НЭСГ/Этика

Материал из Викитеки — свободной библиотеки

Этика (греческ.), отрасль философии, исследующая проявления человеческой воли с точки зрения их нравственной ценности и стремящаяся познать мотивы и цели нашего поведения. Твердое мерило для оценки поступков Э. ищет как в психологических законах, так и в истории людского общежития; в виду того, что критерии добра и зла далеко неодинаковы в различные времена и у разных народов, она изучает все моральные воззрения, которые когда-либо существовали и существуют у человечества, и этот исторический материал служит главной основой для ее принципиальных выводов, помогая ей в решении чрезвычайно важного вопроса о том, врождены ли нам этические понятия, как полагает рационализм, или же они приобретаются нами опытным путем, в виде плодов нашего умственного развития на почве социальности, как думают эмпирики. Тот или другой ответ на этот вопрос обусловливает компетенцию и задачи Э-и. В самом деле, если в душе человека при его рождении на свет уже начертаны нравственные идеи, которые жизнь повлечет к реализации, то, естественно, что область Э-и значительно суживается и ей нет никакой нужды диктовать обязательные догматы, так как они и без того запечатлены в нашем сознании; Э. в таком случае лишается всякой творческой и нормирующей роли и может только объяснять и философски анализировать то, что находится в действительности, комментировать указания совести. Если же прав Локк, и мы вступаем в мир с душою, подобной чистому листу бумаги, если не таятся в нас моральные инстинкты, то, очевидно, есть необходимость в создании этического канона, и надо установить такие императивы, от исполнения которых никто не мог бы уклоняться. Тот факт, что понятия добра и зла весьма не устойчивы и на протяжении человеческой истории имели изменчивое содержание, является сильной опорой эмпирической теории нравственности, и если до сих пор некоторые мыслители отрицательно и насмешливо относятся к морали альтруизма, то это возможно лишь потому, что принципы поведения вовсе нам не врождены. Но, с другой стороны, не следует упускать из виду, что уже очень рано люди стали задумываться над этическими проблемами и выработали такие положения, которые почти всеми принимаются за аксиомы и которые служат мерилом наших поступков; эти основные тезисы до такой степени вошли нам в плоть и кровь, что мы не сомневаемся в их истинности и предоставляем Э-е только доискиваться их генезиса и тех более или менее скрытых побуждений, которыми определяется наша деятельность альтруистического характера. Такими исследованиями и занимается научная Э.; своей предшественницей она имела Э-у практическую, которая учила людей тому, как они должны вести себя по отношению друг к другу. Первые зародыши практической Э-и можно видеть в изречениях, в роде принадлежащих семи греческим мудрецам, и пословицах, в которых народ выражает плоды своих размышлений о жизни. Но, конечно, наиболее удобно проводятся в общественную среду этические правила под эгидой религии, которая дает нравственности высшую санкцию; то, что предписывается Божеством, не может быть ничем поколеблено, вечно и для всех обязательно; в виде Божьих заповедей были продиктованы еврейскому народу главнейшие законы морали. В вероучении буддизма Э. занимает центральное место; Коран Магомета является цельной этической системой. Именно потому христианство покорило древний мир, что оно поражало возвышенностью своих нравственных идеалов. Для религиозной Э-и характерно то, что, на ряду с признанием самостоятельной ценности нравственного поведения, большую роль играет элемент награды и наказания за соответствующие поступки. Основателем научной Э-и был Сократ. В противоположность софистам, которые толковали добро и зло, как субъективные и относительные идеи, великий философ проповедовал, что добродетель одна и обща для всех людей, что она познается путем изучения и что родина ее — на земле. Наоборот, его ученик Платон, следуя духу своей идеологической философии, и мотивам нравственности, и ее целям придал небесный характер; свыше получаем мы импульсы для морального поведения и конечные цели его осуществляются в надземной жизни. Этические сочинения Аристотеля богаты глубокими мыслями, но особого значения не имеют. Философ. системы эпикуреизма и стоицизма много способствовали развитию Э-и и подвергли тонкому анализу те побуждения, которыми мы руководимся в своей нравственной деятельности. Эпикуреизм впервые выдвинул удовольствие, как цель поведения, и этим проложил дорогу будущим эвдемонизму и утилитаризму; стоицизм, во многом сходный с учением Эпикура, указал на величавое спокойствие души, на презрение к страданию, как на благородный идеал мудрой и праведной жизни. В средние века связь между Э-ой и религией, значительно ослабленная греческой философией, снова сделалась очень тесной, и в эту эпоху безотрадной аскезы непосредственные этические задачи были в небрежении; блаженный Августин, Фома Аквинат и др. мыслители покрыли мистической оболочкой вопросы Э-и. Спор о свободе воли, так или иначе решаемый, все равно не разъяснял этических проблем, потому что они рассматривались