Модзалевский Б. Л. [Отчет Отделению русского языка и словесности Императорской академии наук: Поездка в село Тригорское в 1902 году] // Пушкин и его современники: Материалы и исследования. — СПб., 1903. — Вып. 1. — С. 1—17.
http://192.168.111.240:82/feb/pushkin/serial/ps1/ps120012.htm
Историческія, очаровательныя по своей живописности мѣста — Михайловское, Тригорское, Голубово, Святыя-Горы и ихъ окрестности — уже не разъ привлекали къ себѣ вниманіе нашихъ писателей и ученыхъ. Посѣщенія этихъ мѣстъ начались еще въ концѣ 1840-хъ годовъ и, съ перерывами, продолжались вплоть до настоящаго времени, особенно усилившись въ юбилейномъ 1899 году, когда «Пушкинскіе уголки» сдѣлались мѣстами, въ которыя стали совершаться цѣлыя паломничества, имѣвшія цѣлью или непосредственное знакомство съ краемъ, въ которомъ проживалъ «поэтъ опальный», или разысканіе какихъ-нибудь вещественныхъ памятниковъ, касающихся его тамъ пребыванія, или собираніе различныхъ мѣстныхъ преданій, воспоминаній и даже слуховъ. Послѣ извѣстной «Прогулки въ Тригорское», совершенной въ 1866 году М. И. Семевскимъ, вывезшимъ оттуда множество цѣнныхъ матеріаловъ, хранившихся у Алексѣя Николаевича Вульфа, этотъ поэтическій уголокъ посѣтилъ, лѣтомъ 1896 года, Леонидъ Николаевичъ Майковъ, съ тою-же цѣлью — поискать на мѣстѣ матеріаловъ, которые могли-бы быть ему полезными для его работы — академическаго изданія сочиненій Пушкина. Получивъ отъ теперешнихъ обладателей Тригорскаго и Голубова кое-какія бумаги, Леонидъ Николаевичъ не могъ заняться разсмотрѣніемъ весьма его интересовавшей Тригорской библіотеки (которая, впрочемъ, привлекала къ себѣ вниманіе и болѣе раннихъ посѣтителей «Тригорскаго замка»): послѣдняя представительница семьи Вульфовъ-Осиповыхъ — Марья Ивановна Осипова доживала въ это время свои послѣдніе дни, и Леонидъ Николаевичъ, не желая безпокоить больную и ея близкихъ, долженъ былъ отложить свое намѣреніе до другого, болѣе благопріятнаго случая. Къ сожалѣнію, здоровье Леонида Николаевича не позволило ему и впослѣдствіи, какъ онъ предполагалъ, привести въ исполненіе свое намѣреніе, — и вопросъ о разсмотрѣніи Тригорской библіотеки былъ оставленъ открытымъ.
Въ 1901 году, осенью, Тригорское посѣтилъ извѣстный беллетристъ Иванъ Леонтьевичъ Щегловъ-Леонтьевъ, помѣстившій затѣмъ, въ № 9220 «Новаго Времени», фельетонъ («О Пушкинскихъ уголкахъ и Тригорской библіотекѣ»), въ которомъ сообщалъ, что даже при бѣгломъ просмотрѣ книгъ лишь одного изъ шкафовъ библіотеки онъ нашелъ нѣсколько любопытныхъ данныхъ. «Въ короткій промежутокъ, бывшій въ моемъ распоряженіи», писалъ г. Щегловъ: "увидѣть, разумѣется, пришлось мнѣ немногое, но и то немногое, что мнѣ посчастливилось выудить на удачу съ нижнихъ полокъ ветхаго книжнаго шкафа, взволновало меня до крайности… Это была коллекція старинныхъ календарей, принадлежавшихъ П. А. Осиповой — иные въ сафьянныхъ переплетахъ, другіе — въ простыхъ, третьи — вовсе безъ переплета. На нѣкоторыхъ изъ нихъ, на заглавномъ листѣ, знаменательная надпись: «Прасковьѣ Александровнѣ Осиповой отъ Пушкина1)». Приведя, затѣмъ, изъ календарей нѣсколько сдѣланныхъ П. А. Осиповою записей, г. Щегловъ продолжаетъ: «Дальнѣйшее обозрѣніе Тригорской библіотеки, уже сквозь запыленныя окна шкафовъ, даетъ, разумѣется, лишь приблизительное, но всё-же характерное отраженіе минувшей эпохи. Сантиментальные французскіе романы и энциклопедическіе словари, домашніе лѣчебники и историческія книги, старинные журналы и альманахи — все это терпѣливо ждетъ спеціальной описи, которая явится, вѣроятно, цѣннымъ комментаріемъ для изслѣдователя „Евгенія Онѣгина“ и его времени»2).
