ДѢЙСТВУЮЩІЯ ЛИЦА:
[править]Жеронтъ, отецъ Люсенды.
Люсенда, дочь Жеронта.
Леандръ, влюбленный въ Люсенду.
Сганарель, мужъ Мартины.
Мартина, жена Сганареля.
Роберъ, сосѣдъ Сганареля.
Валеръ, слуга Жеронта.
Лука, мужъ Жакедины.
Жакелина, жена Луки, кормилица у Жеронта.
Тибо, отецъ Перрена, Перренъ, сынъ Тибо крестьянѣ.
Говорятъ тебѣ, я ничего не хочу дѣлать. Вѣдь я здѣсь хозяинъ: стало быть я одинъ и могу распоряжаться.
А я, говорю тебѣ, хочу, чтобы ты жилъ такъ, какъ мнѣ угодно. — Я не за тѣмъ вышла за тебя замужъ, чтобы терпѣть твои сумасбродства.
О, жена — большая обуза, и Аристотель правду говоритъ, что баба хуже чорта.
Экой ты умникъ съ своимъ глупымъ Аристотелемъ.
Разумѣется, умникъ. Ну, гдѣ ты найдешь дровосѣка, который умѣлъ бы такъ разсуждать, какъ я, который прослужилъ шесть лѣтъ у знаменитаго доктора и въ молодости выучилъ наизусть всю докторскую премудрость.
Ахъ, ты дурачина!
Ахъ, ты мерзавка!
Да будутъ прокляты часъ и день, когда я согласилась выдти за тебя замужъ!
Будь проклятъ рогатый нотаріусъ, который заставилъ меня подписать мою гибель!
Ужъ не тебѣ бы жалѣть объ этомъ! Ты каждую минуту долженъ Бога благодарить за такую жену. Да развѣ ты стоишь такой жены, какъ я?
Нечего сказать, большую сдѣлала мнѣ честь; можно похвастать первою ночью послѣ моей свадьбы. Э, да ужъ лучше не станемъ говорить объ этомъ, а то бы я сказалъ…
Что, что бы ты сказалъ?
Нѣтъ, ужъ лучше оставимъ это. Будетъ и того, что мы знаемъ то, что знаемъ. Счастье твое, что попался тебѣ я, а не кто другой…
Удивительное счастье — такой мужъ, какъ ты… человѣкъ, который доведетъ меня до больницы… развратникъ, негодяй, проѣдаетъ все, что у меня есть…
Врешь, я часть пропиваю.
Распродалъ все, что у насъ было.
Это изъ экономіи.
Спустилъ все, даже мою постель…
Будешь раньше вставать.
Не оставилъ въ домѣ ни одного стула.
Вздумаешь переѣзжать, легче будетъ перевозиться.
Съ утра до ночи ничего не дѣлаетъ, только пьетъ да играетъ.
Для того, чтобъ не было скучно.
А мнѣ-то въ это время что прикажешь дѣлать съ семьею?
Да все, что тебѣ вздумается.
У меня четверо дѣтей на рукахъ…
Спусти ихъ на полъ.
Вѣдь они хлѣба просятъ…
А ты ихъ угости розгой… Когда я хорошо выпилъ, да хорошо поѣлъ, я хочу, чтобы всѣ были сыты у меня въ домѣ.
И ты, пьяница, хочешь, чтобы дѣло все такъ и шло?
Жена, потише, сдѣлай милость…
И я вѣчно буду терпѣть твои дерзости и твое безпутство?
Не будемъ выходить изъ себя, жена.
И я не съумѣю навести тебя на путь истинный?
Женушка моя, ты знаешь, у меня терпѣнья мало и рука довольно крѣпкая.
Наплевать мнѣ на твои угрозы.
Женушка, мой другъ, у тебя, кажется, по обыкновенію, спина зачесалась.
Я покажу тебѣ, что совсѣмъ тебя не боюсь.
Дорогая моя половина, тебѣ, видно, хочется кой-что получить отъ меня.
Ты думаешь, что я испугаюсь твоихъ словъ?
Дорогой предметъ моихъ желаній, я надеру тебѣ уши.
Ахъ, ты пьяница!..
Я тебя приколочу.
Винная бочка!..
Я тебя оттаскаю.
Мерзавецъ!
Я тебя отдую!..
Негодяй, нахалъ, обманщикъ, подлецъ, мошенникъ, плутъ, бездѣльникъ, бродяга, разбойникъ, воръ!..
А, такъ тебѣ непремѣнно захотѣлось… (Бьетъ жену палкой).
Ай, ай, ай!..
Вотъ настоящее средство васъ усмирять!
Э, э, э! Что это? Подлость какая! Мерзавецъ, такъ бить свою жену!
А если я сама хочу, чтобъ онъ меня билъ?
А, въ такомъ случаѣ я согласенъ на это отъ всего сердца.
Съ чего вы вмѣшиваетесь?
Виноватъ.
Развѣ это ваше дѣло?
Вы правы.
Посмотрите, каковъ нахалъ! Хочетъ мѣшать мужьямъ бить своихъ женъ!
Я отказываюсь…
Чего вамъ тутъ нужно?
Ничего.
Развѣ вамъ слѣдъ соваться въ чужія дѣла?
Нѣтъ.
Занимайтесь-ка своими дѣлами.
Я не говорю больше ни слова.
Мнѣ нравится, чтобъ меня били.
Я согласенъ.
Это до васъ не касается.
Правда.
И вы дуракъ, что суетесь туда, гдѣ васъ не спрашиваютъ. (Даетъ ему пощечину).
Кумъ, прошу у васъ прощенія отъ всего сердца. Дѣлайте, что угодно, бейте, тузите вашу жену, какъ слѣдуетъ, я вамъ помогу, если хотите.
Нѣтъ, не хочу.
А, это дѣло другое.
Я стану ее бить когда захочу, а не захочу — не стану.
И прекрасно.
Вѣдь это моя жена, а не ваша.
Разумѣется.
Вы не можете мнѣ приказывать.
Согласенъ.
Я не нуждаюсь въ вашей помощи.
Очень радъ.
И вы наглецъ, что вмѣшиваетесь въ чужія дѣла. Знайте, что Цицеронъ сказалъ: свои собаки грызутся, чужая не приставай. (Бьетъ и выталкиваетъ Робера вонъ).
Вотъ такъ-то. Ну, помиримся-же, давай руку.
Да, послѣ того, какъ ты меня избилъ!
Это ничего. Давай руку!
Не хочу.
Э!..
Нѣтъ.
Женушка!
Ни за что!
Ну-же, говорю тебѣ.
Не хочу.
Да ну-же, ну!
Нѣтъ. Я хочу сердиться.
Полно, все это пустяки… ну-же, ну!..
Оставь меня.
Давай же руку, говорю тебѣ.
Ты меня слишкомъ обидѣлъ.
Ну, полно, я прошу у тебя прощенія… хлопнемъ же по рукамъ.
Я тебя прощаю. (Въ сторону). Ты мнѣ поплатишься за это.
Ты дура, обращаешь вниманіе на такіе пустяки. Подобныя бездѣлицы по временамъ необходимы въ дружбѣ: пять или шесть палочныхъ ударовъ между людьми, которые любятъ другъ друга, только еще болѣе скрѣпляютъ ихъ взаимную привязанность. Ну, я пойду въ лѣсъ и обѣщаю тебѣ принести сегодня побольше сотни вязанокъ дровъ.
Ступай! Что бы я тамъ ни говорила, а ужъ этого не забуду. Меня вотъ такъ и подмываетъ, какъ-бы отомстить тебѣ за твои побои. Я знаю, что у женщины всегда есть средство отмстить мужу; но такое наказаніе слишкомъ деликатно для моего бездѣльника; нужно придумать мщеніе почувствительнѣе, а такого удовлетворенія за мою обиду мнѣ мало.
