§ 196. Кроме того, чему можно научиться при помощи книг, существуют еще разные искусства, изучаемые при помощи упражнения, которые точно также необходимы для джентльмена и которым, следовательно, он также должен уделять свое время и иметь для них учителей.
Так как танцы придают детям грациозность движений, выправку и приличную уверенность в себе, то учить танцам, по моему мнению, никогда не может быть слишком рано, раз только возраст и силы позволяют это. Но постарайтесь найти хорошего учителя, который сумел бы придать грацию, свободу и естественность всем движениям тела; если же он не сумеет сделать этого, то лучше обойтись без всякого учителя: естественная неуклюжесть гораздо лучше обезьяньей аффектированности поз, и уж лучше снимать шляпу и раскланиваться на манер честного деревенского джентльмена, чем на манер плохого танцмейстера. Что же касается до разных там фигур и характерных танцев, то я не придаю им никакого значения, или лишь настолько, насколько они могут содействовать общей грации движений.
§ 197. На музыку смотрят обыкновенно как на имеющую нечто общее с танцами, и многие весьма ценят уменье играть на том или другом инструменте; однако музыка требует большой траты времени, чтобы добиться хотя бы весьма посредственного успеха в ней, и наталкивает часто на столь дурные компании, что многие считают лучшим отказаться от нее; и от людей серьезных и солидных мне так редко приходилось слышать похвалы кому-нибудь за музыкальный талант, что из всех искусств, музыку можно поставить на последнее место. Наша жизнь слишком коротка, чтобы мы могли всего достигнуть, и наш ум не может постоянно отдаваться приобретению новых познаний. Слабость нашей организации, как в смысле духа, так и тела, принуждает нас к частому отдыху, так что человек, желающий провести с пользой свою жизнь, должен посвятить значительную долю ее просто на отдых. Точно также и молодым людям нельзя отказывать в нем, по крайней мере, если вы не хотите видеть их сходящими слишком рано в могилу или впадающими в детство, после того как ваша поспешность сделала из них преждевременных стариков. Поэтому я думаю, что время и труд, назначенные для серьезных занятий, следует употреблять на вещи наиболее важные и полезные, применяя притом возможно более легкие и простые методы. Немалый секрет воспитания устроить дело так, чтобы телесные упражнения и умственные занятия служили отдыхом друг для друга, и я убежден, что опытный и искусный воспитатель, разобравшись в характере и наклонностях своего питомца, сумеет разрешить эту задачу: ведь очень часто ребенок устал от занятий или танцев, но еще не хочет спать и охотно занялся бы чем-нибудь, что может развлечь и занять его; но при этом следует помнить, что отдохновением может служить только то, что делается с удовольствием.
§ 198. Фехтование и верховая езда считаются настолько существенной частью в воспитании джентльмена, что было бы большим недочетом ничего не сказать о них. Что касается до верховой езды, которой учатся обыкновенно только в больших городах, то она является одним из самых здоровых упражнений, какие только можно доставить себе в этих местах роскоши и комфорта, и поэтому вполне заслуживает занять свое место среди городского времяпрепровождения джентльмена; поскольку же она дает красивую и непринужденную посадку, уменье управлять конем, быстро останавливаться и поворачиваться и твердо держаться в седле, она весьма полезна для джентльмена и в мирное и в военное время. Но настолько ли она важна, чтобы молодой человек делал из нее серьезное занятие и употреблял на нее больше времени, чем сколько следует употреблять на такие упражнения, служащие главным образом для укрепления здоровья, — об этом я предоставляю судить родителям и воспитателям, которым следует всегда помнить, что в воспитании главное внимание должно быть обращено на то, что наиболее важно и к чему всего чаще придется обращаться молодому человеку в той карьере, которая ему предназначена.
