ДѢЙСТВІЕ ПЕРВОЕ
[править](1) Заслуженый танцоръ.
(2) Актриса, дочь его.
(3) Танцовщица, племянница его.
(4) Фигурантка, сестра его.
(5) Сынъ его.
Ну, вотъ твои враги!… замолкли, унялись,
Cъ тѣхъ поръ, какъ ты со мной совѣтываться стала.
Вчера вѣдь хлопать принялись
И вызвали за то, что хуже танцовала!
А хлопаеілъ-то кто?.. Повѣрить ли, — все онъ!..
Все наше солнышко, нашъ Фениксъ, Аполлонъ!
Вотъ, истинно скажу, фанатикъ театральный/..
Услужливый дуракъ!..
За то крикунъ нахальный!
Намъ дѣло ль до того, что онъ городитъ вздоръ,
Что онъ въ сужденіяхъ рѣшителенъ и скоръ,
Что по уши въ долгу,
Что дядю разорилъ?.. Ей, ей! тебѣ не лгу.*
Настроилъ старика театръ домашній строить;
Ужъ этотъ балаганъ чего ему не стоитъ!
Костюмы вѣдь одни въ пять тысячъ обошлись,
А сколько полотна потратилъ для кулисъ!
Старикъ то сердится. А онъ не унываетъ;
На немъ себѣ одинъ за семерыхъ играетъ!
Въ театрѣ насъ всегда онъ со смѣху моритъ;
На мѣстѣ на одномъ ни какъ не посидитъ!
Вертится, морщится, и шепчетъ, и вздыхаетъ,
Вслѣдъ за актерами всѣ роли повторяетъ!
Залезетъ въ первый рядъ!
Всѣ на него глядятъ,
А онъ и въ усъ не дуетъ,
Всѣхъ меньше слушаетъ, и больше всѣхъ бушуетъ!
За то ему и честь; проявится-ль актеръ,
Иль злую оперу напишетъ Дирижеръ,
Или изъ Нижняго пожалуетъ актриса,
Иль водевиль кому спекутъ для бенефиса;
Хоть будь онъ шутъ не шутъ
А всѣ къ нему идутъ:
Отецъ нашъ помоги!.. Журналы нынче строги,
(Тутъ всѣ просители раскланяются въ ноги!)
Заставь насъ за себя ты «Господа молить!
Нельзяль пріятелей въ партеръ понасадить? —
Его лишь попроси, — онъ гвалтъ такой подыметъ,
Что Боже упаси! — На откупъ креслы сниметъ,
Засядетъ въ первой рядъ,
И всѣхъ перекричитъ, — а ужъ его наврядъ!
Объѣзди цѣлый свѣтъ, — такой не сыплетъ глотки.
Для славы не щадитъ ни денегъ онъ, ни водки,
Ужъ онъ на томъ стоитъ! И вотъ
Четвертый годъ,
Разинуть рта въ театрѣ не даетъ!
Всѣмъ аплодируетъ, стучитъ и вызываетъ,
Короче, онъ одинъ судьбу піесъ рѣшаетъ!
Да, нечего сказать,
Андрей Андрѣича со свѣчкой поискать!
Одно лишь худо въ немъ. Онъ вѣчно всѣхъ ругаетъ.
И Лерскаго всегда злословитъ, унижаетъ!
Намъ что до этого?
Враговъ не наживать!..
За что его ругать?
Онъ человѣкъ прекрасный;
И ловокъ и остеръ,
Притомъ ведетъ всегда прекрасный разговоръ,
А скромность я люблю ужасно!
Всегда задумчивъ онъ, застѣнчивъ и угрюмъ,
Словца не скажетъ на обумъ.
Иванъ Петровича ты съ жаромъ защищаешь!
Ужъ нѣтъ ли тутъ чего?..
Ты насъ не понимаешь;
Онъ мнѣ понравился, не красотой, — умомъ,
Что ни спроси его, — все выучилъ, все знаетъ,
Стихи печатаетъ, — и книги сочиняетъ,
Имѣетъ на Фонтанкѣ домъ,
Въ Изюмѣ душъ пятьсотъ, — да выгодное мѣсто..
