Нидерландское искусство. — Под этим именем понимаются обыкновенно те произведения искусства, которые возникли в Нидерландах до середины XVI в., т.-е. до распадения страны на северные (голландские) и южные (Брабант и Фландрия) штаты. В художественной культуре Нидерландов несомненно доминировала живопись. Первыми нидерландскими живописцами были иллюстраторы рукописей так назыв. enlumineurs, наивно влюбленные в природу и пытавшиеся вносить реальные черты даже в изображение священных сюжетов. Образцы стенной живописи XII и XIII вв. сохранились в соборе в Турнэ и в госпитале de la Biloque в Генте. Все эти скромные попытки лишены, однако, оригинальности. Оставшимся на родине нидерландским художникам недостает смелости, и лишь наиболее даровитые из тех, которые переселились во Францию при королях Иоанне (1350—64) и Карле V (1364—80), познают свои силы, поощряемые образцами французского искусства, уже проникнувшегося заветами Джотто, сиенцев и авиньонских художников. В XIV в. в Нидерландах происходит мощная эволюция эстетического чувства, в особенности во Фландрии, благодаря контакту с французской культурой. Немаловажную роль сыграли при этом французские герцоги-меценаты, в особенности сын короля Иоанна, Иоанн Беррийский (XX, 143), собравший в Бурже великолепную библиотеку рукописей, иллюстрированных фламандскими мастерами. Серия миниатюр в часослове герцога Беррийского — «Les très riches heures du duc de Berry» — исполненная братьями Лимбург (XXIV, 543) до 1416 г., знаменует собой переход от средневекового стиля к новому. Эти дивные миниатюры, полные свободы замысла, проникнутые французским добродушием, сиенской грацией и дышащие фламандским здоровьем, хранились до нынешней войны в Шантильи, откуда были вывезены в 1914 г. Искусство братьев Лимбург, хотя и сохранившее старые рамки, но давшее столько нового, привело к подлинно реалистическому стилю XV в. По всей вероятности, первые проявления этого нового стиля относятся к самому началу века и принадлежат к области портрета. Многочисленные изображения французск. королей и герцогов на миниатюрах, исполненных между 1375 и 1420 гг., указывают на ту среду, в которой возникло искусство главы нидерландской школы Яна ван Эйка. Не связанные классическими традициями, не зачарованные античными образцами, художники севера отвернулись от отвлеченного спиритуализма, облагораживавшего средние века, и страстно устремились к осязаемой природе. Идеализм уступил место реализму, провозгласившему свободную интерпретацию природы, точное воспроизведение форм (см. Ван-Эйк). Менее резко, чем у Яна ван-Эйка, разница между старым и новым проявляется в произведениях Рожера ван дер Вейдена (см. IX, 832), принадлежавшего к старо-фламандской школе. В его искусстве нет ничего революционного. Проблемы формы, с исканием правды, не поглощают его в такой степени, как Яна. Нежное, лирическое настроение его картин представляет отзвук средневековья. По колориту, композиции и трактовке пространства его работы принадлежат к средневековому стилю. Еще более близок к старой школе так назыв. мастер Флемальского алтаря (см. XXV, 889), картины которого, несмотря на присущую им прелесть, отличаются «старинной», по сравнению с Эйком, наивной наглядностью и отсталостью. Выйдя, вероятно, из школы города Турнэ и близко соприкасаясь с Вейденом, этот художник обнаруживает в смысле пластичности моделировки влияние немецких мастеров с Верхнего Рейна. Первое поколение художников, создавших нидерландскую живопись, завершает голландский живописец Дирик Боутс (см. VII, 736) из Гарлема, имевший сильное и продолжительное влияние на фламандских мастеров. Уступая в смысле мощи и разносторонности Яну ван-Эйку, мягкое, теплое и простое искусство этого настоящего голландца превосходит творчество родоначальника нидерландской школы в смысле трактовки ландшафта и повышенного чувства колорита. Фигуры святых на створках триптиха св. Эразма (в церкви