Чортъ возьми! Взвалили-же на насъ коммиссію! Не знаю, чего это мы только ищемъ.
Чего-же ты хочешь, мой бѣдный кормилецъ?[1] Надоже намъ слушаться нашего господина; да притомъ, намъ обоимъ прямая выгода въ томъ, чтобъ его дочь, наша барышня, выздоровѣла. Безъ всякаго сомнѣнія, на свадьбѣ, которую теперь отложили по ея болѣзни, намъ бы кое что перепало… Горасъ человѣкъ щедрый, — а вѣдь онъ женится на барышнѣ. Правда, у ней завелись кое-какія шашни съ Леандромъ, но ты очень хорошо знаешь, что отецъ ея ни за что не согласится назвать его своимъ зятемъ.
Да неужели-же я не придумаю, чѣмъ бы отомстить за себя?
Ну, да чего же онъ еще хочетъ, когда тутъ всѣ доктора ничего не могли подѣлать.
Да иногда, если станешь искать, то найдешь то, чего не находилъ сначала, да еще найдешь тамъ, гдѣ и не думалъ…
Ужъ отомщу-же я, во что бы то ни стало. Эти палочные удары съ ума у меня нейдутъ, я никакъ не могу ихъ переварить и… (Оборачиваясь, сталкивается съ Валеромъ и Лукой). Ахъ, господа, извините, я васъ не видѣла… Я думала объ одной штукѣ, которая меня озабочиваетъ.
У всякаго свои заботы на свѣтѣ. Вотъ мы тоже ищемъ кое чего и не можемъ найдти.
Не могу ли я вамъ помочь въ чемъ нибудь?
Можетъ быть… Мы ищемъ какого нибудь ученаго человѣка, искуснаго лѣкаря, который доставилъ-бы облегченіе больной дочери нашего господина: у ней вдругъ языкъ отнялся. Ужъ много лѣкарей перепробовали надъ нею всю свою науку, — но иногда встрѣчаешь людей съ удивительными секретами, съ особенными лѣкарствами. Эти люди дѣлаютъ очень часто то, чего другіе не съумѣли сдѣлать. Вотъ чего мы ищемъ.
Само небо даетъ мнѣ удивительный случай отомстить висѣльнику! (Вслухъ). Вамъ съ этимъ лучше всего обратиться ко мнѣ. Вы найдете здѣсь именно то, чего ищете. У насъ есть такой человѣкъ… самый удивительный лѣкарь всѣхъ отчаянныхъ болѣзней.
Ахъ, сдѣлайте милость… Гдѣ-же намъ его найдти?
Вы найдете его теперь вонъ тамъ, онъ забавляется, дрова рубитъ.
Лѣкарь дрова рубитъ?
Онъ забавляется собираніемъ травъ, хотите вы сказать?
Нѣтъ, это человѣкъ необыкновенный… ему это нравится. Онъ человѣкъ причудливый, странный, просто чудакъ. Вы его никогда не примете за то, что онъ есть на самомъ дѣлѣ. Онъ одѣтъ всегда самымъ страннымъ образомъ, старается иногда показаться невѣждой, скрываетъ свою ученость, и всегда старается не употреблять въ дѣло тѣхъ удивительныхъ способностей, которыя Богъ далъ ему въ медицинѣ.
Удивительно, какъ это у всѣхъ великихъ людей бываютъ какія нибудь странности; у всѣхъ у нихъ ученость-то съ маленькою примѣсью сумасшествія.
А странность этого человѣка такова, что даже и повѣрить нельзя. Онъ иногда захочетъ, чтобъ его хорошенько поколотили прежде, чѣмъ сознается въ своихъ дарованіяхъ. Предупреждаю васъ, вы отъ него ничего не добьетесь, и если ему вздумается, онъ никогда не сознается, что онъ лѣкарь, до тѣхъ поръ, пока вы оба не возьмете по палкѣ, и ударами не заставите его признаться наконецъ въ томъ, что онъ сначала отъ васъ скроетъ.
Вотъ такъ странное безуміе!
Правда, но за то вы увидите сами: онъ творитъ чудеса.
А какъ его зовутъ?
Его зовутъ Сганарель. Его легко узнать. У него широкая черная борода, большіе воротнички, а одѣтъ онъ въ зеленомъ съ желтымъ платьѣ.
Въ зеленомъ съ желтымъ платьѣ? Да это должно быть лѣкарь попугаевъ!
Да правда-ли, что онъ такъ искусенъ, какъ вы говорите?
Какъ-же! Этотъ человѣкъ чудеса дѣлаетъ. Вотъ полгода тому назадъ, отъ одной женщины всѣ доктора отказались; часовъ шесть даже считали ее уже мертвой, хоронить было ужъ хотѣли, да вдругъ притащили въ ней насильно этого человѣка, о которомъ мы говоримъ… Онъ посмотрѣлъ на нее, пустилъ ей каплю чего-то въ ротъ, и въ ту же минуту больная встала съ постели и начала прогуливаться по комнатѣ, какъ ни въ чемъ небывало…
А!
Должно быть, это была капля живой воды.
Можетъ быть. Да вотъ еще трехъ недѣль нѣтъ, какъ одинъ мальчикъ, лѣтъ двѣнадцати, упалъ съ колокольни, раздробилъ себѣ голову, руки, ноги. Привели къ нему нашего чудака… Онъ смазалъ ему все тѣло какою-то мазью, и мальчишка сейчасъ-же всталъ на ноги и побѣжалъ играть въ чехарду.
Ахъ!..
Должно быть, у этого человѣка есть отъ всего лѣкарства.
Кто же въ этомъ сомнѣвается?
Каково! Вотъ такого-то человѣка намъ и надобно. Пойдемъ скорѣе искать его.
Благодаримъ васъ за одолженіе, которое вы намъ оказали.
Помните только, что я вамъ говорила.
О, чортъ возьми! Ужъ это предоставьте намъ. Если дѣло только въ битьѣ, то голубчикъ, почитай, у насъ въ рукахъ.
Вотъ счастливая-то встрѣча! Признаюсь, теперь и я увѣренъ въ успѣхѣ.
Ля, ля, ля!..
Тс! Кто-то поетъ и рубитъ дрова!
Ля, ля, ля!.. Ну, будетъ работать, надо выпить. Переведемъ духъ. (Пьетъ). Вотъ такъ дрова, солоно приходятся, чортъ ихъ побери! (Поетъ).
Какъ ты хороша,
Бутылка душа,
Когда ты полна
Вина!
Но кину тебя,
Когда выпью я
Бутылку вина
До дна!
Э, чортъ возьми, не надо предаваться меланхоліи!
Это онъ самый.
Мнѣ тоже кажется. Мы такъ-таки на него и наткнулись.
Посмотримъ поближе.
А, плутовочка, какъ я люблю тебя, моя милая кубышечка! (Поетъ; но, замѣтивъ Валера и Луку, на него смотрятъ, понижаетъ голосъ).
Но кину тебя,
Когда…
Чортъ возьми! Чего надо этимъ людямъ?
Это онъ и есть.
Да, точно такой, какъ намъ его описали. (Сганарель ставитъ бутылку на землю; въ это время Валеръ ему кланяется, а Сганарель, думая, что тотъ хочетъ взять бутылку, переставляетъ ее на другую сторону; Лука дѣлаетъ тоже, Сганарель опять беретъ бутылку и прижимаетъ ее къ себѣ, сопровождая это разными комическими жестами).
Что это они перешептываются, смотря на меня? Что они замышляютъ?
Милостивый государь, не васъ-ли зовутъ Сганарелемъ?
А? Что?
Я васъ спрашиваю, не васъ-ли зовутъ Сганарелемъ?
