить свою лавру, которая и прозывалась довольно долго Климентовою. В этом великом деле устройства грузинской лавры на Афоне Иоанну Ивиру помогал своими материальными и моральными средствами не один только Торникий, но и государственный сановник из грузин Варасваче, как свидетельствует об этом византийский историк Кедрин. В 985 году, к общей радости всех грузинских отшельников и их доброжелателя св. Афанасия, Иверская лавра была готова и друг Иоанна Ивира Афанасий афонский, как видно из дел Иверского архива, в декабре сего же года подарил ей хрисовул императора. Василия, предоставляющий право иметь мореходное судно.
Слава об Иверской святогорской[24] обители скоро разнеслась далеко за пределами Афона и стала она привлекать всех, желавших усовершенствоваться в духовной жизни. Гостеприимные ее двери были настежь открыты для всех национальностей и всех принимали с братскою во Христе любовью и число в ней насельников вскоре возросло до 300. Сюда же, с разрешения императора Василия, прибыл грузин, протоспафарь[25] и военачальник Византии, Торникий Кондолеон в 1024 году и на Каре у грузинского инока Георгия Харзаны за 210 червонцев купил себе маленький монастырь, построенный неким Дмитрием Ламари при пособии Иоанна Ивира, называвшийся Пифара, и в нем принял монашеский образ и спасался до конца своей жизни[26].
Со времени появления Ивёрской лавры, Предтеченский древний монастырь входит в сферу ее влияния. В первой половине XI в. монастырю АФО возвратил разные имения и метохи хрисовулом своим император Михаил Пафлагон (1041 г.), принадлежавшие грузинской обители Лео, но по оплошности игумена Георгия I, отчисленная в казну, как-то: предместье Леондари, предместье в Ериссо, обитель Предтечи, предместье Добровию, предместье Мелинциан и запущенное место Стиларийское. Император Никифор (1078—1081 г.) по просьбе монахов Иверской лавры, хрисодулом в 1078/9, сентябрьского года повелел опять выдавать из казны лавре 8 литр и 16 монет, из которых четыре были отняты у ней, освободил имения от всех повинностей, и подтвердил их автономию, а судиться им по всем делам приказал только у Солунского епопта, либо князя[27]. В царствование Алексея Комнина (1081—1118 г.) все монастыри на св. Горе Афона запустели по причине скоромного зла от чернооких валашек, продолжавшегося около ста лет (1081—1177). Одна только Иверская лавра, покровительствуемая небесною Вратарницею, не запустела, и ее строгие и благочестивые насельники отстояли честь Афона[28]. В XII веке цари грузинские и их вельможи поселили около Иериcco 42 грузинские семейства около 600 душ для служения Афоно-иверским монахам, для пасения скота и для земледелия и виноделия в их имениях, как на Афонском перешейке, так и в других местах. Время смешало их с греками и изменило язык их[29]. В 1285 году Иверскую лавру и обитель АФО опустошили крестоносцы, а монахов частью задушили, частью разогнали. С этого времени Иверская лавра и Предтеченский монастырь запустели и снова возникли в самом конце XV и в начале XVI века, когда цари и владетели Грузии возобновили Лавру и ее скиты.
Пергаментная грузинская рукопись указанного монастыря 1074 года с синодиками, дошедшая до нас, сохранила замечательное свидетельство об апостольской деятельности св. Георгия Мтацминдели (†1065 г.) среди Болгар. «Достойна: упоминания, говорит агиограф св. Георгия Мтацминдели, его же ученик и следовательно современник описываемого события, великая апостольская власть, которую показал сей святой муж разрушением (языческого) идола и уничтожением служения ему и которые совершены при помощи Божьей блаженным отцом в наше время. Между имениями святой горы (Афонской) есть некое населенное место (принадлежавшее иверской Лавре, именующееся Ливадией[30]), узкий край, весьма пустынный, гористый, непроходимый и, думаю, что ни один из святых отцов не посещал его здесь живут Боргалы[31], которые именуются склавами[32] безумные, звероподобные, наглые и ядущие нечистых, пресмыкающихся.
В этом населенном месте, как сказали, оставалась от давнего времени до сих пор одна мраморная статуя в образе женщины. Люди эти, как упомянули, безрассудные, постоянно служили (поклонялись) ей, говоря: „солнце и дождь и всякое добро получаем от нее, так как она имеет власть наказать смертью и даровать жизнь кому желает“. При виде такого преуспевания в злодеянии поклонников этой статуи, воспламенилась ревностью душа его для блага их и однажды, отправившись в Царь-Град, по пути посетил вышеуказанную местность. Пришли заблудшие те люди и сказали святому (Георгию): „Если желаешь с удачей совершить путешествие и успешно исполнить свои обязанности, помолись нашей, богине, дабы она оказала тебе свою помощь пред Государем“. На это святой сказал им: „хорошо, хорошо, идите и покажите ее мне и я благодарен вам за этот добрый совет“. Повели сего старца к глухой и бездушной богине своей и, увидя статую, сказал им: „отложим пока до времени, завтра я приду и побеседую с ней“.
На другой день, на рассвете, приказал он своему спутнику взять у кузнеца железный молот и отправился вместе с монахом экономом и с двумя другими, и, как только приблизился, изобразив на челе своем знамение честного креста, начал произносить слова евангелия Иоанна: „В начале было Слово“ и далее. Но люди те говорили ему: „Вот, увидишь, поразит тебя смертью“. Но св. инок (Георгий Мтацминдели) улыбнулся и, как бесстрашный, вооруженный крестом Христовым (воин), напал мгновенно на статую и, подняв молот-ударил в нее и таким образом сокрушил ее вдребезги. Деяния его и теперь можно видеть и (они) свидетельствуют о священной ревности сего человека Божья».[33]. Таким образом, сокрушив языческую богиню и, уничтожив идолослужение, св. Георгий Мтацминдели утвердил между этими болгарами христианство и, по свидетельству агиолога Георгия, сделался их апостолом.
Не менее Иверского монастыря оказал важные услуги славянам в деле их духовно-религиозного просвещения процветавший среди Болгар, около г. Филиппополя, с XI века грузинский Петрич (Бачков) монастырь, труженики которого известны в отечественной письменности под наименованием Петрицонели[34]. Монастырь этот славился богословско-философским просвещением своих насельников. Благодаря поименованным обителям, при которых существовали богословские училища с обширными библиотеками, и происходило просветительное влияние древнейших культуртрегеров грузин на славян вообще.
Иверия или Грузия не была для Руси неведомой страной. Она хорошо знала православную Иверию-священный удел Царицы Небесной-и беззаветно преданных православию ее храбрых чад крестоносцев — грузин, прославивших свое имя в непрерывной борьбе с мусульманским миром за Христа и его святую церковь. Грузинские летописи Картлис Цховреба и хроника Сумбата сохранили известие, что император византийский Василий, воевавший с грузинским царем Георгием 1014—1027), в числе вспомогательного войска имел русский отряди[35]. Русским палеографам известна древняя повесть «Дивна и зело полезна о девице, дщери Иверского царя, Динаре царице, како победи пэрского царя Адрамелеха». Следует здесь заметить, что царь Иоанн Грозный, воодушевляя свои войска речью, при осаде г. Казани, упоминает в примере Божественной помощи о победе царицы Иберии Динари над персами[36].
Чтобы составить хоть приблизительное понятие о значении многовековой энергической и плодотворной деятельности грузин вне пределов своей родины и вообще об историческом призвании-Иверии в отношении христианства и церкви, считаю необходимым познакомить читателей с подвигами хотя бы некоторых из них, которые прославили грузинское имя среди христианских народов. Таковы: 1) св. Петр Ивер; 2) Федул и св. Мартирий Сабацминдели; 3) Новый Петр Ивер; 4) Дивно-горский подвижник Антоний, епископ Селевкийский; 5) св. Иоанн Мосх; 6) Византийский патриарх Герман III; 7) Михаил Синкелл; 8) св. чудотворец Илларион грузин; 9) Исихастирион Савва Халд; 10) св. Георгий Никомидйский; 11) преподобный Иоанн Ивер; 12) преподобн. Торникий; 13) преподобный Гавриил иконоприимец, 14) Феофил, митрополит Тарса; 15) Евфимий агиорит; 16) Георгий Мтацминдели; 17) Ефрем Мцире; 18) Евфимий Торникий, святитель Неопатрийский и др.
1) Св. Петр Ивер, царевич грузинский Мурваноз (412—491), находясь при византийском дворе в качестве заложника, получил блестящее образование. Но повинуясь внутреннему голосу, он тайно оставил столицу и отправился в Палестину, где природные богатые задатки его аскетически-подвижнического характера получили полное развитие и через это прославился он между своими современниками. Возведенный против своей воли Иерусалимским патриархом, в сан архиепископа Палестины, он в начале своего архипастырства в короткое время находился в некотором разногласии с постановлениями четвертого вселенского собора, созванного в 451 году в Халкидоне. Для осуждения ереси монофизитов, охватившей тогда переднюю Азию и значительную часть Африки. Императорские войска, изгнавшие всех противохалкидонских епископов, не тронули одного только Петра Ивера, по причине его высоких добродетелей и всеобщего к нему уважения. После удаления патриарха Феодосия из Иерусалима, Петр сам не пожелал остаться в Маюме[37] и с верными своими ушел в пустыню; он был одним из тех двух епископов, которые хиротонисали Тимофея Елура в александрийские патриархи. Он основал много монастырей и странноприимных. Ему же приписывают основание Саввинской Лавры. Еще при жизни считали его своим украшением и монофизиты (сирийцы и армяне) и православные (греки и грузины), а после блаженной его кончины и те, и другие единогласно причислили его к лику своих святых[38].
2) Феодул Сабацминдели. В VI веке в Лавре св. Саввы освященного подвизался грузинский инок Феодул, который имел сильное состязание с утвердившимися в Иерусалиме монофизитами, поддерживаемыми местными властями. Сокрушив их силу, он вытеснил их из Иерусалима и тем обиженных православных утешил. В этой же Лавре подвизался св. Мартирий Сабацминдели. Современник указанного Феодула (настоятель Лавры св. Саввы Освященного, природный грузин монах Мартирий, Мартвирии), великий писатель-книжник, написал против еретиков полемические сочинения и в многочисленных списках распространил их в Грузии. Благодаря этим сочинениям монофизиты не могли иметь успеха в Грузии и везде встречали сильный отпор. Он же написал для иноков, в виде руководительного наставления, обширное сочинение религиозно-нравственного содержания «о покаянии и смирении», отрывки этого сочинения дошли до нас[39].
3) Новый Петр Ивер, подвизавшийся в Италии. До недавнего времени в церковно-исторической науке был известен только один Петр Ивер, грузинский царевич Мурваноз (412—491), епископ Маюмский,[40] грузинское житие которого с русским переводом, снабженное обширным предисловием и учеными примечаниями, было приготовлено к печати профессором С.-Петербургского университета Н. Марром и издано Императорским Православным Палестинским Обществом г 1896 году[41].