св. Петра в Лувене) послужили исходной точкой для тех больших фигур, которые в конце столетия встречаются в произведениях Мемлинга и его школы и от которых путь ведет к искусству XVI в. Еще при жизни ван дер Вейдена и Дирика Боутса подростало молодое поколение, в творениях которого намечается то миросозерцание, которое вскоре должно было изменить по существу всю школу. Влияние Боутса обнаруживают произведения мастера жития Богоматери (XXV, 890), представляющие интересное скрещение влияний голландского и фламандского, при чем преобладающим является голландский элемент. Судьбы Брюжской школы вскоре после смерти Яна ван-Эйка можно проследить в произведениях Петруса Кристуса (см. XXIII, 372), по которым видно, что преемники Эйка, не будучи в состоянии соперничать с ним, избирают совершенно иные пути. Типы Кристуса напоминают типы то ван дер Вейдена, то Боутса; его портретам недостает остроты Эйка, но в области ландшафта и перспективы он хотя и не достигает величия Эйка, все же является более передовым художником, чем последний. Самым выдающимся художником во Фландрии был в то время Гуго ван дер Гус (см. XV, 323), вероятно — голландец по происхождению, в творчестве которого, однако, преобладают фламандские элементы. Относясь с глубоким пониманием к заветам своих предшественников, он ставит новые проблемы, решенные позднейшим поколением. Его работы отличаются чрезвычайной уверенностью и силой техники, поразительной правдивостью и, главным образом, тонким вкусом. В творчестве представителя Гарлемской школы, голландца Альберта Оуватера (вторая пол. XV в.) голландские черты соединяются с стремлением к изяществу. Соприкасаясь в некотором отношении с искусством Боутса, искусство Оуватера удаляется от него по непринужденному изяществу концепции и техники. Не утрачивая монументального стиля родоначальников нидерландской живописи, художники второго поколения все же стремятся к иному идеалу красоты. Искусство становится более жизненным. Оно выходит из церкви и, приближаясь в некоторых своих произведениях к жанру, предвещает тот новый стиль, гениальным воплощением которого являются творения замечательнейшего мастера третьего поколения нидерландских художников, Ганса Мемлинга (см. XXVI, 245). Вместо строгости старых мастеров мы находим в произведениях Мемлинга гибкость и грацию линий, вместо величавости — чарующую прелесть, вместо подчеркиванья отдельных мотивов — известное объединение форм и даже слияние красок. Чем Мемлинг был для Фландрии, тем для Голландии был Гертхен ван-Гарлем (см. XIII, 320), последний значительный художник голландского кваттроченто. Он был одарен тонким вкусом и чувством поэзии, обладал прекрасной техникой и уменьем передавать психологические эффекты. Грань между нидерландскими живописцами XV и XVI в. обрисовывается отчетливо. Самостоятельный характер жанровой картины, ландшафта и натюрморта, расширение области портретной живописи, благодаря групповым изображениям, обилие новых заданий, созданных темами из античной мифологии и истории, а также аллегории — все это означает окончательную победу более свободного, светского миросозерцания. Отсюда бо̀льшая свобода движений и сознательное усиление впечатления, стремление к новым эффектам, больший размах концепции, известная самоуверенность, которыми отличается творчество нидерландских художников этой эпохи. Представителем переходного времени является Герард Давид (см. XV, 388), голландец, работавший в Брюгге. В его произведениях тяжелое спокойствие голландского темперамента соединяется с стремлением к красоте и идеализму, создавая впечатление торжественной застылости и какой-то красивой усталости. В картинах Давида вырабатывается тип нидерландского пейзажа XVI в. Другим голландским художником этого переходного времени был Иероним Босх (см. VII, 703), фантаст среди голландских живописцев. Творчество Квентина Мессейса (ок. 1466—1530 гг.) знаменует собой начало нидерландского