НАРОДНОСТИ ЛИТОВСКАГО ПОЛЕСЬЯ И ИХЪ ЖИЗНЬ.
Литовцы, Кривичи, Бѣлоруссы, Дейновцы, Черноруссы, Поляки, Великоруссы, Татары, Караимы, Евреи, Цыгане, Нѣмцы. — Набожность Литовско-русскихъ жителей края. — Крестные ходы. — Рожденіе и крестины (литовскія парки). — Свадьба. — Похороны и поминки.— Домашній бытъ. ― Жилища. ― Гостепріимство. — Одежда. — Наружность. — Сельскія занятія. — Дожинки. — Корчмы и ярмарки. — Шляхта и ея околицы.
Народъ этотъ смирный, сердечный, страдавшій
И, какъ говорится, все виды видавшій.
По нраву онъ мягокъ, какъ воскъ, но бѣда,
Лишь только затронуть, обиженъ онъ будетъ, —
Того и въ могилѣ Литвинъ не забудетъ,
Но все жъ своего онъ добьется всегда.
Хоть край его бѣденъ, но не унываетъ
Народъ бережливый, народъ-скопидомъ;
Онъ денегъ на платье свое не бросаетъ,
Гроши добывая тяжелымъ трудомъ;
Онъ внешняго блеска не любитъ, не цѣнитъ,
Въ делахъ осторожный себе не измѣнитъ,
Добро наживая въ родимой странѣ,
И вѣчно печется о завтрашнемъ днѣ.
Государственная жизнь въ Литовскомъ полѣсьѣ начинается едва съ X и даже XI вѣка. Достовѣрно однако то, что Литовцы и Бѣлоруссы сидятъ на земляхъ собственныхъ, унаслѣдованныхъ споконъ вѣка. Не смотря на то, что историческія судьбы и человѣческія страсти то скучивали ихъ въ административномъ отношеніи въ одно цѣлое, то разбивали; что распредѣленіе по уѣздамъ въ племенномъ отношеніи бывало совершенно случайное; что, казалось бы, Литовцы давно уже должны были утратить свой народный бытъ, входя въ составъ трехъ государствъ: Пруссіи, Россіи и Царства Польскаго, они, однако, пережили всѣ невзгоды и случайности, ни съ кѣмъ не слились, а оба племени Полѣсья, живя цѣлыя столѣтія въ такихъ близкихъ сношеніяхъ, сумѣли сохранить свои народности, свой языкъ, нравы и обычаи.
Къ кореннымъ жителямъ этой области слѣдуетъ также причислить и Поляковъ. Польскихъ выходцевъ, переселенцевъ изъ собственной Польши, здѣсь немного; но коль скоро многіе Бѣлоруссы и Литовцы усвоили себѣ польскую національность, польскій языкъ и во многомъ (хотя и не во всемъ) польскіе нравы и обычаи, наконецъ, коль скоро сами себя называютъ Поляками, то не только съ этнографической, но и съ нравственной точки зрѣнія мы не имѣемъ никакого права называть ихъ иначе.
Наконецъ къ кореннымъ, исконнымъ жителямъ области слѣдуетъ еще причислить незначительное число Черноруссовъ.
Статистики считаютъ еще отдельную вѣтвь Малоруссовъ. Такихъ мы не знаемъ на Литовскомъ полѣсьѣ. Могутъ быть отличія, измѣненія въ обрядности, можетъ быть отличенъ говоръ; но народъ одинъ и тотъ же — Русскій, или, какъ принято называть, Бѣлорусскій. Есть выходцы изъ южныхъ губерній, есть цѣлыя группы поселившихся здѣсь Малоруссовъ, но мы ихъ коренными жителями признавать не можемъ.
Кромѣ указанныхъ нами коренныхъ обитателей Литовскаго Полѣсья, здѣсь живутъ еще Великоруссы, Татары, Караимы, Евреи, Цыгане и Нѣмцы.
Поговоримъ о каждомъ изъ этихъ народовъ.
Начнемъ съ Литовцевъ. Самое трудное — провести точную линію, отделяющую одно племя отъ другаго.
Возьмемъ въ основание языкъ, которымъ говоритъ народъ.
И такъ, народъ, и нынѣ говорящій литовскимъ языкомъ, заселяетъ четыреугольникъ, котораго одна сторона примыкаетъ къ Балтійскому морю, а по угламъ котораго города: Либава, Динабургъ, Гродно и Лабява (Labiau). Все это занимаетъ слѣдующіе уѣзды: Пилкаяцскій, Столупянскій, Тильжицкій, Рагнецкій, Нижній (Nehrung), Клайпедскій или Мемельскій, Гейдескругскій. Въ русскихъ же предѣлахъ Литовское племя занимаетъ слѣдующіе уѣзды: въ Сувалкской губерніи Царства Польскаго: Маріямпольскій, Кальварійскій и Сейненскій; въ Ковенской губерніи: Ковенскій, Россіенскій, Тельшевскій, Шавельскій, Поневежскій, Вилкомирскій, Ново-Александровскій (б. Упитскій); въ Виленской губерніи: Виленскій, Трокскій, половину Лидскаго, часть Свенцянскаго, часть Ошмянскаго и въ Гродненской — часть Гродненскаго уѣзда. Кромѣ того, отдѣльными, небольшими поселеніями Литовцы живутъ въ Рѣжицкомъ, въ Августовскомъ, въ Вилейскомъ, Новогрудскомъ, Слонимскомъ уѣздахъ и въ восточной части Курляндіи. Незначительное число живетъ еще въ Волковыскомъ уѣздѣ.
Въ 1875 г., по Риттиху, всѣхъ Литовцевъ и Жмудиновъ въ Россіи считалось 1.452,410. Въ Пруссіи, по свѣдѣніямъ 1872 г., 139,990, или всего 1.592,400. Конечно, это число менѣе дѣйствительности, но другіе источники слишкомъ его преувеличиваютъ. Общимъ числомъ въ настоящее время населеніе Литовцевъ и Жмудиновъ можно утвердительно полагать въ два милліона душъ. Мы имѣемъ въ виду собственно народъ, говорящій литовскимъ языкомъ, не смѣшивая его съ Леттами и Латышами, которые живутъ въ Курляндіи, въ Витебской губерніи, или въ Инфлянтахъ (т. е. въ уѣздахъ Динабургскомъ, Рѣжицкомъ, Люцинскомъ и отчасти въ Дриссенскомъ) и которыхъ языкъ хотя очень близокъ съ литовскимъ, но наукою признанъ отдѣльнымъ языкомъ.
Для полнаго уясненія мы должны провести границу, отдѣляющую собственныхъ Литовцевъ отъ Жмудиновъ, языки которыхъ составляютъ два нарѣчія, хотя и очень близкія между собою, а именно: начиная отъ Полангена, границею Курляндской губерніи до мѣстечка Жагоръ; потомъ чрезъ Шакиновъ, Куршаны, Куртовяны, Шидловъ, Таурогенъ, далѣе по Нѣману до самаго моря. Такимъ образомъ Жмудское нарѣчіе господствуетъ въ уѣздахъ Тельшевскомъ, отчасти въ Шавельскомъ и Россіенскомъ Ковенской губерніи, затѣмъ въ уѣздахъ Клайпедскомъ и Гейдескругскомъ въ Пруссіи. На этомъ пространствѣ собственно народъ говоритъ по-жмудски, а затѣмъ вся остальная часть Жмуди и собственная Литва составляютъ территорію литовскаго языка.