Сообщеніе, сдѣланное г. Щегловымъ, послужило лишнимъ побужденіемъ къ тому, чтобы Академія привела въ исполненіе намѣреніе покойнаго Л. Н. Майкова, — и Отдѣленіе русскаго языка и словесности поручило мнѣ съѣздить въ село Тригорское. Главною задачею моею было разсмотрѣніе библіотеки и ближайшее ознакомленіе съ ея составомъ. Я долженъ былъ перебрать всѣ книги съ тѣмъ, чтобы посмотрѣть, не окажется-ли въ нихъ, на поляхъ или въ текстѣ, тѣхъ «рѣзкихъ отмѣтокъ», о которыхъ говорится въ «Евгеніи Онѣгинѣ», ибо извѣстно, что Пушкинъ широко пользовался книгами изъ «Тригорскаго замка», — что видно, между прочимъ, и по его письмамъ. Было высказано также желаніе, чтобы я осмотрѣлъ и библіотеку села Голубова, принадлежавшую баронессѣ Евпраксіи Николаевнѣ Вревской, бывшей Зинѣ Вульфъ, — прототипу Татьяны Лариной.
Заручившись предварительнымъ письменнымъ согласіемъ на мой пріѣздъ со стороны нынѣшнихъ владѣльцевъ Тригорскаго и Голубова — баронессы Софіи Борисовны и барона Александра Борисовича Вревскихъ, я выѣхалъ изъ Петербурга по Варшавской желѣзной дорогѣ вечеромъ 25 іюня, взявъ билетъ до г. Острова, куда и прибылъ благополучно въ 8 ч. утра 26-го числа, а затѣмъ, по Кіевскому шоссе, направился на почтовыхъ, черезъ село Мясово, съ село Вѣче къ любезно обѣщавшему мнѣ свое руководительство и содѣйствіе Павлу Ѳедоровичу Карпову, мѣстному земскому начальнику, извѣстному своими энергичными трудами по устройству въ Святыхъ-Горахъ и въ Михайловскомъ юбилейныхъ торжествъ 1899 года. Проѣхавъ черезъ Мясово и у дер. Горохиной-Горы вступивъ въ границы Опочецкаго уѣзда, я въ 3 часа дня 26-го же числа доѣхалъ до с. Вѣча (въ 45 в. отъ Острова), гдѣ былъ встрѣченъ любезными хозяевами — Павломъ Ѳедоровичемъ и Маріею Александровною Карповыми и ихъ дочерью Надеждою Павловною Назимовою, супругой инженера-архитектора Псковского Губернскаго Земства Владиміра Леонидовича Назимова, по проекту и подъ наблюденіемъ котораго производятся въ настоящее время работы по укрѣпленію въ Святогорскомъ монастырѣ горы съ могилою Пушкина. Павелъ Ѳедоровичъ Карповъ любезно предложилъ мнѣ свезти меня въ Голубово и представить баронессѣ и барону Вревскимъ, у которыхъ я хотѣлъ лично попросить разрѣшенія на осмотръ Тригорскаго и на обнародованіе матеріаловъ, которые могъ-бы найти тамъ.