Возрождения. Несмотря на несомненную связь с итальянским ренессансом, искусство Мессейса, имеющее большое значение для истории развития портрета и бытового жанра, остается вполне самостоятельным. Сотрудник Мессейса, Иоахим Патинир (1485—1524), создает тип ландшафта, господствовавший в нидерл. живописи в течение всего XVI в. Родоначальником нидерландских «романистов» был Ян Госсарт, прозв. Мабюз (см. XIV, 386). Под влиянием Мессейса, с одной стороны, и Госсарта, с другой, и на почве взаимодействия поздней готики и ренессанса развивается творчество целого ряда антверпенских мастеров. Искусство брюссельского придворного живописца Бернара д’Орлэ (ок. 1490—1542) отличается спокойной, классической красотой и обнаруживает сильное влияние Рафаэля. Из голландских живописцев этого периода выдаются Ян Мостарт, Яков Корнелис, Корнелис Энгельбрехтсен; знаменитым учеником последнего был Лука Лейденский (см. XXV, 32). Победе «романизма» в нидерландской живописи содействовал Ян Скорель (1495—1562), долго живший в Италии. Дальнейшее развитие жанр находит в картинах Ян Сандерса ван-Гемессен (см. XII, 925). В картинах голландца Питера Эртсена изображаются, главным образом, сцены из жизни крестьян. Самым замечательным среди нидерландских живописцев XVI ст. был Питер Брёгель старший (см. VIII, 9), стоящий на рубеже новой эпохи.
Скульптура. До XIV в. нидерландское искусство, питаясь преимущественно элементами, заимствованными из Германии и, в особенности из Франции, не дало ничего вполне самостоятельного. Из памятников нидерландской пластики XII в. до нас дошли — Крещение Господне в часовне Святой Крови в Брюгге, скульптурные украшения северной двери (Porte Mantile), собора в Турнэ, Porte Samson в церкви Св. Гертруды в Нивелле, барельефы с изображениями чудес Св. Бавона в Генте, прекрасная, полная нежной прелести, статуя из камня Пресвятой Девы, хранящаяся в археологическом музее в Льеже, и, наконец, великолепная бронзовая купель, один из благороднейших образцов романского искусства, в церкви Св. Варфоломея в Льеже. Этот шедевр школы литейщиков, возникшей в Динане, приписывается ныне Renier de Huy, а не Ламберту Патрасу, как полагали раньше. Исполненная в 1138—42 гг., эта купель покоится на 10 бронзовых быках и украшена горельефами библейского содержания. В XIII в. центром изготовления купелей, которые, несмотря на незначительность художественного достоинства, вывозятся в Англию, становится Турнэ, в мастерских которого изготовляются также надгробные памятники. К XIII в. относятся — тимпан с изображением Смерти и Воскресения Пресвятой Девы в церкви Св. Иоанна в Брюгге, великолепная (деревянная позолоченная) фигура Пресвятой Девы в церкви Св. Иоанна в Льеже и Св. Иоанн в Археологическом обществе в Намюре. Надгробные фигуры XIII в., сделанные из камня, добываемого в окрестностях Турнэ, обязаны своей характерностью, главным образом, прекрасному материалу, из которого они высекались весьма искусными ваятелями. В XIV в. в области монументальной скульптуры сказывается немецкое влияние, и обнаруживаются первые проблески реализма. Из надгробных памятников XIV в. дошли до нас лишь немногие; самые замечательные из них — гробницы аббатства Cambron и статуя из черного камня Jean de Walcourt в церкви в Андерлехте. Около 1375 г. в работах нидерландских скульпторов замечается стремление к более личному искусству, которое достигло полного расцвета в конце XIV и начале XV в. Эти новые стремления проявляются в изображениях донаторов, исполненных ваятелями из Турнэ. Самым ранним среди них является исполненный около 1375 г., надгробный портрет Жана de Pluvinage в Аррасском музее. Затем появляется группа скульпторов, исполняющих ретабли, в которых к Священным сюжетам примешиваются сцены из обыденной жизни. Шедевром этих художников был деревянный ретабль в Haekendover близ Тирлемонта, от которого сохранились лишь отдельные статуэтки и маленькие группы, отличающиеся