Освободительное движеніе въ Россіи и въ другихъ странахъ.
[править]Рѣдко повторяются въ исторіи народовъ такіе дни, какой мы переживали въ Россіи 17 октября. Блестятъ они въ народныхъ воспоминаніяхъ подобно огненнымъ свѣтиламъ, отъ которыхъ послѣдующія поколѣнія будутъ почерпать свѣтъ и бодрость духа. Европейскіе народы съ гордостью вспоминаютъ тѣ моменты, въ которые передъ ихъ очами появилась заря гражданской свободы; съ тѣхъ поръ они почувствовали себя свободными обществами, могущими самостоятельно рѣшать свою судьбу. Въ великомъ походѣ къ прогрессу одинаково участвуютъ и тѣ, кому судьба улыбалась, и тѣ, для которыхъ она была злой мачехой. Идутъ впереди такіе народы, какъ англичане, венгерцы и поляки, опередившіе многихъ другихъ на нѣсколько вѣковъ и завоевавшіе себѣ гражданскую свободу въ отдаленномъ средневѣковомъ періодѣ, — другіе же несутъ вслѣдъ за ними знамена своихъ новыхъ вольностей, часто окровавленныя и порванныя, но всегда гордо развѣвающіяся надъ странами, которыя живутъ полною жизнью, поддерживая вѣру и надежду въ народахъ, обиженныхъ судьбою.
Поэтому 1905 годъ останется въ жизни Россіи годомъ великихъ историческихъ событій не только по случаю тяжелой и раззорительной войны, распадающагося стараго государственнаго строя, внутреннихъ неурядицъ и смутъ, легшихъ тяжелымъ бременемъ на населеніе, но и тѣмъ государственнымъ актомъ, вызваннымъ этими волненіями, какимъ является манифестъ 17 октября. Если слова его, призывающія къ новой эрѣ, такъ долго и съ такимъ нетерпѣніемъ ожидавшейся лучшими и передовыми людьми Россіи, не будутъ ограничены въ примѣненіи, то въ концѣ концовъ повліяютъ на успокоеніе страны.
Въ послѣднее время всѣ мы чувствуемъ себя отрѣзанными отъ міра, живемъ въ страшной неизвѣстности и невыразимой напряженности нервныхъ силъ. Каждый день, каждый часъ приноситъ намъ все новыя неожиданности.
Можетъ быть, и потоковъ крови будетъ стоить намъ эта гражданская свобода, но мы смѣло стремимся къ цѣли, крѣпко вѣруя, что она дастъ, если не намъ — современникамъ, родившимся и воспитаннымъ въ строгой школѣ бюрократическаго режима и полицейскаго произвола, то подрастающему поколѣнію надежду на лучшую будущность. Чѣмъ именно отличается новая эра отъ переживаемой, мы постараемся изложить вкратцѣ въ нашей бесѣдѣ.
Прежде, однако, чѣмъ приступить къ этому, мы рѣшились посвятить нѣсколько времени историческому обзору освободительнаго движенія на западѣ въ разныхъ странахъ, затѣмъ перейти къ славянскимъ землямъ и наконецъ къ Россіи.