§ 199. Что касается до фехтования, то это искусство очень полезно для здоровья, но весьма опасно для жизни, так как уверенность в нем может сделать забияку из того, кто считает себя хорошо владеющим шпагой. Обладание этим искусством делает часто человека чересчур щекотливым в вопросах чести при самом незначительном к тому поводе или даже при отсутствии такового. Молодые люди готовы в пылу юности думать, что они напрасно учились фехтованию, если им не придется показать своей ловкости и отваги в дуэли, и, по-видимому, имеют на это некоторое основание. Но сколько печальных трагедий породило такое рассуждение, о том могут свидетельствовать слезы не одной матери. Наоборот, человек, не умеющий фехтовать, будет заботливо сторониться от компании игроков и забияк и будет вполовину меньше придавать значение пустякам, или страстно задевать других, или страстно оправдывать наносимые им оскорбления, — что является обычными причинами драки. Кроме того, на поле сражения посредственное искусство в фехтовании скорее отдает человека под удары противника, чем защищает от них: и, конечно, храбрый человек, который не умеет фехтовать и поэтому поставит всё на один удар, а не будет стоять парируя, одержит верх над посредственным фехтовальщиком, в особенности если он искусен при этом в рукопашном бою. Поэтому, если уж считается нужным принять предосторожности на всякий случай и подготовить молодого человека на случай дуэли, то я скорее пожелал бы, чтобы мой сын был хорошим борцом, а не посредственным фехтовальщиком, а последнее самое большее, чего может достигнуть джентльмен, если только не хочет торчать постоянно в фехтовальной школе и вертеть шпагой. Но раз уж уменье фехтовать и ездить верхом считаются столь необходимыми для джентльмена, то трудно отказать молодому человеку высшего класса в этих знаках отличия. Поэтому я предоставляю отцам судить, насколько характер их сыновей и положение, предназначаемое для них в свете, позволяют или принуждают следовать обычаю, который, имея весьма мало общего с цивилизованной жизнью, был некогда совершенно незнаком самым воинственным народам и, по-видимому, нисколько не прибавил силы и храбрости принявшим его, по крайней мере, если мы не будем воображать, будто военное искусство усовершенствовалось благодаря дуэлям, с которыми фехтование вошло в мир и с которыми, надеюсь, и исчезнет.
§ 200. Вот то, что я думаю относительно занятий и телесных упражнений молодого джентльмена. Но главное добродетель и мудрость:
Nullum numen abest, si sit predentia.
Научите вашего сына подавлять свои склонности и подчинять свои желания разуму. Раз это достигнуто и стало привычным благодаря постоянной практике, самая трудная часть дела сделана. Что же касается до средств, которыми можно было бы достигнуть этого результата, то я не знаю лучшего способа, как действовать на любовь к одобрению и похвале, которую поэтому следует всячески развивать в мальчике. Сделайте его как можно более чутким к чести и позору, и раз вы достигли этого, вы тем самым вложили в него такое начало, которое будет влиять на него и в ваше отсутствие, с которым несравним страх боли и розог и которое сделается, так сказать, стволом, к которому вы можете прививать впоследствии истинные начала нравственности и религии.
Я хочу прибавить еще нечто, но боюсь, что как скоро заговорю об этом, навлеку на себя обвинение в том, что забыл предмет настоящего рассуждения и то, что я говорил выше относительно воспитания, рассчитанного на призвание джентльмена, с которым ремесло, по-видимому, наименее совместимо; тем не менее позволю себе заметить, что, по моему мнению, джентльмен должен знать какое-нибудь ремесло (я подразумеваю какой-либо ручной труд), даже два или три, но одно какое-нибудь более обстоятельно.
§ 202. Я уже имел случай говорить, что склонность детей к деятельности следует всегда обращать на какое-нибудь полезное занятие, но при этом можно иметь в виду два рода пользы: во-первых, — пользу от известных сведений, приобретаемых тем или другим занятием; если так, то не только языки и науки, но и рисование, и токарное дело, и садоводство, и обработка железа, одним словом все искусства, полезные для общества, заслуживают того, чтобы быть в них сведущим; во-вторых, можно иметь в виду, насколько упражнение само по себе полезно или необходимо для здоровья. Приобретение известных знаний настолько необходимо для мальчиков, что они должны употреблять на это значительную часть своего времени, хотя эти занятия нисколько не содействуют сами по себе их здоровью; таковы, например, обучение чтению, письму и другие сидячие занятия, имеющие целью развитие ума и неизбежные для джентльмена. Но существуют также ремесла, для изучения которых нужна физическая сила и которые, благодаря такому упражнению, делают нас не только более сведущими, но и более здоровыми и сильными, особенно если заниматься ими на открытом воздухе. Так вот какое-нибудь такое ремесло и можно сделать отдыхом для детей, посвящающих большую часть своего времени книгам и занятиям; но при этом выборе следует принимать во внимание их возраст и наклонности и тщательно избегать всякого принуждения, помня, что приказания и принуждения могут очень часто породить, но никак не излечить отвращение от какого-нибудь занятия. Ибо какова бы ни была вещь, которой кто-нибудь принужден заниматься насильно, он бросит ее при первой возможности, да и во время занятий ею получит от нее очень мало пользы и еще меньше удовольствия.
