Вильгельм Буш[править]
Макс и Мориц,
или Два шалуна[править]
Источник текста: Вильгельм Буш — Веселые рассказы про шутки и проказы.
Переводчик: К. Н. Льдов.
Художник: В. Буш.
Издание товарищества М. О. Вольф, С.-Петербург, 1890 г.
СМ. также статью в Википедии.
Вступление
Много есть про злых детей
И рассказов, и статей, —
Но таких еще проказ
И не слыхано у нас!
Да, сознаться мы должны.
Макс и Мориц — шалуны,
И, чтоб знал про то весь свет,
Здесь приложен их портрет.
Эти скверные мальчишки
Не читают умной книжки;
Ради смеха, шутки ради,
Рвут и пачкают тетради,
И, дразня учителей,
Тем смеются веселей.
Чем постыднее проказят; —
По заборам всюду лазят,
Знают тонко вкус в плодах
И крадут в чужих садах
Сливы, яблоки и дули.
Что за прок сидеть на стуле
У рабочего стола?
Есть занятнее дела:
Веселей ученья Максу
На котенка вылить ваксу,
Иль собаку подразнить,
Мориц слабых любит бить…
Ах, за то судьба жестоко
Наказала шалунов!
От подобного урока
Я избавить вас готов, —
Макса с Морицом стихами
Я описывать начну
И картины с их делами
Перед вами разверну.
Глава первая
Хотя за птицами уход
И много требует забот,
Но и немал от них доход:
Во-первых, без домашних птиц
Нам не пришлось бы есть яиц;
Затем, и это во-вторых,
Мы не имели бы жарких;
И, в-третьих, скажем напрямик,
Без пуха был бы просто дик
Отрадный в холод пуховик.
Что это дело, не слова,
Сознала Вольтова вдова;
Вот этой дамы голова.
Трех куриц завела она
И с ними Петю-крикуна.
Курятник вдовий увидав,
И Макс, и Мориц для забав
Решили целью птиц избрать. —
Какую штуку здесь сыграть?
Ломали голову они,
И, вот, решили — раз, два, три! —
Связать две нитки и на нить
Четыре корки прицепить,
Расположивши их крестом.
И так и сделали. Потом
Прокрались к Вольтовой вдове
И положили на траве
Свою приманку под кустом.
У петуха презоркий глаз,
Он хлеб завидел и тотчас
Стал звать подруг: «ку-ку-ри-ку!»
И куры мчатся к петуху.
И мигом куры и петух
Глотают корки, словно мух.
Но скоро лакомый кусок
Стал бедным в горле поперек.
Связали нитки их, томят, —
Но хлеб не вытащишь назад!
Взлетели курицы с тоски…
— Кудах, кудах!.. Кукареки!
— Кукареки! Кукареку!..
И вдруг повисло на суку!
Длиннет шея, слабнет крик,
Затихнул Петя-озорник.
Снеслися курицы затем, —
И придушило их совсем.
Услышав крики птиц, сперва.
Смутилась Вольтова вдова.
Скорее в сад она спешит
И смотрит… Боже, что за вид!
«О, лейтесь, лейтесь, токи слез,
И превратите сад в реку!
Венец всей жизни, прелесть грез,
Здесь всё повисло на суку!»
Так горько плакалась вдова;
Ножом взмахнула — раз и два! —
Шнурок обрезала, и, вот,
Всех птиц повешенных берет
И в дом спешит скорей снести,
Роняя слезы по пути.
Жалея бедную вдову.
Кончаю первую главу.
Глава вторая
Что Проку плакать и роптать!
Пора вдове и размышлять:
Что делать с курами? как быть?
Как в этом горе поступить?
Хотя курятника ей жаль,
Но твердо горькую печаль
Она решилась перенесть —
И, оказавши курам честь,
Зажарить в масле их и съесть.
Но кто бы мог смотреть без слез,
Когда уныло свесив нос,
Легли недвижно на плите
Совсем ощипанными те,
Что столь недавно меж берез
Гуляли в дивной красоте!
И вновь оплакивает птиц
Моя старушка. С нею — шпиц.
А Макс и Мориц, видя то,
На крышу лезут, сняв пальто.
И, славя случай и судьбу,
Глядят внимательно в трубу:
На сковородке, как в гробу,
Лежат любимицы вдовы
Без потрохов, без головы. —
Лежат и жарятся, шипят,
Распространяя аромат.
Тарелку Вольтова берет
И в погреб с ложкою идет,
Идет за соусом для птиц, —
Капусты кислой хочет взять,
И, чтобы вкуса им придать,
Моченых яблоков штук пять,
Головку хрена и яиц.
А между тем забот полны,
Сидят на крыше шалуны.
— «Я знаю, как решить вопрос!»
И Мориц удочку принес.
Беда, свершилась! Петуху
Придется жутко наверху.
Царап! Работают крючки,
Двух кур стащили рыбаки.
Макс шепчет Морицу: «Уважь!» —
И третья курица туда ж.
Напрасно лает умный шпиц, —
Исчез и след от бедных птиц!
Веселья радости полны,
Слезают с крыши шалуны,
Бегут с добычею спеша:
— «Картинка будет хороша!