Человѣкъ въ своемъ культурномъ развитіи переживаетъ всѣ формы правленія и — какъ совершенно вѣрно охарактеризовалъ одинъ изъ историковъ — имѣетъ такой образъ правленія, какого заслуживаетъ. Въ низшей стадіи своего развитія человѣкъ переживалъ патріархальный бытъ, въ которомъ всѣ, несложныя еще въ тѣ первобытныя времена, дѣла подчинялъ главѣ семьи, затѣмъ родоначальникамъ племенъ и старшинамъ родовъ, а при своемъ дальнѣйшемъ развитіи и осложнявшихся все болѣе и болѣе дѣлахъ сталъ избирать себѣ правителей. Первые правители управляли страной самостоятельно и безотчетно, именуя себя избранниками и помазанниками Божьими, а постановленія ихъ или назначенныхъ ими чиновниковъ были безапелляціонными. Жизнь и благоденствіе подданныхъ находились исключительно въ ихъ рукахъ. Этотъ видъ правленія достигъ своего развитія въ лицѣ тирановъ древняго Рима, а затѣмъ въ азіатскихъ государствахъ. Въ Европѣ на смягченіе нравовъ несомнѣнно повліяло христіанство, тѣмъ не менѣе система монархической, неограниченной народомъ власти, требующая слѣпого послушанія населенія, была въ тайной зависимости отъ воли повелителя, или его фаворитовъ, часто злоупотреблявшихъ властью и притѣснявшихъ народъ. Такой способъ управленія страной не только не могъ усовершенствоваться, но при все болѣе и болѣе осложняющихся государственныхъ вопросахъ въ духѣ современныхъ требованій, при увеличивающемся числѣ чиновниковъ и трудности ихъ контролированія, благодаря подчиненію ихъ лишь одной центральной власти, онъ давалъ возможность для всякихъ злоупотребленій. Болѣе совершеннымъ образомъ правленія является монархическій, ограниченный народнымъ представительствомъ въ большей или меньшей степени, или республиканскій, гдѣ правителями являются избранные на извѣстный срокъ представители народа. Прежняя неограниченная монархическая власть въ европейскихъ государствахъ стала постепенно сокращаться народными требованіями и борьба между абсолютными правителями и народными массами продолжается до сихъ поръ. Государства, въ которыхъ власть дѣлится между монархомъ и населеніемъ, называются конституціонными. Слово «конституція» латинскаго происхожденія и означаетъ «постановленіе», «уставъ». Этимъ именемъ впервые римскіе императоры назвали изданныя ими предписанія, составляющія законы. Впослѣдствіи это слово стало употребляться въ значеніи привиллегіи народа.
Сдѣлавъ вышеприведенное вступленіе, лекторъ переходитъ къ изложенію исторіи и сущности конституцій западно-европейскихъ странъ: Англіи, Швейцаріи, Франціи, Италіи, Пруссіи, Австро-Венгріи, Германіи и двухъ внѣевропейскихъ: Сѣверо-американскихъ Соединенныхъ Штатовъ и Японіи. Изъ приведеннаго бѣглаго конституціоннаго очерка лекторъ дѣлаетъ выводъ, что въ большинствѣ государствъ, кромѣ Японіи, конституція давалась не добровольно, а была вынуждаема народомъ, обыкновенно послѣ продолжительной кровавой борьбы. Часто случалось, что съ усиленіемъ бюрократической власти отнимались права, полученныя народомъ, что вызывало новую ожесточенную борьбу, которая утихала лишь тогда, когда новый образъ правленія утверждался безповоротно.
Въ тѣхъ только странахъ не было борьбы и переворотъ совершился спокойно, гдѣ само правительство заблаговременно предупреждало народныя требованія. Такъ было въ началѣ XIX столѣтія въ Испаніи и въ Скандинавскихъ государствахъ: Даніи, Швеціи и Норвегіи.
Казалось бы, что Россія, идя по примѣру Запада, должна была избѣжать кровопролитія, предупреждая народныя требованія. Съумѣла ли русская бюрократія воспользоваться этимъ примѣромъ, не подвергая страны тяжелымъ испытаніямъ — будетъ предметомъ дальнѣйшаго изложенія.
Этимъ заканчивается первая часть; вторую часть лекціи о славянскихъ земляхъ вообще и Россіи въ частности мы приводимъ полностью.
