Ни прелесть, ни краса, ни радость юныхъ лѣтъ,
Ни пламень нѣжнаго супруга,
Ни сиротство дѣтей, едва узрѣвшихъ свѣтъ,
Ни слезы не спасли отъ тяжкаго недуга.
И Ожаровской нѣтъ!
Потухла, какъ заря во мракѣ тихой ночи,
Какъ эхо томное въ пустынѣ соловья!
О Небо! со слезой къ Тебѣ подъемлю очи,
И, бренный, не могу не вопросить Тебя:
Уже ли радостью намъ льститься невозможно,
И въ миломъ щастіе напрасно находить,
Коль лучшимъ существамъ жить въ мірѣ лучшемъ должно,
А намъ здѣсь слезы лить? —
Увы! не будешь ты всѣхъ радостей душею!
Не встрѣтишь каждаго любезностью своею;
; И другу не вмѣстишь въ себѣ одной весь міръ —
Уже не сядешь ты въ мечтаньи за клавиръ,
Твой гласъ волшебный не прольется
Черезъ отверстое окно во мракъ вѣтьвей,
Гдѣ твой соперникъ соловей
Съ досадою не отзовется,
И нѣжный твой супругъ сквозь слезъ не улыбнется!
Умолкло все съ тобой! Эроты слезы льютъ,
Супругъ и Граціи вѣнки на урну вьютъ,
И оросивъ твой прахъ слезою,
Почій, вѣщаютъ; мирѣ съ тобою.
Кошанскій.
(*) Мы получили сіи стихи при слѣдующемъ письмѣ:
М. г. Прошу васъ покорнѣйше помѣстить въ вашемъ изданіи приложенные при семъ стихи на смерть любезнѣйшей Графини, которая была украшеніемъ Царскаго села. Вы сдѣлаете тѣмъ одолженіе фамиліямъ Муравьевыхъ и Ожаровскихъ и между тѣмъ чувствительно обяжете того, который честь имѣетъ и проч.
Октября 29 дня 1814 года.
Царское село.