Народовластие от Бога (Бабкин)

Материал из Викитеки — свободной библиотеки

В последнюю неделю февраля 1917 г. в Святейшем правительствующем Синоде Российской православной церкви, по словам протопресвитера военного и морского духовенства Георгия Шавельского, «царил покой кладбища». Синодальные архиереи вели текущую работу, занимаясь в основном бракоразводными и пенсионными делами. В те судьбоносные для России дни Синод не предпринял никаких попыток поддержать монархию.

2 марта, когда власть уже перешла в руки Исполнительного комитета Государственной думы и Совета рабочих и солдатских депутатов, в покоях московского митрополита в Петрограде состоялось частное собрание членов Синода и представителей столичного духовенства. На нем присутствовали митрополиты Киевский Владимир (Богоявленский) и Московский Макарий (Парвицкий-Невский), архиепископы Финляндский Сергий (Страгородский), Новгородский Арсений (Стадницкий), Нижегородский Иоаким (Левицкий) и протопресвитер Александр Дернов, а также настоятель Казанского собора протоиерей Философ Орнатский. Было заслушано прошение об увольнении на покой митрополита Петроградского Питирима (Окнова). Тогда же синодалы признали необходимым немедленно установить связь с Исполнительным комитетом Госдумы. Этот факт дает основание утверждать, что Синод признал новую власть ещё до отречения императора Николая II от престола, которое состоялось в ночь со 2 на 3 марта.

На совещании синодальных архиереев, проходившем в покоях киевского митрополита в Петрограде 3 марта, было решено направить в Государственную думу нарочного с сообщением о резолюциях, принятых церковной властью. В тот же день вступил в должность новый синодальный обер-прокурор Владимир Львов, вошедший во Временное правительство на правах министра.

Первое после свержения монархии заседание Святейшего синода под председательством митрополита Киевского Владимира состоялось 4 марта. От лица Временного правительства Владимир Львов объявил на нем о предоставлении Церкви свободы от опеки государства. Члены Синода (за исключением отсутствовавшего митрополита Питирима) выразили искреннюю радость по поводу наступления новой эры в жизни Церкви. В частности, архиепископ Новгородский Арсений говорил о появлении перед Российской Церковью больших перспектив, открывшихся после того, как «революция дала нам (Церкви. – М. Б.) свободу от цезарепапизма (система государственно-церковных отношений, при которой глава светской власти является фактическим главой Церкви. – «НГР»)». Тогда же из зала заседаний Синода по инициативе обер-прокурора было вынесено царское кресло, которое в глазах иерархов являлось «символом цезарепапизма в Церкви Русской». Знаменательно, что вынести его обер-прокурору помог член Синода митрополит Владимир. Кресло было решено передать в музей. На следующий день Синод распорядился, чтобы во всех церквах Петроградской епархии многолетие царствующему дому «отныне не провозглашалось».

На «Акт об отречении Николая II от престола Государства Российского за себя и за сына в пользу Великого Князя Михаила Александровича» от 2 марта 1917 г. и на «Акт об отказе Великого Князя Михаила Александровича от восприятия верховной власти» от 3 марта Святейший синод отреагировал нейтрально. 6 марта его определением эти акты приняты «к сведению и исполнению». Во всех храмах империи совершались молебны с возглашением многолетия «Богохранимой державе Российской и благоверному Временному правительству ея».

В «Акте» великого князя Михаила Александровича речь, в частности, шла не о его отречении от престола, а о невозможности занятия его без ясно выраженной на то воли всего народа России. Михаил Александрович предоставлял выбор формы государственного правления Учредительному собранию. До созыва же этого собрания он доверил управление страной созданному по инициативе Государственной думы Временному правительству. Его намерение основывалось на имевших место в российском обществе мнениях о возможности существования в России конституционной монархии.

9 марта Синод обратился с посланием «К верным чадам Православной Российской Церкви по поводу переживаемых ныне событий». Послание начиналось так: «Свершилась воля Божия. Россия вступила на путь новой государственной жизни. Да благословит Господь нашу великую Родину счастьем и славой на ея новом пути». Тем самым фактически Синод признал государственный переворот правомочным и официально провозгласил начало новой государственной жизни России, а революционные события объявил как свершившуюся «волю Божию».

Профессор Петроградской духовной академии Борис Титлинов считал, что это послание «благословило свободную Россию», а генерал Антон Деникин полагал, что тем самым Синод «санкционировал совершившийся переворот».

