14-го февраля вновь послѣдовалъ въ редакціи такъ называемый фасъ-сеансъ при той же обстановкѣ и съ тѣми же явленіями, какъ и сеансъ 31-го января, но присутствіе на послѣднемъ двухъ врачей придало бывшимъ на немъ явленіямъ на столько наглядности и убѣдительности, что и отсутствующіе, прочитавъ предлагаемый мною отчетъ, несомнѣнно получатъ полное убѣжденіе въ неподдѣльности этихъ явленій.
Доктора П. А. Гущинъ и С. Н. Данилло[2]) приняли участіе въ зтомъ сеансѣ съ спеціальною цѣлью изслѣдовать состояніе медіума во время такъ называемаго медіумическаго транса.
Присутствовали на сеансѣ: медіумъ Е. Д. Прибыткова, г. Грешнеръ съ двумя, дочерьми, гг. Ахновскій, Гедеоновъ, Дробязгинъ, Моисеевъ, Лишинъ, Соколовъ, Прибытковъ и два вышеупомянутыхъ доктора.
Такъ какъ обстановка сеансовъ 31-го января и 14-го февраля и бывшія на нихъ явленія тожественны, то не буду вновь ихъ описывать, а перечислю самыя явленія въ томъ порядкѣ, какъ они слѣдовали одно за другимъ.
Тотчасъ по наступленіи транса, стуками за драпировкою, гдѣ находился медіумъ, съ помощью произносимаго русскаго алфавита, было сказано «смотрите». Г. Гедеоновъ и оба доктора вошли за драпировку. Они нашли медіума, по ихъ словамъ, въ глубокомъ каталептическомъ состояніи и съ связанными носовымъ платкомъ руками, лежащими на его колѣняхъ. Лишь только они вышли изъ-за драпировки, тѣмъ же способомъ было указано отодвинуть столъ. Когда это было исполнено, мы увидали медіума, выходящаго къ намъ съ руками, связанными тѣмъ же платкомъ, но уже за его спиною. (Каталептическое состояніе, понятно, продолжалось). Онъ двигался медленно, перегнувшись въ таліи назадъ. Сдѣлавъ нѣсколько шаговъ впередъ, медіумъ повернулся обратно и вошелъ за драпировку. Тотчасъ же было сказано: «см.» (смотрите), и оба доктора въ сопровожденіи г. Гедеонова вошли въ помѣщеніе медіума, котораго нашли сидящимъ на креслѣ, съ руками связанными опять на колѣняхъ. Вновь констатировали глубокое каталептическое состояніе. По возвращеніи ихъ къ намъ, медіумъ, по указанію, былъ разбуженъ.
Послѣ десятиминутнаго перерыва сеансъ былъ возобновленъ при тѣхъ же условіяхъ, причемъ и явленія имѣли тотъ же характеръ, съ тою только разницею, что медіума наблюдали связаннаго не платкомъ, а веревкою, лежавшею за драпировкою въ разстояніи около 2½ арш. отъ кресла, на которомъ онъ помѣщался.
Разскажу эту часть сеанса еще болѣе кратко. Тотчасъ по наступленіи транса, доктора при тѣхъ же условіяхъ вошли за драпировку, констатировали каталептическое состояніе медіума, когда руки его, связанныя веревкою, находились на груди близъ подбородка. При этомъ г. Данилло заявилъ, что руки такъ крѣпко стянуты веревкою, что она должна оставитъ углубленные слѣды на тѣлѣ. Вслѣдъ за ихъ выходомъ, столъ, по указанію, отодвинули, медіумъ вышелъ къ намъ спиною впередъ, гдѣ оказались и связанныя руки. Сдѣлавъ шага три, онъ остановился, простоялъ довольно долго и вошелъ за драпировку. Лишь только она за нимъ закрылась, доктора, войдя туда же, нашли медіума стоящимъ у своего кресла. Вновь констатировали каталептическое состояніе, и сами развязали руки медіума, причемъ послѣдній слегка стоналъ и, очевидно, волновался. По возвращеніи докторовъ и г. Гедеонова къ намъ, мы слышали, какъ медіумъ сѣлъ въ кресло. Затѣмъ наступила тишина, продолжавшаяся минутъ пять, послѣ чего медіумъ, по указанію, былъ, какъ обыкновенно, разбуженъ г-мъ Гедеоновымъ магнетическими пассами, и сеансъ оконченъ. При пробужденіи медіумъ нѣсколько секундъ истерически плакалъ, что принадлежитъ къ числу очень рѣдкихъ случаевъ при нашихъ сеансахъ. Причиною этого, надо полагать, были нѣсколько разъ повторенныя, во время транса, наблюденія новыхъ лицъ, неблагопріятно повліявшія на медіума.