Авдей Михайловичъ!.. Вѣдь я еще невѣста!
Смотри ей въ зубы, а она
Ни какъ ужъ влюблена!
Поди тутъ, вразуми чудиху!..
Смотри, — вѣдь я скажу и Штриху.
Пожалуй говори!.. я Штриха не боюсь,
Вѣдь онъ за мной, не я за Штрихомъ волочусь!
За мной волочится Химеровъ, — только скрыто!
И дядюшка его престрашный волокита!
Кто, Князь?.. Поди-ка съ нимъ!.. Хоть нѣтъ во рту зубовъ,
А онъ на все готовъ!
Вчера какъ Катинька носилась въ первой парѣ,
Смотрю…. А бѣдной Князь чуть дышетъ въ бенуарѣ!..
А кончился спектакль… Химеровъ уморилъ,
И въ кресла и въ балконъ людей понасадилъ,
Да и давай кричать изъ всей дурацкой мочи!
Все Катю вызывалъ!.. Какъ грудь но надсадилъ!
Когда бъ не вывели, — кричалъ бы до полночи!..
Да что ни говори,
А онъ необходимъ! (Катѣ) Его благодари,
Когда прійдетъ сюда. Смотри, принарядися
И лишній разъ взгляни, кивни, да улыбнися.
Ахъ, полно, помолчи
Пожалуста ее хоть въ этомъ неучи!
Нашла кого учить!…
Какъ будто я не знаю!
Вѣдь я ужъ третій годъ любовницъ представляю.
И представляете на славу!
Какъ умно!
Вѣдь противъ васъ итти другимъ то мудрено:
Вы представляете любовницъ такъ прекрасно,
Что мнѣ страхъ нравится, ужасно!
А ты, сударь, смотри, — смотри, да замѣчай,
Вѣдь попадешь и ты на сцену невзначай!
Я, тетенька, играть все буду офицеровъ,
Да только съ саблями, съ усами, да съ перомъ.
Сегодня вѣдь прійдетъ Химеровъ,
Ты роль-то выучилъ?
Ужъ не запнусь ни въ чемъ,
И пропорю на славу!
Ну, вотъ нашелъ забаву!
Ты лучше не спѣши,
Важнѣе выступай, поболѣе души,
Да громче говори — играешь ты тирана.
Тебя въ Трагедію пускать хотя-бъ и рано,
Но дѣлать нечего: или на что пошелъ!
Въ тебѣ способности къ Трагедіи нашелъ
Андрей Андреевичъ, а онъ знатокъ извѣстный
Учитель мимики и дикціи чудесный!
Да что и говорить! На дикцію мастакъ!
Ему какъ хоть читай, — онъ все кричитъ: „не такъ!“
Онъ хоть кого собьетъ, уходитъ и замучитъ,
Я, тетенька, боюсь, что онъ меня заучитъ!
И но дѣломъ тебѣ!… А ты перенимай!
Да интонацію и жесты замѣчай.
Замѣтишь чорта съ два. Онъ какъ-то все чудесятъ,
И физика моя его ужасно бѣситъ!
Онъ говоритъ, что я неловокъ, мѣшковатъ,
Что будто хохочу я вѣчно не впопадъ.
Дерется но рукамъ! — А я но чемъ же знаю!
Я въ первый разъ еще тирана представляю!
Ну, вотъ разхныкался! Нельзя и пошутить,
Вѣдь онъ же для тебя хлопочетъ…
Можетъ быть!
Да скороль онъ отстанетъ?….
Смотрите, онъ меня, ей Богу, истиранитъ!
А ты бы думалъ какъ?
Вѣдь слава дешево нигдѣ не достается!
Вѣдь встарь и я игралъ. Насъ мучили не такъ.
Вашъ балетмейстеръ простъ, за то онъ не дерется!
А прежній взбѣсится, — такъ Боже упаси!….
Да вотъ у тетушки спроси!
Не въ тѣхъ ужъ лѣтахъ,
А знаетъ какого участвовать въ балетахъ.
Охъ, братъ, не говори!
Что голова цѣла, судьбу благодари;
Отъ балетмейстеровъ чего не испытала:
Срамилась, падала, — и сколько разъ летала!