27-го іюня я съѣздилъ съ П. Ѳ. Карповымъ въ Голубово, гдѣ представился почтенному хозяину барону Александру Борисовичу Вревскому, его сестрамъ — баронессѣ Софіи Борисовнѣ Вревской и Евѳиміи Борисовнѣ Зубовой, а также баронессѣ Свѣтланѣ Николаевнѣ Вревской, рожд. Лопухиной, женѣ барона Павла Александровича, нынѣшняго Варшавскаго вице-губернатора; тамъ же гостили въ это время: Наталья Михайловна Петропавловская — внучка баронессы Евпр. Никол. Вревской и племянница барона Александра Борисовича — и Марія Владиміровна Зубова, рожд. Эккъ, невѣстка Евѳиміи Борисовны Зубовой.
И баронъ, и баронесса любезно подтвердили мнѣ свое разрѣшеніе осмотрѣть достопримѣчательности Голубова и Тригорскаго и напечатать при своемъ отчетѣ то, что мною будетъ тамъ найдено. Къ сожалѣнію, осмотрѣть Голубовскую библіотеку мнѣ не удалось, такъ какъ въ комнатѣ, гдѣ помѣщаются шкафы съ книгами, въ настоящее время лежитъ больная Марья Борисовна Карпова3). Впрочемъ, баронъ старался утѣшить меня тѣмъ, что библіотека невелика, очень разрознена и рѣшительно не представляетъ собою ничего замѣчательнаго, будучи, при томъ, составлена почти сплошь изъ книгъ болѣе новаго времени, во всякомъ случаѣ — послѣ-Пушкинскаго.
Убѣдившись съ грустью въ совершенной невозможности исполнить свое намѣреніе — посмотрѣть библіотеку мнѣ все-таки казалось очень не лишнимъ, — я воспользовался предложеніемъ баронессы Софіи Борисовны посмотрѣть другія достопримѣчательности Голубова, какъ, напримѣръ, серебряный ковшичекъ на длинной ручкѣ, въ которомъ баронесса Евпраксія Николаевна, будучи еще не за-мужемъ, варила жженку для Пушкина, Языкова и Вульфа, а также бережно хранимые ею экземпляры «Онѣгина», поднесенные ея матери Пушкинымъ (Глава III, Главы IV—V и Главы VI—VII); на двухъ изъ книжекъ, на обложкахъ, рукою Пушкина написано: «Евпраксіи Николаевнѣ Вульфъ отъ Автора», а на одной (Главы IV—V, изд. 1828 г.) — «Евпраксіи Николаевнѣ Вульфъ А. Пушкинъ. Твоя отъ твоихъ. 22 Февраля 1828 г.». Въ одной изъ книгъ оказалось вложеннымъ посланіе Н. М. Языкова къ баронессѣ Е. Н. Вревской, — подлинный автографъ, помѣченный 11-мъ ноября 1845 года4). Въ Голубовѣ, кромѣ гипсовыхъ бюстовъ Пушкина и барона А. А. Дельвига, хранятся еще портреты: баронессы Евпраксіи Николаевны Вревской (масляными красками, работы, — какъ сообщила мнѣ баронесса С. Б. Вревская, — Т. Г. Шевченка, во 2-й половинѣ 1840-хъ годовъ, подписанный какимъ-то псевдонимомъ); Алексѣя Николаевича Вульфа (масляными красками, 1840-хъ годовъ), Ивана Петровича Вульфа, Тверского губернатора (дѣда баронессы Евпр. Ник. Вревской и Ал. Ник. Вульфа), умершаго въ началѣ 1817 года (литографія Paul’я Petit, 1856 г., съ оригинала работы О. А. Кипренскаго съ его извѣстной монограммою: О. К., писаннаго въ Твери въ 1811 году); а также нѣсколько портретовъ семьи бароновъ Вревскихъ, между прочимъ — небольшой портретъ масляными красками князя Александра Борисовича Куракина, работы Боровиковскаго (въ ростъ, съ бюстомъ Павла I съ правой стороны)5) и его-же погрудный портретъ, въ натуральную величину.