§ 208. Из всех искусств, рисованию я отдал бы наиболее предпочтения, не будь тут только одного или двух обстоятельств, с которыми нельзя не считаться. Во-первых; нет ничего несноснее плохого рисования, а между тем приходится отдавать очень много времени этому искусству, чтобы достичь в нем хотя бы посредственного умения. Если у молодого человека есть природная склонность к рисованию, то является опасение, как бы он не пренебрег ради занятий им другими, более важными предметами, а если этой склонности нет, то заранее можно считать потерянными время, труд и деньги, потраченные на это. Другая причина, по которой я не стою за занятия живописью, та, что это развлечение сидячее, дающее больше работы голове, чем телу. Умственный труд должен стоять, по моему мнению, на первом плане в занятиях джентльмена; и раз он принужден на время оставить его, чтобы отдохнуть и освежиться, ему лучше заняться каким-нибудь телесным упражнением, дающим отдых мысли и укрепляющим здоровье и силу. Вот те основания, в силу которых я не настаиваю особенно на живописи.
§ 204. Что же касается до физических упражнений, то джентльмену, живущему в деревне, я предложил бы заняться садоводством или работой по дереву, как например плотничьей, столярной или токарной; все эти занятия — прекрасный и здоровый отдых для человека, занимающегося усидчивым умственным трудом. Так как ум не в состоянии быть постоянно занятым, и так как людям, ведущим сидячую жизнь, необходим некоторый отдых, который в одно и то же время освежал бы ум и упражнял тело, то я не знаю упражнений более пригодных для сельского джентльмена, как два вышеуказанные, причем одним из них можно заниматься в то время, когда погода или время года мешают другому. Кроме того, при знании садоводства вы можете давать полезные указания вашему садовнику, а умея работать по дереву делать себе разные красивые и полезные в тоже время вещи, хотя о последнем я говорю не как о главной цели работы, а как о некоторой приманке к ней; ибо, говоря о телесных упражнениях, я имею в виду главным образом отдых от других, более серьезных занятий.
§ 205. Великие люди древности превосходно умели совмещать физический труд с государственными делами и не считали унижением своего достоинства искать в первом отдохновения от вторых. По-видимому, большей частью они посвящали свой досуг земледелию. Так у евреев Гедеон, а у римлян Цинциннат были взяты для командования войсками своей страны— первый от молотьбы, а второй — от плуга; и очевидно, что их уменье владеть цепом или плугом нисколько не мешало им владеть оружием и не сделало их менее искусными в военном деле или управлении государством. Катон Старший, отправлявший с большой славой важнейшие должности в республике, оставил нам письменное доказательство своей опытности в сельском хозяйстве, и, насколько мне помнится, Кир настолько был далек от того, чтобы считать садоводство ниже достоинства и величия трона, что показывал Ксенофонту большой участок фруктовых деревьев, насаженных его собственной рукой. Вообще, если нужно подтверждать пользу такого рода отдохновения примерами, то летописи древних, как евреев, так и язычников, полны примеров этого рода.
§ 206. Не думайте, что я по ошибке называю эти и подобные им упражнения, требующие физической работы, развлечением. Ибо, как это может видеть всякий, развлечение состоит вовсе не в том, чтобы ровно ничего не делать, а в том, чтобы рассеять утомление переменой занятия; и если кто воображает, что в трудной и утомительной работе нельзя найти удовольствия, то пусть он припомнит, какому утомлению подвергают себя охотники с их ранним вставанием, усиленной верховой ездой, необходимостью терпеть жар, холод и голод, хотя, как известно, этот утомительный спорт составляет обычное развлечение людей самого высшего круга. В копании гряд, сажании деревьев, прививке и тому подобных полезных занятиях люди могли бы найти себе такой же предмет развлечения, как и во всякой другой модной забаве: для этого нужно только, чтобы эти занятия доставляли удовольствие, что, как я думаю, привычка и некоторый успех не замедлят сделать; и я уверен, что те, кому приходится часто принимать приглашения на карты или на какую-нибудь другую игру от лиц, которым они не могут отказать, гораздо больше устают от этих развлечений, чем от самого серьезного занятия, хотя бы они и не питали никакого отвращения к этим забавам и подчас сами охотно были готовы развлечься ими.