Наконецъ мы должны еще провести границу, отдѣляющую Литовцевъ отъ Бѣлоруссовъ въ Виленской губерніи:
Взявъ въ основаніе пунктъ при впаденіи рѣки Ротничанки въ Нѣманъ, на рубежѣ Трокскаго уѣзда, провести линію вверхъ по теченію Ротничанки до деревни Лютъ, далѣе, по прямому направленію на востокъ, до деревни Кермуши; потомъ по границѣ Гродненской губерніи до озера Дупъ и деревни Романовъ или Ромуве; отсюда, по прямой линіи до впаденія рѣки Пелюсы въ озеро того же названія, при деревнѣ Дубичи, потомъ вверхъ по рѣкѣ Пелюсѣ до устья ея при имѣніи Пелюса, далѣе границею, отдѣляющею приходъ Заблоцкій отъ Радунскаго, и вверхъ по рѣкѣ Дзитвѣ до впаденія ея въ рѣку Оссовку; затѣмъ по теченію этой рѣки до деревни Подворонцовъ, а потомъ на востокъ до деревни Дайновки, лежащей на правомъ берегу рѣки Жижмы, оттуда вверхъ правымъ берегомъ Жижмы до мѣстечка Стокъ; съ этого пункта до устья рѣки Ошмянки, при имѣніи Граужишки, и по теченію этой рѣки внизъ лѣвымъ берегомъ до впаденія ея въ Вилію; отсюда лѣвымъ берегомъ послѣдней до м. Михалишекъ, потомъ до сѣвернаго берега озера Свиръ, затѣмъ на сѣверо-востокъ, вверхъ по теченію рѣки Струны и Отры, а потомъ по прямой линии до м. Поставы; отсюда по границѣ Дисненскаго уѣзда до границы губерніи Ковенской, далѣе по этой границѣ до Нѣмана и наконецъ по теченію Нѣмана обратно до рѣки Ротничанки. Вся верхняя часть надъ этой полосой, или сѣверо-западная часть—заселена Литовцами, нижняя же часть, или юго-восточная половина губерніи — славянскими племенами.
Славянскія племена въ Виленской губерніи распределяются слѣдующимъ образомъ:
Кривичи въ Вилейскомъ уѣздѣ, въ юговосточной части Ошмянскаго уѣзда и на всемъ пространствѣ за правымъ берегомъ Дзитвы.
Бѣлоруссы заселяютъ остальныя пространства Вилейскаго и Свенцянскаго уѣздовъ и Дисненскій уѣздъ.
Дейновцы заселяютъ юговосточную часть Лидскаго уѣзда, именно приходы Оссовскій, Жирмунскій, Мытлянскій и частію Лидскій. Здѣсь было Дейновское княжество, существовавшее до XIV столѣтія. Недалеко отъ Лиды есть небольшая деревня Дейново, бывшая столица княжества. Сохранился большихъ размѣровъ камень, который народъ называетъ кобылой, увѣряя, что на ней казнили преступниковъ.
Черноруссы живутъ въ Лидскомъ же уѣздѣ отъ озера Дупъ, по границѣ Гродненской губерніи и занимаютъ приходы Лидскій, Новогродскій и Заблоцкій. Эти Черноруссы до сихъ поръ отличаются своимъ костюмомъ, состоящимъ, какъ у мужчинъ, такъ и у женщинъ, изъ чернаго цвѣта. У женщинъ, за исключеніемъ одной рубашки, все черное: головной уборъ, свитка, юпка и, сверхъ того, широкое покрывало, съ головы, пониже колѣнъ, изъ чернаго толстаго холста. Мужчины носятъ черные свитки, штаны, даже шляпы.
Во всемъ остальномъ, какъ Черноруссы, такъ и Дейновцы ничѣмъ не отличаются отъ Бѣлоруссовъ. Точно также нѣтъ никакихъ особенныхъ отличій между Кривичами и Бѣлоруссами.
Въ Ковенской губерніи, какъ уже мы знаемъ, сплошное населеніе Литовское и Жмудское. Изъ пришельцевъ здѣсь живетъ незначительная часть Латышей, именно въ уѣздахъ Поневежскомъ, Шавельскомъ и Тельшевскомъ.
Въ Гродненской губерніи кореннымъ населеніемъ считается Бѣлорусское. Нѣкоторые статистики, не знаемъ ужь почему и на основаніи какихъ данныхъ, считаютъ въ Гродненской губерніи болѣе 2790 Литовцевъ. За исключеніемъ небольшаго числа въ Гродненскомъ уѣздѣ, ихъ нѣтъ здѣсь вовсе. Другіе насчитываютъ нѣкоторое число Ятвяговъ, показаніе тоже весьма загадочное. Несомнѣнно только то, что Ятвяги жили здѣсь, занимали нынѣшніе Бѣлостокскій, Бѣльскій и части другихъ уѣздовъ. Въ Бѣлостокскомъ уѣздѣ былъ городъ Ятвяжь; Дрогичинъ— тоже имъ принадлежалъ. О происхожденіи Ятвяговъ ведется довольно давно споръ. Ученый историкъ Литвы Ярошевичъ, также и Нарбуттъ признаютъ ихъ Литовцами. Д. Шульцъ причисляетъ ихъ къ древнимъ Пруссамъ. Поляки, вмѣстѣ съ цѣлою Подляхіею, какъ называлось воеводство, въ составъ котораго входили эти земли, считаютъ ихъ Поляками. Они приняли католическую вѣру около 1264 г., и тогда папа подарилъ эту землю польскому князю Болеславу. Ятвяги съ X ст. вели безпрестанныя войны съ князьями Кіевскими и Галицкими, были отчасти истреблены Монголами, но потомъ окончательно Поляками. Ятвяги перешли въ Литву и Пруссію и тамъ поселились, ихъ мѣсто заняли Поляки и Русскіе. Конечно, въ тамошнемъ населеніи сохранилась кровь Ятвяговъ; но языка литовскаго уже не существуетъ.
Поляки живутъ разсѣянно во всѣхъ трехъ губерніяхъ. Только въ Бѣлостокскомъ и Бѣльскомъ уѣздахъ Гродненской губерніи Поляки составляютъ сплошное населеніе и число ихъ достигаетъ до 100,000 душъ. Это переселенцы, занявшіе мѣста Ятвяговъ. Въ прочихъ мѣстахъ Поляки, землевладѣльцы и вообще дворяне, бывшіе чиновники, учителя, артисты и другія лица, преимущественно изъ привилегированныхъ сословій, живутъ по деревнямъ и въ городахъ. Къ нимъ также принадлежатъ однодворцы и граждане, происходящіе изъ польской шляхты, не доказавшіе правъ своихъ на дворянство. Въ городахъ, какъ губернскихъ, такъ и уѣздныхъ, а равно въ мѣстечкахъ, мѣщанское христіанское сословіе принадлежитъ также къ Полякамъ, какъ усвоившее польскій языкъ и большею частью признающее себя Поляками.
Великороссіяне переселились въ эту страну еще во времена Патріарха Никона, около 1655 года, другіе со временъ Петра В. Они почти всѣ старообрядцы разныхъ толковъ и вполнѣ сохранили свою національность, хотя многіе хорошо говорятъ по-польски. Даже въ физическомъ отношеніи они сохранили народный типъ. Всѣ они большею частью высокаго роста, крѣпкаго сложенія, цвѣтъ лица бѣлый, волоса свѣтлые, глаза голубые, носятъ усы и бороды. Здѣшніе Великороссіяне тоже рѣзко отличаются отъ коренныхъ жителей Литовцевъ и Бѣлоруссовъ, полные, здоровые, крѣпкаго тѣлосложенія и нѣкоторые красавцы. Въ Виленской губерніи ихъ мало; только въ Вилейскомъ уѣздѣ считаютъ до 6 тысячъ. Въ Гродненской губерніи гораздо больше, особенно въ уѣздахъ Гродненскомъ, Сокольскомъ, Бѣльскомъ (около 40,000), Брестъ-Литовскомъ (около 30,000), Кобринскомъ, Волковысскомъ и Слонимскомъ. Въ Ковенской губерніи Великоруссы живутъ особой колоніей, близъ Ковно, въ Вилькомирскомъ и Ново-Александровскомъ уѣздахъ (около 20,000), въ прочихъ уѣздахъ незначительное число.