Освободительное движеніе въ Россіи и въ другихъ странахъ
[править]Теперь мы переходимъ къ славянскимъ землямъ. До принятія христіанства славянство хотя и разнилось нѣсколько между собою подъ вліяніемъ мѣстныхъ условій, тѣмъ не менѣе по своимъ нравамъ и обычаямъ составляло одно цѣлое, съ однимъ языкомъ, одинаковыми въ своей основѣ религіозными, политическими и юридическими представленіями, какъ равно тѣми общими свободными учрежденіями, присущими свободному духу славянъ, какими являются народныя вѣча, которыя управляли страной и ограничивали деспотизмъ царствующаго. Съ момента принятія христіанства славяне распадаются на 2 группы, подчиняясь культурнымъ идеямъ запада въ одной и востока въ другой половинѣ. Различіе между образованностью греческой и римской опредѣлило собою и различіе и въ организаціи христіанскихъ общинъ. Ко всему этому присоединились и особыя условія, при которыхъ развивались въ началѣ среднихъ вѣковъ народы западной Европы съ одной и народы, входившіе въ сферу духовной жизни Византійской Имперіи, съ другой стороны. Различія эти сводятся къ слѣдующему: На западѣ вслѣдствіе борьбы свѣтской власти съ духовною развилась идея, что государственная власть есть только внѣшняя сила, служащая для охраны отъ враговъ и для обезпеченія народнаго воспитанія въ духѣ христіанской нравственности, а потому должна находиться подъ контролемъ государственной власти. Наоборотъ, на востокѣ преобладало убѣжденіе, что духовная власть, какъ и всякая другая общественная власть, подчиняется главѣ государства, а управленіе церковью есть только часть управленія вообще. На западѣ во главѣ общества стоялъ, вмѣстѣ съ духовенствомъ, высшій классъ, какъ хранитель нравственныхъ и умственныхъ пріобрѣтеній человѣчества; латинскій языкъ былъ необходимъ тамъ для усвоенія знаній и былъ доступенъ лишь зажиточному классу населенія. На востокѣ этого не было, ибо хранительницею просвѣщенія была только церковь, обращавшаяся къ народу на его родномъ языкѣ. На западѣ общество распадается на сословія, глубоко разнящіяся между собою и по занятію и по міросозерцанію. Духовенство послѣ введенія целибата совершенно выдѣлилось изъ свѣтскаго общества и опиралось лишь на началахъ каноническаго и римскаго права; аристократія была убѣждена, что самъ Богъ призвалъ ее къ управленію народами, вмѣстѣ съ императорами и королями. Король былъ у нихъ лишь первый среди равныхъ; рыцарство, основанное на феодализмѣ, соединяло въ себѣ христіанскія начала съ восточной фантазіей. Горожане, занятые торговлею и промышленностью, обладали правами и учрежденіями, выработанными на началахъ германскихъ и римскихъ, наконецъ, крестьяне не далеко ушли отъ временъ языческихъ и считались болѣе рабочимъ скотомъ, чѣмъ людьми. — Востокъ напротивъ не зналъ различія сословій и представлялъ общество не разрозненное сословнымъ духомъ и связанное одною государственною религіей; здѣсь источникомъ свѣта была одна — при всей этнографической пестротѣ — византійская литература, стремившаяся слить въ правѣ, политическихъ учрежденіяхъ, нравахъ и обычаяхъ древне-греческую мудрость съ христіанствомъ. Образованіе народовъ, подпавшихъ духовному вліянію Византіи, было различно по количеству, но не по качеству. Съ момента принятія христіанства, хотя духовенство и поставило одинъ и тотъ же идеалъ для запада и востока, — а именно громадную монархію, долженствующую охватить всѣхъ христіанъ въ одинъ союзъ, основанный на началахъ христіанское любви, взаимной помощи и вѣчной справедливости, — но указывало и различные пути лдя его существованія. На западѣ проповѣдывалось рѣзкое отличіе духовнаго общества отъ свѣтскаго. Организованное іерархически, духовенство должно было быть обезпечено матеріально, чтобы имѣть возможность исключительно заботиться о религіозно — нравственномъ и умственномъ воспитаніи народовъ, а высшіе слои свѣтскаго общества могли-бы принять на себя часть заботъ о преуспѣяніи народныхъ массъ. На Востокѣ же не было даже рѣзкихъ различій между духовными и мірянами, государство считалось единственною Богомъ установленною формою общежитія, а государственная власть носила на себѣ не только свѣтскій, но и религіозный отпечатокъ. Выступающему такимъ образомъ на историческое поприще славянству были даны два образца для подражанія. Могучее, расчлененное общество съ слабою государственною властью