удивительной свежестью и непосредственностью. Сочетание стремления к идеальной красоте с реалистическим индивидуализмом представляют резные, деревянные складни Дижонского музея, исполненные около 1392 г. мастером из Термонда Jacques de Baerze (Якоба де-Барсе). Из нидерландских скульпторов, занимавших видное место в художественной и придворной среде Франции и Бургундии, выдаются — Jean Pepin de Huy, Jean de Huy или de Witt, исполнивший в течение первой четверти XIV в. многочисленные работы из алебастра, раскрашенные известными живописцами того времени. Из надгробных памятников, исполненных им, сохранилась прекрасная надгробная фигура сына графа Роберта д’Артуа, находящаяся ныне в церкви Сен-Дени во Франции. В царствование Карла V во Франции работают Иоган из Льежа, встречающийся иногда под именем Hennequin de la Croix, и André Beauneveu (ум. ок. 1413 г.), из скульптурных произведений которого сохранились великолепные надгробные фигуры королей — Филиппа VI, Иоанна и Карла V, положенные на новые саркофаги в Сен-Дени. В конце XIV в. в столице Бургундии возникает Дижонская или Бургундская школа, состоявшая почти исключительно из голландских и фламандских художников. Являясь, прежде всего, школой скульпторов, Дижонская школа освобождается от традиций эклектизма и направляет северное искусство к возрождению. Расцвету этой школы немало способствует установление в 1383 г. тесной политической связи между Фландрией и Бургундией, благодаря браку Филиппа Смелого, герцога Бургундского, с наследницей графов Фландрских, Маргаритой. Основателем Дижонской школы был Jean de Marville (ум. в 1389 г.), которым была начата в 1383 г. гробница Филиппа Смелого, предназначавшаяся для основанного герцогом в 1377 г. и разрушенного впоследствии картезианского монастыря (la Chartreuse de Champol), близ Дижона. Кульминационной точки искусство Дижонской школы достигает в творчестве ученика Марвилля, голландца Клауса Слютера (Claus Sluter, ум. в 1406 г.), творца уцелевшего портала картезианского монастыря и фонтана Моисея во дворе того же монастыря, перестроенного ныне в приют для душевнобольных. Смелый новатор, Слютер создает произведения, исполненные благородного реализма, дышащие новой жизнью и знаменующие собою новую эпоху в эволюции искусства. Традиции Слютера поддерживает с достоинством его ученик и племянник Claus van de Werve (ум. в 1439 г.); им закончен надгробный памятник Филиппа Смелого. Им же было начато надгробие сына Филиппа Смелого, Иоанна Бесстрашного, и его жены, Маргариты Баварской, законченное арагонцем Juan de la Huerta и французом Antoine le Moiturier (Дижонский музей). Творения Слютера и Клауса ван де Верве оказали огромное влияние на всю европейскую скульптуру. В течение XV в. в Нидерландах вырабатывается школа пластики, заметно отличающаяся от Бургундской. В мастерских Турнэ украшения надгробий становятся более сложными, рельефы — более выпуклыми, изображения — более реалистичными. Сюда относится интересное надгробие Jean Fievez (ум. в 1425 г.) в королевском музее в Брюсселе. В области монументальной декоративной скульптуры нидерландская пластика XV в. не создает ничего значительного, о чем свидетельствуют остатки украшений старой ратуши Брюсселя (в брюссельском Musée communal) и украшения ратуши в Лувене. Что касается церковной скульптуры, то в XV в. в Нидерландах исполняются почти исключительно стали, решетки для хора, амвоны, кафедры и, главным образом, ретабли. Один из самых ранних и типичных памятников этого рода — табернакл црк. Св. Мартина в Гале, исполненный в 1409 г. Henri van Lattem, Meyere и Nicolas de Clerc. Из серии сталей особенно замечательны — стали в црк. Св. Петра в Лувене, црк. Спасителя в Брюгге и црк. Св. Гертруды в Лувене; среди кафедр выдается кафедра из Alsemberg (в Брюссельском музее); среди амвонов — амвоны в црк. Св. Петра в Лувене, в Dixmude и Aerschot. Всего оригинальнее деятельность нидерландских