Кроме Захарам жизнеописания св. Петра Ивера, известного деятеля палестинского, написанного его же учеником Захарем грузином по-сирийски и с сирийского переведенного на грузинский язык священником Макарием[42] сообщает о нем сведения, впрочем отрывочныя[43], византийский историк Евагрий (536—593). — Сравнительно более подробные сведения о Петре Майумском находятся в грузинской летописи — ქართლის ცხოვრება, аналогических, в которой кроме аналогических сведений, между прочим повествуется о том, что «никто не был в состоянии восхвалить его (Петра), кроме Григория Двоеслова, патриарха похвального, который написал восхваление его в своей книге»[44]. Издатель и комментатор грузинских летописей, глубокий знаток истории нашего края академик М. И. Броссе, относительно приведенных нами слов грузинской летописи, замечает, что он не мог найти этого похвального слова, написанного «Григорием Теологом»[45]. Профессор Н. Марр это свидетельство считает внесенным в наши летописи по недоразумению, и прежде всего со стороны тех, которые внесли житие Петра в грузинские летописи. «Дело в том,-продолжает Н. Марр, — что Григорий Великий действительно писал в своей книге „Diologorum“[46] несколько сочувственных слов о св. монахе. Петре Ивере, подвизавшемся в. Евазе, и, со слов одного иллирийского монаха, упоминает о видении, в котором Петр видел ад. Но этот Петр Ивер, предполагается, происходил из Иверии-Испании, а не Грузии, и у нас, нет особых основании, чтобы настаивать на ошибочности этого предположения»[47]
Всматриваясь в грузинскую летопись, нельзя не заметить, что в ней, на странице 103, дееписатель, передав кратко биографию Петра Ивера, приводит отзыв Двоеслова о блаженном Петре, каковой интерпелляцией последовательность рассказа как-бы прерывается, со следующей же, 104 страницы повествование начинается опять сначала, как царевич Мурваноз (Петр), будучи двенадцати лет, был отправлен в Византию в качестве заложника, и т. д. Несомненно, что дееписатель имел сведения о двух грузинских подвижниках, носивших имя «Петр» и подвизавшихся вне пределов своей родины, из них о первом Петре, палестинском деятеле, имел подробное жизнеописание, а о втором лишь похвальное слово, или, вернее похвальный отзыв св. Григория Двоеслова о блаженном Петре Ивере. Писатель внёс в готовое житие Петра Майумского, предварительно сокращенное для внесения его в летопись, свидетельство Григория Великого, папы римского, о блаженном подвижнике Петре Ивере, предполагая, что это свидетельство относится к первому Петру епископу Маюмскому, благодаря каковой вставке повесть о Петре Ивере действительно и является непоследовательною, что дает, между прочим, повод некоторым утверждать, будто в грузинскую летопись вносились сведения без тщательной их проверки. На самом же деле, достоверность и каноническая важность нашей летописи вообще, и правдивость сообщаемых ею сведений, в частности, подтверждаются с каждым днем вновь открываемыми манускриптами.
Наше предположение о том, что было два подвижника грузина, носивших имя Петра, которые жили в разное время и подвизались вне Грузии в Разиных центрах, так бы и осталось, только предположением, более или менее гадательным, если бы, к счастью, между разрозненными рукописями, привезенными из Мцхетского храма Свэти Цховели, не открыли бы рукопись, проливающую на этот темный вопрос, вызывавший до сих пор одни только сомнения, новый свет. Между рукописями церковного музея духовенства грузинской епархии оказался отрывок известного сочинения св. Григория Двоеслова, папы римского «დიოლოღონი» (Диалоги), в переводе на грузинский язык, которое значится по каталогу музея под № 829. Рукопись эта, на бомбицине,[48] писана строчными церковными буквами (nusxa) и относится к XI—XII столетию. Хотя из «Диологона» покамест отыскана только одна тетрадь в 13 листов[49], но тем не менее и этот отрывок весьма замечателен, ибо заключает в себе ценные и важные известия о грузинском подвижнике блаженном Петре, бывшим современником св. Григорию, папе римскому. Об этом-то Петре отшельнике, подвизавшемся в Италии и служащем предметом самых сочувственных отзывов св. Григория Двоеслова[50], мы и находим сведения на 5-й. стр. означенного фрагмента. С Петром грузином св. Григорий Двоеслов имел беседу о загробной жизни, при чем приводит и самую беседу. Вот дословный перевод грузинского текста на русский язык: «Петр сказал: всякое сомнение неверия, проистекающее от неразумия моего, объяснилось тобою, владыка святы В настоящее время меня удивляет уже следующее, что некоторые умирают и снова возвращаются в свои тела и слышат там, что не их приказано было привести. Григорий ответил: это дело, сын мой, если вникнем и поразмыслим, есть дело великого милосердия Божья к нам, ибо он это делает для нашего вразумления, дабы они (ожившие), что там видели, рассказали бы нам и через это мы убоялись бы страшных и горьких наказаний. Но послушай меня: был один инок, называвшийся Петром по национальности грузин (картвел); он подружился с некими подвижником-монахом Евасием, и были они оба великие подвижники. Этот Петр, по принятой монашеской любви, постоянно приходил в мою обитель. Однажды спросил я его, как он прибыл в нашу землю из столь отдаленной страны? И он просто и откровенно рассказал мне о своей жизни. „Будучи в стране Карталинской, я некогда заболел и умер, и повели меня страшные (диаволы) в ад, где я видел многообразные места мучений и в них многих царей и владетелей, из коих некоторые висели на верху вниз головою, а друге были (в огне) по горло; и привели меня туда, чтобы бросить, но я в это время увидел ангела (Божья) с сияющим лицом, который остановил мое вверение и, освободив меня из их рук, вывел и сказал мне: иди, муж, отсюда и веди добрую жизнь, чтобы не пришлось тебе более прийти сюда. Я тотчас же, предшествуемый этим же ангелом, возвратился в тело свое и будто от сна проснулся, исцелился от той болезни оставив отеческую страну свою, пришел сюда, благодаря попечению Бога, который не желает смерти грешника, отыскал этого монаха, угодника Божья, и поселился вместе с ним“. Этот о. Петр совершил столько подвигов, что, думаю, больше их никто никогда не совершал и не в состоянии совершить. Так управляет Бог по своей благости жизнью людей, ибо сердце человека жестокое и каким способом Бог находит лучше обращение его (человека), тем путем обращает и спасает Слава великодушию, премногому человеколюбию и милости Его».
Диалоги св. Григория Двоеслова, отрывок из коих мы привели, перечисляется в списке переводов с греческого языка[51] св. Евфимия Агиорита (†1028) и это обстоятельство само собою исключает всякую возможность переделки или повреждения текста, ручаясь вместе с тем за точность перевода.
Из приведенного собеседования явствует, во первых, что этот знаменитый подвижник Петр, согласно свидетельству его самого и Григория Двоеслова, был по происхождению грузин из Карталинской провинции и, во вторых, св. Григорий Великий рассказывает о видении ада не со слов одного иллирийского монаха, как утверждает профессор Марр, а из личной беседы, которую имел святейший папа римский с блаженным Петром Ивером, жившим в VI веке. Если бы Петр Ивер был действительно испанцем, как утверждает профес. Марр, то неуместными были бы слова св. Григория Двоеслова, обращенные к нему: «как он прибыл из столь отдаленной страны», ибо Испания, как соседняя страна, не могла считаться отдаленной ять Италии.
4) Дивногорский подвижник Антоний, епископ Селевкийский. Житие блаженной Марфы, матери св. Симеона Столпника (521—596), свидетельствует, что иверийцы играли важную роль в Иерусалиме. К св. Симеону Дивногорцу особенно был близок грузинский иерей Антоний за свой святой образ жизни, возведенный по указанию свыше на Селевкийскую архиерейскую кафедру, близ Антиохии. Этому Антонию оказывал свое особое благорасположение св. Симеон за его преданность и за принесение ему из св. Града святынь, в том числе частицы Животворящего Креста. Житие сообщает следующее поучительное известие о пребывании Антония в Иерусалиме. Во время пребывания своего в Иерусалиме, Антоний увидел ночью в видении ангела, который повелел ему встать поспешно, взять из сада при храме Воскресенья виноградную ветвь и идти на Дивную гopy к рабу Божью Симеону. Антоний тотчас пробудился и, желая удостовериться в истинности видения, пришел в церковь, открыл святое Евангелие и ему попалось следующее место: «Востаните, идем отсюда Аз есмь лоза, вы же рождие и иже будет во мне, и Аз в нем, той сотворит плод мног» (Еван. Иоан. XIV, 31, XV, 1, 5). Пораженный этими словами Антоний пошел в другую церковь, раскрыл Евангелие[52] и прочел следующий стих: «Веруй в Мя, дела, яже Аз творю, и той сотворит и больша сих сотворит» (Еван. Иоан. XIV, 12). Тогда напал на него такой страх, что у него дрожали все члены тела. Он сорвал в саду Воскресенском виноградную ветвь и пошел с нею на Дивную гору. Об этом подвижнике св.,Симеон дает такой лестный отзыв: «Вот сей мужь-слуга Животворящего Креста; на него указал мне Господь и явит его в час вашего пришествия, эта депутация явилась к св. Симеону с просьбою указать им кандидата на вдовствующую Селевкийскую кафедру, ибо достоин он и надлежит ему доставить нам собственноручно силу (частицу Креста), дарованную нам Божеством»[53].
5) Св. Иoaн Мосх. († 619 г.) Иоанн Мосх (Месх), подвизавшийся в Иерусалиме и иорданской пустыне (VI—VII в.в.) был родом грузин, из верхней Карталинии. Родичи его Мосхи или Месхи жили у верховьев р. Куры[54]. Он много странствовал по обителям Египта, Палестины, Сирии и Италии и приобрел обширные познания по богословию и аскетике. Иоан Мосх составил сборник повестей о благочестивых людях и подвижниках, известный под именем «Луга Духовного». В грузинской письменности это сочинение известно под именем «გვირგვინი» (венец). В виду неимения полного патерика о палестинском монашестве, указанный труд Иоанна Мосха исполняет этот пробел. В «Луге Духовном» сообщаются драгоценные сведения о палестинском монашестве и монастырях до конца VI века. Его же считают автором дидактического сочинения «სიბრძნე ბალავარისა» (Мудрость Балавара), которое, будучи переведено на все языки, читалось всеми с увлечением.[55].
6) Византийский патриарх Герман III (1266—1267 г.) по происхождению грузин (лаз), великий подвижник черной горы. После низложения патриарха Арсения, «apxиереи, по свидетельству историка Г. Пахимера, получив полномочие избрать того, кто кажется им способным для величайшего предстоятельства в церкви, сошлись в священный и великий храм Влахернский и все единодушно остановились на одном адринопольском епископе Германе, муже нрава свободного, который отличался прекрасным совершением священного служения и, кроме того, издавна пользовался расположением царя. Это был человек в самом деле отличный и ученый в высшей степени. Ему известно было все прекрасное, что могло быть полезно не только для добродетели, но и для управления делами. Нередко, по преимуществу, хвалил он того, кто расторопно и с хранением души совершал чистую добродетель, проводя жизнь среди людей, чем в пустыне… Добродетелью украшался он не тою, какою хвалятся нынешние… Золото презирал он более всего, так что не имел и кошелька… Блаженной памяти Герман в церковном чиноположении восстановил в прежний вид многое, что от времени и по нерадению было упущено»[56]. Важнейшее же дело его, как архипастыря ученого, состояло в том, что для поднятия образования во главе, учебного дела поставил он даровитого и известного глубоким просвещением опального Оловола. Гуманнейшего и ученейшего Германа обвиняли между прочим в том, что он старался о соединении церквей-восточной и западной. Герман добровольно оставил патриарший престол.
7) Илларион. В IX веке жил и подвизался в Грузии и на Востоке христианском, прославленный Богом великий чудотворец Илларион грузин. (829—882 г.), происходивший из знатной фамилии Донуари. Сей лучезарный светильник Церкви Христовой окончил свою высокую подвижническую жизнь в Фессалониках. Узнав ять патриарха константинопольского, архипастыря солунского и настоятеля Олимпийской (Улумбийской) лавры о святой жизни и чудотворениях Иллариона, император Василий Македонянин (867—886 г.) пожелал знать — есть ли в живых еще кто-нибудь из учеников святого. Ему доложили, что после блаженной кончины Иллариона остались. три его ученика из Грузии же, которые ведут такую же ангельскую жизнь, как их великий наставник старец «Воистину они (грузины) духовные сокровища, засвидетельствовал патриарх Фотий, которых не коснется тать». Когда эти старцы, по приказанию, предстали пред ним, то император принял их как небесных ангелов и просил их остаться в столице, обещаясь дать им какую пожелают обитель или немедленно вистроить для них келии по близости царских палат. Но они уклонились от шума городского, выбрали себе пустынное место в ущелье Романия и здесь император устроил для них грузинскую обитель, которую и обеспечил щедрыми пожертвованиями. Здесь же, в этой, обители, устроил для себя император комнату, поставил в ней кровать с постелью и библиотеку с книгами и сказал: «да будет это моим местопребыванием вблизи сих достойных отцов, чтобы молитвами их Бог пожелал освободить меня ять избытка моих грехов».