на западѣ и всесильное государство съ неразвитымъ и невѣжественнымъ обществомъ на востокѣ. Ни тотъ, ни другой не могли быть такъ легко и скоро ими усвоены. Цѣлые вѣка прошли во взаимномъ соприкосновеніи идей языческо-славянской старины съ идеями внесенными съ запада или востока, что составляетъ первый періодъ славянскаго права, періодъ постепенной выработки юридическихъ и политическихъ понятій.. Второй періодъ составитъ общественная жизнь славянъ на началахъ средневѣковыхъ — западноевропейская на славянскомъ западѣ, византійская на славянскомъ востокѣ, измѣненная и тамъ и тутъ, какъ старославянскими представленіями, такъ и обстановкою. Въ XIV и XV в. происходитъ въ западной Европѣ громадный переворотъ въ понятіяхъ, вызванный возрожденіемъ классической древности, географическими открытіями мореплавателей и знаменитыхъ ученыхъ, а въ XVI в. присоединяется реформація. Все это умственное обновленіе переносится на славянскій западъ, а черезъ Польшу свѣтъ просвѣщенія достигаетъ и къ славянамъ православнымъ. Въ третьемъ періодѣ характеристическимъ признакомъ является измѣненіе образовательныхъ идеаловъ. Чеху и поляку XVI в. даютъ образцы для подражанія Римъ и Греція, а не западно — европейскій средневѣковый строй; русскому XVII и XVIII в. — западная Европа, а не Византія. Уже на нашихъ глазахъ перестали преклоняться передъ иноземными идеалами благодаря критикѣ западно-европейскаго строя писателями соціалистическаго и комунистическаго направленія и поднятія научнаго мышленія во всѣхъ сферахъ государство — и общество вѣдѣнія въ цѣлой Европѣ. Мы уже сказали о разницѣ, происшедшей съ X в. между славянствомъ западнымъ, подпавшимъ религіознымъ вліяніямъ Рима и западной культурѣ, и восточнымъ, подпавшимъ вліянію Византіи и востока, въ зависимости отъ которыхъ сложилась различно ихъ общественная и политическая жизнь. Самыми крупными представителями западнаго, католическаго славянства являются чехи и поляки. До IX в. чехи и поляки составляли одинъ народъ и употребляли общій, мало разнящійся между собой, языкъ. Въ X в. они раздѣляются на отдѣльныя политическія единицы. Въ половинѣ XII в. чешская знать сплочивается въ одно и въ XIII в. ставитъ преграды къ усиленію абсолютной королевской власти. Вслѣдствіе тѣсныхъ сношеній съ Германіей, наплыва нѣмецкихъ колонистовъ и духовенства, аристократія онѣмечивается, но народныя массы соединяются въ одно цѣлое и, не вынося абсолютизма, уже въ XIII в. имѣютъ свой сеймъ, а потомъ верховный земскій судъ для управленія страной, и съ тѣхъ поръ появляются первые сеймовые уставы. — Оттокаръ II, питая недовѣріе къ аристократіи, ищетъ опоры въ нѣмецкихъ колонистахъ для усиленія королевской власти. Усилившаяся нѣмецкая колонизація создаетъ въ концѣ XVIII в. буржуазію, которая призывается на сеймы. Съ прекращеніемъ династіи Пржемыславовичей въ 1306 г. вступаетъ на престолъ Люксембургская династія. Народныя привилегіи подтверждаются слѣдующими королями. Императоръ Карлъ IV, соединивши Чехію, Моравію и Силезію въ одно цѣлое, развиваетъ самосознаніе въ народѣ для церковной и государственной реформы. Гнетъ пановъ и борьба ихъ съ королевскою властью вызываетъ сильную реакцію и приводитъ къ религіозно-соціально — національному движенію гусситовъ въ 1434 г., стремившихся къ разрушенію средне — вѣковаго строя. Движеніе это вызвало обновленіе чешско — государственнаго строя на западно — европейскихъ началахъ. Несмотря на побѣду монархической партіи, королевская власть была ослаблена и съ расширеніемъ самоуправленія городовъ и областей, тѣмъ не менѣе въ обществѣ происходитъ ожесточенная борьба сословій, ведущая къ прикрѣпленію къ землѣ крестьянъ въ XV в. Со вступленіемъ на престолъ Габсбурговъ въ 1526 г., стремящихся при посредствѣ пановъ увеличить королевскую власть и создать изъ австрійской провинціи одно полицейское цѣлое, ведетъ къ паденію свободныхъ учрежденій Чехіи въ XVI в. и къ централизаціи. Все это вызываетъ возстаніе 1619 г., упадокъ національныхъ стремленій чешскаго народа и его германизацію. Чехи лишь послѣ 2½ вѣковаго сна, при общемъ возрожденіи европейскихъ народовъ и упадкѣ абсолютизма, въ 1848 г. вступаютъ въ новую жизнь и занимаютъ въ конституціонной Австріи подобающее для нихъ мѣсто. Герои же этого движенія, присужденные къ висѣлицѣ, сдѣлались потомъ первыми государственными сановниками.