скульпторов проявляется в области ретаблей, маленьких складней, групп и отдельных статуэток. Начиная с 1455 г., большая часть произведений нидерландских скульпторов, организовавших в Брюсселе корпорацию, снабжается клеймом. К числу самых типичных произведений, помеченных знаком в виде молотка, принадлежит Магдалина музея Клюни, Сидящая Пресв. Дева Лувра и большой ретабль Брюссельского музея с изображением легенды Св. Георгия, исполненный в 1493 г. Жаном Борман, в брюссельской мастерской которого работал сын его Pasquier Borman. Из этой мастерской вышли, вероятно, ретабли Коммунального музея в Брюсселе и ретабль Стокгольмского музея. Все эти работы поражают наблюдательностью и натурализмом, не впадающим в крайности. Те же качества обнаруживают работы мастерских Антверпена, снабженные нередко знаком в виде кисти руки (main coupée, напр., на большом фламандском ретабле в Эрмитаже). В мастерских Гарлема, Лейдена и Утрехта в XV в. исполнялись работы, в которых отражается здоровый и сильный голландский темперамент. Сюда относятся стали старой церкви в Амстердаме, церкви в Бреде, замечательные остатки скульптурных украшений црк. Св. Иоанна в Буа-ле-Дюк (Герцогенбуш), надгробие Jean van Polanen в Бреде, четыре каменные статуи и надгробия в муниципальном музее в Утрехте. На ряду с произведениями пластики и дерева, в XV в. исполнялись работы из металла. Это производство, возникшее в средние века в Динане, процветало в XV в. в мастерских гор. Малина и Турнэ. Замечательные надгробные памятники были исполнены литейщиком Jacques de Gerines из Брюсселя. До нас дошла его замечательная надгробная фигура Изабеллы Бурбонской, второй жены Карла Смелого, в Антверпенском соборе, вдохновившая скульпторов XVI в.: Pierre de Beckere — надгробие Марии Бургундской, дочери Карла Смелого, в црк. Notre-Dame в Брюгге; Jacques Jonghelinck — надгробие Карла Смелого, там же. В конце XV в. в украшениях некоторых светских зданий появляются первые проблески итальянского влияния. В начале XVI в. готические формы все чаще уступают место ренессансным. Около 1530 г. в нидерландской скульптуре уже господствует итальянский стиль. Сюда относится, между прочим, ретабль в црк. Св. Мартина в Гале, работы мастера Jehan Mone (1533). В Антверпене работает вернувшийся из Италии Pierre Coeck (1502—1550). В середине XVI в. нидерландская скульптура еще глубже проникается классической идеей. Известный интерес представляет творчество Corneille de Vriendt, исполнившего громадный табернакл црк. Св. Леонарда в Léau. Одним из немногих нидерландских скульпторов, действительно понявших сущность античного искусства, был Jacques du Broeucq из Монса. Во второй половине XVI в. нидерландская скульптура продолжает идти по пути «романизма» или «итальянизма».
Архитектура (о голландских сооружениях см. Голландское искусство, XIII, 929). Наиболее ранние из значительных памятников Нидерландов относятся к XI и XII вв. Среди них особый интерес представляют трансепт собора в Турнэ (ок. 1171—1190), обнаруживающий в сильной степени германское влияние, и церковь в Рюремонде (1218—24), всецело принадлежащая к рейнской школе. Великолепным памятником примитивной готики была церковь аббатства св. Бавона, близ Гекта (1195), от которой сохранился лишь один боковой портал. К XIII ст. относятся — прекрасная церковь в Villers, аббатство в Орвале, церковь в Lisseweghe, хор собора св. Гудулы в Брюсселе, начатый ок. 1220 г., и црк. Notre-Dame, там же. В Турнэ пять замечательных памятников XIII ст.: церкви св. Квентина, св. Иакова, св. Магдалины, св. Николая и хор собора. Красивые образцы готики XIII ст. — церкви Notre Dame и Saint Sauveur в Брюгге. Самый прекрасный памятник гражданской архитектуры этого времени — дом Суконщиков в Иперне (1201—1304), свидетельствующий о периоде расцвета фламандских городов. Другое замечательное здание XIII ст. — больница в Генте, называемая la Byloque; к этому же времени