ВЛ. ЖАБОТИНСКІЙ[править]
ФЕЛЬЕТОНЫ[править]
НЕ ВѢРЮ[править]
Отвѣчая на статью «Homo homini lupus», одинъ почтенный публицистъ не отрицаетъ того, что человѣкъ человѣку волкъ и хуже волка, но все-таки думаетъ, что эта бѣда — отъ несовершенства политическаго и соціальнаго строя. Демократія, а въ особенности тотъ грядущій порядокъ, носителемъ котораго является рабочій классъ, все это измѣнять и исправятъ; «тогда» и слабымъ народностямъ хорошо будетъ житься за пазухой у сильныхъ. Я, по мнѣнію уважаемаго оппонента, неправъ, когда обвиняю и демократію въ прикосновенности къ «волчьей свалкѣ»: развѣ, говоритъ онъ, Галиція — демократія? развѣ тамъ фактическая власть въ рукахъ народа? А потому надо вѣрить въ свѣтлее будущее. Демократія, а за нею нѣчто еще лучшее, вступятъ нѣкогда въ свои права, и будетъ хорошо. Какъ у Некрасова: «вотъ пріѣдетъ баринъ, баринъ насъ разсудитъ».
Долженъ признаться, что я въ барина не вѣрю. Конечно, только въ данномъ отношеніи, въ смыслѣ вѣрнаго лекарства противъ племенного гнета. Этотъ пробѣлъ въ цѣлебныхъ свойствахъ демократіи нисколько не умаляетъ ея цѣнности во всѣхъ другихъ отношеніяхъ. Вѣдь кромѣ національныхъ или расовыхъ меньшинствъ, которыя боятся чужого гнета, есть на свѣтѣ, слава Богу, и большинства, которымъ чужой гнетъ не грозитъ, а грозитъ только «свой», единокровный гнетъ абсолютизма или олигархіи. Для нихъ демократія означаетъ болѣе или менѣе полное освобожденіе отъ политическаго гнета. И такъ какъ на свѣтѣ число людей, принадлежащихъ къ мажоритарнымъ націямъ, несравненно больше числа людей, принадлежащихъ къ націямъ миноритарнымъ, то прежде всего надо по справедливости считаться съ интересами первыхъ.
Что касается до вторыхъ, то и для нихъ переходъ страны къ демократическому строю представляетъ, хотя не всегда и не во всемъ, облегченіе. Облегченіе заключается главнымъ образомъ въ томъ, что открывается большая, чѣмъ прежде, возможность протестовать, организовываться, бороться. Но чтобы демократія сама по себѣ была гарантіей противъ гнета одной націи надъ другою — въ это я не вѣрю. Демократія есть наисовершеннѣйшая организація политическаго выраженія народной воли; поэтому всѣ народные предразсудки тоже наисовершеннѣйшимъ образомъ выражаются въ дѣйствіяхъ именно подъ эгидой демократическаго строя. А чтобы предразсудки сами собой испарялись отъ демократической благодати, этого, надѣюсь, никто не скажетъ.
Отличнымъ примѣромъ являются Соединенные Штаты. Мой оппонентъ правъ, что Галиція не демократія; но Соединенные Штаты Сѣверной Америки — демократія въ самомъ обширномъ смыслѣ, хотя и своеобразно сложившаяся. Правда, избирательныя права еще только въ немногихъ штатахъ распространены на оба пола, и это, конечно, недочетъ; но, за этимъ исключеніемъ, механика демократіи на лицо. Всеобщее, равное, прямое и тайное голосованіе; президентъ избирается не парламентомъ, какъ во Франціи, а всенародной подачей голосовъ, и его право veto въ законодательныхъ вопросахъ ограничено; главныя должностныя лица, держащія въ рукахъ узлы мѣстной администраціи, тоже избираются; мѣстное самоуправленіе доведено до nec plus ultra; свобода слова, собраній, союзовъ абсолютная. А все-таки негровъ линчуютъ и громятъ ни за что, ни про что, и все-таки въ южныхъ штатахъ они лишены избирательныхъ правъ за цвѣтъ кожи.
Галиція, конечно, не демократія. Но какъ отнестись къ теперешнимъ депутатамъ отъ польскаго населенія Галиціи? Вѣдь они избраны всеобщимъ, равнымъ, прямымъ и тайнымъ голосованіемъ. Что ни говорите, это есть демократическое представительство, выраженіе народной воли по очень усовершенствованной системѣ. Знаменитыя избирательныя фальсификаціи, о которыхъ я уже говорилъ, примѣняются въ Галиціи главнымъ образомъ противъ русинъ и евреевъ, значительно рѣже противъ польскихъ избирателей. Между тѣмъ мой оппонентъ хорошо знаетъ, что польское коло въ вѣнскомъ рейхсратѣ все-таки представляетъ изъ себя реакціонную силу, идущую почти во всемъ рука объ руку съ христіанскими соціалистами. Какъ ни мудри, приходится заключить, что таково или приблизительно таково, въ общемъ, коллективное настроеніе польскаго населенія Галиціи.