Несомнѣнный интересъ описаннаго сеанса заключается въ констатированіи, компетентными людьми науки, каталептическаго состоянія медіума въ то время, когда происходили такъ называемыя медіумическія явленія. Наукѣ уже извѣстно, что субъектъ при каталепсіи находится въ безсознательномъ состояніи, всѣ члены его деревенѣютъ и неспособны къ движенію. Вывести его изъ этого состоянія можетъ только другой субъектъ, употребивъ для этого извѣстные пріемы. При этомъ условіи медіумъ впродолженіе всего сеанса былъ лишенъ возможности сознательно произвести какое-либо движеніе, а между тѣмъ всѣ присутствующіе слышали стуки въ помѣщеніи медіума, при посредствѣ которыхъ съ нами разговаривала какая-то разумная сила. Кромѣ того, руки медіума были нѣсколько разъ связываемы то на его колѣняхъ, то за спиною.
Докторъ Гущинъ неоднократно уговаривалъ жену устроить сеансъ въ его присутствіи съ цѣлью медицинскаго изслѣдованія, въ какомъ состояніи находится медіумъ, но постоянно получалъ отказъ. Въ этотъ же вечеръ она, къ крайнему моему удивленію, охотно согласилась. Объяснилось это для меня тѣмъ, что она, только что, для храбрости, выпила залпомъ полъ-бутылки коньяку. И эта далеко не гомеопатическая доза, выпитая женщиною, не привыкшею къ спиртнымъ напиткамъ, не произвела ни малѣйшаго опьянѣнія. Почти невѣроятный фактъ этотъ, очевидно, нельзя подвести подъ извѣстные намъ физіологическіе законы организаціи человѣка. Единственное подходящее объясненіе можно было бы поискать въ допущеніи чрезмѣрнаго возбужденія нервной системы, если бы эту порцію организмъ медіума получилъ во время сеанса.
Когда описаніе сеанса 14-го февраля было помѣщено въ «Ребусѣ», присутствующіе на немъ врачи прислали мнѣ для напечатанія нижеслѣдующее письмо:
М. Г. Въ отчетѣ вашемъ, помѣщенномъ въ № 8 журнала «Ребусъ», относительно медіумическаго сеанса, при которомъ мы присутствовали, встрѣчаются нѣкоторыя указанія, не вполнѣ согласныя съ тою оцѣнкою, которая нами была сдѣлана послѣ описаннаго сеанса; въ виду этого мы просимъ васъ напечатать въ ближайшемъ номерѣ вашего журнала нижеслѣдующее:
1) Такъ какъ наши фамиліи появились въ печати безъ нашего вѣдома, то мы и считаемъ необходимымъ высказаться съ точностью относительно сущности и характера видѣнныхъ нами явленій. По взаимному нашему соглашенію, задача наша состояла исключительно въ констатированіи тѣхъ ненормальныхъ явленій со стороны двигательной и чувствительной сферы, которыя могли быть замѣчены у лица во время сеанса въ роли такъ называемаго «медіума»; поэтому дѣлать какіе-либо общіе выводы изъ наблюденій кратковременныхъ и случайныхъ не представляется возможнымъ.