относится вечевая башня (beffroy) в Турнэ. В XIV ст. в Нидерландах стали сооружать большие нарядные церкви, однообразной и монотонной архитектуры. Самые замечательные из этих церквей — собор в Льеже, црк. Богоматери в Малине, црк. св. Иоанна в Антверпене. В XV ст. церковная архитектура в Нидерландах продолжает вдохновляться искусством Франции и Германии, сохраняя тип церкви XIV в., к которому прививаются формы стиля «flamboyant». Переход к поздней готике сказывается особенно наглядно в соборе Богоматери в Гале (1341—1409). К самым характерным памятникам церковной архитектуры XVI в. принадлежат црк. св. Мартина в Куртрэ, собор в Антверпене, св. Яков в Лувене, црк. св. Михаила, св. Николая и св. Бавона в Генте. Црк. Saint Pierre в Лувене и Sainte Waudru в Монсе — самые типичные выражения стиля flamboyant в Нидерландах. Особенным блеском выдаются памятники нидерландской гражданской архитектуры XV ст., представляющие в противоположность наружной простоте церквей богатейшую внешность. Сюда относятся ратуши в Брюгге, Брюсселе, Лувене, Монсе, Генте, Куртрэ и др. городах. Архитектура ренессанса отличается в Нидерландах тем же характером, что и в Германии; она заимствует у итальянского ренессанса лишь декоративные мотивы, в виде добавления к орнаменту стиля flamboyant. Начиная с 1540 г., в Нидерландах замечается реакция против крайностей декоративного стиля; популяризатором сочинений Витрувия и итальянских теоретиков является Pieter Koeck van Aelst. Стремлению к строгой дисциплине классицизма противодействуют орнаментщики, поставляющие архитекторам готовые украшения и не считающиеся при этом ни с характером здания, ни с материалом. Самым знаменитым среди этих орнаментщиков был Hans Vredeman de Vries (1527—1604); он написал трактат об архитектуре, служивший руководством для большинства архитекторов сев. Европы. Самый ранний памятник ренессанса в Бельгии — дворец, построенный в Малине в 1517 г. для Маргариты Австрийской (ныне здание суда). Самое замечательное произведение архитектуры ренессанса — ратуша в Антверпене (1561—1565), построенная Cornelis de Vriendt. — Литература. Héris, «Origines et caractères de la peinture flamande sous le règne des Ducs de Bourgogne» («Nouveaux Mémoires de l’Académie royale de Belgique», т. XVII, 1856); Comte L. de Laborde, «Les Ducs de Bourgogne…» (т. I, П., 1849); Dehaisnes, «Histoire de l’art dans la Flandre, l’Artois et le Hainaut avant le XV s.» (Лилль, 1886); Crowe et Cavalcaselle, «Les anciens peintres flamands» (перев. с англ., Брюссель, 1861); W. Bode, «Studien zur Geschichte der holländischen Malerei» (Б., 1883); A. Wauters, «Les commencements de l’ancienne école flamande antérieurement aux Van Eyck» («Bullet. de l’Acad. royale de Belgique», 1883); его же, «La peinture flamande» (П., 1890); H. Rousseau, «Notes pour servir à l’histoire de la sculpture en Belgique. Les retables» (Брюссель, 1896); Krook, «Die Architektur der Niederlande» (Лпц., 1895); Hymans, «L’exposition des primitifs flamands à Bruges» («Gazette des Beaux-Arts», 1902, II); Dülberg, «Frühholländer (I и II, Гаарлем, 1903); M. Friedländer, «Meisterwerke der niederländischen Malerei des XV. u. XVI. Jahrh.» (Мюнхен, 1903); K. Voll, «Die Altniederländische Malerei von Jan van Eyck bis Memling» (Лпц., 1906); R. Koechlin, «La sculpture belge et les influences françaises aux XIII et XIV s.» («Gazette des Beaux-Arts», 1903); M. Siebert, «Die Madonnendarstellung in der altniederländischen Kunst» (Страсбург, 1906); E. Heidrich, «Alt-Niederländische Malerei» (Иена, 1910); Jules Helbig, «La Peinture au pays de Liège et sur les bords de la Meuse» (Льеж, 1903); его же, «L’Art Mosan depuis l’introduction du christianisme jusqu’à la fin du XVIII s.» (Брюссель, 1906); Fierens-Gevaert, «La Renaissance septentrionale et les premiers maîtres flamands» (Брюссель, 1905); A. Michel, «Histoire de l’Art» (II, 1, 2; III, 1; V, 1; П., 1906—1912).
А. К.