Татары переселены въ Литву великимъ княземъ Витовтомъ въ 1395 и 1398 г. изъ числа взятыхъ имъ въ плѣнъ подъ Азовомъ. Вмѣстѣ съ Татарами онъ переселилъ изъ Крыма около 400 семействъ Караимовъ. Поселеннымъ въ Литвѣ Татарамъ онъ предоставилъ права гражданства, совершенную свободу вѣроисповѣданія и образовалъ изъ нихъ колоніи въ Вильнѣ на Лукишкахъ, на берегахъ Ваки, въ Сорокъ-Татарахъ, въ Немежѣ, а также въ уѣздахъ Лидскомъ, Грокскомъ, Ошмянскомъ, Новогрудскомъ, Брестскомъ, на Волыни и въ нынѣшней Сувалкской губерніи. Давъ имъ разныя привиллегіи и облагодѣтельствовавъ, онъ пріобрѣлъ вѣрныхъ подданныхъ. Воинственное это племя и до сихъ поръ исповѣдуетъ магометанскую вѣру и постоянно отличается преданностью законнымъ властямъ. Всѣ государи Литвы подтверждали данныя имъ Витовтомъ привиллегіи; Екатерина II въ 1794 г., между прочимъ, писала генералъ-губернатору князю Николаю Васильевичу Рѣпнину: «Не оставить безъ обезпеченія поселенныхъ въ Литовскихъ областяхъ Татаръ». Большая часть Татаръ служила въ полкахъ Литовскаго корпуса. Въ рядахъ русскаго воинства не разъ отличались литовскіе татары. Колоніи ихъ и нынѣ заселены отставными воинами, изъ коихъ многіе въ высшихъ чинахъ и украшены орденами. Въ послѣднее только время многіе стали служить и по гражданской части. Татары всѣ вообще и до сихъ поръ пользуются правами дворянства. Замечательно, что они хотя сохранили восточный типъ, хотя и теперь остаются вѣрными закону Магомета, но совершенно забыли по-татарски, такъ что Алкоранъ и другія богослужебныя книги переведены на польскій языкъ. Наконецъ надобно еще замѣтить, что они всегда пользовались уваженіемъ за свои благородныя качества, честность и прямоту. Ежели были исключенія, то рѣдкія, и то въ послѣднее время. Память Витовта, какъ своего благодѣтеля, до сихъ поръ чтятъ Татары и еще въ недавнее время поминали его въ своихъ молитвахъ. Витовта они зовутъ Ваттадъ, кроткій, сильный, Ватадъ — покровитель.
Караимы — еврейскаго происхожденія и Моисеева закона, отвергающіе талмудъ и строго придерживающіеся обряда древняго Іерусалимскаго храма. Въ послѣднее время стали доказывать, что Караимы тѣ же Татары, но только древне-еврейской вѣры. Едва ли однако это можетъ быть доказано историческими фактами. Историки причисляютъ ихъ къ сектѣ Садукеевъ, что тоже едва ли основательно, потому что, какъ извѣстно, Садукеи отвергали будущую жизнь и воскресеніе мертвыхъ, Караимы же вѣрятъ въ то и другое. Непримиримая, вѣковая ненависть Караимовъ къ Евреямъ-раввинистамъ, кажется, заставила нѣкоторыхъ изъ ихъ ученыхъ даже отвергать племенное родство съ ними. Историческія изслѣдованія признаютъ основатетелемъ секты Караимовъ Анана бенъ-Давида въ Багдадѣ; онъ первый около 761 г. устроилъ синагогу для своихъ послѣдователей въ Іерусалимѣ. Но еще гораздо прежде произошелъ расколъ между Евреями, отвергавшими талмудъ. Ананъ успѣлъ соединить ихъ, заимствовалъ коечто изъ ученія Садукеевъ и далъ правильную организацію своей сектѣ.
Витовтъ поселилъ Караимовъ въ Трокахъ, въ Луцкѣ и въ Галичѣ (въ Восточной Галиціи), а также часть ихъ поселилась въ Поневежскомъ уѣздѣ Ковенской губерніи. Они имѣютъ своихъ газзаиовъ, т. е. духовныхъ, главное же управленіе духовными дѣлами всѣхъ Караимовъ находится въ Крыму. Первенствующимъ духовнымъ лицомъ у Караимовъ, или гахамомъ, былъ недавно умершій ученый археологъ, Авраамъ Фирковичъ. Нынѣ же имѣется особый гахамъ, или глава караимскаго духовенства въ Западныхъ губерніяхъ, жительствующій въ Трокахъ. Синагога Караимовъ въ Трокахъ, хотя очень бѣдная, но устроена по образцу древняго храма въ Іерусалимѣ, съ престоломъ, въ которомъ помѣщено десять заповѣдей. Служеніе ихъ величественно: гахамъ, или главный газзанъ, въ сослуженіи двухъ другихъ, надѣваютъ ризы и бѣлые клобуки, на которыхъ вырѣзаны золотомъ извѣстные знаки, называемые шифромъ Соломона. Богослуженіе состоитъ въ чтеніи пяти книгъ Моисеевыхъ, въ проповѣди гахама, въ тихой исповѣди, причемъ всѣ падаютъ ницъ и, наконецъ, въ торжественномъ благословеніи гахама.
Какъ трокскіе, такъ и поневежскіе Караимы, до сего времени сохранили рѣзко-выдающійся восточный типъ и говорятъ по-татарски, но богослуженіе совершается на древне-еврейскомъ языкѣ. Честность ихъ, добрая нравственность извѣстны всѣмъ. Не было почти примѣра, чтобы Караимъ былъ обличенъ въ какомъ-либо уголовномъ преступленіи. Они очень любятъ свои Троки, любятъ нѣгу, праздную жизнь, занимаются ловлею знаменитой селявы въ трокскомъ озерѣ Гальва, главный же ихъ промыселъ огурцами, которые считаются самыми лучшими. Огурцы и селяву продаютъ въ Вильнѣ, а въ Трокахъ купить даже трудно. Всѣ Караимы грамотны, некоторые получили университетское образованіе, нѣкоторые съ успѣхомъ занимаются науками. Примѣръ и вліяніе ученаго Авраама Фирковича, а также его зятя Гавріила Фирковича, человѣка весьма образованнаго, такъ сказать, подняли Трокскихъ и Поневежскихъ Караимовъ и заставили серьезно подумать объ образованіи и улучшеніи быта, отрѣшаясь отъ столь сродной имъ лѣни и безпечности.
На основаніи прежнихъ законовъ, въ Трокахъ воспрещено было жительство Евреямъ-раввинистамъ и только въ царствованіе Николая I они получили право здѣсь селиться.
Русскіе Евреи южныхъ губерній во многомъ отличаются отъ Литовскихъ. Послѣдніе принадлежатъ къ древнимъ поселенцамъ Литовскаго полѣсья. По изысканіямъ Нарбутта и увѣреніямъ нѣмецкихъ лѣтописцевъ, Евреи пришли въ Литву въ первой половинѣ двѣнадцатаго столѣтія, первоначально изъ Кіева, откуда были изгнаны за тайныя сношенія съ Греками. Въ первой половинѣ XIV столѣтія они уже имѣли въ Вильнѣ собственный гостиный дворъ. По увѣренію историка Ярошевича, въ м. Эйшишкахъ, въ Лидскомъ уѣздѣ, на еврейскомъ кладбищѣ еще въ прошломъ столѣтіи отысканъ былъ надгробный камень, на которомъ значилась надпись 1170 года. Книга могильнаго еврейскаго братства въ Вильнѣ заведена въ 1486 году; по преданію же извѣстно, что на древнемъ виленскомъ еврейскомъ кладбищѣ (за Виліею) похороненъ начальникъ всѣхъ Литовскихъ раввиновъ, или великій раввинъ Яковъ Лэви, получившій это достоинство въ 1427 году.
Извѣстно, что во время всеобщаго преслѣдованія Евреевъ въ Европѣ, Казимиръ Великій, изъ любви къ Эстеркѣ, далъ многія привиллегіи Евреямъ, во множествѣ перешедшимъ изъ Германіи и другихъ странъ въ Польшу. Пользуясь же вѣротерпимостью великаго князя Витовта, много Евреевъ переселилось изъ Польши въ Литву.
Послѣ Казимира Великаго, Евреи въ Польшѣ подвергались разнымъ преслѣдованіямъ; въ Литвѣ же они были болѣе ограждены въ правахъ своихъ. Они сживались съ туземцами и раздѣляли общую участь. Вся ихъ сила и умѣнье заключались въ мелочной торговлѣ. Едва въ нынѣшнемъ столѣтіи число болѣе зажиточныхъ капиталистовъ стало увеличиваться, такъ что, когда въ Вильнѣ въ 1806 году считалось только 12 купцовъ изъ Евреевъ на 42 христіанъ, въ 1830 г. было ихъ уже 196 на 46 христіанъ, а затѣмъ, хотя число это уменьшается, но всегда превосходитъ купцовъ изъ христіанъ.