Польско — славянскія племена, объединившіеся въ X в., благодаря своему центральному географическому положенію, слабѣе подпали нѣмецкому вліянію, чѣмъ ихъ сѣверные прибалтійскіе соплеменники или болѣе западные чехи, тѣмъ не менѣе здѣсь было сильно вліяніе панства, видѣвшаго въ Польшѣ оплотъ католицизма. Здѣсь, какъ и въ Чехіи, уже въ самомъ началѣ созданія государства начинается борьба аристократіи съ княжеской властью, которая причиняетъ распаденіе Польши на удѣлы и княжества, что соотвѣтствовало древне-славянскимъ языческимъ преданіямъ. Въ XII в. и здѣсь появляется нѣмецкая колонизація подъ вліяніемъ иноземнаго духовенства, которая еще усиливается въ XIII в., послѣ убыли населенія вслѣдствіе нашествія монголовъ. Въ то же время усиливается королевское достоинство и сословія получаютъ особыя права. Послѣ XIII в. происходитъ мирное объединеніе княжествъ, но безъ стремленія къ централизаціи, какъ въ Россіи, и каждое княжество сохраняетъ отдѣльно свое законоподательное собраніе и отдѣльное самоуправленіе. Съ прекращеніемъ династіи Пястовъ въ 1370 г. паны точно опредѣляютъ отношенія короля къ народу и тогдашнее военное сословіе — рыцарство получаетъ привилегію для участвованія въ политическихъ дѣлахъ. Нешавскій статутъ 1454 г. предоставляетъ свободу рыцарскому сословію, освобождаетъ отъ налоговъ за обязанности несенія военной службы, свободу личности, имущества, самоуправленія, установленія новыхъ налоговъ, изданія законовъ и совѣщанія о государственныхъ дѣлахъ. Первый сеймъ возникъ въ 1493 г. и рыцарство захватило правленіе въ свои руки, не находя противовѣса въ слабости королевской власти. Впослѣдствіи Польша находила законодательный органъ въ сеймахъ. Уже въ началѣ XVI стол. передовое исключительно сознающее себя народомъ рыцарство, проникается греческими и римскими представленіями, что верховная власть должна принадлежать не королю, а народу, подъ именемъ послѣдняго понимался лишь классъ землевладѣльцевъ, ибо послѣднее лишь занятіе дѣлаетъ человѣка честнымъ, торговля и промышленность ведутъ пишь къ обману и мошенничеству. Изъ этого проистекало, что землевладѣльцы должны пользоваться всею полнотою гражданскихъ и публичныхъ правъ. Такимъ образомъ въ Польской республикѣ съ избирательнымъ впослѣдствіи королемъ это повело, къ устраненію отъ государственныхъ дѣлъ горожанъ и подавленность крестьянъ, какъ и въ остальной Европѣ. Въ этой однако шляхетской республикѣ каждый полудесятинный собственникъ, равнялся въ правахъ и былъ за пане-брата съ воеводой. XV и XVI в. в. были періодомъ процвѣтанія въ Польшѣ наукъ и литературы, широкой струей вливались въ нее изъ Чехіи, Германіи и Англіи идеи гуманизма, она открыла гостепріимно двери и принимала убѣгающихъ изъ всей Европы преслѣдуемыхъ за свои религіозныя убѣжденія, разныя протестантскія секты, русскихъ раскольниковъ, евреевъ и др. Широкая гражданская свобода и вѣротерпимость золотого вѣка внушила Спасовичу сопоставить таковой съ современнымъ абсолютизмомъ: «Прошлое Польши, сказалъ ораторъ, представляется въ пурпурѣ и златѣ въ дивномъ величіи, отъ котораго и по нынѣ сердца бьются у современниковъ.» Однако же въ этой нечиновничьей Польшѣ, гдѣ такъ широко разлилась политическая жизнь и развился индивидуализмъ, такъ высоко цѣнимый покойнымъ кн. С. Н. Трубецкимъ, были подкопаны государственные фундаменты, разнузданный индивидуализмъ привелъ къ упадку правительственную власть, а усиленное реакціонное движеніе въ Европѣ не могло не отразиться и на Польшѣ католической реакціей въ XVII—XVIII в. и не вызвать въ ней анархію. Однако въ это печальное время упадка