§ 207. Игра в карты и т. п., на которую люди лучшего общества и в особенности дамы тратят столько времени, кажется мне очевидным доказательством того, что люди не могут оставаться в совершенной праздности. Они непременно должны заниматься чем-нибудь, ибо, в противном случае, могли ли бы они высиживать столько часов подряд за таким занятием, которое, говоря вообще, доставляет больше неприятностей, чем удовольствия тому, кто имеет с ним дело. Несомненно, что игра, раз она кончена, не доставляет больше никакого удовольствия и не приносит никакой пользы ни душе, ни телу. Если же она заходит так далеко, что затрагивает состояние, то становится уже не развлечением, а ремеслом, приносящим счастье очень немногим и представляющим собой жалкий промысел даже для счастливого игрока, так как наполняет его кошелек на счет его репутации.
Развлечение не имеет смысла для тех, кто или ровно ничего не делает, или не утомляется от своих занятий. Развлечение нужно поставить таким образом, чтобы оно, давая отдых утомленному организму и доставляя удовольствие, приносило в то же время какую-нибудь пользу. Что касается до разных бесполезных и рискованных развлечений, которые называются в свете времяпрепровождением, то они обязаны своим существованием тщеславной кичливости знатностью и богатством, вселившей в людях убеждение, будто заниматься каким-нибудь полезным ремеслом недостойно джентльмена. Благодаря этому в мире в таком ходу карты, кости и пьянство, и весьма многие предаются им больше по привычке и за неимением ничего лучшего, чем вследствие действительного удовольствия, находимого ими в этом. И так как они не в силах вынести бремени безделья и праздности и в то же время не знают никакого честного ремесла, которым могли бы развлечься, то и прибегают, чтобы убить свое время, к этим безумным и вредным забавам, в которых разумный человек, не развращенный еще привычкой, находит очень мало удовольствия.
§ 208. Я не хочу этим сказать, что молодой джентльмен должен быть лишен тех невинных удовольствий, которые в ходу между людьми его возраста и положения. Я настолько далек от мысли одобрять в нем суровость и, мрачность, что наоборот посоветовал бы ему принимать с полной готовностью участие во всех удовольствиях и развлечениях своих сверстников и не идти наперекор тому, чего от него желают, раз это прилично джентльмену и честному человеку, хотя, что касается до карт и костей, то, на мой взгляд, лучше вовсе не учиться им и таким образом не поселять в себе склонности к этим пагубным искушениям и нелепой трате дорогого времени. Предоставляя молодому человеку полную свободу веселиться со своими друзьями и отдаваться приличным и честным развлечением, я в тоже время утверждаю, что у него всегда найдется достаточно времени, чтобы научиться какому угодно ремеслу. Если люди сведущи обыкновенно только в одном искусстве, то виной тут не недостаток времени, а недостаток прилежания: и можно сказать наверное, что если посвящать аккуратно один час в день на такого рода развлечение, то в короткое время можно достигнуть такого успеха, какого и не ожидаешь; такое обыкновение заслуживает быть принятым хотя бы для того, чтобы вывести из моды грубые, пошлые, бесполезные и опасные способы времяпрепровождения и показать, что в них нет никакой надобности. Если уже в самом зародыше полагать предел тому праздношатанию, в котором некоторые проводят значительную часть своей жизни без всякого дела и даже удовольствия, то люди нашли бы достаточно времени научиться множеству вещей, которые, при всей удаленности от их настоящей профессии, нисколько не мешали бы ей. Поэтому, равно как и в силу других, приведенных выше, соображений, лень, праздность и мечтательное ничегонеделание по целым дням никоим образом не могут быть терпимы или допускаемы в молодых людях. Такое состояние прилично только больному или расслабленному и за исключением их, нетерпимо ни в ком, какого бы возраста или общественного положения ни был человек.