И да, и нѣтъ, смотря потому, чего вы отъ него хотите.
Мы хотимъ оказать ему всевозможныя, съ нашей стороны, любезности.
Въ такомъ случаѣ меня зовутъ именно Сганарелемъ.
Милостивый государь, мы въ восторгѣ, что васъ видимъ. Насъ послали прямо къ вамъ. Мы просимъ у васъ помощи, которая намъ крайне нужна.
Если это, господа, касается моего маленькаго ремесла, я всею душою готовъ услужить вамъ.
Вы очень добры, сударь; но накройтесь, пожалуйста; солнце васъ не обезпокоило бы…
Надѣньте шляпу, сударь.
Вотъ церемонные люди. (Надѣваетъ шляпу).
Не считайте страннымъ, сударь, что мы пришли къ вамъ. Людей даровитыхъ ищутъ повсюду, а мы такъ много наслышаны о вашихъ способностяхъ…
Да, господа, правда; рубить дрова — я первый человѣкъ въ мірѣ.
Ахъ, сударь!
Я это дѣлаю мастерски и ужъ про мою рубку ничего нельзя сказать дурного.
Да не въ этомъ дѣло, сударь…
Но поэтому я ихъ и продаю по 110 су за сотню.
Сдѣлайте милость, перестанемте говорить объ этомъ.
Увѣряю васъ, что не продамъ дешевле.
Сударь, мы знаемъ эту штуку.
Если такъ, стало быть, вы знаете, что я всегда такъ продаю.
Сударь, вы смѣетесь…
Нѣтъ, не смѣюсь. Я ничего не могу уступить.
Будемъ говорить иначе, сдѣлайте милость.
Вы, пожалуй, въ другомъ мѣстѣ найдете и дешевле, да вѣдь дрова дровамъ рознь. Но за тѣ, что я рублю…
Ахъ, оставимте этотъ разговоръ, сударь.
Божусь вамъ, ни одной полушки дешевле не возьму.
Фуй!
Нѣтъ, по совѣсти, вы это заплатите. Я откровенно вамъ говорю… Я не такой человѣкъ, чтобъ запрашивать.
Возможно-ли, сударь, чтобъ такая особа, какъ вы, забавлялась такимъ грубымъ притворствомъ, унижалась до такой степени и говорила такія вещи? Зачѣмъ такому ученому человѣку, такому знаменитому лѣкарю, какъ вы, скрываться отъ свѣта и зарывать въ землю свои великіе таланты?
Онъ сумасшедшій!
Сдѣлайте милость, сударь, не притворяйтесь съ нами.
Что?
Вся эта болтовня ни къ челу не служитъ. Мы все знаемъ.
Да что же вы знаете? Что вы хотите сказать? За кого вы меня принимаете?
За того, кто вы и есть, за великаго лѣкаря.
Сами вы лѣкарь. А я не лѣкарь, и никогда имъ не былъ.
Вотъ и нашла на него его дурь. (Вслухъ). Сдѣлайте милость, сударь, не отпирайтесь, не доводите насъ до непріятныхъ крайностей.
До чего?
Да до того, что намъ будетъ очень прискорбно…
Чортъ возьми! Доходите до чего вамъ будетъ угодно, — а я не лѣкарь, и не знаю, что вы хотите мнѣ сказать.
Видно придется прибѣгнуть къ извѣстному намъ средству. (Вслухъ). Еще разъ — прошу васъ, сударь, сознайтесь кто вы такой.
Э, чортъ побери! Перестаньте ломаться, признайтесь откровенно, что вы лѣкарь.
Вотъ бѣсятъ!
Зачѣмъ отпираться, когда мы знаемъ…
Къ чему всѣ эти продѣлки? Ну, зачѣмъ все это?
Господа, говорю вамъ коротко и ясно, что я не лѣкарь.
Такъ вы не лѣкарь?
Нѣтъ.
Такъ вы не лѣкарь?
Нѣтъ, говорю вамъ.
Такъ какъ вы сами этого хотите, — надо рѣшиться. (Валеръ и Лука берутъ по палкѣ и бьютъ его).
Ай, ай, ай! Господа, я все, что вамъ угодно.
Для чего же, сударь, вы принуждаете насъ прибѣгать къ такому насилію?
Зачѣмъ навязывать намъ трудъ бить васъ?
Увѣряю васъ, мнѣ очень жаль.
И мнѣ, право, досадно.
Что-же это за дьявольщина, господа? Скажите, пожалуйста, вы шутите, или вы съ ума сошли, что захотѣли сдѣлать изъ меня лѣкаря?
Какъ! вы все еще не сознаетесь и отрекаетесь отъ того, что вы лѣкарь?
Да пусть чортъ меня возьметъ, если я лѣкарь!
Такъ это неправда, что вы лѣкарь?
Нѣтъ, чортъ меня побери! (снова начинаютъ его бить). Ай, ай, ай! Ну, хорошо, господа, такъ какъ вы хотите — я точно лѣкарь, я лѣкарь… и аптекарь, пожалуй, если вы только этого хотите. Я лучше на все соглашусь, чѣмъ позволю укокошить себя.
А вотъ это хорошо, сударь. Я очень радъ, что вы образумились.
Сердце такъ и прыгаетъ у меня отъ радости, что вы вотъ такъ говорите.
Прошу у васъ прощенія отъ всего сердца.
Прошу извиненія, что я ваялъ смѣлость…
Да что-же это? Ужъ не ошибаюсь ли я самъ, и не сдѣлался-ли я вправду лѣкаремъ, самъ того не замѣтивъ?
Вы, сударь, не раскаетесь въ томъ, что открыли намъ, кто вы; вы сами увидите, что будете вполнѣ довольны.
Но, господа, скажите мнѣ, не ошибаетесь-ли вы? Точно ли вы увѣрены, что я лѣкарь?
Да, ручаюсь головою.
Въ самомъ дѣлѣ?
Разумѣется.
Чортъ меня возьми, если я это зналъ!
Какъ-же, вы самый искусный лѣкарь на свѣтѣ.
А, а..
Лѣкарь, который вылѣчилъ, Богъ вѣсть, сколько болѣзней.
Вотъ какъ!
Одну женщину цѣлыхъ шесть часовъ считали умершею, хотѣли-было хоронить, а вы воскресили ее одною каплею чего-то, такъ что она тутъ-же начала ходить по комнатѣ.
Вишь какъ!…
Мальчикъ, лѣтъ двѣнадцати, упалъ съ колокольни и разбилъ себѣ и голову, и руки, и ноги, а вы помазали его какою-то мазью, и онъ тотчасъ-же вскочилъ на ноги и побѣжалъ играть въ чехарду.
Чортъ возьми!
Вы нами, сударь, останетесь довольны. Вы получите все, что вамъ будетъ угодно, если только позволите вести васъ туда, куда мы хотимъ.
Получу все, что мнѣ угодно?
Да.
А, я лѣкарь безо всякаго спора. Я было это и забылъ, но теперь я вспомнилъ. Но въ чемъ дѣло? Куда-же надо отправляться?
Мы васъ проводимъ. Дѣло въ томъ, что вамъ надо посмотрѣть дѣвушку, у которой пропалъ даръ слова.
Ей Богу, я его не бралъ!
Онъ любитъ пошутить. (Сганарелю). Пойдемте-же, сударь.
Безъ докторскаго-то платья?
Мы его добудемъ.
Возьмите это: тутъ мое лѣкарство. (Плюетъ и говорить Лукѣ). А вы разотрите это по приказанію доктора.
Чортъ возьми! Вотъ этотъ лѣкарь мнѣ нравится; ему, я думаю, удастся, потому что онъ шутникъ.
ДѢЙСТВІЕ ВТОРОЕ.
[править]Да, сударь, я думаю, что вы будете довольны; мы привели вамъ величайшаго лѣкаря въ свѣтѣ.