Бдагодаря любезности баронессы Свѣтланы Николаевны Вревской, мнѣ удалось посѣтить и развалины старинной церкви въ погостѣ Вревѣ (въ 1 верстѣ отъ Голубова), живописномъ какъ своимъ расположеніемъ на высокомъ плоскогорьѣ, такъ и этими развалинами. Кирпичная церковь эта, въ готическомъ стилѣ, была спѣшно выстроена княземъ Александромъ Борисовичемъ Куракинымъ къ ожидавшемуся имъ пріѣзду императора Павла I; посѣщеніе это не состоялось, а между тѣмъ зданіе было закончено и освящено, но, послѣ первой-же службы, обрушилось, какъ только народъ разошелся. Живописныя развалины Вревской церкви виднѣются еще издали, задолго до Врева; онѣ тщательно поддерживаются и въ настоящее время служатъ мѣстомъ послѣдняго упокоенія семьи бароновъ Вревскихъ. Существуетъ преданіе, что въ то время, какъ умираетъ кто-нибудь изъ нихъ, — колоколъ Вревской церкви, свалившійся при разрушеніи ея въ находящееся у подошвы горы озерко?, глухо въ немъ звучитъ погребальнымъ звономъ. Въ развалинахъ Вревской церкви и около нея, въ особомъ склепѣ, погребены: баронъ Борисъ Александровичъ Вревскій (род. 29-го ноября 1805, ум. 17-го декабря 1888 г.), его жена — баронесса Евпраксія Николаевна Вревская, рожд. Вульфъ (род. 12-го октября 1809, ум. 22-го марта 1883 г.), и ихъ дѣти: младенецъ баронъ Александръ Борисовичъ, младенецъ баронъ Николай Борисовичъ (род. 15-го іюня, а ум. 24-го іюля 1835 г.), Александра Борисовна Ладыженская, рожд. бр. Вревская (род. 21-го августа 1840, ум. 7-го іюля 1899 г.), баронъ Алексѣй Борисовичъ Вревскій (род. 4-го августа 1845, ум. 21-го августа 1877 г.), баронъ Ипполитъ Борисовичъ Вревскій (род. 3-го сентября 1847, ум. 11-го іюля 1889 г.), Михаилъ Ивановичъ Петропавловскій (род. 6-го сентября 1830, ум. 3-го сентября 1893 г.) — мужъ баронессы Павлы Борисовны Вревской (род. въ Островѣ 9-го января 1842 г.), Григорій Ѳедоровичъ Карповъ (род. 4-го октября 1835 г., ум. 7-го ноября 1888 г.), мужъ баронессы Маріи Борисовны Вревской (род. во Псковѣ 6-го іюля 1833 г.) и баронъ Степанъ Борисовичъ Вревскій (ум. въ 1902 г.), владѣлецъ замѣчательнаго по своему живописному мѣстоположенію на берегу красиваго озера сельца Александрова, находящагося въ 1 верстѣ отъ Голубова; онъ былъ женатъ на своей двоюродной сестрѣ баронессѣ Маріи Михайловнѣ Сердобиной.
28-го числа я отправился, вмѣстѣ съ обязательнымъ П. Ѳ. Карповымъ, въ Тригорское — цѣль моей поѣздки. По пути туда мы побывали въ Михайловскомъ и заглянули въ пустой Михайловскій домъ, а затѣмъ — въ Святогорскомъ монастырѣ на могилѣ Пушкина, вокругъ которой кипѣла работа по укрѣпленію монастырской горы, производимая подъ бдительнымъ надзоромъ В. Л. Назимова6).
Посѣтивъ Пушкинскую читальню и богадѣльню въ Святыхъ-Горахъ и побывавъ на Тимоѳеевой-Горѣ, гдѣ погребена Марія Ивановна Осипова (род. 27-го іюля 1820, ум. 19-го іюля 1896 г.), я уже къ вечеру попалъ въ Тригорское, и здѣсь, благодаря ходатайству за меня П. Ѳ. Карпова, былъ любезно принятъ постоянно живущимъ въ Тригорскомъ Борисомъ Петровичемъ Бекманомъ, которому и приношу здѣсь мою искреннюю благодарность за всѣ одолженія и содѣйствіе, оказанныя имъ мнѣ во время трехдневнаго моего пребыванія въ Тригорскомъ. Г. Бекманъ тутъ-же указалъ мнѣ библіотечные шкафы, числомъ 4, наполненные книгами. На слѣдующій день, съ утра, я приступилъ къ пересмотру книгъ и составилъ имъ подробный списокъ, который и слѣдуетъ ниже, въ приложеніи I, приведенный въ нѣкоторый систематическій порядокъ7).
