Въ концѣ восьмидесятыхъ годовъ были въ модѣ браслеты — тоненькіе золотые обручики, носившіе названіе «Porte bonheur». Елизавета Дмитріевна нашла такой браслетъ на Невскомъ, близъ Гостинаго двора, очевидно, только что купленный, такъ какъ онъ находился въ футлярѣ. Дорожа этой находкой и боясь потерять ее, она велѣла запаять браслетъ на своей рукѣ. Въ замокъ, запирающій концы браслета, былъ влитъ припай, вслѣдствіе чего браслетъ не могъ быть, безъ слома спайки, снятъ съ руки, кисть которой была шире его.
29-го ноября 1880 г. состоялся въ нашей квартирѣ фасъ-сеансъ, на которомъ, кромѣ медіума (Е. Д.) и меня, присутствовали: профессора А. М. Бутлеровъ и Н. П. Вагнеръ; Н. А. Моисеевъ и К. Н. Моисеевъ. Среди сеанса, послѣ нѣсколькихъ послѣдовавшихъ явленій, въ томъ числѣ переноса на нашъ столъ трехфунтоваго мраморнаго прессъ-папье, мы услыхали въ кабинетѣ медіума[1]) паденіе какого то металлическаго предмета; вслѣдъ за этимъ на нашъ столъ выброшено было два браслета, находящіеся на рукѣ Елизаветы Дмитріевны, и въ томъ числѣ одинъ изъ нихъ именно этотъ запаянный «Porte-bonheur». Осмотрѣвъ браслетъ, мы убѣдились, что онъ снятъ съ руки безъ слома спайки. Въ это время вошелъ въ комнату пріѣхавшій изъ оперы A. M. Бутлеровъ и былъ встрѣченъ стуками въ столъ, требовавшими азбуки, съ помощью которой былъ сдѣланъ вопросъ: «Хорошо-ли пѣли?» Когда А. М. сѣлъ къ столу и пожелалъ тоже осмотрѣть браслетъ, то его не оказалось: онъ исчезъ неизвѣстно куда. Вскорѣ по указанію «Лины», орудовавшей, по обыкновенію, и на этомъ фасъ-сеансѣ, медіумъ былъ разбужденъ. Сеансъ кончился, но браслетъ, не смотря на тщательные поиски его, — найденъ не былъ.
1-го декабря въ «Петербургскомъ Листкѣ» было напечатано извѣстіе о самопроизвольныхъ медіумическихъ явленіяхъ, имѣвшихъ мѣсто въ деревнѣ Ручьи, близъ Лѣсного Института, въ домѣ колониста Бичь, гдѣ втеченіе 16-ти дней передвигались, бросались и переносились разные предметы домашняго обихода. Виновницей этихъ явленій предполагали питомку воспитательнаго дома Пелагею Яковлеву. Разслѣдовавъ это сообщеніе на мѣстѣ дѣйствія опросомъ четырнадцати человѣкъ очевидцевъ-колонистовъ и получивъ отъ нихъ единогласное подтвержденіе всего описаннаго въ «Пет. Лис.,» я рѣшилъ взять Пелагею къ себѣ на нѣсколько дней, чтобы посмотрѣть, что послѣдуетъ на сеансѣ въ ея присутствіи.
4-го декабря утромъ Пелагея была привезена, а въ 8 часовъ вечера состоялся сеансъ. При полномъ свѣтѣ висящей съ потолка лампы, у квадратнаго стола, на четырехъ ножкахъ, сѣли: Пелагея, я, К. Н. Моисеевъ и Н. А. Моисеевъ. Елизавета Дмитріевна, находясь въ той же комнатѣ, участія въ сеансѣ не принимала съ цѣлью, что если послѣдуютъ какія-либо явленія, то ихъ можно будетъ приписать исключительно присутствію Пелагеи.
Вскорѣ послѣ начала сеанса слышны были слабые и очень неопредѣленные стуки. Н. А. Моисеевъ заявилъ, что къ его колѣнямъ что-то прикоснулось и онъ ощущаетъ сильный холодъ подъ столомъ. Тогда Е. Д., желая провѣрить на себѣ заявленіе Н. А., подошла къ столу и протянула подъ него лѣвую руку, но тотчасъ вскрикнула и отшатнулась отъ стола, сказавъ, что, кажется, ей надѣли браслетъ: она почувствовала сжатіе у кисти руки и холодное ощущеніе отъ прикосновенія металла. По осмотрѣ руки, на ней оказался браслетъ, снятый на сеансѣ 29-го ноября. Спайка на немъ осталась не поврежденною.
Получивъ исчезнувшій браслетъ, Е. Д., изъ опасенія вновь потерять его, отказалась отъ участія въ сеансахъ.
Упомяну между прочимъ и о томъ, что Пелагея пробыла у насъ недѣлю и никакихъ явленій ни на сеансахъ съ ея участіемъ, ни внѣ ихъ — не было. Впослѣдствіи мнѣ не разъ случилось убѣдиться, что нѣкоторые субъекты, присутствіе которыхъ вызываетъ самопроизвольныя медіумическія явленія, лишены въ то же время медіумической способности вызывать явленія на сеансахъ.