А все причиной ты. Вѣдь угораздилъ Богъ
Въ балеты сунуться, — чуть не лишился ногъ!
Да, нечего сказать. Была тогда потѣха
Бѣда! Хоть волкомъ вой, — ужъ дѣло не до смѣха!
Я помню, какъ теперь: играли мы Балетъ
Сумбеку. Я тогда танцоръ былъ не зазорный,
А все однако же Артистъ придворный!
Назадъ тому лѣтъ шесть
Османомъ былъ — Медокъ; Сумбекою — Апорта;
А я взялся за ролю чорта.
Сыграли актъ, другой, — дошло и до чертей,
(Другихъ же у меня и не было ролей)
Мы и давай бѣситься!… Да машины
Ужасно скверно тли; — и то не безъ причины:
Французъ Мусье Дюте… (чтобъ чортъ его побралъ!)
Передъ піесою чертей въ будетъ зазвалъ;
Мы тамъ напились славно!
А въ представленіи все было неисправно.
Мы скачемъ; А Дюте забылъ….
(Провалъ его возьми!)»… Провалъ и не закрылъ,
А и вѣдь этаго всего не знаю
И дьявольскую роль усердно отдираю:
Скакалъ себѣ, скакалъ,
Да въ яму и попалъ!!..
И ногу вывихнулъ, — вотъ пятый годъ хромаю!
Да ништо, по дѣломъ, —
Вѣдь нѣмъ ты не скакалъ?… И чортомъ и козломъ,
Въ отставку бы пора!.. Боишься ли ты Бога!…
На свѣтѣ жить тебѣ осталось ужъ не много,
Пора покаяться, — ты много нагрѣшилъ:
Предъ честными людьми душой кривилъ…
Ну, перестань, сестра, кто старое помянетъ…
Ты перекрестишься когда ужъ громъ прогрянетъ!
О томъ не думаешь —
Да полно же, сестра.
Нѣтъ.
Замолчишь ли ты?
Не кончу до утра,
Ты самъ всему причиной!
Вѣдь это страсть твоя….
Скрывайся подъ личиной!
Морочь честныхъ людей! Актерствуй! Приглашай
Зоиловъ на обѣдъ, — за славу угощай!
Предъ Журналистами гни спину, унижайся…
Ей, лучше не ругайся!…
Тебѣ не сдобровать,
На площадь выйду я. — Тамъ буду всѣмъ кричать…
Молчи же, а не то, накостыляю шею!…
Попробуй, подойди. Себя не пожалѣю!….
Вотъ это я люблю! И шумъ, и смѣхъ, и споръ!
Что за исторія?…. О чемъ былъ разговоръ?….
Такъ-съ, — это ничего…. Мы роли проходили…
Приватно…. межъ собой…
Готовятъ водевиль, — мы Надиньку учили!….
Какъ, водевиль?…. Какой?
Ну, такъ, — для Бенефиса?
Я тотчасъ отгадалъ… (Обращаясь къ Надеждѣ Николаевнѣ):
Вы славная Актриса,
Умѣли мастерски вы гнѣвъ изобразить.
А кто переводилъ? (къ Надинькѣ).
Позвольте васъ спросить?
Не помню автора, — у тетушки спросите,
Здоровье ваше какъ?.. (Увидя Катю).
Не видѣлъ, извините!
Васъ видѣть очень радъ…
Какъ вы въ своемъ здоровья?
Охота время вамъ терять на пустословье!
Вы шутите?
О, нѣтъ.
; Я ѣздилъ на парадъ,
Народу чудо тамъ… Меньшой мой служитъ братъ…
Такъ я ходилъ смотрѣть….
Здоровы?
По немногу.
Здоровы? — Слава Богу.
Хорошъ ли водевиль?
Да такъ съ…
На вѣрно гиль.
А сочинитель кто?… Иванъ Петровичъ Лерской?….
Ну, такъ! — Я это зналъ; онъ сочинитель мерзкой.
Не знаетъ грамоты и любитъ воровать;
Двухъ словъ порядочно не можетъ написать.
Давали въ бенефисъ піесы наши вмѣстѣ; —
Я подарилъ, — имъ продалъ…
Какъ?
