Въ минувшемъ мѣсяцѣ скончался въ Петербургѣ Григорій Захаровичъ Елисеевъ, одинъ изъ главныхъ руководителей Современника, а затѣмъ Отечественныхъ Записокъ, главный сотрудникъ бывшей Искры и редакторъ бывшихъ газетъ Вѣкъ и Очерки. Статья, подписанная фамиліею Елисеева, составляла рѣдкое исключеніе; очень немногія отмѣчены его псевдонимомъ Грыцько. Всѣ остальныя были безъ подписи.
Нельзя, однако, сказать, что имя его было всегда мало извѣстно въ обществѣ. Нынѣшняя публика, конечно, его не помнитъ, какъ не помнить и многаго изъ того недавно прошедшаго, въ которомъ покойный былъ извѣстенъ каждому, кто только слѣдилъ за крупнѣйшими явленіями въ журналистикѣ и чувствовалъ въ себѣ біеніе тогдашняго ускореннаго общественнаго пульса. Въ то время едва ли не вся сознательно читавшая Россія знала Елисеева. Да и какъ же было не знать одного изъ главныхъ дѣятелей Современника, того, кто — собственно въ смыслѣ направленія итого журнала — имѣлъ едва ли не большее значеніе не только чѣмъ Некрасовъ, но и чѣмъ Салтыковъ? Тѣснѣйшій кружокъ Современника составляли покойные Чернышевскій, Добролюбовъ и Елисеевъ, вмѣстѣ съ гг. Пыпинымъ, Антоновичемъ и Жуковскимъ, и всѣмъ слѣдившимъ за русскою литературною жизнью одинаково были извѣстны эти имена, подписанныя и не подписанныя. Не дѣлая сравненій, скажемъ, что вліяніе Елисеева въ томъ кружкѣ было весьма велико, да не только въ томъ кружкѣ, но и во всемъ, многочисленномъ въ то время, такъ называемомъ «передовомъ» лагерѣ петербургской журналистики.
Участникъ сборной литературной работы вноситъ въ нее двоякій вкладъ: свой талантъ и свое знаніе, какъ писатель, свое нравственное вліяніе, какъ мыслитель и дѣятель. Какъ писатель, Елисеевъ былъ однимъ изъ талантливѣйшихъ нашихъ журналистовъ. Его «Внутреннее обозрѣніе» въ Современникѣ и Отечественныхъ Запискахъ, его передовыя статьи подъ названіемъ «Хроника прогресса» въ Искрѣ и отдѣльныя статьи въ Очеркахъ, Современномъ Словѣ, а въ особенности въ Отечественныхъ Запискахъ, всегда содержанія публицистическаго, соединяли въ себѣ слѣдующія качества: самостоятельнѣйшіе взгляды, подкрѣпленную обширнымъ научнымъ и опытнымъ знаніемъ непреклонную вѣрность убѣжденіямъ, добродушный по тону, но проникнутый глубокимъ отвращеніемъ къ злу юморъ. Каждая статья Елисеева была умна и остроумна.
Но еще большее значеніе имѣлъ покойный, какъ направитель близкихъ ему кружковъ и какъ нравственный авторитетъ въ литературномъ мірѣ. Человѣкъ большаго ума и безупречнаго характера, презиравшій всякую мишуру, быстро проникавшій ложь, человѣкъ твердыхъ — не только убѣжденій, но и рѣшеній, неумолимый къ сознательному злу, Григорій Захаровичъ былъ, вмѣстѣ съ тѣмъ, какъ сильный, снисходителенъ къ слабостямъ. Онъ не любилъ упоминать о слабостяхъ и прорухахъ такихъ людей, которыхъ не считалъ «отпѣтыми», и даже не позволялъ упоминать объ этомъ при себѣ. Рѣшительный боецъ противъ всякаго несогласнаго съ его направленіемъ мнѣнія въ печати, онъ, однако, не любилъ личной полемики, а въ частномъ обиходѣ относился симпатично къ людямъ, значительно расходившимся съ нимъ въ нѣкоторыхъ существенныхъ воззрѣніяхъ, и уважалъ ихъ, если считалъ убѣжденными. Такъ, чтобы привести въ примѣръ умершаго, онъ искренно уважалъ И. В. Альбертини и нисколько не смущался тѣмъ, что тотъ работалъ въ Голосѣ, далеко не походившемъ на изданіе, бывшее подъ вліяніемъ Елисеева.
Соединеніе такихъ свойствъ, какъ сила ума и воли, знаніе, талантъ и ясное сознаніе цѣлей, обусловливало огромное его вліяніе въ ту пору первой «оттепели» въ русской жизни, когда, какъ, впрочемъ, и всегда при быстромъ таяніи, не обходилось отчасти и безъ мутныхъ теченій, но было столько солнца и надъ всѣмъ преобладала нѣкая весенняя радость и стремленіе къ творческой работѣ. Тогда люди искали дѣятелей, которые могли бы стать впереди ихъ, страстно желали убѣжденныхъ руководителей и, признавъ ихъ, глубоко въ нихъ вѣрили и окружали ихъ, можно сказать, сердечнымъ почитаніемъ.
Однимъ изъ такихъ былъ для насъ всѣхъ въ то время Елисеевъ. Онъ не былъ старъ тогда, хотя сильная просѣдь въ огромной гривѣ на его головѣ и почти сѣдая борода показывали, что онъ далеко не былъ и молодъ, а въ умныхъ, спокойно-проницательныхъ глазахъ подъ нависшими густыми темными бровями и въ полуиронической, но добродушной легкой усмѣшкѣ свѣтилась вся сила мужества, зрѣлости мысли. И тогда, т.-е. 25 лѣтъ тому назадъ, онъ былъ «старикъ», его даже обыкновенно такъ и называли, но потому, что онъ былъ какъ бы патріархъ въ немалочисленной литературной семьѣ и еще для множества приверженцевъ внѣ тѣснѣйшаго ея круга.
Отсылая читателей за біографическими подробностями объ этомъ замѣчательномъ человѣкѣ къ обстоятельной и прекрасной статьѣ H. К. Михайловскаго (Рус. Вѣд., № 23), скажемъ, что Г. 3. Елисеевъ представляетъ собой оригинальный примѣръ такого писателя, котораго имя, въ теченіе 22-ти лѣтней дѣятельности, появилось всего подъ нѣсколькими журнальными статьями, а, между тѣмъ, несомнѣнно войдетъ въ исторію нашихъ общественно-литературныхъ теченій[1].
- ↑ Въ 1881 году Г. З. Елисеевъ черезъ одно близкое ему лицо передалъ анонимно, въ распоряженіе тверскаго губернскаго земства, двадцать тысячъ рублей, на очень льготныхъ условіяхъ, для содѣйствія крестьянамъ при покупкѣ ими земли. Деньги эти принесли, конечно, много пользы крестьянскому населенію Тверской губерніи.