То же самое приходится сказать и о нѣмцахъ Австріи. Въ нѣмецкихъ округахъ всеобщее избирательное право проведено съ особою тщательностью, такъ какъ самые округа у нѣмцевъ меньше, чѣмъ у остальныхъ національностей. Объ избирательныхъ фальсификаціяхъ или насиліяхъ ничего не слышно. А въ результатѣ — кромѣ соціалистовъ, почти всѣ нѣмецкіе депутаты принадлежатъ къ антисемитическимъ фракціямъ. Изъ нихъ самая большая — христіанскіе соціалисты. Остальныя именуются либеральными и, дѣйствительно, всегда рѣзко выступаютъ противъ клерикальныхъ поползновеній. Но когда онѣ объединились въ общій союзъ, то при этомъ было соблюдено одно важное условіе: евреи Офнеръ и Куранда не были приняты въ члены союза, хотя оба бѣдняги и считаютъ себя нѣмцами перваго сорта. Такъ и слоняются теперь по кулуарамъ эти два тевтонца іудейскаго вѣроисповѣданія, въ качествѣ «дикихъ», не находя себѣ пріюта. А когда въ 1908 г. одинъ патеръ изъ партіи Люэгера внесъ резолюцію о введеніи процентной нормы для евреевъ въ австрійскихъ школахъ, большинство нѣмецкихъ депутатовъ, избранныхъ отъ культурнаго нѣмецкаго народа всеобщей, равной, прямой и тайной подачей голосовъ, голосовало за. Если бы завтра Австрія стала демократической республикой, то всѣ эти нѣмцы, поляки и пр. избирали бы не только депутатовъ, но и губернаторовъ съ исправниками. Рѣшительно не вижу, почему ихніе исправники были бы тогда лучше ихнихъ депутатовъ.
Конечно, «тамъ, за далью непогоды», за горизонтомъ демократіи, намъ рисуютъ царство будущаго соціалистическаго строя. Я считаю обобществленіе орудій производства и неизбѣжнымъ, и желательнымъ результатомъ соціальнаго процесса и признаю, что носителемъ этого переворота является рабочій классъ; слѣдовательно, съ этой стороны тоже не принадлежу къ особенно закоснѣлымъ еретикамъ. Но гадать о деталяхъ будущаго строя все-таки рано. Одно можно сказать съ увѣренностью: національныя различія тогда не только не исчезнутъ, но еще ярче выразятся благодаря полной свободѣ развитія національныхъ культуръ и, въ особенности, благодаря подъему массъ, которыя являются главными носительницами фактической національной самобытности. Къ этому взгляду приходятъ въ послѣднее время всѣ тѣ соціалъ-демократы, которые не кругомъ невѣжественны въ національномъ вопросѣ: этотъ взглядъ проводится въ обширномъ трудѣ О. Бауэра «Соціалъ-демократія и національный вопросъ», и даже Каутскій не такъ уже далекъ отъ него, какъ десять лѣтъ тому назадъ. Но предсказывать съ точностью до одной десятой, какъ тогда будутъ настроены національныя большинства по отношенію къ живущимъ среди нихъ инородцамъ, будутъ ли нѣмцы любить евреевъ и освободятся ли американцы отъ своей животной антипатіи къ неграмъ, — это было бы шарлатанствомъ: и правнукамъ нашимъ отъ сегодняшняго дня черезъ сто лѣтъ всѣ эти вопросы врядъ ли уже будутъ ясны. Пока же можно съ увѣренностью говорить только объ одномъ: свободенъ или несвободенъ отъ національныхъ предразсудковъ самъ носитель будущаго строя, пролетаріатъ? Тутъ я вынужденъ опять отвѣтить, что и въ этого барина не вѣрю.
Не надо пересаливать. Изъ того, что рабочій есть носитель будущаго, совсѣмъ не слѣдуетъ, чтобы рабочій представлялъ собою нравственное совершенство уже въ настоящемъ. Пролетаріатъ есть классъ неимущій, и въ качествѣ такового неизбѣжно несетъ на себѣ пока всѣ печальные слѣды бѣдности, невѣжества и предразсудковъ. Въ томъ числѣ и расовыхъ. Международная солидарность пролетаріата означаетъ, въ первую очередь, то, что рабочіе одной страны дѣйствительно заинтересованы въ благосостояніи рабочихъ другой страны — иначе послѣдніе, не находя заработка на мѣстѣ, начнутъ эмигрировать и сбивать заработную плату у первыхъ. И, дѣйствительно, какъ только дѣло доходитъ до иммиграціи, международная солидарность пролетаріата стушевывается, и остается голая борьба рабочихъ одной націи противъ рабочихъ другой націи за кусокъ хлѣба.