еще наканунѣ утраты политической самостоятельности являются новыя вѣянія, принесенныя изъ Франціи для обновленія государственнаго строя древней Польши. Кружокъ передовыхъ людей съ горячностью взялся за проведеніе реформъ, поднятіе низведеннаго до нуля королевскаго достоинства, сравненія въ правахъ городского и крестьянскаго сословій съ дворянскимъ, что выразилось славной конституціей 3 мая 1791 г. Смежныя однако государства помѣшали проведенію этихъ спасительныхъ для страны реформъ и ввергли ее еще въ большую анархію, которой воспользовались для раздѣла Польши. Такимъ образомъ перестала политически существовать страна, которая по своимъ свободнымъ учрежденіямъ напоминала, по мнѣнію историковъ, политическій строй Англіи. Упадокъ этотъ усилилъ значительно абсолютизмъ въ Европѣ, закрѣпостилъ народъ еще сильнѣе, чѣмъ онъ находился въ старой разлагающейся республикѣ и на долго отодвинулъ культурное развитіе Польши. Многократныя возстанія и борьба съ угнетателями за полученіе правъ не привели къ цѣли, но тѣ революціонныя знамена, на которыхъ нѣкогда красовались слова "за нашу и вашу свободу, " за которыми слѣдовали только лучшіе избранники русскаго общества — декабристы, нынѣ стали понятны всему русскому обществу.
Восточное славянство развивалось на основахъ православія, какъ Болгарское Царство, которое имѣетъ особенное значеніе какъ первая попытка съ конца VII—X в. приспособить византійскій строй къ славянской жизни и образовать изъ болгаръ и различныхъ славянскихъ племенъ одно политическое цѣлое. Въ XII—XIV в. Болгарія стремится перенести къ себѣ все византійское политическое устройство, что ей не удалось вслѣдствіе особенныхъ мѣстныхъ условій и пестроты населенія; Сербское же государство съ конца XII—XV в. то-же строится по образцамъ Византіи, при значительномъ западномъ вліяніи католицизма чрезъ венгерцевъ и итальянцевъ на политическую и общественную жизнь Сербіи.
Освободительное движеніе въ Россіи и въ другихъ странахъ.
[править]Царствованіе Императора Николая I, импонирующее изъ-внѣ своимъ кажущимся блескомъ, внутри было омрачено цѣлымъ рядомъ мрачныхъ картинъ абсолютной деспотической власти и притѣсненіемъ населенія. Такъ какъ всевластно царствовала военная сила и полиція и все входило въ кругъ ихъ обязанностей, каждое нарушеніе и недовѣріе къ этой системѣ строго наказывалось. — Скованная наука не могла развиваться, училища превратились въ казармы, духовенство стонало подъ гнетомъ св. Синода, а печать должна была служить цѣлямъ государственнымъ. Въ это безотрадное въ Россіи для человѣческой мысли время люди могли лишь думать и увлекаться тѣмъ, что было разрѣшено начальствомъ. Тогдашняя строгость выражается нынѣ названіемъ «николаевскихъ» временъ, а въ войскѣ «николаевскій солдатъ». Было разрѣшено только молиться. Люди, жаждущіе умственной дѣятельности, вмѣсто прежняго увлеченія западомъ стали искать идеаловъ въ старомъ пережитомъ русско-славянскомъ самобытномъ строѣ съ примѣсью, какъ въ каждомъ реакціонномъ движеніи, религіозно-мистическихъ началъ. Первыми приверженцами т. н. славянофильскихъ идей являются Веневитиновъ, Кирѣевскій и Хомяковъ. Въ дальнѣйшемъ развитіи славянофильскихъ идей происходитъ расколъ. Одни, отрицая всякое значеніе для культуры гнилого запада, желали видѣть будущее развитіе въ русской самобытности, во все усиливающемся самодержавіи, неразрывно связанномъ съ православіемъ, какъ выразителемъ византійскихъ началъ, передъ которыми они преклонялись. Они вѣрили, что византійская культура присуща лишь славянамъ, принявшіе римскую — отступники и всѣ славянскіе ручьи должны