Въ этнографическомъ отношеніи Евреи Литовскаго полѣсья имѣютъ много общаго, какъ по характеру, душевнымъ свойствамъ и качествамъ, такъ и по нравамъ и обычаямъ, со всѣми Евреями въ Царствѣ Польскомъ и въ Россіи и даже съ германскими и австрійскими, особенно въ земляхъ бывшаго Царства Польскаго.
Намъ однако кажется, что литовскіе Евреи лучше, благороднѣе всѣхъ другихъ. Пороки, дурныя качества выработались судьбами и вѣками, но у литовскихъ Евреевъ вы встрѣтите и такія качества, какихъ бы вы напрасно искали у другихъ Евреевъ. Отношенія ихъ къ мѣстному населенію ближе, искреннѣе, нежели въ другихъ странахъ. Хорошія, благородныя черты характера литовскихъ Евреевъ описывали знаменитѣйшіе изъ новѣйшихъ польскихъ писателей: Мицкевичъ, Крашевскій, Корженевскій и др. Отличительною чертою здѣшнихъ Евреевъ является любовь къ родинѣ. Мѣсто, гдѣ онъ родился, гдѣ жили и умерли его родители, дѣлается ему дорогимъ, завѣтнымъ и даже видимая польза отъ переселенія, сулящая наживу, улучшеніе быта, не могутъ его заставить покинуть родное пепелище. Факторъ - Еврей — личность любопытная и въ своемъ родѣ замѣчательная. Конечно, мы говоримъ о времени, когда еще не существовало желѣзныхъ дорогъ, во многомъ измѣнившихъ отношенія. Каждый заѣзжій домъ имѣлъ своихъ привилегированныхъ факторовъ, они дѣлили между собою пріѣзжихъ, разыгрывали ихъ даже въ лотерею, т. е. каждый факторъ долженъ былъ положить извѣстную сумму за руки и потомъ бросали жребій: счастливецъ завладѣвалъ пріѣзжимъ, а его товарищи, получивъ обратно свои деньги, раздѣляли сумму, представленную тѣмъ, на кого палъ жребій. Факторъ дѣлался необходимымъ для пріѣзжихъ— продажа, купля, самыя интимныя дѣла и отношенія къ разнымъ лицамъ, все это совершалось черезъ фактора. Онъ знаетъ всѣхъ и все объяснитъ, гдѣ и когда кого можно видѣть, разскажетъ вамъ всѣ тайны и обстоятельства, васъ интересующія, однимъ словомъ, дѣлается человѣкомъ необходимымъ и весьма полезнымъ, получая за свою усердную службу самое умѣренное вознагражденіе. Теперь, конечно, многое измѣнилось. Но едва ли изменились факторы въ помѣщичьихъ имѣніяхъ. У каждаго маломальски зажиточнаго помѣщика всегда былъ факторъ, часто унаслѣдовавшій это званіе послѣ отца, иногда даже дѣда. Въ былое время такимъ домашнимъ факторомъ являлся корчмаръ, въ болѣе же зажиточныхъ домахъ почти всегда существовалъ особый факторъ. Никто насъ не уличитъ въ пристрастіи, если мы скажемъ, что большинство этого рода факторовъ—честнѣйшіе люди. Пользуясь неограниченнымъ довѣріемъ помѣщика, онъ всегда соблюдаетъ его интересы, онъ привязывается къ нему и его семейству, работаетъ безъ устали, дѣлитъ съ ними отъ искренняго сердца печаль и радость. Многіе помѣщики такому фактору болѣе довѣряли, нежели своимъ управляющимъ и повѣреннымъ. Я зналъ одного очень умнаго помѣщика, любившаго поднимать новые вопросы, говорившего въ глаза правду не обинуясь. Однажды, въ довольно большомъ обществѣ распространился онъ именно о деревенскихъ факторахъ, доказывая, что этотъ обычай рисуетъ помѣщиковъ въ самомъ непривлекательномъ свѣтѣ, ибо изобличаетъ ихъ лѣнь, сибаритство, отсутствіе рѣшимости и полезной деятельности. Много говорилъ о вредѣ сваливать всѣ свои домашнія дѣла на фактора и самому ничего не дѣлать. Говорилъ онъ такъ краснорѣчиво и убѣдительно, что почти всѣ съ нимъ должны были согласиться. Помѣщикъ жилъ въ городѣ уже дней десять. На другой день послѣ того, какъ онъ такъ горячо осуждалъ факторство, зашелъ я къ нему въ гостиницу. Вижу, въ передней сидитъ Еврей. Вотъ тебѣ на, думаю, а безъ фактора и самъ не можетъ же обойтись, ну, да это вѣдь въ городѣ.—Что у васъ дѣлаетъ этотъ Еврей? — спрашиваю. Помѣщикъ мой засмѣялся. — Да это мой факторъ изъ деревни; зажился я тутъ у васъ, да и еще придется прожить можетъ недѣли двѣ, признаться, я и соскучился безъ него, да и написалъ, чтобы онъ сюда пріѣхалъ.— А вчера-то что вы говорили? — Э, батюшка, то была теорія, а въ практикѣ совсѣмъ другое, и я вамъ скажу откровенно, безъ этого Мошки я ничего не умѣю, да и не могу сдѣлать.
Можно думать, что такіе факторы наживаются, богатѣютъ. Ничего не бывало. Онъ радъ, что прокормится съ семьей да накопитъ малую толику на черный день, но и это накопленіе чаще всего обрѣтается у того же помѣщика.
Мы знаемъ многихъ Евреевъ въ разныхъ мѣстахъ бывшей Польши и обижать ихъ не намѣрены, но такихъ Евреевъ, какъ въ Литвѣ, мы не знаемъ: они лучше, теплѣе, благороднее другихъ.
О торговой и промышленной дѣятельности здѣшнихъ Евреевъ будетъ сказано въ особой главѣ. Здѣсь же замѣтимъ только, что въ Литовскомъ полѣсьѣ очень много Евреевъ ремесленниковъ, тяжелымъ трудомъ добывающихъ хлѣбъ. Въ Вильнѣ въ 1858 году считалось ремесленниковъ Евреевъ 1680 человѣкъ, и въ числѣ ихъ больше всего было скорняковъ, портныхъ и мебельщиковъ.
И здѣсь вы замѣтите особенности, не всегда и не вездѣ бросающіяся въ глаза. Ремесленникъ на васъ работаетъ, положимъ портной, работаетъ десятки лѣтъ, счеты съ нимъ нескончаемые. Случаются разныя передряги, но вы знаете, что этотъ человѣкъ васъ любитъ, что онъ вамъ преданъ вполнѣ, а поскользнетесь вы, онъ готовъ даже вамъ помочь изъ послѣдняго.
Нельзя забывать, что Евреи вообще во всѣхъ провинціяхъ бывшей Польши отличались глубокимъ невѣжествомъ и фанатизмомъ, особенно принадлежащіе къ сектѣ Хассидовъ. Господствовавшіе законы, предразсудки христіанскаго населенія, нетерпимость, не давали возможности Евреямъ освободиться изъ своей замкнутости. Еще въ прошедшемъ столѣтіи на сеймѣ 1788 года предложены и одобрены были правила, которыя заключали въ себѣ зачатки новой эры для польскихъ и литовскихъ Евреевъ, открывая для нихъ болѣе широкія права, какъ въ образовательномъ, такъ и въ гражданственномъ отношеніи. Для Евреевъ открыты были всѣ вообще учебныя заведенія, обученіе же въ приходскихъ училищахъ дѣлалось обязательнымъ.
Но политическія событія и переворотъ, постигшій Польшу, не дозволили осуществить эти благія преднамѣренія. Евреи по-прежнему оставались въ своей замкнутой средѣ, подъ деспотическою властію фанатическихъ раввиновъ и корыстолюбивыхъ кагаловъ. Просвѣщеніе для нихъ было почти недоступно, въ государственномъ отношеніи они оставались паріями, не только въ гражданскомъ, но нерѣдко даже въ общечеловѣческомъ отношеніи.
Послѣ этого развѣ можно удивляться, что они любили деньги? Деньги, единственную исходную точку, чтобы жить, чтобы откупиться отъ всяческихъ преслѣдованій.
