Перейти к содержанию

Малое приношение (Бальмонт)

Материал из Викитеки — свободной библиотеки
Малое приношение
автор Константин Дмитриевич Бальмонт
Опубл.: 1920. Источник: az.lib.ru

Константин Дмитриевич Бальмонт

[править]

Малое приношение

[править]

Отдельные страны земли разъединены природой и людьми. Но есть мировая перекличка от страны к стране. Одна другой дарит свой красивый обычай, или верную мысль, или слово песни, или подвиг, пробуждающий души, самые разные, или манит к себе страна страну тем, что есть в ней особенно широкая река, особенно высокая гора, совершенно единственный особенный человек.

Индусский поэт Калидаса четко сказал:

Великие умы, как горные вершины.

Горят издалека.

И такое дальнее горенье превращает даль в близь, связуя одним восхищением разные страны, разные души.

К числу таких горных вершин, которые не разъединяют, а связуют и над которыми не властны время и пространство, принадлежит благовестник русской речи, прозвучавшей во всем мире, Лев Толстой.

Страна к стране посылает в веках вестника, чтобы страны не одичали в своей отъединенности, — такого глашатая, который говорит равно убедительно и своим родным, и всем чужим. Гекзаметры Гомера не поют ли до сих пор и в измененной Элладе, и в бледной Норвегии, и в ученой Германии, и в неопытной творческой грезе любого юноши, увидавшего во сне длиннопокровную Елену?

И не читает ли «Дон-Кихота» и русский школьник, и судомойка в Аргентине, и надменный англичанин, полагающий, что лучше британского острова ничего нет на свете, и мало что читающий житель Испании, той страны, которая не только подарила Сервантесу самый звучный язык, но и посадила его в тюрьму?

И не научил ли многому Лев Толстой французов, хотя у них есть Рабле и Руссо, Паскаль, Бальзак, Вилье де Лиль Адан и столько еще мыслителей и художников слова? Малый Васютка русской деревни, наклонившийся над сказкой «Чем люди живы», итальянская девушка, с бьющимся сердцем узнающая о судьбе Анны Карениной, русский сектант, упорный старик, вникающий в слова Толстого о правде и неправде жизни, японец, переделывающий на свой лад отягощенные гроздья цветов и ягод, возникшие в Ясной Поляне, индусский брамин, задумавшийся над мыслительными утверждениями великого русского старца, — не лучезарная ли это победа извечного человеческого духа над косным веществом, не высочайшая ли это вершина такой горы, где у подножья ютятся селенья, и девушка, мечтая о юноше, срывает цветы, а выше пересекаются грозные изломы, и уж не могут туда долететь бабочки, разве прошуршат, бросая тень, поседевшие крылья орла, а выше только снег и лед, а на самом верховном взнесенье — первый свет солнца, когда в долинах еще ночь, и — последнее замедленное зарево дневных сияний, когда давно уже в равнинах ночь.

Народ, создавший Льва Толстого, как орел, смотрит на солнце прямо, не боясь ослепнуть. Через Достоевского и Льва Толстого, и только через них двоих из всех европейских художников повествующего слова, наше время посмотрело богу в глаза и сказало всему земному шару, что жизнь людей должна быть изменена по существу.

На острове Яве есть величайший в мире буддийский храм Боро-Будур. Он давно полуразрушен землетрясением, этот исполинский храм Белых Будд, изваянные плиты которого, если бы их поставить вровень одну за другой, протянулись бы на версты. Но до сих пор туда приходят верные и дышат воскурения, и, молитвенно брошенные, лежат на камне цветы. В день памяти великого русского, возлюбившего любовь и самоотречение, — во имя новой жизни, которая не может не расцвесть, — придя из темноты и уходя в темноту, я оставляю на камне эти три-четыре малые мои цветка[1].

Примечания

[править]

Впервые опубликовано: «Последние новости», Париж, 1920, 20 ноября.

Рабле, Франсуа (1492—1553) — великий французский писатель, автор романа «Гаргантюа и Пантагрюэль».

Руссо, Жан-Жак (1712—1778) — знаменитый французский писатель и философ.

Паскаль, Блез (1623—1662) — французский религиозный мыслитель, писатель, математик и физик.

Вилье де Аиль Адан (1838—1889) — французский писатель.



  1. В другом очерке К. Д. Бальмонт говорит о Толстом: «…одним взглядом, одним простым вопросом Лев Толстой умел, как исповедник, побудить к полной правде чужое сердце и заставить его мгновенно раскрыться. Видеть это лицо, полное внутреннего света, и не любить его — было нельзя. Слушать этот голос и не слышать полной правды внутреннего зрения — было невозможно»