Мощи св. Иллариона грузина по распоряжению императора были торжественно перенесены из Фессалоник в Константинополь, а оттуда, в сопровождении венценосца и патриарха Фотия (855—897 г.), в новостроенный грузинский монастырь, в ущелье Романии. Илларион причислен к лику святых и греческою церковью и грузинскою, и память его совершается 19-го ноября, в день преставления этого богоносного отца. Император Василий глубоко почитал учеников св. Иллариона и относился к ним с величайшим уважением. Однажды, вместе с патриархом, привел он к ним своих сыновей Леона и Александра и, вручив им, сказал: «Молитесь об них, отцы святые, и научите их грамоте и языку вашему, дабы они соделались чадами ваших молитв». По приказанию императора Василия жите св. Иллариона Чудотворца написал на греческом языке Василий протоасикрит и философ, а с греческого на грузинской перевели некий Феофан, a потом св. Евфимий († 1028 г.) афонский, настоятель Иверского монастыря.[57].
8) Михаил пресвитер и Синкелл (IX в.). Михаил, высокопросвещенный инок грузинского монастыря св. Симеона Столпника, полиглот Он был современником Иерусалимского патриарха Фомы и, и известен как писатель жития св. Иоанна Дамаскина (673—777 г.), который, удалившись из Дамаска, остаток дней своих посвятил иноческим подвигам в лавре св. Саввы Освященного Житие этого великого светильника вселенской церкви написал Михаил Синкелл на арабском языке, а с арабского на греческий перевел Самуил, митрополит Аланский Михаилу Синкеллу приписывают перевод с грузинского на греческий язык полемического сочинения Феодора, епископа Хоранского, известного под именем «Абикура»[58]. Михаил Синкелл увещевал еретиков Павликиан[59] в Армении, лично умолял греческого императора Льва армянина удержаться от гонений на православие и сам сделался исповедником и страдальцем за св. веру в конце первой половины. IX века, около 845 года. Он написал похвальные слова: архателамб и амелалг, и св. Дюниаю Ареоптиту[60].
9) Знаменитый исихастирю Савва Халд[61]. исихасты впервые появились в Египте, но их много было и на Афоне в VII—IX веках, особенно же выдавался между последними (т. е. афонскими исихастами) знаменитый Савва Халд, жилище которого Магула сделалось центром и рассадником безмолвников-исихастов или гезихастов. Здесь окрепло и отсюда, между прочим, распространилось среди монашествующих восточное мистической учение о существовании вечного, несозданного божественного света, который некогда явился на Фавор во время Преображения Христова и воспринимают исихасты в награду за их созерцательную спокойную отшельническую жизнь Савва Халд подвизался около грузинского монастыря АФО в IX веке. Об его строгоаскетических подвигах: терпежи, смирении, кротости, умерщвлении плоти, воздержании, чистоте телесной и душевной сохранились сведения на греческом языке. Этот Савва Халд, как видно из дееписания Филофеевского монастыря 1087 года, «был первоначальный вождь тех древних блаженнейших отцов-аскетов, которые селились на святой гope в лесистых местах и в каменных единомышленно, и которые единомысленно с ним избрали житие аскетическое, безмолвное, исполненное лишений, дабы беседовать с одним Богом, мудрствовать горняя, и по возможности уподобляться ангелам. Сперва их было немного. Когда же число монахов, по благости Божьей, увеличилось на святой Горе, и когда их убежища превратились в киновии и лавры (963—980), тогда размножились и халдские безмолвники. Их кормили соседние монастырьки Каспака, Аци-Иоанна, Каллиника, и другие христолюбивые монахи и игумены»[62].
Безмолвникам покровительствовал император Василий Македонянин, который дал им Сигиллион (872 г,), защищавший их от притеснений, особенно со стороны соседних деревенских жителей[63]. Когда же началось (с 961 г.) преобразование монастырской жизни на Афоне по инициатив византийских венценосцев Никифора Фоки и Иоанна Цимисхия и почитаемого ими Афанасия афонского и когда, вместо анахоретской жизни, был заведен быт общежительный с определенным уставом, то исихасты сочли это за ограничение своих прав и восстали против Афанасия, как главного виновника и насадителя на Афоне общежительного монашества. В 971 году умиротворены были все Афонины, исихасты и монастырники уставом императора Иоанна Цимисхия.
10) Св. Георгий Никомидийский. Местом первоначальных его подвигов была лавра св. Саввы Освященного Скоро он прославился как богослов и творец канонов. За свой святой образ жизни и глубокохристианское просвещение он был возведен на Никомидийскую святительскую кафедру, а до этого был хартофилаксом великой церкви Софийской и ритором в Царьграде Святитель Георгий жил во второй половине IX века, был современником и другом патриарха Фотия (855—897) известен как выдающийся риторпеснописец. Он присутствовал в 879 году на Константинопольском соборе, возведшем Фотия на патриарший престол во второй раз. В одной грузинской пергаментной постной триоди X—XI в. в. в типиконических сведениях читаем: «на вечернем богослужении прочитайте или песнопения св. Афанасия Великого, или Георгия Никомидийского, грузина, слово на великую пятницу о распятии Господнем». Глубокотрогательные проповеди этого грузинского подвижника на Распятие и Введение в храм весьма распространены в нашей древней письменности[64]. Составленный им песнопения на Введение сохранились до нашего времени. До нас дошли на греческом языке четыре Слова Георгия Никомидийского: 1) о зачатий Пресвятой Богородицы; 2) о зачатий Анны; 3) о рождестве богородицы и 4) Похвала ей в праздник Введения ее во храмв. Церковь греческая причислила его к лику святых и память его совершается 29 декабря[65],
11) Препод. Иоан Ивер. Препод. Иоанн принадлежал к знатному грузинскому роду столичного города верхней Карталинии Артануджи. Он прославился своими военными подвигами и храбростью в царствование знаменитого царя Давида Куропалата. Оставив мирскую жизнь и славу, Иоанн, с благословения своих старцев, отправился на Олимп и в одной из его обителей принял он на себя надзор за монастырскими ослами. Здесь он узнал, что в качестве заложников отправлены из верхней Карталинии в Константинополь его сын Евфимий, шурин его и некоторые из знатных соотечественников. Препод. Иоан отправился в Константинополь, упросил отпустить с ним сына и отправился с ним на Олимп. Но избегая здесь суетной славы, он скоро покинул Олимп, взяв с собою Евфимия и несколько своих питомцев, направился на святую гору Афон[66], где в лавре друга своего и родственника Афанасия (который был по матери грузин из Трапезунда (страны Лазов-грузин) был принят весьма радушно. Здесь, под своим руководством, подготовлял он сына своего Евфимия для переводческой деятельности, с которым он на первых порах вместе и работал. Вследствие умножения грузин в Афанасиевской лавре, препод. Иоанн Торникий, посоветовавшись с св. Афанасием, купили место недалеко от лавры на берегу моря и воздвигли церковь во имя Иоанна Крестителя, выстроили келии и таким образом положили основание Иверской обители в 980 году. Сюда переселились из лавры Афанасия грузинские подвижники и самому блаженному Иоанну вручили настоятельство. Таким образом основана знаменитая обитель Иверская (985 г,) с богословской школой, имевшая громадное значение не для грузин только, но и для афонитов всех национальностей, особенно для славян и римских подвижников. В своей записи св. Афанасий воздает должную дань благодарности Иоанну Иверу за его великие труды в пользу его лавры и всего во Христе афонского братства, поэтому и назначил его после себя попечителем своей лавры.
«Благоговейнейший монах Иоанн, свидетельствует об нем св. Афанасий, как только прибыл на нашу гору и поселился у меня смиренного и грешного, и подчинился смирению моему, во многих и разных подвигах духовных преуспел по заповеди Бога, и потому что душа у него была добродетельная и степенная, и весьма многие и трудные исполнил послушания во время сказанного подчинения, послушаниями же своими служил не только Богу, но и мне смиренному, и принес пользу всему у нас во Христе братству паче всех других, просиявших как ныне, так и в древние времена. Ибо столько потрудился сей муж, часто ходя в Царьград и ходатайствуя у повременных государей, начиная от царя Никифора Фоки до ныне, что полезным старанием своим и добрым ходатайством получил хрисовул от Кир Иоанна царя для нашей лавры, жалующий нам из доходов Лимноса 244 монеты, кои и получаем мы ежегодно по ныне, да и Кир Василий царь пожаловал ему другой хрисовул на владение островом Неон, а он подарил его нашей лавре вместе с этим островом»[67]. «Оставляю после себя, пишет в своем завещании св. Афанасий афонский, блюстителем лавры господина Иоанна Ивира, который много лет служил мне со всяким смирением, а после него-сына его Евфимия… К лавре Иоанна Ивира и к братьям его заповедую иметь ту же любовь духовную, какую, видите, имею и я»[68].
Дав письменные правила монастырю, Иоан поручил настоятельство сыну своему Евфимию, которому завещал после себя настоятельство передать Григорию, известному под именем нового Авраама, и сам мирно преставился Господу в 988 году, будучи после блаженной своей кончины прославлен Богом даром чудотворений. Грузинская церковь в половине XI века причислила его к лику святых и установила совершать память его 12-го июля[69].
12) Препод. Торникий. В монашестве (Иоанн Знаменитый полководец и стратег князь Торникий[70] был сыном Сули Чордванели[71] и шурином препод. Иоанна Ивера и подобно ему, оставив мирские почести, принял чин ангельский. Зная, что блаженный Иоан подвизается на Олимпе, он отправляется искать его, но разведав, что он находится на Афоне отправился на св. Гору и в лавре св. Афанасия родственники радостно встретили друг друга. В это время правитель восточных провинций Византии Барда Склир поднял знамя восстания против императорской фамилии. Узнав о пребывании полководца Торникия на Афоне, императорская семья и государственные вельможи просили его приехать в столицу. Будучи принят с честью, уговорили его отправиться к грузинскому царю Давиду Куропалату с просительным письмом о военной помощи против угрожающей империи опасности. Несмотря на строгое постановление IV вселенского собора, запрещавшее монаху вступать в воинскую службу или в Мирский чин[72], для спасения империи от возмутившегося Бардаи Склира, он с благословения отцов св. Горы, став во главе 12.000 отборного грузинского войска, врученного ему Давидом Куропалатом, спешит на выручку Византии. По единогласному свидетельству тогдашних иностранных историков[73], Торникий побеждает бунтовщика, преследует его до границ Персии и водворяет таким образом мир в православной империи. Грузины возвратились домой покрытые славой и с громадной добычей. Осыпанный милостями и богатствами как Давидом Куропалатом, так и византийским императорским домом, Торникий, бросив свои ратные доспехи, в рясе скромного инока опять продолжает свои, на время прерванные, монашеские подвиги в тесной келии Афанасиевской лавры, Здесь он свои богатства употребил на основание, вместе с своим родственником Иоанном, Иверской обители, в которой и получил место своего упокоения[74].
13) Препод. Гавриил иконоприимец. Преп. Гавриил (X—XI в. в.), покинув Иверию, отправился на Афон, который уже славился святостью жизни отшельников, строгостью исполнения церковного иноческого устава и удобствами для духовной и аскетической жизни. Здесь на него скоро обратили внимание за его высокодобродетельную и святую жизнь. Нижеследующий случай еще больше прославил его имя. Однажды вечером иноки афонской горы увидели на море огненный столб, но не понимая, что значит это видение, они в страх творили молитвы. Собрались из окрестных монастырей пустынножители разных национальностей и благоговейные старцы и, подошедши к морю, заметили, что огненный столп возвышался над иконою Богоматери, стоявшею в воде. Но, по мере приближения к ней иноков, она удалялась от них. Особенно усугубили свои молитвы Богу отшельники Иверские со слезами прося Его даровать им чудесно явившуюся икону Пресвятой Богородицы. В это время Матерь Божья явилась во сне препод. Гавриилу, живущему уединенно на вершине АФО, которая после поселения на нее Гавриила стала именоваться Гаврииловною горою, и повелела возвестить братии Иверской обители, что она желает даровать им икону свою в помощь и наступление, приказав старцу идти с верою по морским волнам и принять икону Ее Гавриил объявил о бывшем ему видении. В следующее утро настоятель и братия вышли на берег при молебном пении с кадилами и светильниками. Старец Гавриил небоязненно приблизился по волнам к святой иконе и сподобился принять ее своими руками. Поэтому св. Гавриил изображается с чудотворною иконою на персях. По имени грузинской обители эта величайшая святыня получила название Иверской (вратарницы, портаитис), под которою она известна теперь всему христианскому миру. Слава о подвижнике Гаврииле была известна и святейшему папе Льву и они друг к другу питали духовную любовь[75]. Церковь грузинская вскоре же после его блаженной кончины (в пол. XI в.) причислила его к ликусвоих святых и установила праздновать его память 12-го июля[76].
