Глава V
Но как в прежние времена, так и теперь, в начале XX века, в наши дни, монастырскому заточению чаще всего подвергаются лица, известные у нас под именем «сектантов» и «еретиков». О том, как злоупотребляют у нас этими терминами, мы уже имели случай говорить в одной из своих прежних статей,[1] а потому считаем себя в праве не распространяться здесь на эту тему.
Укажем здесь хотя несколько примеров заключения в монастырские тюрьмы сектантов и еретиков в ближайшие к нам годы. Из отчета г. обер-прокурора Св. Синода за 1898 год, между прочим, узнаем о ссылке и заточении в Суздальский монастырь крестьянина Ахтырского уезда Харьковской губернии, Василия Подгорного, за распространение особой секты хлыстовского характера. Деятельность Подгорного обратила на себя внимание местных духовных властей, которые и не замедлили возбудить против него преследование.
По словам отчета, произведенным, по поручению харьковского епархиального начальства, следствием «Подгорный был изобличен в крайне предосудительных поступках: под личиною внешнего благочестия, он распространял в среде темных и легковерных людей лжеучение, подрывающее коренные основы семейной жизни, уважение к святой церкви, ее священнодействиям, таинствам и к совершителям их — православным пастырям. Вместе с тем сам он вел жизнь безнравственную, погрязая в необузданно-грубом чувственном разврате, для каковой цели собирал женщин и девиц в общежитие под предлогом богоугодных целей и, пользуясь их доверием, растлевал и насиловал их, не стесняясь никаким возрастом. В виду этого в 1892 г. Святейший Синод определил поместить Подгорного в арестантское отделение Суздальского Спасо-Евфимиева монастыря, впредь до усмотрения его раскаяния и исправления».[2]
Таким образом, и в настоящем случае заточение в монастырскую тюрьму состоялось без всякого суда, на основании одного лишь следствия, «произведенного по поручению харьковского епархиального начальства». Как известно, подобного рода поручения обыкновенно возлагаются на одного из членов духовной консистории, — чаще всего местного соборного протоиерея или же на епархиального миссионера. Не касаясь вопроса о том, насколько эти лица могут считаться беспристрастными и компетентными следователями и судьями в вопросах, имеющих несомненно юридический характер,[3] нельзя не выразить удивления, что, приписав Подгорному совершение таких преступных действий, как систематическое «растление и насилование женщин и девиц», духовные следователи в то же время не нашли почему-то нужным привлечь его к судебной ответственности за эти преступления.
Заключенный в Суздальскую тюрьму, Подгорный пробыл в ней почти целые десять лет, при чем, как констатировали отчеты г. обер-прокурора Св. Синода, не только не обнаружил раскаяния, но, наоборот, сидя в тюрьме, — «продолжал оказывать вредное влияние» на своих многочисленных последователей путем тайной переписки с ними.
Тем не менее, однако, когда в прошлом 1903 г. мне пришлось посетить Суздальский монастырь, то я нашел Подгорного уже не в тюрьме, а в монастырской келье, где он жил не в качестве арестанта или ссыльного, а как монах, принявший пострижение и зачисленный в число братии Суздальского Спасо-Евфимиева монастыря. Столь резкая метаморфоза произошла, как мне объяснили, вследствие того, что настоятель этого монастыря, архимандрит Серафим (бывший артиллерийский полковник Чичагов), сойдясь с Подгорным, лично убедился в его полной невиновности в тех преступлениях, которые были приписаны ему харьковскими духовными властями. Если это справедливо, то невольно является вопрос: за что же Василий Подгорный просидел целые десять лет в одиночном заключении монастырского каземата?..
Из других сектантов, и сейчас томящихся в Суздальской тюрьме, упомянем о четырех крестьянах Саратовской губернии, заточенных в эту тюрьму за распространение секты енохонцев. Вот уже более десяти лет сидят эти люди в строгом одиночном заключении. Двое из них не вынесли столь продолжительного заключения, и сошли с ума. Однако и это обстоятельство не вызвало улучшения в их положении, напротив, оно скорее содействовало еще большему отягощению их и без того в высшей степени печального положения. Вследствие припадков буйного помешательства, которым они иногда подвергаются, их теперь и день и ночь держат взаперти, не выпуская даже в коридор и на крохотный тюремный двор, для прогулки, — чем обыкновенно пользуются все остальные арестанты монастырской тюрьмы… Неужели, наконец, хотя сумасшествие не избавит этих несчастных от дальнейшего тюремного заключения?..
- ↑ «Религиозные отщепенцы», выпуск 2-й. Сбп. 1904 г. «Белоризцы».
- ↑ «Миссионерское обозрение», 1901 г., майская книжка
- ↑ Примечание цензора иеромонаха Александра. Во всяком случае, касательно юри-дического характера преступлений против веры и церкви духовные лица компетентны не менее патентованных юристов из светской интеллигенции.