За двѣсти.
Все это ничего… Онъ бѣдный: человѣкъ!..
Я съ мужиковъ беру, — онъ служитъ цѣлый вѣкъ,
Такъ пишущая тварь! Вѣдь вы его видали?
Неужли никогда въ театрѣ не встрѣчали!
Меня ужасно онъ смѣшитъ,
Представьте, никогда со мной не говоритъ!
И тонкій, и сухой, — душа въ немъ ели, ели!
(Его еще въ Пчелѣ не такъ давно задѣли!)
И подѣломъ ему… Ужаснѣйшій нахалъ.
Представьте, какъ меня недавно разругалъ:
Вхожу себѣ въ буфетъ…
Вы, вѣрно, позабыли,
Что начали разсказъ о вашемъ водевилѣ? —
Ахъ, да, я и забылъ,
Напомните-ка мнѣ, — о чемъ я говорилъ?
О пьесахъ начали вы свой разсказъ сначала.
Его-то вызвали…
А васъ?
Моя — упала!
Ну, что вашъ бенефисъ?…
Бѣда! издержекъ тма! кричи, и суетись,
А толку нѣтъ…
Нашли ли вы піесу?
Прислали изъ Москвы, да мало интересу,
Другая хороша, — да слишкомъ солона!
Что? вѣрно, черезъ чуръ игрива, нескромна?
Да-съ. Знаете, совсѣмъ въ особомъ родѣ,
Ужъ черезъ чуръ вольна…
Чтожъ? Это нынче въ модѣ.
А въ сколькихъ дѣйствіяхъ?
Три дѣйствія.
Длинна.
Признаться, не люблю я нѣжности поддѣльной,
До вольностей я самъ охотникъ пресмертельный.
Вы милы, comme un ange! Я право вамъ не лгу,
Простите, позабылъ, вѣдь я у васъ въ дому!
Неужели?…
Ей, ей! (Катѣ) Вчера вы какъ играли!
Меня своей игрой совсѣмъ очаровали,
За мною поцѣлуй….
Ну, Катя, поцѣлуй!
Что жъ дѣлать! У меня такое заведенье…
Вы мнѣ позволите безъ всякаго сомнѣнья
Себя поцѣловать?…
Охота приставать!
Ахъ, полноте, — какъ это вамъ не стыдно!
И вы противитесь? * Вѣдь это преобидно.
Ну, и піеса чтожъ?…
Не знаешь какъ и быть,
Надежа отдала одну переводить.
Кому же?…
Лерскому, пусть трудится для пробы.
Я тресну, кажется, отъ зависти и злобы!
Да онъ испортитъ вамъ…
Пускай его кряхтитъ,
У насъ піесы нѣтъ, — а время вѣдь летитъ!
Иванъ Петровичъ! Вы ли?
А мы только сейчасъ о васъ здѣсь говорили.
Таланту вашему дивились и уму,
И легкости стиховъ и живости разсказа…
Повѣрьте слову моему.
Прочли четыре раза:
Вы мнѣ не вѣрите? — Вамъ честію божусь,
Вотъ я на нихъ пошлюсь!
За вашъ талантъ я васъ люблю и уважаю.
Я Литераторамъ не слишкомъ довѣряю.
Напрасно. Я давно всѣмъ это говорилъ,
Талантъ рѣшительный всегда въ васъ находилъ,
Съ Антонъ Антонычемъ за васъ мы побранились.
Напрасно вы трудились
Его разувѣрять. Я просто вамъ скажу:
Хвалой такихъ людей со всѣмъ не дорожу.
Онъ человѣкъ пустой, — объ этомъ нѣтъ и спора,
И написалъ довольно вздора,
Не знаетъ ничего, а судитъ обо всемъ.
А надо честь отдать, вѣдь онъ съ большимъ умомъ!
Какъ онъ остро остритъ, какъ славно разбираетъ,
(И разбираетъ то, чего не понимаетъ!..)
Вы помните какъ онъ чудесно разобралъ?…
Его разборовъ я давно ужъ не читалъ!
Да чтожъ вы, батюшка?.. Вы словно насъ боитесь!
Изволите стоять…. (подаетъ ему стулъ).
