М. C. Корелинъ. Паденіе античнаго міросозерцанія (культурный кризисъ въ Римской имперіи). Изд. О. Н. Поповой. Культурно-историч. библ. № 2. 1895 г. Ц. 75 к. Лекціи, читаннныя авторомъ въ Московскомъ политехническомъ музеѣ въ 1891—1892 гг., составили настоящую книгу, которая въ легкой и общедоступной формѣ знакомитъ читателя съ культурнымъ кризисомъ, пережитымъ Римской имперіей въ первые вѣка нашей эры. Авторъ ограничиваетъ свою задачу только идейной борьбой христіанства и древняго міросозерцанія, оставляя въ сторонѣ соціальныя, политическія и экономическія условія, при которыхъ шла эта борьба и которыя склонили побѣду на сторону христіанства. Цѣль его — «показать безсиліе языческой реформы и выяснить причины побѣды новой религіи, поскольку онѣ заключались въ психическихъ условіяхъ эпохи». Въ предѣлахъ этой задачи книга г. Корелина даетъ нѣсколько крайне интересныхъ и живыхъ очерковъ, рисующихъ настроеніе высшихъ классовъ римскаго общества, въ которыхъ рѣзче всего проявлялась неудовлетворенность старою религіей и исканіе новыхъ началъ нравственности. Для характеристики этого настроенія авторъ останавливается на личности императора Адріана, котораго онъ считаетъ близко подходящимъ къ тому идеалу совершеннаго человѣка, какимъ онъ представлялся древнимъ. Высоко и всесторонне образованный, красивый, здоровый, необыкновенно дѣятельный, смѣлый и предпріимчивый, «удачливый» во всѣхъ начинаніяхъ, — этотъ, повидимому, всѣмъ надѣленный для счастья человѣкъ всю жизнь глубоко томился, не находя въ жизни, къ чему «прилѣпиться душой». Словно гонимый духомъ безпокойства, онъ, съ момента вступленія на престолъ, не можетъ найти себѣ мѣста въ своей обширной имперіи, и среди безконечныхъ переѣздовъ ищетъ то новыхъ неизвѣданныхъ еще наслажденій, то новыхъ боговъ. Онъ признаетъ всѣ религіи, даже христіанскую, «но ни странствованія, ни религіозный синкретизмъ не давали душевнаго мира императору», и въ этомъ отношеніи біографія Адріана чрезвычайно поучительна, показывая, «что одряхлѣвшее язычество не давало своимъ адептамъ необходимыхъ условій ни для счастливой жизни, ни для спокойной смерти». Стремленія замѣнить народную религію философіей потерпѣли полную неудачу. Отъ стоицизма, наиболѣе яркимъ представителемъ котораго явился Маркъ Аврелій, общество перешло къ неоплатонизму, но какъ первый, при всей возвышенности отдѣльныхъ сторонъ, былъ лишь философіей отчаянія, облегчавшей переходъ къ смерти, такъ второй расплывался въ безплодной символистикѣ, способной вызвать лишь «смѣхъ несказанный», когда неоплатоники пытались истолковать аллегорически народные миѳы о похожденіяхъ боговъ. Не было недостатка и въ попыткахъ создать нѣчто въ родѣ особой, одухотворенной языческой вѣры, въ которой причудливо смѣшивалось старое многобожіе съ христіанскимъ духомъ. Какъ на особенно интересную попытку такого рода, авторъ указываетъ на сочиненіе софиста III-го вѣка филострата — фантастическую біографію Аполлонія Тіанскаго, которую часто называютъ «языческимъ евангеліемъ» и въ которой «дѣйствительно воплощены всѣ религіозно-нравственные идеалы умирающей религіи». Изложивъ довольно подробно содержаніе этой любопытной и мало извѣстной нашей читающей публикѣ книги, г. Корелинъ дѣлаетъ ей слѣдующую оцѣнку. «Въ религіозной сферѣ біографія тіанскаго мудреца не обнаруживаетъ ни малѣйшихъ слѣдовъ евангельскаго вліянія. Заимствованія изъ Новаго Завѣта ограничиваются моралью. Оттуда взялъ филостратъ привлекательный конкретный образецъ высоконравственной личности, оттуда же почерпнулъ онъ и нравственное ученіе, — и причина этого совершенно понятна. Мы видѣли, что языческая религія не могла дать прочныхъ основъ для нравственнаго ученія, а мораль стоиковъ, эпикурейцевъ и неоплатониковъ не удовлетворяла общество своею эгоистичностью, сухостью и односторонностями. Моральные идеалы переросли религію и развившуюся на языческой почвѣ философскую этику, поэтому искренній язычникъ филостратъ долженъ былъ обратиться за нравственнымъ ученіемъ къ Евангелію, такъ какъ другихъ источниковъ у него не было. Такимъ образомъ, послѣдній и наивысшій моральный идеалъ заимствованъ язычниками изъ Новаго Завѣта, и книга филострата показываетъ полную неспособность язычества выйти изъ культурнаго кризиса безъ посторонней помощи».
Очеркъ г. Корелина не претендуетъ на полноту изложенія* оставляя многое незатронутымъ въ отношеніяхъ христіанства къ цивилизаціи древняго міра, но то, что имъ изложено относительно борьбы старой философіи и новой вѣры, полно интереса и можетъ служить введеніемъ къ болѣе полному изученію этой, безспорно, интереснѣйшей и важнѣйшей эпохи, когда-либо пережитой человѣчествомъ.