2) Во время этого сеанса мы могли констатировать, и то при условіяхъ весьма неудобныхъ для изслѣдованія, — въ темнотѣ и втеченіе не болѣе 2-хъ минутъ — лишь нѣкоторыя указанія на наличность, повидимому, летаргическаго періода, смѣнившагося затѣмъ періодомъ, схожимъ съ каталептоиднымъ. Во время этихъ обоихъ періодовъ кожная и болевая чувствительность была, повидимому, ослаблена, пульсъ доходилъ до 100 въ минуту; въ силу ранѣе указанныхъ условій, состояніе органовъ чувствъ намъ осталось неизвѣстнымъ.
3) Относительно отправленія двигательной сферы слѣдуетъ замѣтить, что каталептоидное состояніе не вполнѣ исключаетъ возможность движеній, напоминающихъ произвольныя, причемъ, заученныя ранѣе движенія могутъ повторяться и автоматически. Къ разряду такихъ движеній мы относимъ и спутываніе[3]) (а не связываніе) рукъ платкомъ и снуркомъ, наблюдавшееся вовремя сеанса у медіума.
4) Что же касается стуковъ и другихъ медіумическихъ явленій, происходившихъ во время сеанса, то хотя наклонность къ привычнымъ автоматическимъ движеніямъ во время извѣстныхъ періодовъ большой истеріи и можетъ дать нѣкоторое объясненіе происхожденію этихъ стуковъ, но мы воздерживаемся отъ всякихъ объясненій по этому поводу, такъ какъ при данной обстановкѣ правильное изслѣдованіе состоянія двигательной сферы у медіума за все время сеанса было невозможно.
Напечаталъ я это письмо[4]) съ нижеслѣдующимъ послѣсловіемъ:
Глубоко убѣжденный въ пользѣ всякаго серьезнаго возраженія, для разъясненія обсуждаемаго вопроса, я съ искреннимъ удовольствіемъ даю мѣсто письму гг. Гущина и Данилло, но считаю не лишнимъ сдѣлать къ нему нѣсколько замѣчаній:
Относительно перваго пункта письма я замѣчу, что выводъ изъ наблюденій, сдѣланныхъ на сеансѣ, изложенъ въ моемъ отчетѣ не отъ имени кого-либо, а лично отъ меня, причемъ, роль авторовъ письма я ограничилъ лишь заявленіемъ ихъ о констатированіи каталептическаго состоянія медіума, которое, повторю кстати, наблюдалось ими четыре раза втеченіе сеанса. Добавлю при этомъ, что выводъ мой сложился у меня на основаніи бесѣды моей съ гг. Гущинымъ и Данилло послѣ сеанса. Я поставилъ имъ нѣсколько крайне интересовавшихъ меня вопросовъ: 1) Въ какомъ состояніи находился медіумъ? И получилъ въ отвѣтъ: въ глубоко-каталептическомъ, близкомъ къ летаргіи. 2) Можетъ ли медіумъ въ это время двигать руками? Отвѣтъ: нѣтъ. 3) Какимъ же образомъ, по вашему мнѣнію, происходили слышанные нами стуки? Отв.: этого мы не знаемъ. 4) Могъ ли медіумъ въ этомъ состояніи нѣсколько разъ связывать себя и развязывать? Отв.: нѣтъ. 5) Могъ ли медіумъ самъ вывести себя изъ этого состоянія? Отв.: нѣтъ, для этого необходимы извѣстные пріемы.
Въ отчетѣ моемъ я не могъ позволить себѣ даже намекнуть на этотъ частный разговоръ, но на основаніи его, дѣлая выводъ, смѣло сказалъ: «при этомъ условіи (засвидѣтельствованномъ безсознательномъ состояніи) медіумъ лишенъ былъ возможности сознательно произвести какое-либо движеніе, а между тѣмъ всѣ присутствовавшіе слышали стуки въ помѣщеніи медіума, при посредствѣ которыхъ съ ними разговаривала какая-то разумная сила. Кромѣ того, руки медіума были нѣсколько разъ связываемы то на его колѣняхъ, то за его спиною. Этими несомнѣнными фактами я воспользовался чтобы вывести, наконецъ, медіумическія явленія такъ называемаго фасъ-сеанса, хотя изъ области шарлатанства. А это важный шагъ впередъ. Одно лишь укоренившееся убѣжденіе, что всѣ медіумическія явленія не болѣе какъ одно шарлатанство, мѣшаетъ людямъ науки серьезно и безпристрастно приняться за изслѣдованіе этого, во всякомъ случаѣ, интереснаго вопроса.