Садитесь!
Не жестко ли сидѣть?…
Не нужно ли чего?..
Винца прикажете? иль рюмочку ликеру?..
Или рябиновки отличнаго разбору?..
Для васъ добудемъ мы всего,
Хоть птичье молоко спросите!
Я ничего не пью….
Здѣсь дуетъ, — не сидите.
Не нужноль трубочку?
Позвольте…
Эй, Архипъ!
Архипъ! Живѣй!.. Да позовите!..
Ей, человѣкъ! Архипъ!
Кричавши я охрипъ.
Иванъ Петровичу подай скорѣе трубку;
Возьми тамъ у меня черешневой чубукъ!
Рябиновки подай!… (Архипъ ворчитъ),
Держи вотъ этихъ слугъ,
Вѣдь что не говори я этому обрубку,
Онъ вѣчно какъ шальной!..
А это что у васъ?…
Мой переводъ.
Какой?
Я Стеллу перевелъ по вашему желанью,
Позвольте почитать
Мы вѣримъ дарованью;
Вы такъ легко умѣете писать,
Что вамъ нельзя соперника сыскать.
Да, надо честь отдать,
Съ Иванъ Петровичемъ здѣсь некому тягаться,
Его Сатиръ всѣмъ надо опасаться!
Я вамъ объ немъ скажу: для остраго словца
Не пощадитъ ни друга ни отца!
Отъ вашихъ нѣжностей пожалуйста избавьте!..
Онъ обижается!.- Представьте!
Нельзя и пошутить… Позвольте посмотрѣть!
Ахъ, дайте поглядѣть.
Какъ это сочиняютъ?
Какъ сочинители черкаютъ все, мараютъ!
Тебя кто спрашивалъ! За чѣмъ піесу взялъ,
Не видя ни чего ужъ ты ее измялъ!
Надеждѣ!.. Это мнѣ…
Все ваше одолженье,
Я чувствую вполнѣ….
Я въ восхищеньи.
Что могъ вамъ услужить!
Не знаю право я чѣмъ васъ благодарить!
Помилуйте, мой долгъ…
Ахъ, еслибы вы знали,
Какъ въ этотъ бенефисъ мы бились, хлопотали!..
Мнѣ, право, совѣстно теперь и вспоминать,
Что переводомъ мы васъ смѣли утруждать!
Вамъ не просить, — приказывать мнѣ надо.
Но я просила васъ…
Довольно было взгляда,
Намека тонкаго, улыбки не земной,
Чтобъ я покинулъ сонъ, и службу, и покой…
Никакъ стихи читать онъ Надинькѣ пустился f
Ей Богу, онъ въ меня безъ памяти влюбился!
О водевилѣ васъ просить еще хотѣла,
Но не смѣла…
Не знаю и сама, какъ въ этомъ я успѣла!
Да что же, Господа, не лучшель закусить,
Да къ дѣлу приступить?….
Вѣдь время мы теряемъ,
А послѣ завтрака и Стеллу прочитаемъ!
Прошу меня простить,
Ужъ я закусывалъ….
Не ужели…
Ей Богу….
Вы вѣрно скушали пулярку на дорогу.
Безъ этого ни какъ я выпили не могу.
Я между тѣмъ займусь, — піесу пробѣгу…
Онъ церемонится…. Себя высоко ставитъ!….
Вѣдь честь приложена, — убытку Богъ избавитъ.
Ушли. Душѣ моей раздолье и просторъ!…
Я чувствую опять поэзіи призванье,
Вдохни въ меня восторгъ прелестное созданье!…
"Очаровательна!… Ея волшебный взоръ,
"Какъ солнца яркій блескъ глаза мнѣ ослѣпляетъ,
"Онъ сердцу говоритъ,
"Блаженство мнѣ сулить,
«И искрами любви мнѣ въ душу западаетъ.»
"Безумецъ!…. Ты влюбленъ!… Нѣтъ, страсть моя пройдетъ,
"Теперь душа моя любви какъ пищи проситъ,
"Но время этотъ чадъ разгонитъ, разнесетъ,
« — Такъ Майскіе цвѣты свирѣпый вихрь разноситъ!»