И ежели въ то дикое время Евреи успѣвали сохранить добрыя отношенія съ литовскими помѣщиками, ежели ихъ связывали нерѣдко болѣе тѣсныя, почти дружескія отношенія, то это надобно отнести къ особенному умѣнью со стороны Евреевъ и гуманности ихъ.
Едва въ сороковыхъ годахъ начало улучшаться положеніе Евреевъ. Обязательная перемѣна костюма имѣла самыя благодѣтельныя послѣдствія. Подчиненіе (19 декабря 1844 г.) Евреевъ въ городахъ и уѣздахъ общему управленію, съ уничтоженіемъ еврейскихъ кагаловъ, имѣвшихъ такое гибельное вліяніе на нравственный и матеріальный бытъ Евреевъ; положеніе о Евреяхъ-земледѣльцахъ (26 декабря 1844 г.), дозволеніе (1839) возводить Евреевъ въ почетное гражданство за особенныя заслуги или за успѣхи въ наукахъ и художествахъ, а также за отличія на поприщѣ мануфактуры и торговли, дозволеніе (1810) снабжать Евреевъ дипломами на ученыя и медицинскія степени по окончаніи ими образованія въ высшихъ учебныхъ заведеніяхъ; наконецъ, учрежденіе въ Вильнѣ Раввинскаго училища и затѣмъ многія другія правительственныя мѣропріятія открыли Евреямъ болѣе широкій путь къ образовательной и гражданственной дѣятельности.
О замѣчательныхъ способностяхъ литовскихъ Евреевъ въ наукахъ и искусствахъ говорить нечего: они это доказали на дѣлѣ. Довольно упомянуть имя Антокольскаго, знаменитѣйшаго изъ современныхъ художниковъ. Мы уже имѣемъ нѣсколько человѣкъ, пользующихся известностью въ русской литературѣ, изъ числа бывшихъ воспитанниковъ виленскаго Раввинскаго училища. Многіе съ пользою подвизаются на медицинскомъ, юридическомъ и другихъ поприщахъ.
Нельзя не упомянуть про недавно умершаго въ Вильнѣ, пользовавшагося громкою известностью въ еврейскомъ мірѣ, поэта и ученаго Адама-га-Когена, собственно Авраама Добъ-Беръга-Когена Лебенсогна, виленскаго уроженца, прославившагося своими пѣснями священнаго языка (Szire Sefat Kodesz) и многими другими сочиненіями, имѣвшими большой успѣхъ, особенно въ Германіи и Англіи. Лебенсогнъ былъ въ то же время и ученый филологъ. Его ученый комментарій Ветхаго Завѣта пользуется всеобщею известностью. Сынъ его Михаилъ-Іосифъ Лебенсогнъ считался феноменальнымъ явленіемъ въ еврейской литературѣ; его переводы изъ Виргилія, оригинальное произведеніе Пѣснопѣніе сіонской дщери и другія возбудили удивленіе и общій интересъ въ средѣ занимающихся еврейскимъ языкомъ. Онъ умеръ въ 18І9 году на 21 году своей жизни.
Говоря о прославившихся литовскихъ Евреяхъ, нельзя не упомянуть о Іуделѣ Клячко, тоже виленскомъ уроженцѣ. Іудель Клячко или Іуліанъ, усердный католикъ и польскій патріотъ, бывшій сподручникъ Бейста, пользуется большою извѣстностью въ польской и французской литературахъ.
Цыгане, послѣдніе выходцы изъ Индіи, по изысканіямъ Чацкаго, пришли въ Литву около 1500 года; послѣдующія однако изысканія Даниловича, Нарбутта и др. убѣждаютъ, что они появились здѣсь вѣроятно гораздо раньше. Въ Польшѣ они были уже въ XIII столѣтіи. Въ последнее время, Цыгане, какъ мы уже замѣтили, обратили на себя особенное вниманіе археологовъ, и, кажется, не подлежитъ сомнѣнно, что именно они еще въ доисторическое время занимались выдѣлкою бронзовыхъ издѣлій.
Насколько сохранилось преданіе о Цыганахъ въ Литовскомъ полѣсьѣ, они всегда вели кочевую, бродяжническую жизнь, подчиняясь своимъ королямъ, по собственному выбору. Такъ 17 августа 1780 г. король польскій Станиславъ-Августъ особымъ рескриптомъ утвердилъ главою литовскихъ Цыганъ лидскаго шляхтича Якова Знамеровскаго, избраннаго ими и величаемаго королемъ, за его храбрость и мужество, именно за то, что когда у него Цыгане украли лошадь, онъ съ двумя Цыганами напалъ на цѣлый таборъ и отколотилъ всѣхъ бывшихъ въ немъ Цыганъ. Знамеровскій властвовалъ деспотически надъ всѣми цыганскими таборами въ уѣздахъ Лидскомъ, Виленскомъ, Трокскомъ и Ковенскомъ; столицею же его было мѣстечко Эйшишки въ Лидскомъ уѣздѣ. Въ 1789 г. вспыхнуло возстаніе Цыганъ противъ Знамеровскаго. Его обвиняли въ разныхъ злоупотребленіяхъ, несправедливыхъ приговорахъ и излишнихъ поборахъ. Собралось нѣсколько таборовъ, Знамеровскаго арестовали и предали суду старшинъ. Послѣдніе рѣшили, что надобно его высѣчъ. Старшины однако позаботились, чтобы отъ этого наказанія достоинство народнаго главы не пострадало. Связаннаго по рукамъ и ногамъ и раздѣтаго Знамеровскаго положили въ длинный мѣшокъ, завязанный сверху, и потомъ прикрѣпили къ потолку, подставивъ подъ ноги скамейку. Исполнители приговора, съ своими чупнами, т. е. нагайками, стали кругомъ; одинъ же изъ нихъ мѣднымъ тазомъ прикасался къ мягкимъ частямъ тѣла, изъ предосторожности, чтобы ударъ былъ произведенъ въ опредѣленное мѣсто. Такъ отсчитали Знамеровскому сто ударовъ. Счетъ вела старѣйшая годами цыганка, сидя внутри мѣшка и натягивая его каждый разъ, чтобы ударъ былъ солиднѣе. Прежде начала экзекуціи эта же цыганка произнесла присутствующимъ рѣчь. Когда приговоръ былъ исполненъ, Цыгане не прежде развязали своего властителя, какъ получивъ отъ него полнѣйшую амнистію. Затѣмъ выпустили его, надавали подарковъ и съ почестями проводили до его мѣста жительства. Наказаніе такъ хорошо подѣйствовало, что Знамеровскій совершенно исправился и отлично правилъ своимъ народомъ. Онъ умеръ въ 1795 г. Ему наслѣдовалъ по избранію Цыганъ тоже лидскій шляхтичъ Милосьницкій. Новые порядки въ странѣ не понравились цыганскому королю, и онъ въ 1799 г. съ своими таборами перекочевалъ въ Турцію. Въ Литвѣ осталось незначительное число Цыганъ, неимѣвшихъ уже ни установленнаго начальника, ни правильной организаціи. Отдѣльными толпами они переходятъ съ мѣста на мѣсто, воруютъ лошадей и что удастся. Въ Зельвѣ, Гродненской губерніи, во время ярмарки, и въ другихъ мѣстахъ Цыгане ведутъ торговлю лошадьми. Никакія мѣры для прочнаго водворенія ихъ на мѣстѣ жительства не имѣли до сихъ поръ никакого успѣха. Они приписаны теперь къ городскимъ и сельскимъ обществамъ и число ихъ неизвѣстно, но оно незначительно. Въ Ковенской губерніи считаютъ до 180 человѣкъ обоего пола.