14) Феофил, Митрополит Тарса Киликийского. Феофил воспитание и образование получил в Иверском монастыре на Афоне (XI в.), где он и был пострижен. Он известен как ученый муж своего времени, глубокий знаток богословских наук, творец канонов и превосходный перелагатель с греческого на грузинский язык богословских сочинешй. За всестороннюю ученость антиохийский патриарх Феодосий III (1057—1076) держал его для диспутов при своем патриаршем престоле. A потом за свои иноческие подвиги и глубокое нашние византийской богословской письменности получил высокий сан митрополита в родном городе св. Апостола Павла.[77].
15) Евфимий Агиорит, известный под именем Святогорца, настоятель Иверского монастыря. Евфимий 12-ти лет был отправлен в Константинополь в качестве заложника. Здесь он обучался светским наукам, но жажда к духовным подвигам влекла его в св. Обитель Божью Преподобный Иоан узнав об этом упросил, как выше сказано, византийский двор отпустить с ним на Олимп его сына. Разрешение было получено и он с радостью, взяв сына своего, отправился на Олимп. Но так как Евфимий был еще слишком молод, то отец отвез его обратно в столицу, где в течение 9 лет Евфимий усовершенствовался в науках и основательно изучил языки грузинский, греческий и латинский. Усвоив богословскую литературу Византии, Евфимий своими обширными и многосторонними познаниями обратил на себя внимание венценосцев и иерархов греческих и грузинских. В Иверской обители на Афоне он под непосредственным руководством своего отца, препод. Иоанна, стал переводить с греческого языка на грузинский священно-богослужебные книги и святоотеческие творения. Первые переводы они делали вместе. Многочисленными (около 60 названий) своими высокохудожественными переводами с греческого языка он обогатил и украсил родной язык и тем внес многоценную лепту в сокровищницу грузинского слова.
Преподобный Евфимий Агиорит перевел с грузинского на греческий «Мудрость Балавара». Благодаря этому грузинская назидательная повесть о Варлааме и Иосафе царевиче сделалась известной всему христианскому Mиpy. Она переводилась на все языки в том числе и на славянский. «история о Варлааме и Иосафе царевиче», вся основанная на идеализации пустынножительства, по свидетельству г. Иконникова, пользовалась в древней Руси такою популярностью, что даже отразилась в народной поэзии стихами об Асафе царевиче и о похвале пустыни[78]. Евфимий был общим ходатаем за Афон пред византийском императором. Во все время своего управления Иверскою лаврою (1006—1023 г.) и в остальные пять лет он благодетельствовал афонитам. По сказанию греческого жития, Евфимий «строил в разных местах на Афоне святые храмы, больницы и жилища для ветхих старцев, и ходатайствовал по общим делам их в Солуне и Константинополе. За это все любили его, как отца добродетельного, и как представителя за них мудрого»[79]. За свою высокоподвижническую жизнь еще при жизни Бог прославил его даром чудотворения. После блаженной его кончины причислен он к лику святых и греческою церковью и грузинскою. Память его совершается 13-го мая[80].
16) Георгий Мтацминдели. В XI веке особенно славился в византийской империи своею обширною богословскою ученостью и глубоким знанием языков грузинского, греческого и латинского игумен Иверского монастыря св. Георгий Мтацминдели. В противовес ультраритуальному направлению того времени, появившемуся в Византии в начале XI века, вследствие разделения церквей, игумен Георгий в своих воззрениях держался консперативно-спиритуального направления. Этому святому мужу пришлось вести богословскую беседу с тогдашним императором Константином Дукою (1059—1067) в присутствии высших православных иерархов, сановников империи и инословных христиан. В этой беседе он ясно высказал свои истиннохристианские воззрения, из которых выяснилось, что в вопросах об обрядовых" отличиях западной церкви от восточной, он держится тех же мыслей, каких держался немного раньше того патриарх Петр. император, между прочим, предложил препод. Георгию такой вопрос: «скажи мне, почему мы и вы служим евхаристию на квасном хлебе и к вину примешиваем воду, а римляне служат на опресноках без прибавления воды,-что значит квасный хлеб и примесь воды к нему»?, В ответ на это Георгий, указав, что квасностиею хлеба означается одушевленность тела Господа, а примешиванием воды к вину вспоминается истечение крови и воды из прободенного ребра Христова, заметил о латинянах: «римляне, как только познали истинного Бога, никогда не уклонялись от него и как верховный апостол Петр совершил бескровную жертву, или лучше, как сам Господь преподал евхаристию ученикам своим на тайной вечере, так совершают и они; нет у нас никакой разности с ними, только бы вера была правая».
Потом император опять спросил его об армянах: «имеют ли они какую не будь долю с христианами»? На это святой ответил кратко: «злому исповеданию да не будет имени». Император остался очень доволен глубокомысленными точными ответами ученого инока[81].
Георгий не придавал исключительной важности обрядовой стороне в церкви, как это делали Николай патриарх, Никита Стифат и Михаил Керуларий, готов был снисходительно смотреть на отступления в церковных обрядах и обычаях иных церквей от восточной, ценил выше обряда истиннохриспанский дух, истиннохристианское расположение, готов был ради единения в любви христианской терпеть особенности, встречавшиеся в практике церквей у иных народов, хотя бы эти особенности были очевидны и ясны. Он более примыкал к глубоким и гуманным идеям, какие высказаны были знаменитым патриархом Фотием в его послании к папе Николаю после собора 861[82].
Преподобный Георгий Мтацминдели был прекрасным продолжателем переводческого дела св. Евфимия. Известны его многочисленные переводы священнобогослужебных книг, толкований на священное писание и сочинений попатристике. Из его трудов до нас дошел, между прочим, и перевод его с латинского на греческий. Известное сочинение епископа Дорофея «о 70 ученикахГоспода» переведено Георгием Мтацминдели с латинского языка на греческий[83].
Гeopгий Мтацминдели, прославившийся своими замечательными переводами, известен также как духовный пиит, прославивший св. Гору Афон прелестными стихами, переведенными на все европейские языки. Грузинская поэтическая натура сказалась и в монашеской мантии. Замечательное стихотворение Козлова: «Вечерний звон, вечерний звон», приводившее всех в восторг, есть плод поэтического вдохновения нашего отечественного пиита. Подлинные рукописи поэтического творчества Георгия Мтацминдели, хранились, по свидетельству профессора А. Калиновского, в библиотеке Гелатского монастыря[84].
Преосвященный Порфирий, епископ Чигиринский, доктор эллинской словесности, приводя греческое стихотворное письмо Евфимия Святогорца (вернее Георгия Мтацминдели) к византийскому императору Константину Дуке, о грузинском перевод священного писания, выражается так: «не важно содержание сего (стихомерного) письма, в котором афонский подвижник желал Дуке здравия, многих лет и побед над врагами, просил его продолжать переписку и жаловался на сильную простуду свою, полученную при рубке дров, на высоте Афона; то важно, говорит Порфирий, что Евфимий знал эллинский язык так основательно и так обширно, что умел писать на нем стихи; следовательно соотечественники наши грузины могут вполне доверять тем переводам священного писания с помянутого языка, какие он сделал на Афоне»[85]. Грузинская церковь до селе воспевает в своих песнях: «Посреди двунадесяти созвездий, озаряющих вселенную, яко десница сиявши светом богословия мудре Георгие»[86].
17) Ефрем Мцире (XI в.). Ефрем Мцире (малый), выдающийся экзегет и переводчик, известен своею всестороннею ученостью. До нас дошли многие его собственные герменевтические труды и переводы, отличающиеся глубиною мыслей, полнотою и чистотою исследования Поименуем некоторые из них: толкование на псалмы[87] Лавсаик Ефрема Сирина[88], жизнеописания некоторых святых вселенской церкви[89]; о магистросе Симеоне Логофете и трудах его по агиологии[90]); толкование, на Апостол[91], история Феофила, сказания инока Кассиана[92] и другие переводы, схолии и акростихические сочинения Ефрема Мцире[93]. Ефрем совершил неподражаемый по точности перевод сочинения Иоанна Дамаскина «предание» (Гардмоцемани) или «источник знания и изложение православной веры» в 150 главах с комментариями и весьма замечательным предисловием, в котором труд этот называется «полным предводителем» в отличие от «краткого предводителя», переведенного св. Евфимием Святогорцем в сокращенном виде и просит не смешивать его с сочинением, известным под именем «предводителя Анастасия». Ефрем Мцире перевел также сочиненияДионисия Ареопагита и написал историческое разыскание об обращении Грузии в христианскую веру[94], Ефрем Мцире известен также как ревностный миссионер. Грузинские письменные памятники свидетельствуют, что высокопросвещенный Ефрем Мцире отправился в Абхазию с миссионерскою целью и имел между абхазцами громадный успех. Он написал специальное сочинение об обращении Абхазцев в христианство[95].
18) Евфимий Великий (XI в.). Евфимий прозванный великим происходил из Трапезундских грузин[96]. Он автор известного в грузинской богословской письменности послания святому «великому монаху грузину», в котором разрешает разные богословские вопросы монаха Георгия; а) об апокрифических и еретических сочинениях-Оригена, Евсевия Памфила; об обращении Антиохии, об Абукорофе, о жизни Адама, жизни Апостолов,. жизни ап. Андрея, мученичестве св. Георгия, мученической смерти Константина; б) о коленопреклонежях и постах;) в) невольных грехах; г) отцах церкви не всеми признанных православными; д) чин поступления в монашество и т. п. Евфимий великий перевел, между прочим, с греческого языка инструкцию, даваемую епископами иереям по их рукоположению. инструкция эта под пером Евфимия В. обработана для грузинской церкви и дана она в новой редакции[97]. Этой инструкцией воспрещается, между прочим, восприемничество и брачная жизнь между грузинами и армянами, если последние не исповедуют правой веры и определяется как должен поступить православный священник при оплакивании и отпевании армяно-григорианского покойника.
19) Евфимий Торникий, современник афинского митрополита Михаила Акомината, святительствовал в Пелопонесском городе Неопатрах в последние годы двенадцатого столетия. Он известен как выдающийся церковный оратор, проповеди которого дошли до нас. Митрополит Неопатрский Евфимий Торникий состоял придворным ритором и произносил торжественные речи в присутствии самодержца Кир Мануила и Комнина (1143—1180) в Богоявленьев день, который назывался праздником светов в память просвещения человеком святым крещением. «Читая их, говорит преосвященнейщий Порфирий, невольно припоминаешь звучный стих Омира: Из ycm ею речи сладчайшие мёда лилися». Перечень которых из речей митрополита Евфимия Торникия приводится у епископа Порфирия[98].