Да, нечего сказать, онъ всѣхъ за поясъ заткнетъ; всѣ другіе лѣкаря просто недостойны ему башмаки подавать.
Этотъ человѣкъ сдѣлалъ удивительныя исцѣленія.
Мертвыхъ вылѣчивалъ.
Онъ немного капризенъ, какъ я уже вамъ говорилъ; иногда съ нимъ бываютъ минуты, что какъ будто умъ у него мѣшается, и онъ кажется вовсе не тѣмъ, каковъ онъ есть.
Да, любитъ подурачиться, а иной разъ, не во гнѣвъ вамъ сказать, онъ даже какъ будто нѣсколько рехнувшись.
Но въ сущности онъ — сама наука, и очень часто высказываетъ вещи чрезвычайно возвышенныя.
А ужъ какъ примется говорить — точно по книгѣ читаетъ.
Слава его уже распространилась… всѣ такъ и бѣгутъ къ нему.
Ведите-же его скорѣе сюда.
Сейчасъ схожу за нимъ.
Ужъ повѣрьте мнѣ, сударь, что и этотъ сдѣлаетъ тоже, что и другіе. Мнѣ кажется, что тутъ все это безполезно, а лучшимъ лѣкарствомъ для вашей дочери былъ бы красивый и добрый мужъ, который пришелся бы ей по сердцу.
Ахъ, кормилица, другъ мой, вы мѣшаетесь не въ свои дѣла.
Молчи, жена, чего суешься?
Говорю вамъ и сто разъ буду говорить, что всѣ эти доктора ничего не сдѣлаютъ, что вашей дочери не ревень, и не александрійскій листъ нуженъ, а что мужъ — такой пластырь, который вылѣчиваетъ всѣ дѣвичьи болѣзни.
Да развѣ она теперь въ такомъ состояніи, что кто-нибудь захочетъ ее взять съ ея болѣзнью? А когда я хотѣлъ выдать ее замужъ, развѣ она не противилась моей волѣ?
Я думаю! Вы хотѣли навязать ей человѣка, котораго она не любить. Отчего вы ей не предложили г. Леандра, который тронулъ ея сердечко? Она бы непремѣнно васъ послушалась, и я бьюсь объ закладъ, что онъ возьметъ ее и теперь, такою, какая она есть, если только вы согласитесь отдать ее ему.
Этотъ Леандръ для нея не женихъ, онъ не такъ богатъ, какъ другой.
У него богатый дядя, послѣ котораго онъ наслѣдникъ.
Ну, это еще долга пѣсня! Хорошо то, что имѣешь въ рукахъ, а разсчитывать на богатство, которое бережетъ для тебя другой, очень рисковало. Смерть не всегда склоняетъ свой слухъ къ желаніямъ и молитвамъ господъ наслѣдниковъ. Нерѣдко приходится еще долго точить зубы тому, — кто ждетъ чьей нибудь смерти, чтобы поживиться его добромъ.
Я всегда слышала, что въ бракѣ, какъ и во всемъ, счастье важнѣе богатства. Отцы и матери всегда имѣютъ проклятую привычку спрашивать: «что у него?» да «что у нея?» Вотъ кумъ Пьеръ выдалъ дочку свою Симонитту за толстаго Томаса, потому что у него виноградникъ побольше, чѣмъ у молодаго Робена, котораго она любила. И бѣдняжка съ тѣхъ поръ сдѣлалась желтою, какъ лимонъ, и ни капельки не потолстѣла. Это для васъ хорошій примѣръ, сударь. Надо же пожить на свѣтѣ, и по мнѣ лучше, чтобъ у дочки моей былъ мужъ, который ей по сердцу, чѣмъ всѣ доходы биржи.
Э, кормилица, какъ вы замудрствовались. Сдѣлайте милость, замолчите, вы такъ горячитесь, что, пожалуй, молоко испортится.
Чортъ возьми! Молчи, грубіянка!.. Ну, на что барину твои росказни! Онъ знаетъ, что ему дѣлать. Знай, корми свое дитя, и не разсуждай. Баринъ — отецъ своей дочери; онъ добръ и разсудителенъ, и самъ знаетъ, чего ей надо.
Потише! Потише!..
Да я, сударь, хочу ее немного ограничить… Научить, какъ она должна васъ уважать.
Да, только жестовъ-то этихъ не нужно.
Приготовьтесь, сударь, вотъ идетъ нашъ лѣкарь.
Милостивый государь, я очень радъ видѣть васъ у себя; мы въ васъ сильно нуждаемся.
Ипократъ говоритъ… чтобы мы оба накрылись.
Ипократъ говоритъ это?
Сганарель.
Въ какой главѣ, позвольте спросить.
Въ главѣ… о шляпахъ.
Когда Ипократъ говоритъ, такъ надо исполнить.
Господинъ лѣкарь, узнавъ удивительныя вещи…
Кому вы это говорите?
Вамъ.
Я не лѣкарь.
Вы не лѣкарь?
Нѣтъ.
Въ самомъ дѣлѣ?
Въ самомъ дѣлѣ.
Ай, ай, ай!..
Теперь вы лѣкарь. У меня у самого никогда не было другого диплома.
Какого чорта вы ко мнѣ привели?
Я вамъ говорилъ, что этотъ лѣкарь большой проказникъ.
Да, но я его вытолкаю вонъ съ его проказами.
Не обращайте на это вниманія, сударь, это такъ только… для шутки.
Эти шутки мнѣ не нравятся.
Милостивый государь, прошу извинить меня въ моей смѣлости…
Вашъ покорный слуга, сударь.
Мнѣ очень непріятно…
Ничего…
Эти палочные удары…
Ничего не значитъ.
Которые я имѣлъ честь вамъ дать.
Не будемъ говорить объ этомъ. — У меня есть дочь, сударь, которая захворала странною болѣзнью.
Очень радъ, сударь, что ваша дочь имѣетъ нужду во мнѣ, и отъ всего сердца желалъ бы, чтобъ и вы также имѣли нужду во мнѣ, и все ваше семейство, дабы я могъ доказать вамъ мою готовность служить вамъ.
Я вамъ очень благодаренъ за такое участіе.
Увѣряю васъ, что говорю вамъ это отъ всей души.
Вы дѣлаете мнѣ слишкомъ много чести.
Какъ имя вашей дочери?
Люсенда.
Люсенда? А, славное имя для лѣченія… Люсенда!
Я пойду посмотрю, что она дѣлаетъ.
Кто эта женщина?
Это кормилица моего маленькаго ребенка. (Уходить).
Вотъ славная штучка, чортъ побери!.. (Вслухъ). Ахъ, кормилица, прекрасная кормилица, вся моя медицина — покорнѣйшая раба вашего кормиличества, и я желалъ бы быть тою счастливою куколкою, которая питается вашей прекрасной грудью. (Кладетъ руку ей на грудь). Всѣ мои лѣкарства, вся моя наука, всѣ мои способности — къ вашимъ услугамъ, и…
Позвольте, г. лѣкарь, оставьте мою жену, пожалуйста.
Какъ, она ваша жена?
Да.
Ахъ, право, я и не зналъ этого, и очень радъ выразить мою любовь вамъ обоимъ. (Дѣлаетъ что хочетъ обнять Луку, и обнимаетъ кормилицу).
Потише, нельзя ли.
Увѣряю васъ, я въ восторгѣ отъ вашего союза. Поздравляю ее съ такимъ мужемъ, какъ вы, а васъ съ такою красивою, умною и прекрасно сложенною женою, какъ она. (Снова дѣлаетъ видъ, что хочетъ обнять Луку, протягивающаго къ нему руки, но пролѣзаетъ подъ руками Луки и обнимаетъ опять кормилицу).