Нѣмцы первоначально выписаны въ Литву великимъ княземъ Гедиминомъ въ XIV столѣтіи. Они поселились здѣсь навсегда и давно уже потонули въ омутѣ коренной народности. Вильно въ особенности имѣетъ способность поглощать чуждыя національности. Въ третьемъ, въ четвертомъ колѣнѣ остается уже только фамилія, напоминающая нѣмецкое происхожденіе, но представители его уже ни аза не знаютъ по-нѣмецки. Какъ въ 1831, такъ и въ 1863 годахъ, нѣкоторые изъ этого рода потомковъ переселившихся сюда Нѣмцевъ, а также Итальянцевъ, принимали участіе въ возстаніяхъ, нѣкоторые казнены. Нѣмцы и вообще иностранцы въ особенности любятъ Ковенскую губернію, какъ пограничную и плодородную. Здѣсь вы найдете не только Нѣмцевъ, но также Датчанъ, Шведовъ, Бельгійцевъ и даже Англичанъ. Общее число ихъ составляетъ съ небольшимъ 15 тысячъ. Въ Виленской губерніи иностранцевъ считается 2,810 человѣкъ, но въ это число не входятъ Нѣмцы русскіе подданные. Число сихъ послѣднихъ тоже незначительно. Въ бывшей Бѣлостокской области осталось немного Прусаковъ, какъ наслѣдіе прусскаго владычества. Въ самомъ Бѣлостокѣ и его окрестностяхъ живетъ, хотя немного, но весьма полезныхъ нѣмцевъ-фабрикантовъ. Въ Брестъ-Литовскомъ уѣздѣ еще въ прошломъ столѣтіи Голландцы основали двѣ колонiи въ имѣніяхъ князей Радзивилловъ: Нейбровъ и Нейдорфъ.
Какъ въ Литвѣ, такъ въ особенности на Жмуди народъ чрезвычайно набоженъ. Вліяніе духовенства весьма сильное, и добрый пастырь можетъ всецѣло руководитъ своею паствою. Большая часть духовенства на Жмуди происходитъ изъ народа, что, конечно, ставитъ его въ близкія и благопріятныя къ нему отношенія. Оно знаетъ его слабости, его хорошія и дурныя качества; въ немъ не можетъ не таиться особенной любви къ народу, къ которому оно само принадлежитъ, въ средѣ котораго у него еще могутъ быть родные, друзья и товарищи дѣтства. Не смотря на такое сильное вліяніе духовенства, послѣдствіемъ котораго народная нравственность гораздо выше нежели въ другихъ областяхъ Полѣсья, мы замѣтимъ, однако, что набожность заключается только въ обрядности, которую народъ очень любитъ. Народъ усердно ходитъ въ свои костелы, при каждомъ случаѣ служитъ молебны, совершаетъ крестные ходы, ставитъ во множествѣ на поляхъ, при дорогахъ, особенно перекресткахъ кресты съ распятіями, фигуры святыхъ, столбы съ маленькими клѣточками, въ которыхъ помѣщаетъ лѣпныя изображенія Богоматери, какъ это видимъ на прилагаемомъ рисункѣ, эти кресты и фигуры украшаетъ ленточками, цвѣтами и т. д.; но этимъ почти и ограничиваются его религіозныя понятія. Вотъ почему эта набожность, которой суть заключается для него только въ обрядности, нисколько не препятствуетъ ему въ то же время соблюдать завѣщанные отъ прадѣдовъ разные обычаи, вѣрить въ предразсудки, которыхъ начала надобно искать еще въ язычествѣ.
Тотчасъ послѣ рожденія ребенка, его обмываютъ самою холодною водою. Это значитъ обмыванiе потомъ Лаумы. На крестины друзья и родные по обыкновенію приносятъ съ собою что нибудь съѣдомое и водку; въ числѣ приношеній главную роль играютъ яйца, хозяйка же непремѣнно жаритъ въ этотъ день яичницу. При всѣхъ обрядахъ у Литовцевъ, какъ и у всѣхъ Индо-Европейскихъ народовъ, яйцо было необходимою принадлежностью.
До истеченія года со времени рожденія, ребенокъ остается безъ рубашки, окутываемый кусками холстины. По этому случаю существуетъ поговорка: «довольно еще ему будетъ времени свой вѣкъ износить». Выраженіе аллегорическое изъ эпохи язычества, теперь, конечно, многими повторяемое безсознательно.
У Литовцевъ было семь богинь (Dejwos Walditojes), имѣвшихъ совершенно такое же значение, какъ извѣстныя три греческія Парки. Этимъ богинямъ посвящались груды камней, складываемыхъ на берегахъ рѣкъ, которыя и теперь еще можно видѣть въ нѣкоторыхъ мѣстахъ въ уѣздахъ Шавельскомъ, Тельшевскомъ и Вилкомирскомъ. Первая изъ нихъ Werpantiey была пряхой; она пряла нить жизни человѣка. Вторая, Metantiey вила нити. Третья, Audieioy, ткала холстъ. Четвертая, Gadiutoy, очаровывала своихъ подругъ прибаутками, разсказами, смѣшила, шалила, чтобы отвлечь ихъ отъ работы и испортить тканье, а слѣдовательно испортить и жизнь человѣка, для котораго предназначался холстъ, т. е. чью жизнь пряла богиня. Пятая, Sargietoy, была добрымъ геніемъ и вела постоянную борьбу съ предъидущею, чтобы не допустить ее вредить человѣку. Счастливъ былъ тотъ, надъ холстомъ котораго бодрствовала эта богиня. Шестая, Nukirptoy, подобно греческой Антропосъ, отрѣзывала нить жизни. Наконецъ седьмая, Yszkaletoy, мыла отрѣзанный холстъ и передавала верховному божеству. Изъ этого-то холста шили рубашку, предназначавшуюся для умершаго, которую онъ и надѣвалъ на томъ свѣтѣ. Весь этотъ разсказъ Юцевичъ слышалъ въ наше время изъ устъ народа, и теперь почитающаго помянутые камни священными.
Обряды сватовства, сговора и самой свадьбы замечательны своей простотою и пѣснями, изъ которыхъ иныя не лишены поэзіи. Обряды эти во многомъ уже схожи съ бѣлорусскими.
У Литовцевъ, также какъ и у Бѣлоруссовъ, когда молодцу приглянулась дѣвушка и когда со стороны его родителей послѣдуетъ на это согласіе, посылаютъ въ домъ родителей дѣвушки офиціальнаго свата, который ведетъ такую заученную и во всѣхъ подобныхъ случаяхъ однообразно повторяемую рѣчь: «У стараго Жвирблиса изъ Бутеновъ есть молодой голубь, какъ мѣсяцъ ясный; но вотъ бѣда, нѣтъ для него голубицы. А какой голубь, какой голубь! За горами, за морями, говорили намъ, что у васъ есть голубица. Такъ нельзя ли бы соединить этихъ голубковъ? Сколько бы отъ нихъ произошло голубочковъ, бѣлыхъ, золотыхъ, алмазныхъ!»
На такое воззваніе родители дѣвушки, если не хотятъ этого замужства, отвѣчаютъ кратко: «нѣтъ у насъ такой голубки.» Въ противномъ же случаѣ, т. е. если согласны, говорятъ: «хорошо, да благословитъ Господь!» — Этимъ судьба дѣвушки считается уже рѣшенною.
Наканунѣ бракосочетанія молодой даритъ невѣстѣ башмаки. Отецъ молодой послѣ угощенія, въ присутствіи всѣхъ собравшихся родныхъ и сосѣдей, объявляетъ, какое за дочерью даетъ приданое, причемъ онъ наливаетъ деревянный кувшинъ пивомъ и пьетъ къ молодому; послѣдній кланяется ему въ ноги, пьетъ къ одному изъ старшихъ въ семействѣ или изъ числа гостей, а тотъ передаетъ кувшинъ слѣдующему. Это круговое питье изъ одного кувшина служитъ порукою въ исполненіи данныхъ обѣщаній съ обѣихъ сторонъ, и если, впослѣдствіи, та или другая сторона не исполнитъ уговора, Литовцы говорятъ: «мы съ нимъ опорожнили кувшинъ, а онъ не исполнилъ священной для честнаго человѣка клятвы.»
Пиво въ общемъ употребленіи на Жмуди. Его приготовляютъ дома въ особыхъ сосудахъ, что со введеніемъ акцизной системы, конечно, строго преслѣдуется. Пиво, древній алусъ, считается самымъ здоровымъ питьемъ, освященнымъ преданіями старины. Пивомъ недаромъ даютъ взаимную клятву въ исполненіи предбрачныхъ условій.