На библіотеку Тригорскаго обратилъ вниманіе уже Семевскій, бывшій тамъ въ 1866 году. Въ описаніи своей поѣздки въ Тригорское8) онъ, впрочемъ, лишь кратко упоминаетъ о ней, не описывая подробно. «Въ небольшихъ старинныхъ шкапчикахъ», говоритъ онъ: «помѣщается библіотека Тригорскаго; новыхъ книгъ не много, но за то я нашелъ здѣсь не мало изданій Новиковскихъ, довольно много книгъ по русской исторіи, нѣкоторыя библіографическія рѣдкости9), старинныя изданія русскихъ авторовъ: Сумарокова, Лукина, „Ежемѣсячныя Сочиненія“ Миллера, „Россійскій Ѳеатръ“, первое изданіе „Дѣяній Петра I-го“ — твореніе Голикова и проч. Между прочимъ, по этому экземпляру и именно въ этой самой комнатѣ Пушкинъ впервые познакомился съ жизнью и дѣяніями монарха, исторію котораго, какъ извѣстно, Пушкинъ взялся-было писать въ послѣдніе годы своей жизни. Но самымъ драгоцѣннымъ украшеніемъ библіотеки села Тригорскаго [является] экземпляръ альманаха „Сѣверные Цвѣты“ (1825—1831 годовъ), всѣ пѣсни „Евгенія Онѣгина“ — въ тѣхъ книжечкахъ, какъ онѣ впервые выходили въ свѣтъ и съ такимъ небывалымъ дотолѣ восторгомъ и любопытствомъ перечитывались всею Россіею; сочиненія Баратынскаго, Дельвига, — и всѣ эти книги украшены надписями авторовъ: то „Прасковьѣ Александровнѣ Осиповой“, то „Алексѣю Николаевичу Вульфу“, съ приписками: „въ знакъ уваженія“, „въ знакъ дружбы“ и т. под. Встарину (какъ сообщилъ мнѣ хозяинъ) библіотека эта была довольно велика, и въ ней было много книгъ съ дорогими гравюрами; она была собрана отцомъ его матери Вымдонскимъ, человѣкомъ по своему времени весьма образованнымъ, находившимся въ сношеніяхъ съ Новиковымъ, едва-ли даже не масономъ и, какъ говорятъ, членомъ Казанской ложи. Вымдонскій былъ прекрасный хозяинъ, любилъ читать и весьма хорошо рисовалъ; рисунки его хранятся до сихъ поръ въ Тригорскомъ….»10)
Дѣйствительно, книгъ, принадлежавшихъ, судя по надписямъ, А. М. Вындомскому, въ библіотекѣ Тригорскаго сохранилось много; но вообще составъ ея, со времени поѣздки Семевскаго, сильно-таки измѣнился: многихъ книгъ нѣтъ (напр., я не нашелъ ни «Дѣяній Петра Великаго», ни комплекта «Сѣверныхъ Цвѣтовъ», ни книги Плещеева, ни «Евгенія Онѣгина»); видно, что библіотеку кто-то даже пытался приводить въ систематическій порядокъ; взамѣнъ утраченныхъ появилось много книгъ духовно-нравственнаго содержанія, въ родѣ путешествій А. Н. Муравьева, сочиненій митр. Филарета, проповѣдей, житій святыхъ и т. под. Кажется, эти книги пріобрѣтались подъ конецъ жизни П. А. Осиповою и ея дочерью — М. И. Осиповою.