А, чортъ возьми! Безъ нѣжностей, прошу васъ.
Такъ вы не хотите, чтобъ я наслаждался съ вами такою прекрасною компаніею?
Мной наслаждайтесь, сколько хотите, а съ женой моей безъ нѣжностей.
Я принимаю равное участіе въ счастіи васъ обоихъ, и если обнимаю васъ, чтобы выразить вамъ мое удовольствіе, то обнимаю и ее, чтобъ выразить ей тоже самое.
Ахъ, чортъ побери, г. лѣкарь! Что это за шутки!
Милостивый государь, къ вамъ сейчасъ приведутъ мою дочь.
Я жду ее со всею медициною.
Гдѣ же она?
Вотъ здѣсь.
Очень хорошо.
Но такъ какъ я принимаю участіе во всемъ вашемъ семействѣ, то мнѣ надо попробовать молоко вашей кормилицы и осмотрѣть ея грудь. (Подходитъ къ Жакелинѣ).
Нѣтъ, нѣтъ, — этого намъ совсѣмъ не нужно.
Это обязанность лѣкаря — осмотрѣть грудь кормилицы.
Никакой обязанности знать не хочу.
Ты имѣешь дерзость противиться лѣкарю? Вонъ отсюда!
Такъ вотъ я и послушалъ!
Я напущу на тебя лихорадку!
Убирайся-ка и ты! Развѣ у меня силъ нѣтъ защититься, если онъ сдѣлаетъ что нибудь, чего не слѣдуетъ?
Я не хочу, чтобъ онъ тебя трогалъ…
Экой мужикъ… ревнуетъ жену!
Вотъ моя дочь.
Это больная?
Да. Она у меня единственная дочь, и ничто въ свѣтѣ не утѣшитъ меня, если она умретъ.
Пусть остерегается этого! Она не должна умирать безъ докторскаго предписанія.
Эй!.. стулъ.
Да это премиленькая больная! И я утверждаю, что ею останется доволенъ всякій здоровый мужчина.
Вы заставили ее засмѣяться, сударь.
Тѣмъ лучше. Когда докторъ заставляетъ больного смѣяться, такъ это самый лучшій признакъ. Ну, въ чемъ же дѣло? Что съ вами? Какую боль вы чувствуете?
Гм… гн… гм… гн…
Э! Что вы говорите?
Гм… гн… гм… гн..
Что?
Гм… гн… гм…
Гм… гн… гм…? Я васъ не понимаю. Что это за языкъ?
Это ея болѣзнь, сударь. Она онѣмѣла, и до сихъ поръ никто не могъ узнать причины. Изъ-за этого пришлось отложить ея свадьбу.
Зачѣмъ-же?
Тотъ, кто на ней женится, хочетъ подождать ея выздоровленія.
Какой это дуракъ не хочетъ, чтобъ его жена была нѣма? Ахъ, еслибъ Богъ далъ, чтобъ у моей жены была такая болѣзнь! Я бы поостерегся ее вылѣчить.
А мы, докторъ, просимъ васъ употребить всѣ средства, чтобъ вылѣчить ее отъ ея болѣзни.
О, не безпокойтесь! Скажите только, эта болѣзнь заставляетъ ее сильно спадать?
Да, сударь.
Тѣмъ лучше. Чувствуетъ она сильныя боли?
Очень сильныя.
Это очень хорошо. Ходитъ она… знаете…
Да.
Обильно?
Я въ этомъ ничего не понимаю.
И хорошаго качества?
Я въ этихъ вещахъ не знатокъ.
Дайте мнѣ вашу руку. (Жеронтъ). Вотъ пульсъ, ясно обозначающій, что ваша дочь нѣма.
Ахъ, да, сударь, это точно ея болѣзнь, вы угадали съ перваго раза.
Еще бы!
Видите, какъ онъ угадалъ ея болѣзнь!
Мы, великіе медики, узнаемъ вещи сразу. Какой-нибудь невѣжда затруднился бы и сталъ бы говорить, что это, молъ, и то, и се, но я, я опредѣляю болѣзнь съ перваго раза и объявляю вамъ, что ваша дочь нѣма.
Да, но мнѣ хотѣлось бы, чтобъ вы мнѣ объяснили, отъ чего это происходитъ?
Ничего нѣтъ легче. Это происходитъ отъ того, что она потеряла способность говорить.
Очень хорошо. Но позвольте васъ спросить, какая причина тому, что она потеряла способность говорить?
Всѣ лучшіе наши писатели вамъ скажутъ, что это есть затрудненіе владѣть языкомъ.
Но позвольте васъ еще спросить: что вы думаете объ этомъ затрудненіи владѣть языкомъ?
Аристотель говоритъ объ этомъ… много хорошаго.
Я думаю.
О, это былъ великій человѣкъ!
Безъ всякаго сомнѣнія.
Вполнѣ великій человѣкъ! (Подымая руки къ верху).
Человѣкъ, который былъ вотъ на столько выше меня. Но, возвращаясь къ нашему разсужденію, я утверждаю, что это затрудненіе владѣть языкомъ, происходитъ отъ извѣстныхъ мокротъ, которыя мы, ученые, называемъ мокротами вредными, то-есть… вредными мокротами. Потому что пары, образуемые испусканіемъ инфлюэнцій и подымающіеся въ области болѣзней, проходя… такъ сказать… Вы понимаете по-латыни?
Ни слова.
Такъ вы не понимаете по-латыни?
Нѣтъ.
Cabricias, агсі, thuram, catalamus, singulariter, nominative, haec musa, то-есть муза, bonus, bona, bonum. Deus sanctus, est*ne oratio latinas? Etiam, да. Quare, почему? Quia substantivo et аdjectivum concordat in generi, numerum et casus.
Ахъ, зачѣмъ я не учился!
Вотъ ученый человѣкъ!..
Да, это такъ хорошо, что я ровно ничего не понимаю.
Такимъ образомъ, когда эти пары, о которыхъ я говорилъ, проходятъ изъ лѣваго бока, гдѣ печень, въ правый бокъ, гдѣ сердце, то случается, что легкое, которое мы называемъ по-латыни «armian», имѣя сообщеніе съ мозгомъ, который мы называемъ по-гречески «nasmus», посредствомъ пустой жилы, которую мы называемъ по-еврейски «cubile», сталкивается съ этими парами, наполняющими ventriculi лопатки, и такъ какъ сказанные пары имѣютъ нѣкоторую зловредность… Слушайте это хорошенько, пожалуйста.
Слушаю.
Имѣютъ нѣкоторую зловредность, причина которой… будьте внимательны, прошу васъ.
Я слушаю чрезвычайно внимательно.
Причина которой заключается въ ѣдкости мокротъ, зарождающихся въ пустотѣ діафрагмы, то отъ этого происходитъ, что эти пары… ossabandus, nequeis, nequer, potarinum, quipsa milus. Вотъ отъ этого-то самаго ваша дочь и онѣмѣла.
Ахъ, какъ хорошо сказано, муженекъ!
Отчего у меня не такой язычекъ?!
Вы разсуждаете какъ нельзя лучше, конечно. Только одно мнѣ показалось страннымъ, — это относительно мѣста печени и сердца. Мнѣ кажется, что вы размѣщаете ихъ не такъ, какъ въ дѣйствительности, и что сердце находится на лѣвой сторонѣ, а печень — на правой.
Да, прежде было такъ, но мы все это перемѣнили, — мы теперь лѣчимъ по совершенно новой методѣ.
Я этого не зналъ; извините мое невѣжество.
Тутъ нѣтъ ничего дурного; вы же не обязаны обладать такою ученостью, какъ мы.
Разумѣется. Но, сударь, что же вы думаете надо дѣлать въ этой болѣзни?
Что я думаю надо дѣлать?
Да.