Раскопки в Халдее доказали[99], что в Месопотамии за 6—7 тысяч лет до Рождества Христова жили предки грузин калды, которые выработали свою высокую нацинальную культуру, сделавшуюся источником. и образцом для культур последующих народов. Они первые изобрели клинообразные знаки и этим оказали великую услугу человечеству, облегчив последующим народам, благодаря дальнейшим усовершенствованиям, составление азбуки. Калды, по свидетельству исторических памятников, народ гуманный, выдержавший с деспотической Ассирийской монархией многовековую борьбу во имя гуманных идей. Будучи оттеснены могущественнейшими народами, калды, оставляя свои родные пепелища, отдельными колониями стали подвигаться на север и на родных скалах клинообразными письменами начертали повествование о своих геройских подвигах. Khaldi — золотое звено, соединяющее человечество с его колыбелью. С незапамятных времен добывание и обработка металлов были доведены нашими предками в Халдее до высшего совершенства. Ткацкое, вязальное и гончарное искусства также были развиты между ними. За XI веков до Р. Хр., как видно из надписи ассирийского повелителя Тиглат-Пиласара I, государственная жизнь у наших предков была значительно развита, они имели много благоустроенных городов, занимались виноделием, скотоводством и промышленностью Тиглат-Пиласар и Саргон свидетельствуют о мужестве и храбрости предков грузин, которых ни один царь до них не мог победить. Наши предки, по свидетельству ассирийских надписей, воевали на прекрасных высоких конях замечательной породы. В деле обработки металлов грузины известны миру еще за три тысячи лет до Р. X. Еврейский бытописатель пророк Моисей свидетельствует, что в его время славились металические изделия грузин (Тубалов и Мосохов). Все названия металлов, за исключением олова, чисто грузинские и выработаны самими грузинами Сравнительное языкознание доказывает, что названия металлов другие народы заимствовали у грузинского племени. Европейское название Bronze произошло от Бириндж персидского, которое в свою очередь позаимствовано у грузин. Спилендзе, линдж, плиндз, спилендз т. е. металл, добывавшийся на берегу р. Сперв или Испире. Название меди и в некоторых европейских языках, напр. по немецки — messin, англосакс. — mastling, старонорман. — messing, no польски — mosiandz, указывает на назваже моссине, мосинек — народность картвельского племени. Греки приготовлению стали научились у грузин, что видно из названия Халипсо, Халибдикосе, присвоенного греками стали. Халибы грузинское племя[100].
Карл Риттер (1779—1859 г.), величайший географ нового времени, о дохристианской культуре грузин на новом месте их жительства рассуждает так: «Плутарх в жизнеописании Никия говорит о ландкартах, приготовленных для похода Алкивиада в Сицилию. Из описания похода аргонавтов у Апполония Родосского и из толкований этого места схолиастами видно, что честь изобретения картографического искусства никак не может быть приписана малоазийским грекам. Оно было еще гораздо раньше в употреблении у путешествовавших колхидских[101] купцов; это обстоятельство, конечно, важно для истории Колхиды, в которой до сих пор еще осталось так много неразгаданного и баснословного По словам Апполония Родосского и его схолиаста, колхидяне еще издревле научились от своих предков искусству изображать на досках сухопутные и морские дороги для своих путешествий; эти доски сперва были из камня, впоследствии же из дерева… эти доски были бесспорно первые начатки ландкарт и весьма возможно, что подобные же доски были пред глазами и у Геродота, когда он перечислял торговые пути северных народов у Борисфена и Понта»[102]. Евмель Хратостен (276 дo P. X.), говоря о торговых дорогах в Иверии, свидетельствует, что направление их определялось надписями на столбах. Географ Страбон (66 до Р. X, 24 по Р. X.) свидетельствует, что «Иверия большей частью изобилует городами и другими местами жительства, так что в ней встречаются кирпичные крыши, по правилам искусства устроенные дома, базары и другие публичные здания»[103]. Ha p-к Фазисе (р. Рион), по его свидетельству, было около 120-и мостов, что без сомнения указывает на высокую культуру древних грузин[104].
Грузины-Халдеи как высокопросвещенная древнейшая нация, и в эпоху христианскую создали свою высокую культуру на христианской почве и богатейшую богословскую письменность. «Грузинская литература, по справедливому свидетельству проф. Н. Я. Марра,[105] одна из богатейших сокровищниц восточной христианской церкви… она открывает, благодаря богатым материалам, новое, совершенно невиданные в европейской исторической науке, реальные горизонты». «Да и мы, специалисты», продолжает г. Марр, «далеко еще не обладаем знанием всего культурного наследия грузин, и мы отчасти знаем, и отчасти пророчествуем (1 кор. 13, 19)». Таким и образом в главном средоточии грузинского племени оказался громадный избыток церковно-религиозного просвещения и духовных сокровищ и поэтому сердобольные грузины, по братской любви своей к другим народам, щедрою рукою уделяли им перлы из церковно-культурного наследия своих предков[106]. Самоотверженные миссионеры грузинские, носители культуры и духовного могущества своего народа, не стесняясь дальностью расстояния, несли слово Божье к язычникам, горцам, особенно северным, оттесняя всюду инословных и мусульманских проповедников и приобретая среди грубых язычников полнощных стран смиренных слуг Христовых. На северном Кавказе, в Чечне, до наших дней уцелела церковь с грузинскими надписями «асомтаврули» IX века, которые свидетельствуют о плодотворной миссионерской деятельности грузинских проповедников среди горцев Кавказа[107].
Кроме св. обителей, как церковно-просветительных центров, грузины имели вне пределов своего царства и свои епархиальные кафедры. Благодаря победоносному движению грузин вперед, были основаны грузинские православные архиерейские кафедры в малоазийских городах: Ани, Эрзеруме, Карсе и Алашкерте[108]. Вследствие быстрого умножения числа грузинских монастырей на христианском востоке была учреждена грузинскою церковью епископская кафедра на Афоне, в деревне Ериссо, юрисдикции которой подчинялись все грузинские монастыри, существовавшие вне политических пределов Грузии[109]. Была также учреждена грузинским венценосцем св. Давидом II возобновителем (1089—1125) митрополичья кафедра на Синее в основанном им грузинском монастыре св.великомученицы Екатерины[110].
По мере того, как Грузия возвышалась политически, успешно и быстро расширялось, укреплялось и её духовно-просветительное влияние на армян, горцев многоязычного Кавказа и славян. Сложившиеся за это время под влиянием военного счастья турок неблагоприятные для тогдашних беспечных греков исторические обстоятельства подкосили могущество византийской империи, дни конторой были уже сочтены и которая уже клонилась к упадку. Царь-Град, бывший до того опорою и столпом христианства, пал в 1453 году, почему естественно, рождался вопрос; кто должен явиться после падения наследником его в великой роли защитника православия? На поставленный вопрос ответим единственной наследницей традиций православия на Восток и его защитницей и была та самая Грузия, которая и до падения Византии и с оружием в руках защищала св. места Востока, но не тогдашняя Русь, как это повествуется в русской исторической литературе. Венценосцы православной Грузии еще и за несколько столетий до падения Константинополя были и ктиторами св. Гроба Господня и св. месть Востока, как и свидетельствуют греческие и мусульманские писатели.
Падение Византийской империи, служившей тысячу лет сильным оплотом христианства на Восток, имело печальные последствия для христианской культуры. Сокрушение ее могущества было предвестницей падежа Трапезундской империи, созданной царицей Грузии Тамарой великой, славянских государств на Дунае, Молда-Влахийских славных княжеств и затем мученической Грузии. Османское могущество, поглотившее Византию, выросло и окрепло, благодаря религозно-политической розни и тенденциям Востока и Запада. В XV веке, с падением Константинополя и с освобождением России от татар, политический центр христианского Востока, говорит В. С. Соловьев, переходит из Византии в Москву[111]. Псковский инок Филофей, книжник начала XVI века, пишет великому князю Василию: «Внимай тому благочестивый царь два Рима пали, третий — Москва — стоит, а четвертому не бывать. Соборная церковь наша в твоём державном царстве одна теперь паче солнца сияет благочестием во всей поднебесной; все православные царства собрались в одном твоем царстве; на всей земле один Ты-христианский царь» (В. О. Ключевский Кур. Рус. ист. ч. III, стр. 377) Осматриваясь вокруг себя, тогдашние (XVI в.) россияне, говорит Е. Ф. Шмурло — не находили в подлунном мире иного народа, как русский, иного государства, как московское, достойного нести это почетное звание, т. е. нести знамя защитницы христианства[112]. Церковный историк Митрополит Макарий, рассуждая об этой же эпoxe говорить: «Государь русский был единственным, вполне самостоятельным православным государем во всем миpe»[113]. Хотя, по мнению историков С. М. Соловьева и B. И. Ключевского, «Крым избавил Москву окончательно от потомков Батыевых»[114] и «без бою, при татарском же содействии, свалилось с плеч Ордынское иго, тяготевшее на северо-восточной Руси 2,5 столетия (1238—1480»[115], но чрез это Русь оказалась как бы денницей Крыма, посылая туда под именем добрых поминков-дань, размер которой был определен крымским ханами[116]. Приведенные выше мнения Проф. Е. Ф. Шмурло и митр. Макария. следует считать не более и не менее, как только патриотическим преувеличением,-но эта болезнь безвредная, хотя в России она приняла эпидемический характер.
Исторические факты говорят совсем другое. В эпоху падения Константинополя ясного политического сознания в России еще не было. «Ни московского государя в политическом значении этого слова», свидетельствует известный историк В. О. Ключевский, «ни Великорусского государства в значении этнографическом еще не существовало в ту минуту, когда Иван III вступил на престол своего отца. Значительная часть северной России еще не входила в состав московского княжества, Она делилась на несколько великих княжеств, из которых каждое подразделялось на несколько удельных Одним из этих великих князей был и князь московский, окруженный, своими удельными младшими родичами… Территориальное собирание Руси Московской далеко еще не уничтожило всех самостоятельных местных миров, которые существовали в центральной и северной Руси[117]». Меньше всего великий князь Иоан III .(1462—1505) мог смотреть на себя, как на защитника Востока, хотя он и женился 12-го ноября 1472 года на Софии Фоминишне Палеолог, воспитанной в Риме, племяннице по отцу последнего византийского императора, а по матери — великого Дуксуса Феррарийского, которая способствовала лишь «велелепию русского Двора сообщением ему пышных обрядов византийского» (Двора)[118], или, выражаясь словами историка В. О. Ключевского, Софья имела влияние «на декоративную обстановку и закулисную жизнь Московского двора»[119].
Семья Палеологов после падения Византии состояла из двух братьев: Димитрия и Фомы. Первый из них в 1460 году попал в плен туркам и умер в Константинополе спустя десять лет, оставив единственную дочь, которая взята была в гарем султаном. Младший Фома бежал на остров Корфу, но по политическим своим планам переселился в Рим в качестве претендента на византийский престол и хотя деятельно начал хлопотать как здесь, так и в Венеции, о восстановлении своих прав на потерянный престол, но не имел успеха и после смерти (1462 г.) оставил сыновей: Андрея и Мануила и дочерей Елену и Зою. из дочерей первая умерла в 1474 году; вторая же вместе с братьями воспитывалась в Риме на средства, папы, который отпускал на их содержание 12,000 рублей в год. Андрей женился на служанке и не имел детей, а Мануил предпочел бежать в Константинополь и отуречиться, султан пожаловал ему гарем и обеспеченное содержание. От него пошла мусульманская ветвь Палеологов.
Около 1467 года Зоя (Софья) была обручена за богатого и знатного князя Палачиоло[120] и, по уверению проф. Успенского, была в замужестве за ним. В 1472 году Зоя делается невестой московского государя. Андрей Палеолог приезжал к сестре своей в Москву два раза: в 1480 и в 1490 годах[121]. Еще в 1453 году Андрей уступил Петру Манрику графу Осорно право носить инсигнии и оружие византийских императоров; через 11 лет продает свои права французскому королю Карлу VIII, а в 1502 году, перед смертью, завещал их Фердинанду испанскому[122]. Проф. Успенский несправедливо утверждает, будто русский царь купил право наследства на византийский трон у Андрея и что caм этот акт должен находиться в архивах Ватикана[123]; но об этом факте ничего не говорят ни русские, ни иностранные памятники, ни архивные документы.