Въ Тригорской библіотекѣ, не смотря на то, что она за послѣднее время подверглась, повидимому, значительнымъ измѣненіямъ въ своемъ составѣ, что въ ней вовсе не оказалось книгъ «съ рѣзкими отмѣтками ногтей» Пушкина-Онѣгина, что мы не нашли тамъ ничего, прямо относящагося къ Пушкину (кромѣ рисунка карандашомъ на экземплярѣ I тома «Клариссы Гарлоу», о которой онъ, кстати, писалъ изъ Михайловскаго брату Льву Сергѣевичу въ половинѣ ноября 1824 г.: «Читаю Клариссу: мочи нѣтъ, какая скучная дура!»11), — да экземпляра «Стихотвореній Александра Пушкина» съ тщательно замаранною надписью автора), — не смотря на все это, въ ней нашлось кое-что, по нашему мнѣнію, любопытное: такъ, уже самый составъ ея очень характеренъ для эпохи и наглядно показываетъ намъ, на чемъ воспитывалась Пушкинская Татьяна, что она читала, надъ чѣмъ задумывалась и что? питало ея воображеніе.
….Ей рано нравились романы;
Они ей замѣняли все;
Она влюблялася въ обманы
И Ричардсона, и Руссо.
Отецъ ея былъ добрый малый12),
Въ прошедшемъ вѣкѣ запоздалый,
Но въ книгахъ не видалъ вреда13);
Онъ, не читая никогда,
Ихъ почиталъ пустой игрушкой
И не заботился о томъ,
Какой у дочки тайный томъ
Дремалъ до утра подъ подушкой.
Жена-жъ его была сама
Отъ Ричардсона безъ ума14).
Цѣлая галлерея романическихъ героевъ проходитъ при просмотрѣ книгъ Тригорской библіотеки, въ которой количество романовъ и вообще произведеній изящной литературы XVIII и начала XIX вѣковъ значительно превосходитъ число книгъ другихъ отдѣловъ. Почти всѣ романы, составившіе библіотеку Татьяны, т. е. Евпраксіи Вульфъ, перешли къ ней отъ ея матери Прасковьи Александровны: на многихъ изъ нихъ мы видимъ надпись ея руки, сдѣланную ею сперва какъ «Prascovie de Windomsky», затѣмъ — какъ «Prascovie Woulff» и, наконецъ, «Prascovie d’Ossipoff»: очевидно, что и Прасковья Александровна въ молодости, да и въ зрѣлыхъ годахъ такъ же зачитывалась романами, какъ и многія изъ ея современницъ15): и Грандисонъ, и Кларисса Гарлоу, и Юлія, и разныя Герміоны, Клары, Георгины, Елизаветы, Христины и т. д., и т. д. съ ихъ героями, — все это налицо въ Тригорской библіотекѣ, все свидѣтельствуетъ о томъ, что его обитательницы старшаго и младшаго поколѣній какъ нельзя болѣе подходятъ къ типамъ, нарисованнымъ Пушкинымъ, и намъ кажется почти несомнѣннымъ, что именно съ нихъ прозорливымъ поэтомъ взято много тѣхъ «наблюденій вѣрныхъ и безпристрастныхъ», о которыхъ онъ самъ говоритъ въ рукописи предисловія къ первому изданію «Евгенія Онѣгина16)».
Кромѣ библіотеки, въ Тригорскомъ нашлось и еще кое-что заслуживающее вниманія: мы разумѣемъ найденныя нами письма и бумаги Прасковьи Александровны Осиповой и Алексѣя Николаевича Вульфа. На первомъ мѣстѣ слѣдуетъ поставить три письма А. И. Тургенева къ П. А. Осиповой (прилож. II), весьма содержательныя и любопытныя, какъ и всѣ вообще его письма; затѣмъ — письма къ П. А. Осиповой ея кузины Екатерины Евгеньевны Кашкиной (извлеченіе см. въ прилож. III); далѣе — письма А. П. Кернъ (Марковой-Виноградской) къ А. Н. Вульфу (прилож. IV), копія съ письма князя П. А. Вяземскаго къ О. С. Пушкиной (Павлищевой) (прилож. V); письма А. Н. Вульфа къ сестрѣ Аннѣ Николаевнѣ, относящіяся къ 1828—1853 гг. (прилож. VI), пополняющія намъ образъ Алексѣя Николаевича, столь живо нарисованный Л. Н. Майковымъ («Пушкинъ», С.