Въ малыхъ размѣрахъ эту племенную борьбу между рабочими можно было наблюдать, напримѣръ, еще недавно въ Бѣлостокѣ. Трудно сосчитать, сколько тамъ было столкновеній между христіанскими и еврейскими ткачами на той почвѣ, что христіанскіе рабочіе не признавали за евреями права работать на механическихъ станкахъ. При ручномъ станкѣ — пусть будетъ и еврей; но какъ только фабрика (даже еврейская) вводитъ машинные станки, мѣсто должно перейти къ русскому или поляку. Въ изданіяхъ Бунда сколько угодно матеріала по исторіи этой борьбы. Христіанскіе рабочіе до того упорно стояли за свою «монополію», что возникала опасность физическихъ столкновеній. Наконецъ, въ послѣднее время установили modus vivendi въ видѣ процентной нормы: евреевъ должно быть не больше 50 процентовъ — это на еврейскихъ-же фабрикахъ! Чтобы оцѣнить справедливость этого процента, надо принять во вниманіе, что въ Бѣлостокѣ евреи составляютъ значительное большинство населенія и что на христіанскія фабрики ихъ совсѣмъ не принимаютъ. Въ нѣсколько большихъ размѣрахъ то же самое происходило въ концѣ 90-хъ годовъ на французско-бельгійской границѣ, гдѣ французскіе сельскохозяйственные рабочіе силой противились допущенію къ работамъ партіи бельгійцевъ, пришедшихъ изъ-за заставы. Но во весь ростъ вырисовывается эта эгоистическая политика пролетаріата въ той же Сѣверной Америкѣ, т.-е. именно тамъ, гдѣ крупная промышленность достигла наивысшей степени развитія, а сосредоточенныя въ ней рабочія массы — наивысшей степени вліянія. Кто не знаетъ, что всѣ драконовскія мѣры Соединенныхъ Штатовъ противъ иммиграціи диктуются этимъ вліяніемъ? Для капиталистовъ Сѣверной Америки иммиграція, чѣмъ ея больше, тѣмъ выгоднѣе, потому что она понижаетъ заработную плату. Двери закрываются только въ интересахъ «коренного» пролетаріата, для огражденія его отъ конкурренціи и подъ прянымъ давленіемъ могущественныхъ и богатыхъ профессіональныхъ союзовъ. Профессіональные союзы и не стѣсняются этого, и не скрываютъ. Ихъ позиція въ вопросѣ о въѣздѣ китайскихъ рабочихъ не оставляетъ желать ничего лучшаго по ясности: не впускать, и баста. Въ прошломъ году объѣзжалъ Европу делегатъ, посланный этими союзами для изученія вопроса объ эмиграціи; въ своихъ сношеніяхъ съ рабочими секретаріатами и комитетами этотъ делегатъ совершенно недвусмысленно настаивалъ на томъ, что американскій пролетаріатъ вынужденъ занять позицію противъ наплыва заморскихъ братьевъ. Въ результатѣ, когда изъ нью-іоркскаго или гальвестонскаго порта, точь въ точь какъ изъ Волочиска, выпроваживаютъ назадъ пріѣзжаго еврея, то за этимъ актомъ обороны стоитъ американскій пролетарій, одобряетъ и не стѣсняется.
Тѣ же профессіональные союзы въ штатахъ Юга энергично поддержали всѣ мѣры, отнявшія у негровъ избирательныя права. А негры юга — типично-пролетарское населеніе. Среди нить процентъ и промышленныхъ, и особенно сельско-хозяйственныхъ рабочихъ значительно выше, чѣмъ у бѣлыхъ, а предпринимателей почти нѣтъ. Но кожа у нихъ черная, и южно-американскій бѣлый пролетаріатъ голосовалъ за то, чтобы черныхъ его товарищей лишили избирательныхъ правъ.
Правда, огромное большинство американскихъ рабочихъ еще не озарено благодатью соціалистической вѣры. Но вѣдь классовая психологія пролетаріата зиждется на его объективной соціальной функціи и вытекающихъ изъ нея реальныхъ интересахъ, а не на той или иной субъективно-воспринятой идеологіи. И въ смыслѣ классовой солидарности американскіе рабочіе дадутъ кому угодно сто очковъ впередъ: первое доказательство тому — монументальная сила ихъ профессіональныхъ союзовъ, импозантность ихъ рѣдкихъ, но грандіозныхъ забастовокъ. Но классовая солидарность превращается въ свою противоположность, какъ только на сцену слишкомъ густо напираетъ голодный заграничный пролетаріатъ; и классовая солидарность молчитъ, когда подымаетъ свой голосъ нелѣпѣйшій, отвратительнѣйшій изъ расовыхъ предразсудковъ.