В связи с изменившейся формой государственной власти Православная церковь была поставлена перед необходимостью отражения этого события в богослужебных текстах. В связи с этим перед Церковью встал вопрос: как и какую государственную власть следует поминать в церковных молитвах.

Впервые этот вопрос Синод рассматривал 7 марта 1917 г. Его решением синодальной Комиссии по исправлению богослужебных книг под председательством архиепископа Финляндского Сергия поручалось произвести изменения в богослужебных чинах и молитвах в связи с происшедшей переменой в государственном управлении. Но, не дожидаясь решения этой комиссии, Синод издал определение, по которому всему российскому духовенству предписывалось «во всех случаях за богослужениями вместо поминовения царствовавшего дома возносить моление «о богохранимой державе Российской и благоверном Временном правительстве ея».

Анализ этого определения показывает, что в нем дом Романовых уже 7 марта был назван «царствовавшим», то есть в прошедшем времени. Важно отметить, что столь решительное отношение к царствующему дому было принято Синодом до созыва Учредительного собрания и при фактическом отсутствии отречения от царского престола великого князя Михаила Александровича. По роковому стечению обстоятельств в тот же день Временное правительство постановило арестовать отрекшегося императора Николая II и его супругу, что было исполнено 8 марта. О реакции на это событие российского духовенства в архивах и других источниках нет никаких свидетельств.

В определении Синода от 7 марта устанавливалась следующая последовательность поминовения церковных и светских властей: на всех богослужениях государственная власть (Временное правительство) стала поминаться после церковной. То есть «первенство по чести» в измененных церковных богослужениях отдавалось Церкви, а не государству.

Другой особенностью синодального решения об отмене молитв за царскую власть является фактическое упразднение так называемых царских дней. Они имели статус государственных праздников и включали в себя дни рождения и именины императора, его супруги и наследника, дни восшествия на престол и коронования императора. Эти «дни» носили ярко выраженный религиозный характер: во время них совершались крестные ходы и молебны о «здравии и благоденствии» царствующего дома. Официально эти дни были отменены постановлением Временного правительства только 16 марта 1917 г. Однако Синод хронологически опередил и предвосхитил постановление правительства об отмене этих государственно-церковных праздников.

Таким образом, именно высшее российское духовенство внесло нововведения в содержание богослужебных книг, изменив церковно-монархическое учение о государственной власти. И это несмотря на то, что оно исторически утвердилось в богослужебных книгах Русской церкви и до марта 1917 г. было созвучно державной триединой формуле «за веру, царя и Отечество».

Изменение смысла заключалось в «богословском оправдании» революции, то есть в том, что «всякая власть от Бога»: как царская власть, так и народовластие. Этим в богослужебной практике проводилась мысль, что смена формы власти как в государстве, так и в Церкви – явление не принципиальное. Вопрос же об «альтернативе» власти, то есть о должном выборе Учредительным собранием между народовластием и монархией, был Синодом решен и богословски, и практически в пользу народовластия.

Иными словами, власть царя преходяща и относительна. Вечна, надмирна и абсолютна лишь власть священства. Отсюда вытекал и тезис: «священство выше царства». Тем самым при сохранении молитвы о государственной власти во время богослужения царская власть оказалась «десакрализована» и уравнена с народовластием. Фактически было утверждено, что смена формы государственной власти и революция – тоже «от Бога».

Таким образом, через несколько дней после начала Февральской революции Российская церковь перестала быть «монархической», фактически став «республиканской». Не дожидаясь решения Учредительного собрания об образе правления, Синод, повсеместно заменив поминовение царской власти молитвенным поминовением народовластия, провозгласил в богослужебных чинах Россию республикой. Официально Россия была объявлена Александром Керенским республикой только 1 сентября 1917 г.

Однако провозглашение России демократической республикой до решения Учредительного собрания не имело юридической силы. Духовенство стремилось обосновать, что между царской властью и какой-либо формой народовластия нет никаких отличий: «всякая власть – от Бога». Безусловно, монархический строй давал правителю определенные полномочия в Церкви, но вместе с тем этому строю была присуща и неопределенность в разграничении прав государственных и церковных. В результате создавался повод для постоянного недовольства духовенства своим «стеснённым» положением, «угнетённым» из-за прямого или косвенного участия царя и государственной власти в делах Церкви.