-Пб. 1899), сѣтовавшимъ на недостатокъ матеріаловъ для болѣе отчетливой біографіи этого пріятеля Пушкина; извлеченія изъ писемъ къ нему отъ А. И. Колзаковой (прилож. XI); наконецъ, нѣсколько бумагъ дѣлового содержанія (прилож. VIII17), рисующихъ намъ Вульфа — сельскаго хозяина и его отношеніе къ реформѣ 1861 г., въ которой онъ хотя и принималъ активное участіе въ качествѣ члена Тверского Комитета объ улучшеніи быта помѣщичьихъ крестьянъ (1858 г.), но на которую смотрѣлъ со своей точки зрѣнія, слишкомъ ревниво отстаивая свои «права» отъ посягательствъ принадлежавшихъ ему «душъ мужеска и женска пола», въ коихъ видѣлъ своихъ личныхъ враговъ. Въ этомъ отношеніи многочисленныя сохранившіяся въ Тригорскомъ бумаги: заявленія, жалобы, протесты, разсчеты и учеты весьма характерны для біографіи Вульфа, который изъ «Гёттингенскаго студента съ вольнолюбивыми мечтами, духомъ пылкимъ и восторженною рѣчью»18), столь прельщавшими Пушкина и Языкова, превратился съ годами въ хозяина-скопидома, правда, не утратившаго способности живо всѣмъ интересоваться, но на первый планъ поставившаго заботы о хозяйствѣ и о приращеніи своихъ доходовъ. И правда: принявъ имѣніе, послѣ смерти матери, въ очень запутанномъ положеніи, А. Н. Вульфъ, ко времени своей смерти, привелъ его въ блестящее состояніе, не смотря на совершившуюся вскорѣ реформу и всеобщее «оскудѣніе», изъ котораго, какъ извѣстно, благополучно вышли лишь немногіе помѣщики. О Вульфѣ до сихъ поръ сохранилась въ краѣ память, какъ о «строгомъ баринѣ», никому не дававшемъ поблажки.
Ко всему этому я счелъ нелишнимъ присоединить здѣсь: выборки изъ «Мѣсяцеслововъ» П. А. Осиповой (прилож. IX), при чемъ извлекъ изъ нихъ лишь то, что можетъ представлять хотя-бы малѣйшій общій интересъ, а также — изъ двухъ альбомчиковъ или записныхъ книжечекъ, принадлежавшихъ П. А. Осиповой и ея отцу А. М. Вындомскому19).
Изъ портретовъ, хранящихся въ Тригорскомъ, укажу прежде всего карандашный портретъ Пушкина, писанный J. V. (то-есть, J. Vernet)20), восхитительный по своей работѣ, сохранности и, несомнѣнно, самый сходный съ оригиналомъ, — судя по маскѣ поэта; портретъ этотъ виситъ въ наглухо-закрытой, необитаемой нынѣ комнатѣ М. И. Осиповой и подвергается всѣмъ случайностямъ, огню и водѣ, т. е. сырости; такой драгоцѣнности, нѣтъ сомнѣнія, гораздо болѣе прилично было-бы храниться въ Пушкинскомъ Лицейскомъ Музеѣ или въ Императорской Публичной Библіотекѣ, гдѣ-бы онъ могъ быть доступенъ для обозрѣнія публики и гдѣ-бы менѣе подвергнутъ былъ дѣйствію неблагопріятныхъ обстоятельствъ. Затѣмъ, въ одной изъ комнатъ Тригорскаго висятъ на стѣнѣ портреты: Пушкина (гравюра Гейтмана изъ «Кавказскаго Плѣнника», — отдѣльный оттискъ на большомъ листѣ, но, еще въ давнія времена, варварски сложенный и вставленный въ небольшую старинную рамку), барона А. А. Дельвига и А. И. Тургенева (о которомъ онъ пишетъ въ своемъ письмѣ къ П. А. Осиповой отъ 10-го февраля 1837 г.), — оба литографіи; затѣмъ — портретъ Алексѣя Николаевича Вульфа, акварель художника Григорьева, писанная съ натуры въ Петербургѣ 28-го сентября 1828 г., передъ отправленіемъ Вульфа на войну21), а также портретъ масляными красками Ивана Сафоновича Осипова, женскій портретъ (г-жи Кашкиной), также масляными красками, и прелестный портретъ — пастель Евгенія Петровича Кашкина, двоюроднаго дѣда П. А. Осиповой22).
