О, звѣздочки-очи!
Затѣмъ ли, что бъ сердце уснувшей земли
Встревожить тоскою, — мерцанье зажгли
Вы въ сумракѣ ночи?
Кто къ чашѣ восторга устами приникъ
Среди безконечности, въ вихрѣ мечтаній, —
Земнаго ничтожества мутный родникъ
Ужъ въ томъ не угаситъ тревогъ и желаній…
О, тихій эфиръ!
Когда жъ за безмолвнымъ отъ вѣка просторомъ
Откроешь ты жаднымъ, пылающимъ взорамъ
Таинственный міръ?
Какъ будто отъ устъ моихъ вьется съ дыханьемъ
Прозрачная, легкая мглы пелена…
Уже-ль между правдой и нашимъ сознаньемъ
Останется вѣчной завѣсой она?
О, сумракъ лазурный!
Зачѣмъ благодатный разсвѣтъ такъ далёкъ?
Когда жъ запылаетъ дремотный востокъ
Зарёю пурпурной?
Иль, вѣчно тоскливые взоры маня,
Невѣрнымъ сіяньемъ онъ только обманетъ, —
И солнце, навстрѣчу счастливаго дня,
Не скоро надъ тучами слёзъ нашихъ встанетъ?
О, грустная ночь!
Ты сходишь на землю, ей грудь усыпляя…
Зачѣмъ же не въ силахъ душа огневая
Тоску превозмочь?
Проклятье ли шепчутъ, залогъ ли спасенья
Несутъ ей часы, когда муки скорбей,
Грядущихъ вѣковъ ускоряя рожденье,
Не могутъ уснуть подъ дыханьемъ ночей?