Иоан III был настолько слаб, что бил челом Менгли Гирею (в 1474 году) и хану Ахмату (в 1480 г.). Когда в 1480 году хан Ахмат выступил с войсками против московитов, то Иоан из боязни не стал на Угре в виду татар, а в Кременце, на р. Луже, в 30 верстах от Медыни и отправил к хану Ивана Товаркова с челобитьем и дарами, прося жалованья[124]. В 1474 году Иоанн, через посла своего Никиту Беклемишева, бил челом Менгли Гирею, который пожаловал ему ярлык[125]. Вместо того, чтобы вступить в союз с европейскими государями и дружно действовать против общих врагов христиан — турок османов, великий князь Иоан III сводил счеты с зятем своим великим князем литовским Александром и воевал с ним не смотря на требование королей Владислава венгерского и Альбрехта польского, чтобы он помирился с своим зятем «ибо война», писали они,. «причиняет большой вред всему христианству, отвлекая силы христианских государей, которые должны быть все за одно против турок»[126].Такоеже посредничество принял на себя папа Александр VI[127]. и царь Иоан Грозный (1530—1584), потерявший прибалтийские области, принужденный заключить унизительный Для России мир с Литвою, срывший, по требованию султана, на Тереке русскую крепость, сознававший до конца своей жизни шаткость своего положения на Московском троне[128], вынужденный политическими обстоятельствами бить челом Саип-Гирею, ислам Гирею и посылать им большия и добрые поминки[129], не мог и думать о роли защитника христиан Востока, томившихся под игом магометан. Он сносил оскорбления от Саип-Гирея, считавшего Иоанна в несовершенном разуме[130] и от Батория, который называл его в грамоте «фараоном московским, волком, вторгнувшимся к овцам, человеком, исполненным яда, ничтожным, грубым». «Для чего ты к нам не приехал со своими войсками, писал ему Баторий, для чего своих подданных не оборонял? Бедная курица перед ястребом и орлом птенцов своих крыльями покрывает, а ты, орёл двуглавый (ибо такова твоя печать) прячешься»[131].
Курбский и Царственная книга в один голос говорят о настроении Грозного под Казанью. Иоанн прячется в церкви; напрасно убеждают его советники показаться войску: «се, государь, время тебе ехать… великое время царю ехати»… У царя же «не токмо лицо изменяшеся, но и сердце сокрушися». Наконец приближенные его, «хотяще-нехотяще, за бразды коня взяв», выводят перед войском и ставят у царской хоругви. Это подтверждает и сам Грозный следующими словами: «вы меня как пленника везли сквозь землю неверных — как только сохранил меня Всевышний»[132] Всякого поражает, по словам Н. И. Костомарова, простодушное сознание Иоанна Васильевича в своей трусости. Вспоминая о казанском походе, он говорит; «каково доброхотство ко мне этих людей, которых ты (князь Курбский) называешь мучениками? Они меня как пленника посадили в судно и повезли с немногими людьми сквозь безбожную и неверную землю; еслибы не всемогущая десница Всемогущего защитила моё смирение, то я бы и жизни лишился». А между тем, по свидетельству Морозовского летописца, он имел под Казанью 150 тысяч войска[133]. В духовном завещании. 1572 года царь Иоанн IV высказывает убеждение, что он и семейство его не прочны на Московском престоле, что он изгнанник, ведущий борьбу со своими врагами, что этой борьбе не видит близкого конца[134]. Царь Иоанн Грозный под влиянием смут и неурядиц в 1574 году объявил крещеного касимовского татарина Симеона Бекбулатовича великим князем всей Руси, а потом вместо себя посадил его на Москве царем и венчал его царским венцом.
Понятно после всего сказанного, что царь Иоан Грозный не мог себя считать настолько сильным политически и морально[135], чтобы активно принять на себя заботы в деле защиты христианского Востока. Приняв царский титул, Иоан Грозный старался о введении его в употребление при дипломатических сношениях, но везде терпел неудачи. «Переговоры с патриархом Иосафом, говорит проф. Милюков, с помощью русских денег кончились благополучно: патриарх прислал в 1561 году соборную грамоту и только в наше время стало известно, что собор для этой цели он и не думал созывать, а соборные подписи просто подделал. Полученная грамота противоречила уже принятой официально легенде. Согласить грамоту с легендой оказалось, впрочем, нетрудно: одни слова греческого текста были вырваны, другие затерты; на месте уничтоженного вписаны, без всякой грамматической связи, несколько новых слов, по смыслу которых митрополит Ефесский послан был, согласно легенде, Константином Мономахом»[136]. Вообще нужно заметить, что Русь в это время почти совсем не была известна европейцам. Московское государство, говорит Соловьев, для западных европ. держав было открыто в одно время с Америкой[137]. В 1486 году случайно попал в Москву рыцарь Николай Поппель, который, возвратившись в Германию, объявил императору о своем открытии Московской Руси, которая с этого времени и стала известной европейцам.
В начале XVI века появилась легенда о византийском преемстве власти русских государей, под таким заглавием: Постановление великих князей русских на великое княжение, откуда и како начаша ставитися на великое княжество святыми бармами и царскими денцом. Содержание указанной повести, писанной в стиле московских князей, следующее: Владимир Мономах (1053—1125), обратясь к своим боярам, просит совета идти ли ему, по примеру прародителей, на Царьград. Получив утвердительный ответ, Владимир вооружил сильную рать против императора Константина IV Мономаха (+ 1055 г., когда Владимиру было лишь два года), но последний, будучи занят войною с персами и с латынею, откупился дарами: он, по словам легенды, снял с шеи крест из животворящего древа, царский венец с головы и отправил их в дар Владимиру вместе с «крабицей сердоликовой, из нее же Август кесарь римский веселяшеся», и с ожерельем, «сиречь бармами», при следующих словах: «Прими от нас, боголюбивый и благоверный княже, сии честные дары,… жребий твоего поколения от начала лет на славу и честь и на венчание твоего вольного и самодержавного царствия…, просим через послов мира и любви, чтобы церкви Божьи были без мятежа и все православие пребывало в покое под властью нашего царства и твоего вольного самодержавства великой Руси, да нарицаешься отселе боговенчанный царь, венчан сим царским венцом». и с того времени, заключает повесть, князь великий Владимир Всеволодович наречься Мономах царь великия Руси…, оттоле и доселе тем царским венцом венчаются великие князи владимирские, когда ставятся на великое княжение[138].
С легендой о византийском преемстве власти соединилось сказание о том, как император Лев доставал в Вавилоне царские утвари Навуходоносора. В народной передаче эта легенда начинается также отправкой в Вавилон из Царьграда посланца Фёдора Барма, который добывает в Вавилоне регалии и возвращается в Царьград; но «тут было в Царьграде великое кровопролитие; рушилась вера православная, не стало царя православного И пошел Фёдор Барма из Царьграда в нашу Русью подселенную и пришел он в Казань город и вошел он в палаты княженецкия, в княженецкия палаты богатырския… и улегла тут порфира и корона с града Ваивилона на голову Грознаго царя правовернаго, Ивана царя Васильевича, который рушил царство проходима, поганаго князя Казанскаго»[139].
В 1586 году Кахетинский царь Александр просил Феодора Иоанновича защиты от Турок и просил принять его с народом под свою руку. Турки требовали от Александра запасов и пропуска вискам, чрез его землю в Дербент и Баку. Александр, обнадеженный Московским двором, отвечал: «с запасом через мою землю не пущу и своих запасов не дам: я холоп царя русского и турского не боюсь»[140]. Александр требуемой помощи не получил от царя Феодора, который тем не менее принял титул Государя земли Иверской и грузинских царей. Кахетинский царь горько жаловался, что ошибся в своих надеждах[141]. После смерти Феодора Иоанновича пресеклась царская династия и явилась необходимость установить новую. Но все попытки основать прочную династию не удавались, приходилось избирать все новых кандидатов. Смута вскрыла борьбу общественных классов пока не выбрали родоначальника ныне благополучно царствующего Дома. Борьба партий продолжалась, почти до половины XVII века и это столетие было для московского государства эпохой беспрерывных войн с Польшей, Литвой, Швецией и Крымом. И при царе Михаиле Феодоровиче (1613—1645), государство было в крайне тяжелом положении.
Он отправил дворянина Леонтьева просить у шаха Аббаса иго персидского денег и шах прислал ему легкую казну[142], серебра в слитках на 7000 p.[143]; с такою просьбою обратился царь Михаил Феодорович в Голландию и Англию, последнюю просил оказать ему помощь товарами, зельем, свинцом, серою и другою воинскою казною[144]. Следовательно и Михаил Феодорович не мог принять на себя роли защитника православного Востока. При этом же в эту пору Россию отделяли от центра восточного православия не только Черное море, но и Крымские (новороссийские) степи и на очереди стояли другие, более неотложные, для слагавшейся тогда Руси, вопросы-Польский и Крымский.
Когда царь Алексей Михайлович (1645—1676 г.) в грамоте назвал себя повелителем восточной страны, то Крымский хан МехметГирей писал ему в 1657 году: «В вашей грамоте написано не по-прежнему Восточной и западной и северной страны отчим, и дедич, наследникам и обладатель. Таких непристойных титулов предки ваши не писывали: где Москва, где восток, где запад? между востоком и западом мало ли великих государей и государств; можно было это знать и не писаться всей вселенной отчимом, дедичем и обладателем; так лживо и непристойно писать непригоже»[145]. 27-го июня 1659 г. цвет московской конницы, совершившей счастливые походы 54 и 55 годов, погиб в один день в битве с гетманом Выговским и ханом Крымским. Никогда после того царь московский не был уже в состоянии вывести в поле такого сильного ополчения. В печальном платье вышел Алексей Михайлович к народу, и ужас напал на Москву.[146]. При этом следует заметить, что Чудновский договор 23 октября 1660 г. совсем подкосил силы Московского царства и даже со страхом ожидали восстания черни в Москве.
Что же касается известной фикции о Москве, как третьем Риме, то следует заметить, что она давно известна русской литературе[147] и давно получила совершенно правильную оценку. Г. Успенский в Мастерски написанной статье о том, как возник и развивался в России восточный вопрос, говорит: «из Московской теории (о Москве-третьем Риме) сделано было остроумное применение к возвеличению царского достоинства. В степенной книге появляется родословие, берущее корни от Августа и доказывающее родственные связи между домом Рюриковичей и домом Юлиев. Затем стали искать и нашли другие основания сблизить русскую царскую власть с императорскою». «Нарождалось в Москве что то новое и небывалое, говорить проф. Жданов о времени Ивана Васильевича и его сына Василия. Книжные люди позаботились дать этому новому и небывалому определенную форму, стиль которой отвечал историческому кругозору и литературному вкусу их времени. Придавать этой форме самостоятельное значение, видеть в этих сказаниях о Прусе и третьем Риме указание на византийское начало, вносившее в русскую государственную жизнь, утверждать, что московский князь действительно преобразовался в кафолического царя, значило бы придавать слишком мало цены русским историческим преданиям государственным и церковным»[148].
Около конца XV в. сочинена была бездельными борзописцами известная повесть о Новгородском белом клобуке с целью, чтобы доказать, что «от Рима благодать, слава и честь отнята бысть, также от царствующаго града благодать Духа Святого отимется в пленение агарянскаго, и вся святая предана будет от Бога велицей рустей земли»[149]. Все более или мене грамотное в России закопошилось в это время, везде заскрипели перья. Все с лихорадочною деятельностью искали основания, дабы оправдать ту великую роль, которую приписывали России. Даже в тесных келиях иноков строчились великие планы.
Примечания
- ↑ Было возбуждено ходатайство в 1900 .году представителями грузинского духовенства экзархата пред Св. Синодом об учреждении особой кафедры грузинской церковной истории при Петербургской Духовной Академии и момент был избран хороши, но вместо кафедры грузинской церковной истории была открыта кафедра истории греческой, церкви посла разделения церквей. Подробно об этом изложено в пятой главе настоящего сочинения.
- ↑ Сын отечества, 1819 г. т. 52.
- ↑ См. об этом исследование историка В. С. Иконикава: «Опыт исследования о культурном значении Византии в русской истории», 1869 г.
- ↑ О местоположении княжества Тмутараканскаго см. сочинение А. И. Мусина-Пушкина, начатое и оконченное в 1794 году по наставлениям Екатерины II, которой и посвящен этот труд .