На свадьбу молодой пріѣзжаетъ съ друзьями, составляющими его свиту, съ сватомъ, именуемымъ уже маршаломъ, сначала въ домъ невѣсты, гдѣ ихъ сначала не пускаютъ и послѣ заурядныхъ продолжительныхъ объясненій отворяютъ двери. Когда молодые ѣдутъ въ костелъ и потомъ возвращаются, ихъ сопровождаютъ сватъ, или маршалъ, а также дружка верхомъ и стрѣляютъ на пути изъ пистолетовъ, причемъ поютъ разныя пѣсни. Послѣ бракосочетанія молодые возвращаются отдѣльно къ своимъ родителямъ, и потомъ уже молодой является съ своими ассистентами въ домъ молодой.
Обряды общіе съ бѣлорусскими распространены у Литовцевъ и даже Жмудиновъ почти повсемѣстно. Появляется даже бѣлорусскій коровай. Мы поговоримъ объ этихъ обрядахъ подробнее при описаніи Бѣлорусской свадьбы.
Лѣтописецъ Стрыйковскій оставилъ намъ любопытное описаніе погребальныхъ обрядовъ у Литовцевъ. Стрыйковскій жилъ на Жмуди во второй половинѣ ХVІ столѣтія, и хотя обряды, которые онъ описываетъ, относятся къ прошлому времени, и которыхъ онъ былъ личнымъ свидѣтелемъ тѣмъ не менѣе сопоставленіе этихъ обрядовъ, съ особенностями, и нынѣ существующими, несомнѣнно языческаго происхожденія, можетъ до нѣкоторой степени уяснить намъ значеніе сихъ послѣднихъ.
По странному понятію языческихъ Литовцевъ, человѣкъ и послѣ смерти оставался въ такомъ же состояніи, въ какомъ находился при жизни. Вельможа, простолюдинъ или воинъ оставались и послѣ смерти тѣмъ же. Но чтобы достигнуть полнаго блаженства, требовалось, чтобы на землѣ, по смерти, родственниками почившаго исполнены были разные обряды.
Литовецъ, предвидя близкую кончину, приказывалъ заготовить бочку или двѣ алуса (пива) и приглашалъ всѣхъ своихъ знакомыхъ. Съ ними онъ прощался и просилъ прощенія, если кого обидѣлъ. Тотчасъ послѣ смерти тѣло его обмывали въ банѣ, одѣвали въ длинную бѣлую рубаху и сажали на стулъ. Тогда одинъ изъ присутствовавшихъ съ бокаломъ въ рукѣ, обращался къ покойнику съ рѣчью: «Пью къ тебѣ, милый другъ! Зачѣмъ ты насъ оставилъ? Вѣдь у тебя была прекрасная жена, дѣти, скотъ, друзья и всего обиліе.» — Спустя нѣкоторое время, опять пили, прощаясь съ покойникомъ и прося его, чтобы онъ кланялся на томъ свѣтѣ ихъ роднымъ и жилъ съ ними дружно.
Покойника одѣвали въ лучшее его платье, препоясывали мечъ или сѣкиру, вокругъ шеи обвязывали полотенце, въ которое завертывали нѣсколько монетъ, въ могилу ставили хлѣбъ съ солью и пиво.
Когда умиралъ князь или вообще знатный человѣкъ, вмѣстѣ съ нимъ сожигали его слугъ, служительницъ (невольницъ), одежду, драгоценности, лошадей, борзыхъ собакъ, лукъ, колчанъ, саблю и другія вещи, особенно любимыя покойникомъ при жизни. На кострѣ сожигали также рысьи и медвѣжьи когти. Эти послѣдніе должны были облегчить путь покойнику на высокую гору, на которой верховное божество будетъ судить хорошія и злыя дѣянія каждаго человѣка. Съ ремесленниками и поселянами сожигали тѣ предметы, которые они употребляли при жизни. Женщинамъ клали въ могилу иглы и нитки. Когда умершую женщину везли на костеръ, ея друзья и знакомые, махая ножами въ воздухѣ, громко кричали: «разступитесь, бѣжите злые духи!» О сожиганіи, конечно, Стрыйковскій передаетъ слышанное имъ изъ прежнихъ обычаевъ.
Стрыйковскій говоритъ также, что онъ самъ былъ свидѣтелемъ въ Лифляндіи, какъ во время погребенія играли на трубахъ и пѣли: «иди съ этого свѣта въ міръ вѣчнаго блаженства, гдѣ тебя уже не въ силахъ обидѣть Нѣмецъ или Русинъ!»
Поминки по умершимъ совершались въ октябрѣ, чаще съ 1-го ноября (день всѣхъ Святыхъ). Послѣднія назывались Илги (Ilgi). Хотя въ измѣненномъ видѣ, эти Илги и до сихъ поръ продолжаются. Поминки, кромѣ заупокойнаго служенія, причитаній на могилѣ, сопровождались ѣдою и попойкою.
Въ нынѣшнихъ обрядахъ, какъ при похоронахъ, такъ и поминкахъ, не смотря на христіанскую обстановку, и до сихъ поръ много сохранилось языческаго. Какъ только больной начинаетъ кончаться, изъ избы выносятъ всѣ сѣмена, потому что они не взойдутъ, оставаясь въ той же избѣ, гдѣ покойникъ. Если предсмертныя страданія продолжительны, изъ-подъ головы его вынимаютъ подушку, а въ потолкѣ надъ нимъ дѣлаютъ небольшое отверстіе, чтобы душа свободнѣе могла улетѣть. У Литовцевъ Сувалкской губерніи, умирающаго кладутъ на полъ. Тотчасъ послѣ смерти, покойному закрываютъ глаза, чтобы онъ не заманивалъ другихъ на тотъ свѣтъ.
Гостепріимство Литовцевъ извѣстно съ древнѣйшихъ временъ. Оно и теперь у нихъ сохраняется, особенно на Жмуди, гдѣ народъ зажиточнѣе. Если проѣзжему случится ночевать въ деревнѣ, онъ никогда не останавливается въ корчмѣ, но заѣзжаетъ къ знакомому крестьянину, и тотъ принимаетъ его съ особенною радостью. Гость въ домѣ — Богъ въ домѣ, говорятъ Литовцы. Хозяйка прежде всего озаботится, чтобы накормить путника: на столѣ является жмудскій крупникъ, т. е. крѣпкій напитокъ, приготовляемый изъ водки съ медомъ, съ примѣсью разныхъ кореньевъ, молоко, яичница, жареная курица, пиво. Ежели гость лицо почетное, особенно «ежели ксендзъ, у нѣкоторыхъ пограничныхъ крестьянъ найдется и чай съ ромомъ, бутылка хорошаго портера или вина. Не отвѣдать каждаго блюда значило бы обидѣть хозяйку. Спать уложатъ гостя въ особой чистой свѣтлицѣ, накладутъ ему пуховиковъ и подушекъ, бѣлье тонкое и чистое. Когда гость уже уляжется, хозяйка является къ нему съ подносомъ, предлагая выпить еще хоть рюмочку на сонъ грядущій. Все это дѣлается отъ души, искренно.
Мы говорили исключительно о жмудскихъ крестьянахъ и, въ особенности пограничныхъ. Въ собственной Литвѣ, а также въ Бѣлорусскихъ приходахъ крестьяне не менѣе радушны, но они гораздо бѣднѣе Жмудиновъ.
Изъ всѣхъ сельскихъ занятій жатва — самое уважаемое и любимое. На жатву всѣ спѣшатъ охотно, а по ея окончаніи, не только крупные землевладельцы, но и болѣе зажиточные крестьяне совершаютъ дожинки, почти одинаково, какъ у Литовцевъ, такъ и Бѣлоруссовъ. Обыкновенно выбираютъ самую красивую дѣвушку, которая съ ассистентками и со всѣми жницами отправляется съ пѣснями въ господскій домъ и вручаетъ владѣльцу вѣнокъ изъ ржи. Послѣдній даритъ дѣвушку и приглашаетъ всѣхъ собравшихся повеселиться. Иногда, кромѣ обычныхъ пѣсенъ, старѣйшій изъ крестьянъ говоритъ владѣльцу привѣтственную рѣчь, въ которой принесенный вѣнокъ называетъ не золотымъ, не серебрянымъ, но изъ алмазныхъ колосьевъ. Послѣ угощенія, въ которомъ, конечно, водка играетъ главную роль, является деревенская музыка, зажигаются костры, пѣсни и пляски продолжаются до глубокой ночи.