слиться въ русскомъ морѣ. Другіе, отдѣлившіеся отъ славянофиловъ, прозвались западниками, какъ Бѣлинскій и Грановскій. Они отрицали русскую самобытность и православную патріархальность, несовмѣстимыя ни съ какимъ движеніемъ впередъ. Но эти понятія показались вредными тогдашнимъ правительственнымъ порядкамъ и сильно преслѣдовались. Стѣсненная русская мысль должна была искать свободы заграницей. Усиливается эмиграція лучшихъ и передовыхъ элементовъ, а среди нихъ блеститъ имя самаго талантливаго русскаго публициста, стяжавшаго себѣ популярность среди иностранцевъ, А. И. Герцена. Такъ какъ и свою жизнь и состояніе онъ посвятилъ русскому обществу, а основанный имъ заграницей органъ печати «Колоколъ» звонилъ громко и посылалъ первые звуки надеждъ въ далекую необъятную страну, гдѣ все уснуло крѣпкимъ непробуднымъ сномъ, видъ Молдавіна до Фінна, какъ говоритъ Шевченко, то я хочу удѣлить больше мѣста литературной дѣятельности Герцена и его жизни[1]. А. И. Герценъ, извѣстный подъ именемъ Искандера, былъ незаконнымъ сыномъ богатаго помѣщика Яковлева и иностранки нѣмки и родился въ 1812 г. Молодость свою онъ провелъ дома, получивъ барское воспитаніе, читая произведенія преимущественно иностранной литературы конца XVIII вѣка. Чтеніе романовъ, затѣмъ философовъ, знакомство съ Шиллеромъ развило въ Герценѣ свободолюбивыя стремленія. Въ 1829 г. онъ написалъ первую философскую статью о Шиллеровскомъ Валенштейнѣ. Герценъ увлекался дружбой, мечталъ о борьбѣ и страданіяхъ за свободу. Въ московскомъ университетѣ, куда онъ поступилъ на физико-математическій факультетъ, настроеніе его въ этомъ направленіи еще болѣе развилось. Университетское преподаваніе того времени велось плохо и не удовлетворяло Герцена, но за то онъ увлекался съ остальною молодежью іюльской революціей и друг. народными движеніями. Къ этому времени относится его дружба съ Пассекомъ, Огаревымъ, Кетчеромъ и друг. Здѣсь они вмѣстѣ увлекаются общественными вопросами, изучаютъ русскую исторію, усваиваютъ идеи Сенъ-Симона и друг. соціалистовъ. Въ 1834 г. Герценъ и его товарищи были арестованы, а онъ самъ сосланъ въ Пермь, а затѣмъ въ Вятку, гдѣ ему было приказано поступить на службу въ канцелярію губернатора, откуда онъ былъ переведенъ совѣтникомъ губернскаго правленія во Владиміръ, гдѣ и женился. Въ 1840 г. ему было разрѣшено вернуться въ Москву. Здѣсь Герценъ сошелся съ кружкомъ Станкевича и Бѣлинскаго, увлекся философіей Гегеля; однако это увлеченіе было лишь одностороннимъ. Въ то время рядомъ съ нѣмецкой философіей въ русскомъ обществѣ развились соціальныя идеи Прудона, Фурье, Луи-Блана, которыя ему были ближе. Славянофилы раздѣлились тогда на два лагеря и онъ присталъ къ западникамъ, къ Огареву и Станкевичу. Присужденный опять къ государственной службѣ въ Новгородѣ, Герценъ черезъ годъ выходитъ въ отставку и послѣ смерти отца въ 1847 г. уѣзжаетъ навсегда заграницу. Тамъ онъ сближается въ Прудономъ, Гарибальди и друг. дѣятелями революціи и европейскаго радикализма и въ одно время издаетъ въ Парижѣ совмѣстно съ Прудономъ, газету «Ami du peuple.» По требованію полиціи онъ покидаетъ Францію и поселяется въ Швейцаріи, гдѣ натурализуется, затѣмъ живетъ нѣкоторое время въ Ниццѣ, а потомъ въ Лондонѣ, гдѣ открываетъ русскую типографію для печатанія запрещенныхъ изданій. Умеръ Герценъ въ Парижѣ въ 1867 г. пріѣхавши туда по дѣламъ. Герценъ пользовался славой не только среди русскихъ, но и иностранцевъ, какъ знаменитый публицистъ. Онъ написалъ цѣлый рядъ отдѣльныхъ статей на тему о политической сеободѣ; возставалъ противъ ученыхъ педантовъ и