Мое мнѣніе: уложить ее въ постель и давать ей, вмѣсто лѣкарства, побольше хлѣба, смоченнаго въ винѣ.
Зачѣмъ это, сударь?
Затѣмъ, что въ хлѣбѣ и винѣ, взятыхъ вмѣстѣ, есть симпатическая сила, заставляющая говорить. Вы вѣрно видали, что попугаямъ только это и даютъ ѣсть, и что при такой пищѣ они выучиваются говорить.
Это правда. О, великій человѣкъ! Скорѣе, хлѣба и вина!
Я зайду вечеркомъ посмотрѣть, въ какомъ она будетъ состояніи.
Постойте! (Жеронту). Милостивый государь, вашей кормилицѣ не мѣшало-бы прописать какое-нибудь маленькое лѣкарство.
Кому? Мнѣ? Да я совершенно здорова.
Тѣмъ хуже, кормилица, тѣмъ хуже. Эта полнота здоровья бываетъ опасна, и тебѣ было бы не дурно сдѣлать маленькое кровопусканіе, поставить этакой легонькій успокоительный клистирчикъ.
Но, сударь, этой методы я не понимаю. Зачѣмъ пускать кровь, когда у человѣка нѣтъ никакой болѣзни?
Ничего, — эта метода полезная. Вѣдь пьемъ же мы иногда въ ожиданіи жажды, и кровь надо пускать для предохраненія отъ будущей болѣзни.
Ну, нѣтъ, я не согласна, я не хочу сдѣлать изъ моего тѣла аптеку.
Вы возстаете противъ лѣкарствъ; но мы съумѣемъ образумить васъ.
Прощайте.
Погодите немного, сдѣлайте милость.
А что вы хотите?
Хочу дать вамъ денегъ, сударь.
Я не возьму, сударь.
Но, сударь…
Ни за что!
Минуточку…
Ни коимъ образомъ.
Сдѣлайте милость.
Вы шутите.
Ну, вотъ и все тутъ.
Ни за что не возьму.
Пожалуйста!
Я лѣчу не изъ за денегъ.
Я вѣрю.
А полновѣсные?
Да, сударь.
Я лѣкарь не корыстолюбивый.
Я знаю.
Мною руководитъ не интересъ.
У меня и мысли этой не было. (Уходитъ).
Чортъ возьми, это не дурно, особенно если…
Милостивый государь, я давно васъ жду… Я пришелъ просить вашей помощи.
Пульсъ не хорошъ!
Я не боленъ, и пришелъ къ вамъ не затѣмъ, чтобъ лѣчиться.
А если вы не больны, такъ зачѣмъ же этого не говорите?
Я вамъ разскажу все въ двухъ словахъ: имя мое Леандръ, и я влюбленъ въ Люсенду, которую вы сейчасъ посѣтили. Такъ какъ, по нерасположенію ко мнѣ ея отца, мнѣ закрытъ всякій къ ней доступъ, то я рѣшился просятъ васъ помочь моей любви и дать мнѣ возможность провести задуманную хитрость, чтобы сказать ей пару словъ, отъ которыхъ зависитъ мое счастье и моя жизнь.
За кого вы меня принимаете? Какъ вы смѣете просить меня помогать вашей любви? Какъ вы смѣете унижать докторское достоинство подобными предложеніями?
Не дѣлайте шума, сударь…
Хочу шумѣть! Вы человѣкъ дерзкій!
Ахъ, потише, сударь…
Безтолковый!
Сдѣлайте милость!…
Я вамъ покажу, что я не такой человѣкъ, и эта ужасная дерзость…
Милостивый государь…
Вздумать употребить меня какъ средство… (Взявъ кошелекъ). Я не о васъ говорю, вы человѣкъ честный, и я очень радъ оказать вамъ услугу. Но знаете, бываютъ такіе нахалы, которые принимаютъ людей совсѣмъ не за то, что они на самомъ дѣлѣ, и это, признаться, меня сердитъ.
Прошу извинить мою смѣлость, докторъ…
Вы шутите. Въ чемъ дѣло?
У знайте-же, сударь, что болѣзнь, которую вы хотите лѣчить, болѣзнь притворная. Доктора, какъ слѣдуетъ, много объ ней толковали: одни говорили, что она происходитъ отъ мозга, другіе — отъ внутренностей, третьи — отъ селезенки, четвертые — отъ печени; но вѣрно то, что настоящая причина болѣзни — любовь, и что Люсенда притворилась больною единственно для того, чтобы избавиться отъ брака, къ которому ее принуждали. Однако, чтобъ насъ не увидали вмѣстѣ, уйдемте отсюда; дорогою я вамъ разскажу, чего я отъ васъ желаю.
Идемте, сударь. Вы вселили во мнѣ какое-то непостижимое участіе къ вашей любви, и я пожертвую всю мою медицину, а больная или умретъ, или будетъ ваша.
Кажется, я не дурно одѣлся для аптекаря; и такъ какъ отецъ ея мало видалъ меня, то думаю, что этой перемѣны платья и парика достаточно, чтобъ онъ меня не узналъ.
Безъ сомнѣнія.
Я только желалъ бы еще узнать пять или шесть громкихъ медицинскихъ словъ, чтобы украшать передъ нимъ свою рѣчь, и придать себѣ видъ знатока.
Полноте, полноте, все это не нужно! Довольно одного платья; вѣдь и я не больше вашего знаю.
Какъ?
Чортъ меня возьми, если я понимаю что нибудь въ медицинѣ! Вы человѣкъ честный, и я могу довѣриться вамъ, какъ вы довѣрились мнѣ.
Какъ! Вы на самомъ дѣлѣ не…
Нѣтъ, говорю вамъ; они сдѣлали меня лѣкаремъ противъ моей воли. Я никогда и не воображалъ быть такимъ ученымъ, и все мое ученіе дошло только до второго класса. Я не знаю, почему это имъ вздумалось, но когда я увидалъ, что они всѣми силами хотятъ, чтобы я былъ лѣкаремъ, то я и рѣшился быть имъ на ихъ счетъ. Однако, вы не повѣрите, какъ это заблужденіе распространилось, и до какой степени каждый хочетъ видѣть во мнѣ ученаго человѣка. Ко мнѣ приходятъ со всѣхъ сторонъ, и если дѣла все такъ пойдутъ, я намѣренъ во всю жизнь держаться медицины. Я нахожу, что это самое лучшее ремесло, потому что хорошо-ли, дурно-ли его исполняешь, все равно платятъ. Порча никогда не падаетъ на нашу спину, и мы, какъ вздумается, работаемъ съ нашимъ матеріаломъ. Башмачникъ, дѣлая башмаки, не можетъ испортить куска кожи, чтобы не поплатиться за это, а тутъ можно испортить человѣка, и ничего. Ошибки для насъ не существуетъ, и тотъ, кто умираетъ, всегда виноватъ самъ. Наконецъ, самое лучшее въ этомъ ремеслѣ то, что у мертвыхъ существуетъ деликатность и скромность, какимъ лучше и не бываетъ на свѣтѣ; никогда ни одинъ мертвый не пожаловался на лѣкаря, который его уморилъ.
Да, правда, мертвые въ этомъ отношеніи чрезвычайно деликатный народъ.
Вотъ эти люди, кажется, идутъ ко мнѣ за совѣтомъ. (Леандру). Подите, подождите меня подлѣ жилища вашей возлюбленной.
Мы, сударь, пришли къ вамъ, мой сынъ Перренъ и я…
А что вамъ?
Его бѣдная мать — ее зовутъ Перретой — лежитъ въ постели больная вотъ ужъ съ полгода.
Что же вы хотите, чтобы я тутъ сдѣлалъ?
Намъ бы хотѣлось, сударь, чтобы вы намъ дали какое нибудь маленькое снадобье, чтобъ ее вылѣчить.