- ↑ П.Н. Милюков. Очерки по истории русской культуры, ч. II, 189 г. стр. 267-268
- ↑ Лавр. летоп. стр.12-13.
- ↑ Ibid. стр. 80-816 Г.Л. Шлецер. Нестор. Русские летописи на древнеславянском языке, пер. Д. Языкова. Спб. 1809г. ч.I, стр. 217-2196 Н.М. Карамзин. История Государства Российского, т. I, прим 143.
- ↑ Прокопий кесарийский. История воин. Пер. Дестуниса, изд. 1-ое стр. 56
- ↑ Архимандрит Арсений. Готфсская епархия в Крыму, Жури, Монист. Народ. Прос. 1873 г. № 16 В. Василевский Русско-Византийские отрывки, журн. Мин. Нар. Просв. 1878г. №1)
- ↑ ქართლის ცხოვრება, ნაწ.I, გვ. 168
- ↑ Некоторые из наших отечественных писателей заведомо ложно окрестили этот можно сказать случайный диспут, получивший с XI в. в Византии широкое распространение, собором, о котором ни слова не говорит Ефрем-мцире, живший после этого легендарного собора и писавший специальный трактат об автокефалии грузинской церкви, да и самое житие Георгия Мтацмидели, на которое они ссылаются, не даёт для этого никакого основания (ათონის ივერიის მონასტრის 1074 წ. ხელთნაწერი აღაპებით, დამატ. გვ. 312-316). Нельзя же частные диспуты и рассуждения Георгия Мтацмидели называть собором. В таком случае с большим правом можно было-бы назвать собором богословские рассуждение его с Оператором Константином Дукою об исповеданиях католиков и армян, происходившая при более торжественной обстановке (Ibid გვ. 331-333).
- ↑ მ.პ.საბინინი,საქარტველოს სამოთხე, 1882 წ. გვ. 463. Синаксаре на 1-ое октября и Грузин. годичная минея.
- ↑ Записки Имп. Одесского общества Истории и Древностей т. XIII, стр. 25.
- ↑ Профес. А. А. Цагарели. Сведения о памятниках грузинской письменности, вып. второй. Спб. 1889 г., стр. 61.
- ↑ მ.პ.საბინინი. საქართველოს სამოთხე. გვ.523.
- ↑ Е. Е. Голубинский. История Русской церкви, изд. второе, 1904 г. рерв. пол. т. сто 119.
- ↑ Василевский. Житие Иоанна Готвскаго, Журн. Мин. нар. Просв. Июль 1877 г.стр. 86-154; записк. Одес. общ. ист. и древн. т. V. Заметка XII-XIV в.в., относящаяся к Крымскому городу Сугдее (Судаку); П. Иоселиани. Описан, г. Душета, стр. 20-24, примеч. 12.
- ↑ Клими первоначальная грузинская форма имени Климента. Есть древняя грузинская дворянская фамилия Климиашвили. Клими сохранилось в грузинской народной поэзии: «ოცდა სამსა იანვარსა კლიმია სხლავდა ვენახსა» – 23–го января Клими обрезывал (обчищал) виноградную лозу. И, действительно, наша церковь чествует память свм. Климента 23-го января. Клими по-грузински означает и лозу виноградную.
- ↑ От имени грузинского подвижника Гавриила иконоприимца, о котором смотрите ниже.
- ↑ Христовул Императора Константина порфирородного 646 года. Епископ Порфирий. История Афона, ч. III, отд. перв, стр. 308 №6.
- ↑ См. об этом в сочинениях: а) Воспоминание о честной и поклоняемой иконе Пресвятыя Владычицы нашея Богородицы, называемой Портаитиссы», напечатано в 1540 году для чтения в церкви на греческом языке, и хранится в книгохранилищ Иверского монастыря на Леон* и б) «Происхождение киновии Иверцев, построенной на св. Горе, и дивное явление образа Благодатные Девы, который называют Порта и тисса», Венеция 1713 года.
- ↑ Eпиcкoп Пopфиpий. Иcтopия Aфoнa, часть III, отд. перв. стр. 51-61.
- ↑ Jbid. стр. 66.
- ↑ Афонский устав 970-971 г. называет Афон просто горою. В своем типике и духовном завещании Афанасий называет ее святою. Император Константин Мономах, подтвердив это название, приказал именовать ее святою. (Еп. Порфирий История Афона, ч. II, огд. перв. стр. 92—93).
- ↑ Протоспафаий-верховный сановник и судья, вместе с тем начальник телохранителей при византийском дворе.
- ↑ Епископ Порфирий История Афона, ч.III, отд. втор. 880 г. стр. 259
- ↑ Епископ Порфирий. История Афона, часть III, отд. пере. 1877 г. стр. 198-199, 339, № 71.
- ↑ Его же. Перв. пут. в Афон. мон. и скиты, ч. II, отд. втор. 1880 г. стр. 259.
- ↑ Епископ Порфирий. Перв. пут. в Афон. мон. и скиты, 1877 г., ч. 1, отд. пере., стр. 45.
- ↑ В одном варианте — Ливада. На Афоне сохранился Протатский акт за декабрь 1344 г. о посещении Афона сербским царем Стефаном Душаном и о покупке им местности Ливада на Афонском перешейке. Епископе Порфирий. история Афона, ч. III, отд. втор. стр. 654-655.
- ↑ Звук г в наименовании Боргалы гортанный, произносится он так, как выговаривают его Украинцы в слове Господь. Господ. მბორგალი Мборгали по-грузински свирепый; не имеет ли это слово отношения к происхождению имени Болгаре?
- ↑ Склавы — греческое название славян.
- ↑ Пергамент. Грузин, рукопись 1074 г. с синодиками, находящаяся в церковном музее духовенства грузинской епархии №558, стр. 230-231. Манускрипт этот напечатан нами в Тифлисе в 1901г., стр.305—306.მ. პ. საბინინი, საქართველოს სამითხე, გვ.456–459: его же. Полное жизнеописание святых грузинской церкви» II, стр. 178—179 (перевод не точный).
- ↑ Профес. А.А.Цагарели. Сведения о памятниках грузинской письменности, т. I, выпуск 3, стр. XII—XIII; профес. И. И. Соколов. Грузинский монастырь в Византии. Исторически этюд стр. 1—41.
- ↑ ქართლის ცხოვ. I გვ. 216 ვ.ს თაყაიშვილი. ასმი ისტ. ხრონ. გვ. 72—73.
- ↑ Бутков. О браках князей русских с грузинами, Северный Архив 1825 г. ч. XIII № 317. Динара, по свидeтсльству русских летописей, дочь царя грузинского Александра Мелехи (?). Упоминается «повесть» о войне ее с царем персидским. Полн. собр. русс. летописей IV 170, VI 115.
- ↑ Маюм (от египетских слов: ma-место и jam-море А. А. Оленицкий. Святая Земля, т. II, стр. 213.
- ↑ "Житие Петра Ивера, пер. с груз. Проф. И. Я. Марра, прав. Пал. Сборн. т. XVI, вып. втор.; проф. А. А. Цагарели. Паи. Груз. Стар, в св. земле и на Синае, прав. Пал. Сборн. т. IV, в л. пер., стр. 33—36; Церковная история Евагрия, кн. 2, гл. 8; Арх. Феодосий- Палестинское монашество, в IV—VI в. в. стр. 221; ქართ. ცხოვრ. I, გვ. 102—105.
- ↑ Ө. Д. Жордания. Опис. рук. кн. I, № 56, кн. II, № 625.
- ↑ В старом грузинском часослове напечатанном по повелению царя Вахтанга VI в 1710 г., в Тифлисе, Петр, епископ Маюумсюй, значится под 2 числом декабря святым, а в часослове, напечатанном гражданскими буквами в 1722 году, не находим уже памяти о нем. Иоселиани Жизнеописание св. православн. груз, церкв., стр. 13; проф. Марр житие Петра Ивера, стр. XIII.
- ↑ Житие Петра Ивера, царевича-подвижника, епископа Матумского V в. «Правосл. Палест. Сборн.», 47 выпуск. сведения св. Петра Маюмскаго внесены в Картлис-цховреба по приказанию ц. Вахтаига VI. Ф. Д. Жордания. Опис. рук. кн. № 131.
- ↑ В. П. Иоселиани. «Жизнеоп. св. правосл. груз. церк.» стр. 13—14, примеч. 13.
- ↑ Церк. ист. Евагрия, С-Пб. 1853 г. стр. 73, 78 и 170.
- ↑ ქართლის ცხოვრება. I, გვ 103.
- ↑ Histoire de la Georgиe, ч. 1. стр. 139, прим. 1-е.
- ↑ Miqne Patrol. s. lat. т. 77, cтp. 381-382.
- ↑ Проф. Марр.«житие Петра Ивера, Прав. Пал. сборн.» 47 вып.,ст. IV-V.
- ↑ Тоже древнейшая бумага, но более грубой выделки и без филиграни.
- ↑ Отыскались более полные тексты «Диалогона» Ф. Д. Жордания. Опис. рукоп. кн. I, № 67, 167, 199, 238, II, № 425, 800.
- ↑ Ibid кн. II, № 425, стр. 14.
- ↑ Профессор А. А. Цагарели: «Сведения о памятн. груз. писмености». вып. I, стр. 58, № 50.
- ↑ На подобный обычай указывает и Мономах в своем поучении «... взем Псалтырю, в печали разгнух я, и то ми ся выня. вскую печалуеши, душе? вскую смущаеши мя?» (Лавр. стр. 233)
- ↑ Эти сведения заимствованы у Болландистов из «Acta Sanctorum». Епископ Порфирий.Путешествие в Метеорские и Осоолимпсюе монастыри в Фессалии, Спб. 1896 г. стр. 175; Профес. Н. Я. Марр. Жур. засед. II отд. Предс. Прис. стр. 114.а-в
- ↑ Профес. А. С Хаханов. Пред. разс. груз. по Мал. Аии стр 5, прим. 13; Мосхи или Месхи упоминаютс.я в кн. Бытия (гл.X, I), у пророка Иезекшля (гл. XXXVIII).
- ↑ Мудрость Балавара, грузинская версия душеполезной истории о Варлааме и Иосафе. Зап. Вост. отд. имп. Арх. общ. т. I, вып. I, стр.166-174, Ibid. т. III, стр. 223-260; ე.ს. თაყაიშვილი სიბრძნე ბალავარისა. 134-157. Древний фрагмент (XI в.) зтой повести, открытый мною и священ. П. Карбеловым, издан в Москве проф. А. С. Хахановым с примечаниями филологическими и с русским переводом. Об историческом значение сочинения И. Мосха, см. М. Хитрово (издан. истор общ. при Москов. универ. Рефераты, М. 1897 г.1.
- ↑ Георгий Пахимер. история Михаила и Андроника Палеологов т. I стр. 255—266 505—508, рус. пер, изд. Соб. Акад. Император Михаил, по свидетельству Пахимера, выдал свою Дочь замуж за иверца Давида. Меne, Ibid, стр, 198.
- ↑ Пергаментная грузинская рукопись 1074 с синодиками, хранящаяся в музее Духовенства грузинской епархии, № 558, стр. 131-165; юбилейное издание этой рукописи. Тиф. 1901 г., стр. 69-97.
- ↑ Ф. Д. Жордания. Опис. рук. кн. 1, № 24, его же ქრონიკები I, გვ .219-220, 312.
- ↑ Эти невежественные армянские еретики-фанатики, переселенные во Фракию императорами Константином V Копронимом (741—775) и Цимисхием (969—976), положили начало болгарской богомильской ереси.
- ↑ Епископ Порфирий. Первое путешествие в Афонские монастыри и скиты, ч. 11, прилож. к втор. отд. Москва 1881 года. стр. 217.
- ↑ В древнее время Иверийцы назывались Халдеями (ქალდეველი=ქართველო) а наш язык халдейским, от имени наших пpeдков Калдов, которые жили за V-VI тысяч лет до Р. Христова в Мессопотамии. Современные Халдеи, говорит Страбон в древности назывались Халибами (К. Ган. Изв. греч. и риямск. пис. о Кавк. ч. I, стр. 82).