Продолжаю эпизодъ съ браслетомъ. Когда впечатлѣніе о временной его утратѣ изгладилось, Е. Д. согласилась принять участіе въ сеансѣ, состоявшемся неожиданно 16-го января 1881 г. Мы вчетверомъ: я, жена, М. П. Гедіоновъ и И. И. Крампъ читали разсказъ Радда-Бай «Изъ дебрей Индостана.» Во время чтенія начались стуки въ столѣ, около котораго мы сидѣли. Мы, по-привычкѣ, не обращали на нихъ вниманія, но, несмотря на это, они безостановочно продолжались и, вмѣшиваясь въ наши разговоры по поводу читаемаго разсказа, тремя ударами одобряли сказанное кѣмъ-либо изъ насъ, а двумя выражали несогласіе съ высказаннымъ мнѣніемъ. Спустя нѣкоторое время стуки настолько усилились, что большой обѣденный столъ, у котораго мы сидѣли, началъ замѣтно содрогаться. Видя большое развитіе медіумической силы, но не получивъ согласія Е. Д. на устройство сеанса, мы ограничились тѣмъ, что положили подъ столъ листъ бумаги, карандашъ и поставили колокольчикъ. Стуки прекратились, а спустя нѣкоторое время послѣдовали три сильные удара въ полъ. Мы, по опыту, догадались, что нужно сдѣлать, и взяли бумагу изъ-подъ стола; на ней было написано: «фасъ-сеансъ — Лина.»
Отказываясь отъ фасъ-сеанса, Е. Д. согласилась побесѣдовать съ помощью блюдечка и лишь только она положила на него руку, какъ было сказано: «очень прошу фасъ-сеанса. — Лина.» Тогда послѣ долгихъ уговоровъ медіумъ сдался, и былъ устроенъ просимый сеансъ. Садясь, по обыкновенію, въ кресло, Е. Д. посматривала на браслетъ, какъ бы пречувствуя и опасаясь, что онъ опять будетъ снятъ.
Лишь только она впала въ трансъ, стуками было сказано: «сниму браслетъ, покажу, не берите, всѣ троньте.» Вслѣдъ затѣмъ мы услыхали металлическій звукъ отъ ударовъ по креслу. Тотчасъ драпри на двери, за которымъ сидѣлъ медіумъ, вздулось отъ прикосновенія къ нему съ внутренней стороны и М. П. Гедіоновъ ощупалъ знакомый ему браслетъ. Когда же И. И. Крампъ хотѣлъ до него дотронуться, медіумъ началъ стонать и браслетъ удалился отъ драпри, но минуту спустя вновь и болѣе рельефно выдвинулся сквозь него; тогда мы всѣ отчетливо осязали предметъ, находящійся за драпри, и убѣдились, что это былъ именно тонкій обручикъ извѣстнаго намъ porte-bonheur’a. Сейчасъ же было указано стуками будить медіума. Сеансъ окончился, но браслета на рукѣ не оказалось; онъ опять безслѣдно исчезъ. Е. Д. была очень огорчена этимъ и упрекала насъ за устройство сеанса.
На другой день, вечеромъ, въ то время, когда мы продолжали чтеніе разсказа Радда-Бай, къ намъ на столъ, неизвѣстно откуда, упалъ конвертъ съ надписью: «Надѣнь» и въ немъ лежалъ браслетъ, исчезнувшій наканунѣ. Указаніе «надѣть», безъ возможности исполнить это, сильно взволновало жену. Тогда я, желая прекратить дальнѣйшія повторенія такихъ случаевъ, заперъ браслетъ въ шкатулку, ключъ отъ которой постоянно находился при мнѣ. Е. Д. не могла помириться съ отсутствіемъ браслета на ея рукѣ, но вмѣстѣ съ тѣмъ, соглашаясь со мною, не рѣшалась, сломавъ спайку, начать носить его.
1-го февраля, вечеромъ у насъ собрался обычный нашъ кружокъ и мы вели бесѣду, не касаясь даже медіумизма. Въ это время начались знакомые намъ стуки въ полу и стѣнахъ гостиной, гдѣ мы сидѣли. Жена совершенно неожиданно обратилась ко мнѣ съ просьбою принести браслетъ, сказавъ при этомъ: «я чувствую, что его сейчасъ надѣнутъ мнѣ на руку.» Я попытался отговорить ее, но послѣ настойчиво повторенной просьбы, вошелъ въ кабинетъ, гдѣ въ шкапу стояла шкатулка — хранительница браслета; жена послѣдовала за мною. Передавая ей браслетъ, я едва успѣлъ поднести его къ ея рукѣ, какъ онъ моментально очутился на ней. Я замѣтилъ только, какъ передъ моими глазами что-то блеснуло. Жена при этомъ вся задрожала; рука, на которую надѣтъ былъ браслетъ, покраснѣла и была очень горяча.
Прошло немного времени и Е. Д. опять приняла участіе въ сеансѣ, на которомъ браслетъ вновь былъ снятъ съ ея руки и надѣтъ на тумбочку маленькаго, на трехъ ножкахъ, стола съ которой можно было его снять не иначе, какъ сломавъ спайку, что и было сдѣлано[2]).
Въ скоромъ времени, Е. Д. опять запаяла его на рукѣ, и онъ долгое время оставался на ней неприкосновеннымъ не смотря на участіе Е. Д. въ сеансахъ.
Этотъ эпизодъ съ браслетомъ въ общихъ чертахъ былъ разсказанъ Н. П. Вагнеромъ въ «Новомъ Времени» отъ 8-го февраля 1881 г.
Теперь на очереди рядъ, почти ежедневныхъ сеансовъ съ 25-го апрѣля по 2-е мая, когда незримые дѣятели обѣщали появленіе матеріализованной руки. На сеансахъ Е. Д. видимой матеріализаціи никогда не было, но значительное проявленіе ея медіумической силы давало надежду, что наступитъ время и для этого болѣе сложнаго явленія. На сеансѣ 25-го апрѣля въ первый разъ было указано на возможность видимой матеріализаціи. Чтобы дать понятіе о томъ, какъ подготовляли медіума къ этому явленію, и какія были послѣдствія я долженъ описать всѣ эти сеансы подробно по сохранившимся записямъ.