Надо посмотрѣть, чѣмъ она больна.
У ней водянка, сударь.
Водянка?
То есть она вся распухла; говорятъ, это у ней какая? то жидкость завелась въ тѣлѣ, и что у нея печень, животъ или селезенка, какъ тамъ это будетъ угодно назвать, вмѣсто того, чтобъ дѣлать кровь, дѣлаетъ только воду. У ней черезъ день ежедневная лихорадка съ разслабленіемъ и болью въ суставахъ ногъ. Въ горлѣ у ней такая хрипота, что того и гляди задушитъ ее, а иногда съ нею приключаются обмороки съ судорогами, такъ что она кажется помираетъ. У насъ въ деревнѣ есть одинъ аптекарь, съ вашего позволенія, такъ онъ давалъ ей разные штуки; онъ уже стоилъ мнѣ болѣе дюжины добрыхъ экю за промывательныя, съ позволенія сказать, микстуры, настойки и разныя снадобья. Но все это, какъ говорится, ни къ чорту. Онъ было хотѣлъ закатить ей еще какого-то лѣкарства, которое называется рвотнымъ напиткомъ, но, право, я боюсь, чтобъ это ее совсѣмъ не отправило на тотъ свѣтъ; говорятъ, что знаменитые лѣкаря ни вѣсть сколько народу переморили этимъ изобрѣтеніемъ.
Къ дѣлу, мой другъ, къ дѣлу…
Дѣло въ томъ, сударь, что мы пришли просить васъ сказать намъ что дѣлать.
Я совершенно васъ не понимаю.
Моя мать больна, сударь, и вотъ мы принесли вамъ два экю, чтобъ вы намъ дали какое нибудь лѣкарство.
А васъ-то я понимаю. Вотъ молодецъ говорить ясно и объясняется, какъ слѣдуетъ. Вы говорите, что ваша мать больна водянкою, что она вся опухла, что у ней лихорадка и боль въ ногахъ, и что по временамъ съ нею бываютъ обмороки и судороги?
Да, сударь, точно такъ.
Я тотчасъ же понялъ изъ вашихъ словъ. Но вашъ отецъ самъ не знаетъ, что говоритъ. Такъ вы просите у меня лѣкарства?
Да, сударь…
Лѣкарство, чтобъ ее вылѣчить?
Такъ, сударь, разумѣемъ.
Возьмите вотъ кусочекъ сыру и дайте ей съѣсть.
Сыру, сударь?
Да, это сыръ, приготовленный особеннымъ образомъ: тутъ есть и золото, и кораллы, и жемчугъ, и много другихъ драгоцѣнныхъ вещей.
Мы вамъ очень благодарны, сударь; мы сейчасъ же заставимъ ее принять это.
Ступайте. А если она умретъ, похороните ее получше, какъ только можете.
Вотъ такъ кормилица! Ахъ, кормилица моего сердца, я въ восторгѣ отъ этой встрѣчи; вашъ видъ — ревень, кассія, александрійскій листъ, которые прочищаютъ всю меланхолію моего сердца.
Г. лѣкарь, это для меня слишкомъ хорошо сказано, и я ничего не понимаю во всей вашей латыни…
Захворайте, кормилица, прошу васъ, захворайте, изъ любви ко мнѣ. Для меня было-бы величайшимъ удовольствіемъ въ свѣтѣ васъ вылѣчить.
Покорно васъ благодарю; нѣтъ ужъ, по моему, лучше пусть меня не лѣчатъ.
Мнѣ васъ жаль, кормилица, у васъ такой ревнивый и сердитый мужъ.
Что дѣлать, сударь? Это наказаніе за грѣхи мои! Ужъ куда козу привязали, тамъ ей и траву щипать.
Какъ терпѣть такого олуха, человѣка, который всегда за вами присматриваетъ и не хочетъ, чтобъ кто нибудь говорилъ съ вами.
О, вы еще ничего не видали, это только цвѣточки…
Возможно ли? Неужели есть человѣкъ съ такою низкою душою, что можетъ дурно обращаться съ такою особою, какъ вы? Ахъ, я знаю людей, прекраснѣйшая кормилица, и недалеко отсюда, которые почли бы за счастье поцѣловать только кончикъ вашей ножки! Ну, зачѣмъ надо было, чтобъ такая прекрасная особа попала въ такія руки и чтобъ настоящее животное, скотина, болванъ, дуракъ… Простите меня, кормилица, что я такъ говорю о вашемъ мужѣ…
Э, сударь, я очень хорошо знаю, что онъ заслуживаетъ всѣ эти названія.
Да, кормилица, безъ всякаго сомнѣнія, онъ ихъ заслуживаетъ; онъ еще заслуживалъ бы и того, чтобъ вы ему приставили кое-что на голову, въ наказаніе за его подозрѣнія.
Да, еслибъ я не думала только объ одномъ его интересѣ, такъ онъ принудилъ бы меня кое къ чему.
Право, вы не дурно сдѣлали бы, еслибъ отмстили ему съ чьею нибудь помощью. Этотъ человѣкъ, говорю вамъ, вполнѣ того заслуживаетъ, и если бы я былъ такъ счастливъ, прекрасная кормилица, чтобъ вы меня выбрали для этого… (Въ то время, какъ Сганарель протягиваетъ руки, чтобъ обнять Жакелину, Лука просовываетъ между ними голову, и становится въ срединѣ. Сганарель и Жакелина смотрятъ на Луку и уходятъ въ разныя стороны.)
Эй, Лука, не видалъ-ли ты нашего лѣкаря?
Эхъ, чтобы его черти побрали!.. я его видѣлъ, и жену мою тоже!
Гдѣ же онъ можетъ быть?
Не знаю, но желалъ бы, чтобъ онъ провалился ко всѣмъ чертямъ!
Поди, посмотри, что дѣлаетъ моя дочь.
Ахъ, сударь, я сейчасъ спрашивалъ объ васъ.
Я наслаждался у васъ на дворѣ испусканіемъ излишняго питія… Какъ здоровье больной?
Немножко хуже послѣ вашего лѣкарства.
Тѣмъ лучше; это признакъ, что оно дѣйствуетъ.
Да, но я боюсь, чтобы своимъ дѣйствіемъ оно не уморило ея.
Не безпокойтесь. У меня отъ всего есть лѣкарство, и я жду только агоніи.
Что это за человѣка вы привели?
Это…
Кто?
Тотъ…
Э…
Который…
Я васъ понимаю.
Вашей дочери онъ будетъ нуженъ.
Вотъ ваша дочь, сударь; ей захотѣлось немного пройтись.
Это ей будетъ полезно. Ступайте, господинъ аптекарь, пощупайте ей пульсъ, а потомъ я поговорю съ вами о ея болѣзни. (При этихъ словахъ онъ отводитъ быстро Жеронта въ уголъ сцены и, обнявъ его, не даетъ ему повернутъ голову въ ту сторону, гдѣ находятся его дочь и Леандръ). Да, сударь, это большой и мудрый вопросъ для докторовъ: легче ли женщины вылѣчиваются чѣмъ мужчины? Я васъ прошу покорнѣйше выслушать. Одни говорятъ нѣтъ, другіе — да, а я говорю и да и нѣтъ, такъ какъ несоразмѣрность густыхъ влагъ, которыя встрѣчаются въ естественномъ темпераментѣ женщинъ, будучи причиною того, что животная сторона всегда стремится взять власть надъ духовною, производитъ то, что неодинаковость ихъ мнѣній зависитъ отъ косвеннаго движенія луны, и такъ какъ солнце, лучи котораго падаютъ на выпуклость земли, находится…
Нѣтъ, я никогда не способна измѣнить моимъ чувствамъ.