Демократическая власть (народовластие), не вмешивающаяся в дела внутреннего управления Церкви, дающая ей «свободу» действий и тем самым являющая свою благосклонность к религии, – более привлекательная форма государственной власти для стремившегося к независимости духовенства.

Стоит отметить, что не все представители иерархии Русской церкви были склонны безоговорочно принять решение Синода по отношению к смене формы государственной власти. Она была изложена в выступлениях и проповедях епископа Пермского Андроника (Никольского). 4 марта он обратился с архипастырским призывом «ко всем русским православным христианам», в котором охарактеризовал сложившуюся ситуацию в России как «междуцарствие».

Призвав всех оказывать всякое послушание Временному правительству, он сказал: «Будем умолять Всещедрого Бога… да не оставит Он нас надолго без Царя, как детей без матери». То есть епископ Андроник не исключал возможности реставрации монархии. Аналогичные проповеди о «междуцарствии», о необходимости «возврата монархии» вели и другие, хотя и немногочисленные представители духовенства.

Молитва о царе в отдельных приходах различных епархий возглашалась вплоть до конца марта и даже до конца апреля 1917 г. (Однако примеры такие были единичны – буквально по одному-два, максимум три на епархию.) В начале марта 1917 г. среди духовенства существовали и отличающиеся от установленной Синодом формы поминовения государственной власти. Так, 3 марта на общем собрании духовенства Костромы была установлена новая форма молитвы: «О благоверных предержащих властях». Благочинные Москвы до получения соответствующего указа Синода решили поминать «Богохранимую державу Российскую и правительство ея». Подобные формы поминовения были приняты и в других местах.

Перечисленные молитвы были достаточно неопределенны по своему содержанию. Однако их общая форма с поминовением «правительства» или «властей» в период «междуцарствия» подчеркивала неопределенность самой российской власти до созыва Учредительного собрания. Таким образом, в те дни, когда вопрос о трансформировании самодержавия в конституционную монархию был актуален, Синод даже не рассматривал возможность установления подобной формы государственного устройства.

Объяснять действия Синода в феврале–марте 1917 г. привычками «послушания» и «раболепства» перед государственной властью не вполне корректно. Синодальные архиереи вели себя достаточно независимо по отношению к новой власти. Так, Временное правительство 4 марта на торжественно открытом заседании Синода через своего обер-прокурора (представителя высшей государственной власти в Церкви. – «НГР») декларировало предоставление Православной церкви полной свободы в управлении. Однако оно сохранило за собой право приостанавливать решения Синода, в чем-либо не соответствующие закону и нежелательные с политической точки зрения. Новый обер-прокурор Синода Владимир Львов определял свои ближайшие задачи по отношению к Церкви как создание дружелюбного отношения государства к Церкви и обеспечение их взаимного невмешательства во внутренние дела друг друга.

Но вскоре Временное правительство стало действовать вопреки своим обещаниям. На заседании 7 марта 1917 г. оно заслушало сообщение обер-прокурора «о необходимых к оздоровлению» Церкви мероприятиях. Было постановлено поручить Львову представить правительству ряд проектов церковных преобразований. Этим постановлением Церковь фактически лишалась надежды на обещанную 4 марта обер-прокурором «свободу» Церкви, то есть нарушался заявленный правительством принцип невмешательства государства в церковную жизнь.

Шесть членов Синода направили Временному правительству 8 марта заявление. В нем иерархи протестовали против решения правительства от 7 марта вмешиваться во внутренние дела Церкви. Разногласие между церковной и государственной властями показывает, что Синод имел свое суждение о действиях правительства, он в определенной мере отстаивал свою позицию и защищал церковные интересы.

Чтобы понять мотивы действий членов Синода по отношению к царской власти, надо иметь в виду, что её уничтожение снимало и сам предмет многовекового спора о преобладании в государстве власти царя над властью первосвященника или власти первосвященника над царем. Таким образом, основной мотив революционности духовенства заключался даже не в получении каких-либо свобод от Временного правительства, в которых отказывал император, не в «освобождении» Церкви от государственного «засилья» светской власти, а в первую очередь – в желании уничтожить царскую власть как харизматического «соперника».

Именно по этой причине вопрос даже о теоретической возможности установления в России хотя бы конституционной монархии официальными органами церковной власти в 1917 г. не рассматривался. Тем самым официальная политика Российской православной церкви была с первых чисел марта направлена на приветствие и узаконивание народовластия, то есть демократии.

См. также[править]