Скорее, вдовушка, вернись,
Мы поднесли тебе сюрприз!»
И, вот, является вдова…
Бессильны выразить слова
Её испуг. Сковорода
Стоит пуста; туда-сюда, —
Исчезли куры без следа,
Пылает гневом вдовий взор:
--«Негодный шпиц! Он дерзкий вор!
Я отучу тебя, злодей,
От этих плутней и затей!»
И, кражей странной смущена,
Бьет шпица ложкою она.
А шпиц жестокий поднял вой:
Невинен он перед вдовой!
Меж тем виновники беды
Дремать забралися в кусты, —
Исчез позорный их улов,
Торчат лишь лапки изо ртов!
Здесь, не теряя лишних слов.
Покончим мы отдел второй, —
А в третьем — новый есть герой.
Глава третья
В деревне коротал свой, век
Портной безвестный, некто Бек.
Он мастер был на все руки, —
Шил фраки, брюки, сюртуки,
Пальто, плащи и пиджаки,
Умел скроить шинель, жилет
И модный в клеточки жакет, —
Ну, словом, всяческий наряд
Бек мастерить был очень рад,
Чинил охотно и точал,
Заплатки ставил, подновлял
И даже пуговкой одной,
Доволен скромною ценой,
Не брезгал умница портной.
Зато вдоль целого села
Гремела мастеру хвала,
И всякий другом звал его.
Лишь Макс и Мориц баловство
Опять решили совершить,
Помучить Бека и позлить.
У дома Бекова ручей
Бежал, шумя волной своей,
И через быстрый ручеек
Наброшен мостик из досок.
Вскочили дети на мостки
И подпилили полдоски.
Смеялся Мориц, Макс пилил,
Чуть в воду сам не угодил.
Окончив дело, озорник
С братишкой хором поднял крик:
« — Поди-ка, выйди, дурень Бек!
Портной, портняжка, мек, мек, мек!»
Не дрогнув духом, не сморгнув,
Всё перенесть бы мог портной, —
Но этот крик и шум шальной
Вонзились в сердце, точно клюв,
Как когти грозного орла,
И, вот, озлившись, как стрела,
С аршином выскочил наш Бек,
И слышит снова: «Мек, мек, мек!»
Но, чуть портной на мостик стал,
Доска сломалась, Бек упал!
Всё громче крики: «Мек, мек, мек!»
В воде барахтается Бек.
По счастью, около моста
Плыла гусиная чета.
В испуге Бек глаза закрыл,
Гусей за лапы ухватил
И за гусиною четой
На берег вылетел сухой.
Хотя и спасся Бек, но все ж
От ванны чувствует он дрожь,
Промок до нитки, и потом
Страдал немало животом.
Но догадалася жена:
Скорей утюг взяла она
И разогрела и кладет
Больному мужу на живот.
И ожил Бек, и вдоль села
Опять гремит ему хвала…
Про Бека повесть — такова;
Затем — четвертая глава.
Глава четвертая
«Ученье надобно уму,
Учиться мы должны всему,
Но не в учении одном
Мы в жизни счастие найдем
Полезно очень диктовать
И книжки умные читать,
Считать, делить и умножать,
Но, может быть, еще важней
Стараться быть добрей, умней —
И отличаться меж людей
Разумной кротостью своей.»
Учитель Лемпель так судил
И часто детям говорил;
И Макс, и Мориц оттого
Возненавидели его,
Я должен вас предупредить:
Любил учитель подымить,
Размыкать горе и тоску
За доброй трубкой табаку.
Грешок подобный старику
Нетрудно, право, и простить,
Но Макс и Мориц любят злить,
Жестокой шуткой досадить,
И даже в трубке тот же час
Увидят средство для проказ.
Воскресным утром как-то раз
Засел учитель за орган
И, наклонив чело и стан,
Среди церковной полутьмы
Играл молящимся псалмы.
Мальчишки скверные тайком
Меж тем к нему забрались в дом,
Всё перерыли, что могли, —
И трубку Лемпеля нашли.
Вот сыплет в трубку
Мориц злой из фляжки порох. Макс домой
Его торопит: «Вон народ
Из церкви, кажется, идет!»
И, в самом деле, церкви вход
Закрыл учитель и бредет;
В руках — ключи и пачка нот;
От службы и от всех забот,
От долгих, тягостных трудов
Он рад уйти под мирный кров.
Вот миг отрадный наступил,
Старик разделся, закурил.
— «Ах, — говорит он, — тишина
Отрады сладостной полна!»
Вдруг, тарарах!!! Ужасный взрыв
Раздался, трубку сокрушив.
Смешалось всё, — и стул, и фрак,
И ночь, и кофе, и табак,
И Лемпель сам летит, летит…
Ужасный взрыв, ужасный вид!
Когда улегся едкий дым,
Очнулся Лемпель. Лемпель — жив!
Но злую шутку страшный взрыв
Сыграл, однако же, над ним!
Лицо и лоб, и кожа рук,
Всё, как у негра, стало вдруг,
И прядь последнюю волос
Ожог мучительный унес!