Дочь моя говоритъ! О, великая сила лѣкарства! О, удивительный лѣкарь! Какъ я вамъ обязанъ, сударь, за это удивительное исцѣленіе! Чѣмъ я могу вамъ заплатить за такую услугу?..
Вотъ болѣзнь, которая стоила мнѣ много труда!
Да, батюшка, я снова получила даръ слова, но только затѣмъ, чтобъ сказать вамъ, что я не буду ничьею женою, кромѣ Леандра, и что вы напрасно хотите выдать меня за Гораса.
Но…
Никто не можетъ поколебать принятаго мною рѣшенія.
Какъ?
Напрасно вы станете меня уговаривать.
Если…
Всѣ ваши слова ни къ чему не послужатъ.
Я…
Я рѣшилась.
Но…
Родительская власть не можетъ меня принудить выдти замужъ противъ воли…
Я…
Что вы тамъ ни дѣлайте…
Онъ…
Сердце мое не можетъ подчиниться такому тиранству…
Вѣдь…
Я скорѣе пойду въ монастырь, чѣмъ замужъ за человѣка, котораго не люблю.
Но…
Нѣтъ, ни за что! Перестаньте: вы только время теряете. Я этого не сдѣлаю. Это дѣло рѣшенное.
У, какъ заговорила! Средства нѣтъ и остановить! (Сганарелю). Милостивый государь, прошу васъ, заставьте ее опять онѣмѣть.
Это дѣло невозможное. Все, что я могу для васъ сдѣлать, такъ это только оглушить васъ, если вамъ угодно.
Покорно благодарю. (Люсендѣ). Такъ ты думаешь…
Нѣтъ, всѣ ваши убѣжденія меня не тронутъ.
Ты сегодня же вечеромъ выйдешь замужъ за Гораса.
Скорѣе умру!
Ахъ, Боже мой, постойте, дайте мнѣ устроить это дѣло по медицински; вѣдь это болѣзнь въ ней дѣйствуетъ, и я знаю лѣкарство противъ этого.
Возможно-ли, сударь, вы можете вылѣчить и это сумасшествіе?
Да, предоставьте мнѣ это дѣло, у меня есть лѣкарство отъ этого; и нашъ аптекарь поможетъ намъ въ этомъ лѣченіи. (Леандру). Одно слово. Вы видите, что любовь, которую она питаетъ къ этому Леандру, совершенно противна волѣ ея отца, что нельзя терять времени, что соки раздражены, и необходимо немедленно найти средство противъ этой болѣзни, которая можетъ ухудшиться, если станемъ медлить. По моему, я вижу тутъ одно только средство: пріемъ чистительнаго бѣгства, къ которому вы прибавите, какъ слѣдуетъ, двѣ драхмы матримоніума въ пилюляхъ. Можетъ быть она немного будетъ противиться принятію этого лѣкарства; но такъ какъ вы человѣкъ искусный въ своемъ дѣлѣ, то ужъ вы ее уговорите и убѣдите, какъ знаете, рѣшиться на это. Ступайте-же теперь, пройдитесь съ нею немного по саду, чтобъ приготовить соки, а я въ это время поговорю здѣсь съ отцемъ; но главное, не теряйте времени. Скорѣе лѣкарство, — специфическое лѣкарство!
Что это за лѣкарства, сударь, вы сейчасъ назвали? Я, кажется, никогда и не слыхалъ такихъ названій.
Это лѣкарства, которыя употребляются только въ чрезвычайной крайности.
Видѣли ли вы когда-нибудь подобное упрямство?
Дѣвушки бываютъ иногда немного упрямы.
Вы не можете повѣрить, какъ она втюрилась въ этого Леандра.
Жаръ крови иногда производитъ это въ юныхъ умахъ.
Какъ только я узналъ силу этой любви, я тотчасъ-же заперъ мою дочь.
И очень умно сдѣлали.
И постарался помѣшать всякимъ сношеніямъ между ними.
Прекрасно.
Непремѣнно случилась бы какая-нибудь глупость, если-бъ я потерпѣлъ, чтобъ они видѣлись.
Безъ сомнѣнія.
Я думаю, что она даже рѣшилась бы бѣжать съ нимъ.
Вы очень умно разсуждаете.
Меня предупредили, что онъ употребляетъ всѣ усилія, чтобы переговорить съ нею.
Какой забавникъ!
Но ему это не удастся.
О-го!
Я съумѣю помѣшать ихъ свиданію.
Онъ не съ дуракомъ имѣетъ дѣло, и вашихъ уловокъ ему не узнать. Надо быть большимъ умникомъ, чтобы васъ перехитрить.
Ахъ, чортъ возьми, сударь, какая катавасія! Ваша дочь убѣжала съ своимъ Леандромъ. Вѣдь это онъ былъ аптекаремъ; и вотъ г. лѣкарь устроилъ все это дѣло.
Какъ!?.. Вотъ зарѣзали-то!! Скорѣе за полиціей и не выпускать его! А, измѣнникъ, я передамъ васъ правосудію, оно накажетъ васъ!..
А-га! Господинъ докторъ, вы будете повѣшены! Только не смѣйте тронуться отсюда!..
Ахъ, Боже мой! Едва я отыскала этотъ домъ! Скажите мнѣ что-нибудь о томъ лѣкарѣ, котораго я вамъ указала.
Вотъ онъ. Его сейчасъ повѣсятъ.
Какъ! Моего мужа повѣсятъ! Что же онъ такое сдѣлалъ?
Сдѣлалъ то, что увезли дочь нашего господина.
Ахъ, милый муженекъ, это правда, что тебя повѣсятъ?
Ты видишь! Ахъ!
И ты умрешь въ присутствіи такого множества народа?
Что же мнѣ дѣлать?
Хоть бы ты всѣ наши дрова перерубилъ, все бы было легче.
Уходи пожалуйста, ты мнѣ сердце надрываешь.
Нѣтъ, я останусь; хочу ободрять тебя при смерти и не покину тебя до тѣхъ поръ, пока не увижу тебя повѣшеннымъ.
Ахъ!
Коммисаръ сейчасъ придетъ, и васъ упрячутъ въ такое мѣсто, гдѣ ужъ можно поручиться, что не уйдете.
Нельзя ли все это замѣнить нѣсколькими палочными ударами?
Нѣтъ, нѣтъ, пусть правосудіе сдѣлаетъ свое дѣло. Но что я вижу?
Я являюсь къ вамъ Леандромъ и возвращаю Люсенду вашей власти. Мы оба имѣли намѣреніе убѣжать и обвѣнчаться, но это намѣреніе уступило мѣсто другому, болѣе честному. Я не хочу красть у васъ вашей дочери, а желаю получить ее не иначе, какъ изъ вашихъ рукъ. Скажу вамъ только, сударь, что я сейчасъ получилъ письмо, изъ котораго узналъ, что дядя мой умеръ, и я наслѣдникъ всего его состоянія.
Я вполнѣ цѣню вашу добродѣтель и съ великою радостью отдаю вамъ мою дочь.
Медицина хорошо отдѣлалась.
Такъ какъ тебя ужъ не повѣсятъ, то скажи мнѣ спасибо за свое лѣкарское званіе; вѣдь это я тебѣ доставила эту честь.
Да? Такъ это ты доставила мнѣ и Богъ вѣсть сколько палочныхъ ударовъ?
Результатъ ихъ былъ такъ хорошъ, что сердиться нечего.
Ну, пусть такъ! (Мартинѣ). Я тебѣ прощаю эти палочные удары ради той высокой степени, на которую ты возвела меня, но съ этихъ поръ ты во всю жизнь должна питать величайшее почтеніе къ такому важному человѣку, какъ я, и помнить, что гнѣвъ лѣкаря страшнѣе всего на свѣтѣ!
- ↑ Nourricier — мужъ кормилицы.