Но и озаренные благодатью тоже еще не такъ прочны въ этомъ смыслѣ, какъ хочется вѣрить моему оппоненту. Въ упомянутой книгѣ Бауэра немного приподнята завѣса надъ національными треніями внутри австрійской соціалъ-демократіи, даже послѣ того, какъ брюннскій партейтагъ установилъ вѣчный миръ и ладъ. Между чешскими и нѣмецкими соціалъ-демократами доходило на выборахъ до голосованія за разныхъ кандидатовъ, чехи за чеха и нѣмцы за нѣмца, въ одномъ и томъ же округѣ, не взирая на буржуазную опасность. Но особенно характерно, конечно, отношеніе къ евреямъ. Ужъ оставимъ то, что вѣнская «Arbeiter-Zeitung», органъ крещеныхъ евреевъ Виктора Адлера и Аустерлица, сплошь и рядомъ отпускаетъ, особенно въ полемикѣ противъ «Neue Freie Presse», юдофобскія шуточки, которыхъ въ Россіи не разрѣшила бы себѣ ни одна приличная газета. Не будемъ останавливаться на такихъ пустякахъ, какъ стиль оффиціальнаго органа партіи, и вглядимся въ принципіальное отношеніе. О Дашинскомъ, лидерѣ польскихъ соціалистовъ, я уже упоминалъ. Для него мысль о томъ, что еврей хочетъ обучаться въ своей школѣ на своемъ языкѣ и объясняться съ судьей на жаргонѣ, такъ же точно, какъ полякъ объясняется по-польски и русинъ по-русински, — и смѣшна, и возмутительна. Онъ это не разъ, и въ самой хлесткой формѣ, высказывалъ и съ трибуны парламента, и въ народныхъ собраніяхъ. Для Отто Бауэра, главнаго теоретика австрійской соціалъ-демократіи по національному вопросу, всѣ національности хороши, всѣ самобытныя культуры подлежатъ самой тщательной поддержкѣ и охранѣ — кромѣ еврейской. Онъ не отрицаетъ, что евреи пока еще нація; но ей слѣдуетъ исчезнуть. Почему? На это у Бауэра простой отвѣть, замѣчательный по искренности и цинизму: евреи не должны забывать, что христіанское общество сильно пропитано антисемитизмомъ, что отъ этого настроенія далеко не свободенъ даже христіанскій пролетаріатъ (sic), что всякія специфическія еврейскія особенности, вродѣ акцента, вызываютъ у христіанскихъ сосѣдей отталкиваніе, а потому евреямъ надо изо всѣхъ силъ ассимилироваться, лучше всего — посредствомъ смѣшанныхъ браковъ. Иными словами: антисемитизмъ санкціонируется, и евреямъ рекомендуется не бороться съ нимъ, а, напротивъ, подладиться подъ вкусъ антисемитовъ. Книга эта издана серьезными, правовѣрными марксистами и считается, наряду съ сочиненіями Ширингера, библіей австрійскихъ соціалъ-демократовъ по національному вопросу.
На фонѣ этого теоретическаго отношенія разыгрываются иногда во станѣ австрійской соціалъ-демократіи и совсѣмъ знакомыя сцены, напоминающія не столько о космополитической солидарности рабочаго класса, сколько о практикѣ дворянскихъ клубовъ, куда не пускаютъ евреевъ. Такая сцена вышла недавно на первомайскомъ праздникѣ въ Вѣнѣ. Въ праздникѣ осмѣлилась принять участіе группа еврейскихъ рабочихъ и подмастерьевъ изъ партіи Поалэ-Ціонъ. Они прошли по городу со своими красными знаменами, на знаменахъ были еврейскія надписи, и пѣли они еврейскія пѣсни; они думали, что это не грѣхъ, разъ у нѣмцевъ нѣмецкія и у чеховъ чешскія надписи и пѣсни. Но когда они явились въ общій Lokal въ Пратерѣ, то къ нимъ подошелъ одинъ изъ редакторовъ «Arbeiter-Zeitung», онъ же распорядитель праздника, и приказалъ или не пѣть еврейскихъ пѣсенъ (hebräische Weisen), или убираться. «Иначе — прибавилъ — я не ручаюсь…» Тѣ ушли. Потомъ говорили изъ разныхъ источниковъ, будто сами рабочіе тутъ не при чемъ, а все сдѣлалъ распорядитель по собственному вдохновенію. Можетъ быть. Но вѣдь онъ то ужъ навѣрное пропитанъ соціалистическою благодатью…
Нѣтъ, не вѣрю ни въ какого барина, ни въ завтрашняго, ни въ послѣзавтрашняго. А въ дубинку за пазухой вѣрю, ибо вижу отъ нея барыши въ сосѣдскихъ карманахъ.
1910.