исключительно с богословской точки зрения. Общее настроение эпохи выражалось в том, что заботы о личном самосовершенствовании вполне подавляли всякую мысль о социальной Э-е; от пороков мира лучшие люди уходили в монастыри, убивали плоть, заглушали природные влечения, но над этой сферой неправильно и эгоистически понимаемой нравственности не возвышались до истинного альтруизма, до нормальных отношений человека к человеку. Самоотречение — не ответ на этические вопросы и требования, и вот почему позднейшие философы, отвергнув мрачную мораль средневековых аскетов, освободили Э-у от опеки теологов и повели ее по новому пути. Бекон Веруламский хотя и считал, что в Э-е естественному познанию добра и зла помогает откровение, тем не менее отделял веру от науки; своим указанием на то, что активная жизнь в нравственном отношении выше созерцательной, он начал то национально-английское направление в Э-е, к которому примкнули Гоббс, Локк, Шефтсбери, Гетчесон, Адам Смит, Юм, Бентам, Милль, Спенсер. С другой стороны, Спиноза, в своей знаменитой „Этике“ с невозмутимым спокойствием анатома разбиравший человеческие страсти, открыл собою плеяду спекулятивных философов, как Лейбниц, Кант, Фихте, Гегель, Шеллинг, Шлейермахер, Шопенгауэр, Гартман; каждый из них выводил этические принципы из общего основания своей системы. Все эти мыслители по преимуществу интересовались вопросом, каковы основы нравственного поступка и что должно служить мерилом его этической ценности — его мотив или цель. Вслед за Сократом отчасти Кант и в особенности, Гоббс, Локк, Бентам и Милль, исходили из той мысли, что для совершения моральных поступков необходимо участие разума, необходимо познание; мы потому действуем этически-правильно, что ум указал нам, как надо действовать. Но в то время, как Кант совершенно устраняет эгоистический элемент и обязует нас к морали во имя долга, во имя бескорыстного категорического императива, к каким бы последствиям он нас ни приводил, — философы утилитаризма (см. это сл.) полагают, что именно цель, результат поступка, его благоприятное для нас последствие — вот стимулы нашего поведения; нами руководит желание счастья, ради которого — так учит Э. эвдемонизма — мы от первоначального и наивного эгоизма постепенно восходим к его высшим проявлениям, к альтруизму, этому расширенному и облагороженному себялюбию. Не в разуме, а в социальном чувстве видит Шефтсбери источник нравственности; его поддерживают Гетчесон, Смит и Юм, выдвигая элемент симпатии. Спенсер ввел в Э-у идею наследственности, объясняющей, как социальное чувство, переходя от поколения к поколению, становилось все сильнее и сильнее и создавало нравственное общежитие. Этические системы немецких философов носят характер значительно более трансцендентальный, как бы завещанный Платоном. Лейбниц особенно сильно настаивал на том, что всякое существо стремится к достижению высшей степени совершенства; от нравственного поведения отнимается утилитарная цель, и центр тяжести с индивидуального или коллективного счастия переносится на врожденное тяготение к самосовершенствованию. Если Лейбниц, так. образ., видел нравственный процесс в эволюции личности, то Фихте, Гегель, Шеллинг, Шопенгауэр мыслят его, как эволюцию мирового абсолюта; для Гегеля, напр., нравственность постепенно осуществляется в развитии мирового разума, для Шопенгауэра она заключается в прогрессивном уничтожении мировой воли к жизни. Эти учения имеют в основе ту глубокую истину, что нравственность не есть нечто готовое и незыблемое, а, наоборот, развивающееся, но, с другой стороны, они совершенно отделяют Э-у от практической жизни и понимают ее в высшей степени абстрактно. Пессимистическая доктрина Шопенгауэра, видевшая основу наших моральных поступков в шатком чувстве сострадания, расчистила дорогу теориям Штирнера и Ницше (см. эти сл.), которые подвергли критике мораль альтруизма и провозгласили абсолютную ценность самого последовательного эгоизма; их учения являются попытками разрушить Э-у в самом ее основании, но такими попытками, которые, конечно, бессильны пошатнуть то, в чем заключается базис социальности. Альтруизм стоит непоколебимо, потому что его требует сама жизнь, и не к его ниспровержению стремится Э., а к научному обоснованию и объяснению его; именно ограничение эгоизма и предполагает Э-у, иначе она не могла бы и существовать, и не возбуждались бы те вопросы, которые она теперь решает. Ср. нравственность. — Литература. Сочинения названных выше философов, особенно — Спиноза, „Э.“; Кант, „Критика практического разума“; Fichte, „Sittenlehre“; Шопенгауэр, „Основы морали“; Милль, „Утилитаризм“; Спенсер, „Научные основания нравственности“; Вундт, „Э.“ (приложение к „Русскому Богатству“ 1887—1888 гг.); Steinthal, „Allgemeine Ethik“; Paulsen, „System der Ethik“; Ziegler, „Geschichte der Ethik“; Jodl, „Geschichte der Ethik in der neuern Philosophie“; v. Hartmann, „Phänomenologie des sittlichen Bewustseins“; Смирнов, „История английской Э-и“, т. I; Н. Ланге, „История нравственных идей в XIX в.“; Кавелин, „Задачи Э-и“; статьи Грота, Вл. Соловьева, Токарского и др. в „Вопросах философии и психологии“.