Горюет Лемпель, как тут быть?
Что будет с ним? Как залечить
Так много ран, ужасных ран?
И как детей теперь учить,
Кто в церкви сядет за орган?
Какой афронт! Какой изъян!..
Хоть Макс и Мориц шутят зло,
Но всё со временем прошло,
Исчез ожогов прежних след, —
Одной лишь трубки, нет, как нет!
Оплачем Лемпеля сперва, —
А там и пятая глава.
Глава пятая
Когда на дачу кто-нибудь
Родной решится завернуть
И если вздумает гостить,
Ему спешат все угодить.
Желает дяде детвора
Поутру «доброго утра!»
Приносит спички и очки,
Мотает тетеньке мотки
И преподносит ей цветки, —
Ну, словом, хочет услужить,
Себя заставив полюбить.
Но Макс и Мориц, как всегда,
Родным желают лишь вреда,
Не знают вежливых манер.
Вот с дядей Фрицом, например,
Какую штуку, господа,
Они сыграли без стыда.
Как муха, пчелка и паук,
Известен вам и майский жук.
Он на деревьях, там и сям
Ползет по листьям и цветам,
Вот Макс и Мориц с лепестков
Стряхнули множество жуков.
Затем в бумажные мешки
Кладут жуков озорники —
И к дяде Фрицу ну совать
Под одеяло и в кровать.
Под вечер дядя в колпаке
Идет со свечкою в руке;
Прилег, закутался, вздохнул
И крепко-накрепко заснул.
Меж тем повылезли жуки
И стали строиться в полки.
Вот первый жук отважен, смел,
Ко Фрицу на нос важно сел.
— «Кто здесь гуляет? Чья рука?..»
И дядя Фриц схватил жука.
И мошка в страхе велика!..
Свалился Фриц с пуховика.
Летают, ползают жуки,
То на ноге, то у руки.
Вперед, назад, и там, и тут
Везде шумят, везде ползут.
— "Очистить надобно кровать
Туфлею стану убивать!
Так истребил наш храбрый Фриц
Озорников и озорниц.
Настала в спальне тишина;
Вновь дремлет Фриц в объятьях сна.
Окончив пятую главу,
К шестой читателя зову.
Глава шестая
На Пасхе пекарю всегда
Забот немало и труда,
Не сводит он всю ночь очей
От булок, баб и куличей:
И не отходит от печей.
Вот Макс и Мориц, чтобы часть
Пасхальных сладостей украсть,
В пекарню вздумали попасть.
Но осторожен пекарь был,
И крепко дверь на ключ закрыл.
Найдет везде лазейку плут:
В трубу негодники ползут!
Ползут и вылезают вон
Чернее галок и ворон.
Упали два озорника
В открытый ларь. В ларе — мука.
Был черен каждый мой пострел,
Теперь стал белым, точно мел!
Что может быть вкусней, милей
Румяных, сладких кренделей!
Вдруг крах! сломался старый стул
Воришки — в тесте. Караул!
Стоят ни живы, ни мертвы,
Все в тесте с ног до головы.
Вот пекарь к тесту подбежал
И двух воришек увидал.
— «Что долго думать! Раз, два, три!
Спеку воров, как сухари!»
На самой крупной из лопат
Засунул в печку он ребят.
Услышав теста аромат, —
Он тащит пряники назад.
Ворам, подумаешь, капут!
Но, нет еще, — они живут.
И, точно крысы, в полутьме
Прогрызли выходы в тюрьме!
Тут пекарь поднял крик и вой —
— «Держи! Лови!.. Городовой!..»
Прервавши здесь рассказ шестой.
Займусь последнею главой.
Последняя глава
Ну, Макс и Мориц, за вины
Здесь расплатиться вы должны!
И в самом деле, что-за прок
Ножом подрезывать мешок?!
Дыра в амбаре не видна,
И вынес фермер куль пшена.
Но чуть ступил хозяин мой,
Зерно посыпалось рекой!
Крестьянин сильно изумлен:
--«Мешок стал легче. Что за сон?!»
--«Эге!» приметил зоркий глаз
Во ржи виновников проказ.
— «Друзья, пожалуйте в мешок,
Полезен вам такой урок!»
Крестьянин мальчиков берет
И прямо к мельнику несет.
— «Я к вам принес большой мешок,
Смелите мигом в порошок!»
— «Скорее в мельницу!..» Жернов
Уже коснулся шалунов.
Жернов гудит, жернов шумит,
Лишь пыль вокруг столбом стоит!
Вот Макса с Морицом уж нет,
Остался только мелкий след.
И стая уток и утят
Доела крошки от ребят.
Заключение
Когда известие в село
О происшествии дошло,
Никто об них не пожалел.
Вдова сказала: — «Вот удел
Людей, плутующих весь век!»
— «О, да! — добавил старый Бек
Я не терплю таких манер.»
Учитель Лемпель восклицал:
— «Какой злонравию пример!»
И даже дядя Фриц сказал:
— «Такой конец я предсказал!»
Крестьянин, слыша это всё,
Хвалил решение свое:
— «Спасибо мельнику! Он спас
Село от плутней и проказ!»