§ 209. К ремеслам, о которых я говорил выше, можно прибавить еще изготовление духов, лакирование, гравирование, различные работы по железу, жести и серебру; а если молодой человек живет большей частью в городе, как это приходится большинству молодых джентльменов, то можно учить его вырезыванию, отделке и шлифовке драгоценных камней или полированию оптических стекол. Вообще, при громадном разнообразии механических работ не может быть, чтобы не нашлось ни одной, могущей доставить ему удовольствие, по крайней мере, если вы не имеете дела с ленивым и испорченным юношей, чего конечно нельзя предположить, если он был воспитан как следует. А так как он не может быть постоянно занят учением, чтением и разговором, то у него будет оставаться много часов, которые, если не посвящать их одному из вышеуказанных ремесел, будут употребляться им на что-либо худшее, ибо я не думаю, чтобы молодой человек пожелал сидеть сложа руки; а если у него и является такая наклонность, то это недостаток, который следует исправлять.
§ 210. Но если в силу предрассудка родители ужасаются унизительного имени ремесла и не допускают для своих детей ничего подобного, то есть еще одна вещь, имеющая отношение к торговле, которую они, надеюсь, призна́ют безусловно необходимой для своих сыновей, а именно бухгалтерия.
Хотя это искусство и не может помочь джентльмену приобрести состояние, тем не менее оно более всякого другого даст ему возможность сохранить то, которым он владеет. Редко замечается, чтобы люди, ведущие счет своим доходам и расходам и таким образом имеющие постоянно перед глазами положение своих дел, допускали их до расстройства; но я не сомневаюсь, что весьма многие впадают в разорение, сами того не замечая, или, заметив его, уже не в состоянии поправить дело именно вследствие того, что не заботятся или не умеют вести свои счета. Поэтому я посоветовал бы всякому джентльмену тщательно изучать бухгалтерию и не думать, будто она неподходящее для него дело, так как возникла и практикуется преимущественно между купцами.
§ 211. Как скоро наш молодой джентльмен достигнет некоторого успеха в ведении счетных книг (для чего требуется более здравого смысла, чем арифметики), было бы не лишним, чтобы отец заставлял его применять это знание к практике по поводу его личных дел. Я не требую, чтобы молодой человек запиcывал каждую бутылку вина или каждый проигрыш: для этого совершенно достаточно общей рубрики «расхода», и я не рекомендовал бы отцу относиться чересчур придирчиво к этим счетам, почерпая из них повод упрекнуть его за расходы; отец должен помнить, что он и сам был некогда молод и имел соответствующие этому возрасту мысли и желания, и что его сын имеет право думать так же и рассчитывать на соответствующее обхождение. Поэтому, если я советую заставлять молодого человека вести счета, то не для того, чтобы стеснять его в расходах (ибо он должен иметь право неограниченно располагать тем, что дает ему отец), а для того, чтобы пораньше приучить его к этому обыкновению и таким образом сделать для него привычным дело, польза и необходимость которого будут ощущаться им в течение всей его жизни. Рассказывают, что один знатный венецианец, сын которого с избытком пользовался отцовским богатством, видя, что расточительность последнего становится выше всякой меры, приказал своему кассиру не выдавать ему более той суммы, которую он мог бы аккуратно сосчитать при получении. Быть может, скажут, что такой прием вовсе не вел к сокращению трат молодого джентльмена, который во всяком случае мог всегда получить столько денег, сколько потребовал бы; между тем для молодого человека, не привыкшего думать ни о чем, кроме погони за удовольствиями, это обстоятельство явилось большим затруднением, которое разрешилось, наконец, следующим благоразумным и полезным размышлением: «Если для меня так трудно только сосчитать деньги, которые я хочу истратить, то сколько же труда и забот стоило моим предкам не только считать, но и приобретать их?!» Эта разумная мысль, внушенная ему тем маленьким трудом, который на него возложили, настолько повлияла на него, что он стал гораздо осмотрительнее относиться к своим расходам и сделался в конце концов хорошим хозяином. — Во всяком случае, каждый должен согласиться, что ничто не способствует так порядку наших дел, как если мы постоянно имеем их перед глазами благодаря правильному ведению счетов.