- ↑ Епископ Порфирий. история афона, ч.. III, отд.перв. стр.144-145.
- ↑ Ibid. ч.III, отд. перв. стр. 46.
- ↑ Ф. Д. Жордания. Опис.рук. тиф. церк. муз. №№ 40, 129, ст 140, 186, 199, 272, 276, 592, 674 и др.
- ↑ Архиеп. Серпй. Полный месяичлов Востока, т. II, стр. 397; Епископ Порфирий. Перв. пут. в авон. мок. и скити, ч. II прил. к втор. отд. стр. 18, 49, 299- 300.
- ↑ Прежде Олимп назывался св. горой, а Афонская — именитою, но когда стало процветать монашество на Афоне, то за последним упрочилось название св. Горы.
- ↑ Еп. Порфирия. история Афона, ч. III, отд. перв. 104-105 331 № 31, и 335 № 43.
- ↑ Его же. Пер. пут, в Афон мон. и скиты, стр. 187.
- ↑ მ. პ. საბინინი. საქარ. სამ. გვ. 401-412.
- ↑ Имя Торникий сохраняется в фамилии Ксанских Эристовых, поэтому некоторые и препод. Торникия приписывают к этому княжескому роду ტიმოთე. მიმოხილვა წმ. ადგილთა, გვ.34.
- ↑ Профес. А. А. Цагарели. Свд. вып. и, стр. 89-91; Д.З.Бакрадзе საქართ.ისტ., 244-245.
- ↑ См. 7ое правило IV вселенского собора.
- ↑ დ.ზ.ბაქრაძე, ისტორია საქართველოსი, t. I, gv. 240-242; Д. 3. Бакрадзе. Зап. 0бщ. Люб. Кавк. Археол. кн I, стр. 70; Асогик Всеобшая история, стр. 131, 133-135; ქართლ. ცხოვრ. I, გვ. 206.
- ↑ Русский путешественник по св. местам В. Г. Барский описавший Иверский монастырь, видел в ризнице его военные предводительские доспехи Торникия, удивительные по тяжести и драгоценным украшениям В. Г. Барский Путешест. по св, местам, издювтрюстр. 280.
- ↑ მ. პ. საბინინი. საქართველოს სამ. გვ. 415-416.
- ↑ Ibid, გვ.408 წყობ.-სიტყ. ანტონი I, მუხლი 723-724; М. П. Сабинйн. Полн. жизн. св. груз. цер. ч, II. стр. 135; Дух. Вест. Груз. Экз. 1891 г. № 3, стр. 31-37.
- ↑ მ. პ. საბინინი. საქართველოს სამ. გვ. 462 წყობ.-სიტყ. ანტონი I, კათო;. გვ. 259, Sen. 138; М. П. Сабинин Полн. жизн. св. груз. цер. ч, III. стр.119, прим. 19.
- ↑ В. Иконников. Опыт исследования о культурном значении Византии в русской истории, стр. 65.
- ↑ Епископа Порфирий. история Афона, ч. III, отд. перв. стр. 160, а также 161-163.
- ↑ მ. პ. საბინინი. საქართველოს სამ. გვ. 401-432; Ф. Д. Жордания. Опис. рук. тиф. церк. муз. кн: 1, №20, ათონის ივერიის მონასტრის 1074 წ. ხელთნაწერი აღაპებით თბილისი 1901 წ. გვ.25-68..
- ↑ მ. პ. საბინინი. საქართველოს სამ. გვ. 474-475; Епископ Порфирий. ист. Афона, Труд.Киев. Дух. Акад. 1873 г. январь, стр. 43-44.
- ↑ А. П. Лебедев, т. Очерки внутренней истории византийско-восточной церкви в IX, X и XI веках, изд. втор. 1902 года стр. 233.
- ↑ Ф. Д. Жордания. Опис. рукоп. тиф. цер. муз. кн. I, № 139. и 222.
- ↑ А. Калиновсюй. Где правда? история Афонского Иверского монастыря, стр. 12-13, наша статья: «გიორგი მთაწმინდელი, როგორც სასულერო პიიტიკოსი ივერია» 1895 w. № 105; греческий пергаментный манускрипт четвероглава, найденный мною в Гелатском монастыре, Орлов. Епарх. Ведом. 1904 г. № 50; Церк. Вдом. 1905 г. № 4; Сборн. Орлов. Цер.археол, Ком. т. I, стр. 366—373.
- ↑ Епископ Порфирий. Перв. путеш. в Синайс. мон. в 1845 году, стр. 212—213. Здесь же заметим, как мы и раньше Указывали в своем сочинении (заслуги грузинского монашества, прим. 83), что автор этого стихотворного письма не Евфимий, умерший за 30 лет до Константина Дуки, а современник этого венценосца известный перелагатель св. Писания и духовный песнописец Георгий Мтацминдели, глубочайший знаток картвельского языка, художник, владевший в совершенстве тайнами и красотою родной речи.
- ↑ Епископа Порфирия. история Афона, часть III, отд, перв.краткого стр. 187.
- ↑ თ.დ.ჟორდანია, ქრონიკები, I, გვ 214-215.
- ↑ Ibid.I, gv. 220-222, 224; его-же опис. рукоп.тиф. церк. муз. рукоп. кн.I, №24.
- ↑ თ.დ.ჟორდანია, ქრონიკები, I, გვ 221-222, 224 его-же опис. рукоп кн. I, №24
- ↑ Ibid.I, №90
- ↑ Ibid.I, №137
- ↑ Пл. Иоселиани. Описание древности г.Тифлиса стр.119.
- ↑ თ.დ.ჟორდანია, ქრონიკები, I, №1, 62. 162 и др.
- ↑ Ibid. I, №24; წყობ-სიტყ. ანტ. I კათალ. 257; Н.Я.Мар. Отзыв журн. №4, II, отд. присут. при св. Синод, стр. 104-106.
- ↑ Груз. рук. Спб. пувл. библ. №8.
- ↑ Ф. Д. Жордания. Опис. рукоп 648.
- ↑ Ibid. кн. II, №737.
- ↑ Епис. Порфирий. Первое путеш. в Афон мон. и скиты, 1881 г. ч.II, прилож. к втор. отд. сей частчи, стр 347-349.
- ↑ Подробное об этом мною изложено в статье «Значение раскопок в Халдее», для начальной истории картав, калов (грузин), приготовленной для печатию.
- ↑ ი. ა. ჯავახიშვილი ქართ. ერის ისტ. I წ. გვ 62-69.
- ↑ Колхида прибрежная черноморская провинция Грузии, населенная с древнейших времен грузинским племенем.
- ↑ Карл Риттер. история землеведения и открытий пo этому предмету. СПБ. 1864 г. стр. 52.
- ↑ К. Ган. известия древних греческих и римским писателей о Кавказе, ч. I, стр. 66.
- ↑ Ibid. ч. I, стр. 67
- ↑ Проф. Н. Я. Марр. история Грузии-культурно-исторический набросок, стр. 61; газ. «Разсвет» эа 1905 г. ,№ 65, стр. 5.
- ↑ Подробно об этом см. нашу книжку «Назревший вопрос», 1900 года.
- ↑ Материалы по археологии Кавказа, вып. 1, Москва 1888г.
- ↑ Известие кавказского общества истории и археологии, т. I, вып. первый, 1882 г. стр. 89-90; история Карса. Завоевания Грузии, «Тифлисский вестник» 1878 г. №95, 98.
- ↑ Профес. А. А. Цагарели. Памятники грузинской стариныв св. земле и на Синае стр. 141.
- ↑ П. Иоселиани. Краткая история грузинской церкви изд..второе, стр. 76.
- ↑ В. С. Соловьев. Собрание сочинений, т. IV, стр. 65.
- ↑ Проф. Е. Ф. Шмурло. XVI век и его значение в русской истории, стр. 22.
- ↑ Митрополит Макарий. история русской церкви, т. VIII» изд. втор. стр. 345-346.
- ↑ С. М. Соловьев. ист. рос. кн. I, стр. 1137.
- ↑ В. И. Ключевский. Кур. рус. ист. ч.I, стр. 151.
- ↑ С.М.Соловьев. ист.рос.кн.I,стр.1434-1435,1893-1597; кн. I, стр. 19-20, 212-222, 1102-1103 и дал.
- ↑ В. О. Ключевский Лекции по русской истории ч. 1, стр.255-256.
- ↑ Проф. В. Савва. Московск. царь и византийск. василевсы. Харьков 1901 г.
- ↑ Проф. В.И.Ключевский Курс русск. истории, часть 1, стр. 149-150.
- ↑ Проф. Успенский Как возник и развился в России восточный вопрос, стр. 28.
- ↑ Полн. собр. русск. летоп. VIII 205 и 209.
- ↑ Византийский временник т. I, стр. 153-155.
- ↑ Проф. Успенский. Как возник и развился в России во сточный вопрос, стр. 31.
- ↑ С. М. Соловьев. история России с древнейших времен книга I, изд. втор. стр. 1428.
- ↑ Ibid. кн. 1, стр. 1433.
- ↑ Ibid. кн. и, стр. 1471.
- ↑ Ibid. кн. 1, стр. 1472.
- ↑ Ibid. кн. II, стр. 176.
- ↑ Ibid. кн. II, стр. 18-21.
- ↑ Ibid. кн.II, стр. 52.
- ↑ Ibid, кн, II, стр. 280-281.
- ↑ Проф.П.Н.Милюков. Главная течение русской историч.мысли,т.1, Москва 1898 г. стр. 175.
- ↑ Собр. соч. Н. И. Костомарова, кн. V, стр. 420-421.
- ↑ С. М. Соловьев. история России, кн. II, стр. 176.
- ↑ Иногда Иоанн IV открещивался от своего русского происхождения и говорил, что предки его германцы. С. М. Соловьев. история России, кн. II, стр. 505.
- ↑ Проф. Милюков. Главные течения... т. I, стр. 201-202.)
- ↑ С. М. Соловьев. история Poccии, кн. I, стр. 1489.
- ↑ Выдержки и этой повести у профес. Милюкова (Главн. теч. стр. 199), а подробнее см. у профес. Жданова-повести о Вавилон и сказаше о князях Владимирских (Жур. Мин. Нар. Просв 1891 г. №№ 8-10).
- ↑ Профес. Милюков. Глав. теч..т. I, стр. 203
- ↑ Соловьев. ист. Рос. кн. II, стр. 627.
- ↑ Ibid. кн. ии, стр. 712.
- ↑ В это время царь Михаил Феодорович заключил дружеский союз с злейшим врагом хриснанства и православной Грузии -шахом персидским, обещавшим русскому царю помощь денежною казною. Эти серебренники предрешили судьбу несчастной Грузии, которая с 1586 года числилась под рукою царя московского и значилась в его титул. Указанным союзом она обречена была на растерзание. Шах Аббас Великий (в 1615—1617 г.г.) всю Грузию залил кровью, ограбил все церкви, содрал драгоценные украшения с икон, истребил 70.000 христиан и 100.000 выселил в Персию. Грузины ждали помощи от своей покровительницы, но, обещанной помощи не было. Россия не прерывала дружеских сношений с магометанской Персией. В 1618 году после разорения грузинского царства из Москвы отправили послов в Персию благодарностью за присланную казну и с просьбою прислать еще денег ратным людям на жалованье по случаю войны Польской… Ibid. кн. II, стр. 1186.
- ↑ С. М. Соловьев. ист. Рос. кн. I, стр. 1102.
- ↑ Ibid. кн. II, стр. 1103-1106.
- ↑ Ibid. кн. III, стр. 8.
- ↑ Ibid. кн. III, стр. 46-47.
- ↑ Изобретение этой теории приписывают «презлым и селукавым мнихам Иосифлянам», как называл их противники.
- ↑ В.И.Сергеевич.Русские юридические древности, изд. втор. т.II, стр. 613-614.
- ↑ Митроп. Макарий. Ист. рус. цер. т. VI, стр. 296.