формалистовъ, схоластической науки, отчужденной отъ жизни. Изъ всѣхъ его произведеній, поразительно блестящихъ по глубинѣ мысли, по художеству и достоинству формы, особенно выдѣляются повѣсть «Сорока-воровка», въ которой изображено ужасное положеніе «крѣпостной интелигенціи», по выраженію автора, и романъ «Кто виноватъ», посвященный вопросу о свободѣ чувства, семейныхъ отношеніяхъ и положеніи женщины въ бракѣ. Основная мысль романа та, что люди, основывающіе свое благополучіе исключительно на почвѣ семейнаго счастія и чувства, чуждые интересовъ общественныхъ и общечеловѣческихъ, не могутъ обезпечить себѣ прочнаго счастія и оно въ ихъ жизни будетъ всегда зависѣть отъ случая. — Особенно важны письма Герцена изъ «Avenue Marigny» впервые напечатанныя въ «Современникѣ» подъ заглав. Письма изъ Франціи и Италіи, изд. 1855 г. замѣчательно представляющія характерныя событія, волновавшія Европу въ 1847—1852 г. Здѣсь авторъ высказываетъ свое отрицательное отношеніе къ западноевропейской буржуазіи, ея морали, общественнымъ принцапамъ и горячую вѣру въ значеніе четвертаго, т. е. рабочаго сословія, которое уже нынѣ организовалось и въ Россіи. Особенно сильное въ Россіи и въ Европѣ впечатлѣніе произвело его сочиненіе «Съ того берега», вышедшее раньше на нѣмецкомъ, а потомъ и на французскомъ языкѣ, въ которомъ Герценъ высказываетъ недовольство западомъ и западной цивилизаціей. Слѣдуетъ еще упомянуть о письмѣ къ Мишле: «русскій народъ и соціализмъ» страстную и горячую защиту русскаго народа противъ тѣхъ нападокъ и предубѣжденій, которыя высказалъ въ одной изъ своихъ статей Мишле. Въ статьѣ «Былое и Думы» Герценъ даетъ рядъ воспоминаній, имѣющихъ автобіографическій характеръ и цѣлый рядъ высоко-художественныхъ, ослѣпительно-блестящихъ картинъ всего пережитаго и перечувствованнаго въ Россіи и за границей. Съ 1857—1867 г. Герценъ издавалъ газету «Колоколъ», въ которой онъ выказалъ свои публицистическія дарованія. Листки этого контрабанднаго изданія проникали въ большомъ количествѣ экземпляровъ въ Росою, ихъ читала вся интеллигенція съ неохлаждающимся интересомъ. Къ голосу «Колокола» прислушивались и правящія сферы. Герценъ упрекалъ ихъ и боролся съ ними, желая влить новую жизнь въ старыя отжившія бюрократическія учрежденія государства къ сожалѣнію, съ тѣхъ временъ мало что измѣнилось и статьи «Колокола», писанныя полъ-вѣка тому назадъ, примѣнимы и къ современному строю Россіи. Въ 1863 г. вспыхнувшее польское возстаніе, вызвавшее цѣлый рядъ стѣснительныхъ мѣръ и преслѣдованій по отношенію поляковъ въ области языка, вѣрованій и отдѣльныхъ личностей, возмутили Герцена. Русское общество стало на сторону правительства, а Герценъ, вѣрный своимъ свободнымъ убѣжденіямъ, говорятъ, подъ вліяніемъ русскою эмигранта-революціонера Бакунина открыто становился на сторону угнетаемыхъ поляковъ, что охладило къ нему симпатію русскаго общества и число подписчиковъ стало уменьшаться и гибельно отразилось даже и на популярности Герцена въ Россіи. Влеченіе къ свободѣ мысли «вольнодумство» въ лучшемъ значеніи этого слова, сильно было развито въ Герценѣ. Для него непонятной была фанатическая нетерпимость и исключительность хотя самъ онъ не принадлежалъ ни къ одной ни явной, ни тайной политической партіи. Односторонность людей «дѣла» отталкивала его отъ многихъ революціонныхъ и радикальныхъ дѣятелей
Европы, тѣмъ не менѣе его широкая публицистическая дѣятельность имѣла несомнѣнно огромное значеніе на развитіе свободныхъ идей въ Россіи.
- ↑ Такъ какъ не только чтеніе его сочиненій строго преслѣдовалось, въ Россіи, но даже упоминаніе его имени.