Одежда мужчинъ, какъ у Литовцевъ, такъ и у Бѣлоруссовъ почти одинаковая. Сверхъ рубахи носятъ короткія свитки изъ бѣлаго холста, осенью же и зимою сѣрмяги изъ сѣраго сукна и полушубокъ, кто побогаче кожухъ (тулупъ) ниже колѣнъ. Шапки весьма различны; одни носятъ съ длинными ушами, подбитыя овчинами, покрытыя сукномъ; другіе—обыкновенныя фуражки съ козырьками. Лѣтомъ многіе носятъ соломенныя шляпы домашняго издѣлія. Литовцы подпоясываются ремнемъ, а Бѣлоруссы кушакомъ. На ногахъ— зажиточные носятъ сапоги, кто побѣднѣе— лапти изъ липовой коры, или изъ лозы, прикрѣпленные лыкомъ. Живущіе поближе къ городамъ носятъ длинные камзолы изъ синяго сукна, съ металлическими пуговицами, съ стоячимъ воротникомъ. Многіе носятъ на шеѣ платки яркаго цвѣта.
Женщины сверхъ рубахи носятъ юпку, передникъ, корсетъ съ прорѣзомъ на груди, свитку или катанку изъ сукна. Цвѣта обыкновенно самые яркіе. На Жмуди женщины одѣваются богаче, употребляя иногда шелкъ и бархатъ. На головѣ замужнія носятъ капторы, другія платки. У дѣвушекъ изъ-подъ платка спадаютъ двѣ сплетенныя косы съ ленточками на концахъ. Въ большіе праздники, а также на свадьбахъ или Крестинахъ, дѣвушки являются иногда безъ платка, въ однихъ волосахъ, украшенныхъ цвѣтами. На Жмуди, особенно въ окрестностяхъ рѣки Свентой, какъ мужчины, такъ и женщины сверхъ платья надѣваютъ бѣлый холстяной плащъ.
Литовцы, съ рѣдкими исключениями, имѣютъ волоса бѣлокурые, въ юности совершенно бѣлые, доходящіе почти до цвѣта жемчуга; въ среднемъ возрастѣ и въ старости, волоса темнѣютъ, но никогда не переходятъ въ рыжій цвѣтъ. Глаза у большинства голубые. Носъ большею частью античный, въ прямой линіи съ челомъ. Лицо и тѣло цвѣта совершенно бѣлаго. Вообще настоящій Литовецъ физіономіею разнится отъ Бѣлорусса, у котораго черты болѣе мужественныя, волоса большею частью темнаго цвѣта, также и глаза. Женщины Литовскія отличаются пріятною наружностью. По берегамъ Нѣмана, Виліи, въ Трокскомъ уѣздѣ, въ окрестностяхъ Стоклишекъ, Бирштанъ, Езна, Литовки славятся своею красотою. Правильныя черты лица, голубые глаза, бѣлокурые волосы, гибкій станъ отличаютъ ихъ отъ бѣлорусскихъ женщинъ, хотя между послѣдними тоже много красавицъ.
Какъ Литовцы, такъ и Бѣлоруссы вообще роста средняго, отъ 2 арш. 3 верш., до 2 арш. 7 верш., но бываютъ до 10 и даже до 14. Особенно рослы на берегахъ Нѣмана и Виліи. Меньше другихъ ростомъ въ Поневежскомъ уѣздѣ, Ковенской губерніи.
Литовцы, также какъ и Бѣлоруссы, бороду и усы брѣютъ, хотя въ послѣдніе годы многіе уже стали отращивать усы. Волосы на головѣ носятъ длинные съ раздѣломъ поближе къ правому виску.
Какъ Литовцы, такъ и Бѣлоруссы любятъ пѣсни и пляски. Ими сопровождаются всѣ торжественные случаи въ жизни, всѣ праздничные дни. Корчма и ярмарки въ мѣстечкахъ составляютъ для нихъ клубы и рауты, и къ несчастію, водка играетъ здѣсь важную роль, хотя общества трезвости, съ такимъ успѣхомъ дѣйствовавшія въ концѣ пятидесятыхъ и въ началѣ шестидесятыхъ годовъ, имѣли значительное вліяніе на общественную нравственность.
Во всѣхъ трехъ губерніяхъ Литовскаго Полѣсья есть такъ-называемыя шляхетскія околи цы, въ которыхъ живутъ однодворцы, т. е. лица недоказавшія своихъ правъ на дворянское пронсхожденіе. Обломки прежняго шляхетскаго значенія, праздной и буйной жизни, сторонники и ревнители того или другаго вельможи, съ которымъ ѣздили на сеймъ и сеймики, на счетъ котораго жили и кутили, и теперь еще представляютъ много любопытнаго и типичнаго. Одни живутъ на собственныхъ крошечныхъ участкахъ земли, другіе поселены на казенныхъ или владѣльческихъ земляхъ. Плохая избенка, такіе же, большею частью, какъ и у крестьянъ лапти, изъ такого же домашней выдѣлки сукна одежда, но сшитая иначе, съ высокимъ стоячимъ воротникомъ, съ разными тесемками, шнурками и пуговками и называемая капота, въ отличіе отъ сѣрмяги; жизнь бѣдная, трудовая, — и не смотря на это до сих поръ не исчезнувший шляхетскій animusz (задоръ), у другихъ шляхетская butа (чванство). Бывшій шляхтичъ не станетъ родниться или брататься съ крестьяниномъ: онъ нерѣдко полуграмотенъ, но помнитъ преданія и родословную своей фамиліи, гордится своими предками. И въ самомъ дѣлѣ, въ числѣ однодворцевъ, а также гражданъ (той же шляхты, приписанной къ городскимъ обществамъ, но неназывающихся мѣщанами) есть и такіе, у которыхъ цѣлые сундуки завалены старинными граматами, привиллегіями и разными документами, доказывающими не только ихъ дворянское происхожденіе, но даже значительную роль, которою разъигрывали ихъ предки въ былое время. 17 мая 1813 г. учреждена была въ Вильнѣ Центральная Ревизіонная Коммиссія по дѣламъ о дворянскомъ происхожденіи для губерній: Виленской, Гродненской, Минской и Ковенской, подъ предсѣдательствомъ бывшаго ковенскаго губернскаго предводителя дворянства, каммергера графа Забеллы. Въ эту-то коммиссію шляхта обязана была представить доказательства на свое дворянское происхожденіе. У большинства не было никакихъ документовъ, другіе хотя и имѣли, но не въ состояніи были нести неизбѣжныхъ издержекъ, сопряженныхъ съ поискиваніемъ правъ дворянства. Тогда-то десятки тысячъ бывшей шляхты записаны въ граждане и однодворцы.
Есть околицы, въ которыхъ почти всѣ живущіе носятъ одну и ту же фамилію. Такъ напр., въ Свенцянскомъ уѣздѣ, Виленской губерніи, есть мѣстечко Свиръ, нѣкогда столица князей Свирскихъ. Кажется, послѣдній въ родѣ, настоящій князь Свирскій умеръ въ нищетѣ лѣтъ тридцать тому назадъ. Онъ хранилъ какъ зеницу ока свои граматы и привиллегіи. Въ этомъ-то Свирѣ много шляхты, называющейся Свирскими, нѣкоторые утвержденные въ дворянствѣ, кажется съ княжескимъ титуломъ. Крестьяне не долюбливаютъ околичную шляхту и подтруниваютъ надъ нею. Въ окрестностяхъ Свира сложилась даже пѣсенка, начинающаяся словами:
„Шуми, гудзи дуброва — |
Большая часть мелкой шляхты, особенно въ Гродненской губерніи, переселена сюда изъ царства Польскаго послѣ Люблинской Уніи. Живя въ замкнутой средѣ и не роднясь съ другими сословіями, шляхта сохранила свой первобытный типъ, рѣзко отличающій ее отъ туземцевъ. Нѣкоторыя шляхтянки очень красивы. Онѣ стараются наряжаться хотя и бѣдно, но довольно прилично, съ некоторыми затѣями, что однако имъ не мѣшаетъ расхаживать босикомъ, надѣвая баш маки, также какъ и крестьянки, только тогда, когда подойдутъ къ костелу.
А. И. Киркоръ.