Во второмъ пунктѣ письма я считаю не лишнимъ замѣнить „темноту“, по меньшей мѣрѣ „полу-темнотою“, такъ какъ свѣту во время сеанса было настолько, что мы свободно могли видѣть другъ друга, свободно могли двигаться, переносить столъ съ одного мѣста на другое и даже наблюдать измѣненіе лица медіума при наступленіи транса.
Не принадлежа къ числу компетентныхъ лицъ для опредѣленія ненормальныхъ психическихъ состояній, я не считаю возможнымъ обсуждать какъ остальную часть второго пункта, такъ и весь третій пунктъ письма.
Въ виду допускаемой авторами письма возможности съ помощью привычныхъ автоматическихъ движеній медіума произвести стуки, я готовъ идти и далѣе — признать ихъ предположеніе пока за установившійся фактъ. Но я припомню при этомъ сказанное мною въ отчетѣ о сеансѣ, что главный и существенный вопросъ въ этомъ явленіи — разумность бесѣды съ нами помощію этихъ стуковъ. Этотъ гордіевъ узелъ развязать не такъ легко. И дѣйствительно, его не коснулись гг. Гущинъ и Данилло въ своемъ письмѣ. На него они ничего не отвѣтили мнѣ и при вышеупомянутой нашей бесѣдѣ.
Письмо гг. Гущина и Данилло, а также и мой отвѣтъ привожу здѣсь не сполна. Подробнѣе весь этотъ эпизодъ изложенъ мною своевременно въ отдѣльной брошюрѣ „Медіумическія явленія передъ судомъ врачей“.
На сеансахъ 5-го и 10-го декабря 1885 г. послѣдовали три явленія, заслуживающія вниманіе. Разскажу ихъ въ нѣсколькихъ словахъ.
Присутствовали на сеансахъ: медіумъ Е. Д. Прибыткова, г. и г-жа Макаровы, г. и г-жа Галицкіе, г. и г-жа С-вы, г. Гедеоновъ, г. И…нко и г. Прибытковъ.
Первый сеансъ, въ которомъ принималъ участіе г. И-нко, личность, обладающая извѣстного долею медіумичности, былъ въ помѣщеніи редакціи, а второй, съ участіемъ гг. С-выхъ, въ квартирѣ гг. Макаровыхъ.
На первомъ изъ нихъ выдающимся явленіемъ было перенесеніе, при глубокой тишинѣ, горшка съ цвѣткомъ изъ корзины на столъ, за которымъ мы сидѣли.
На второмъ, при полной темнотѣ, колокольчикъ, стоящій на столѣ, поднялся на воздухъ и звонилъ, носясь по комнатѣ. Звонъ этотъ рѣзко оборвался, чѣмъ и заинтересовалъ насъ: куда исчезъ колокольчикъ. Звука паденія его мы не слыхали, несмотря на то, что онъ всегда слышенъ въ подобныхъ случаяхъ. Наше недоумѣніе разрѣшилъ г. Макаровъ, относящійся до сего времени къ явленіямъ довольно скептично, несмотря на то, что видѣлъ ихъ не мало при строгомъ личномъ контролѣ. Онъ заявилъ намъ, что, слѣдя за колокольчикомъ по звуку, ему удалось схватить его на извѣстной высотѣ и при этомъ убѣдиться, что колокольчикъ, дѣйствительно, двигался въ воздухѣ самостоятельно.
Реальность второго явленія этого сеанса была вполнѣ наглядна и для всѣхъ присутствующихъ: всѣ мы при полусвѣтѣ ясно видѣли втеченіе нѣсколькихъ секундъ самостоятельное движеніе металлической пепельницы по круглому столу (діаметръ 1¼ арш.), за которымъ мы сидѣли.