1-го Іюля я закончилъ разборку и описаніе библіотеки, посѣтилъ кладбище погоста Городища, въ 1/2 верстѣ отъ Тригорскаго, гдѣ близъ церкви погребены: Прасковья Александровна Осипова (род. 23-сентября 1781, ум. 8-го апрѣля 1859 г.), ея второй мужъ ст. сов. Иванъ Сафоновичъ Осиповъ (ум. 5-го февраля 1824 г.), Алексѣй Николаевичъ Вульфъ (род. 17-го декабря 180523), ум. 17-го апрѣля 1881 г.) и дѣдъ его полковникъ Александръ Максимовичъ Вындомскій (ум. 12-го февраля 1813 г.) и погостъ Вороничи (рядомъ съ Городищемъ), гдѣ у Воскресенской церкви погребенъ «помѣщикъ села Петровскаго23), чиновникъ 14-го класса Веніаминъ Петровичъ Ганнибалъ», умершій 23-го декабря 1839 г., на 65 году жизни24).
Возвратившись въ тотъ-же день въ Вѣче и поблагодаривъ гостепріимныхъ П. Ѳ. и М. А. Карповыхъ за ихъ любезный пріютъ и содѣйствіе въ исполненіи моей задачи, я вечеромъ двинулся въ обратный путь. На станціи Мясово, сидя, въ ожиданіи лошадей, на постояломъ дворѣ, я пріобрѣлъ у содержателя его случайно замѣченный мною на стѣнѣ акварельный портретъ (работы Шаде) Николая Игнатьевича Шёнига (род. въ 1795, ум. въ 1860 г.), пріятеля и, кажется, родственника А. Н. Вульфа (о немъ онъ упоминаетъ въ своемъ «Дневникѣ»), знакомца Пушкина, помѣщика сельца Духова, близъ г. Острова и автора весьма цѣнныхъ и любопытныхъ воспоминаній, частію обнародованныхъ въ «Русскомъ Архивѣ» 1880 и 1881 годовъ.
19-го октября 1902 г.
С.-Петербургъ.
1) При болѣе спокойномъ и внимательномъ разсмотрѣніи оказалось, что надписи эти сдѣланы рукою не Александра Сергѣевича, а его отца Сергѣя Львовича Пушкина, дарившаго календари Прасковьѣ Александровнѣ въ благодарность за мелкія одолженія, которыя она ему оказывала, какъ сосѣдка по имѣнію. Да и находятся эти надписи на календаряхъ съ 1838 года, т. е. уже послѣ смерти поэта (см. ниже, въ каталогѣ библіотеки).
2) Г. Щегловъ вспоминаетъ при этомъ извѣстное описаніе Онѣгинской библіотеки и хочетъ въ книгахъ Тригорскаго найти подтвержденіе стихамъ поэта:
Хранили многія страницы
Отмѣтку рѣзкую ногтей:
Глаза внимательной дѣвицы
Устремлены на нихъ живѣй.
Татьяна видитъ съ трепетаньемъ,
Какою мыслью, замѣчаньемъ
Бывалъ Онѣгинъ пораженъ,
Съ чѣмъ молча соглашался онъ.
На ихъ поляхъ она встрѣчаетъ
Черты его карандаша…
Вездѣ Онѣгина душа
Себя невольно выражаетъ
То краткимъ словомъ, то крестомъ,
То вопросительнымъ крючкомъ…
3) Рожд. баронесса Вревская (род. во Псковѣ 6-го іюля 1833 г.), старшая изъ дѣтей барона Б. А. Вревскаго, вдова Григорія Ѳедоровича Карпова (род. въ 1835, ум. въ 1888 г.).
4) См. въ Прилож. VII; оно впервые было напечатано въ «Русской Бесѣдѣ» 1859 г., № 5, въ послѣднемъ изданіи сочиненій Языкова (Суворинскомъ, 1898 г.), первомъ послѣ изданія Перевлѣсскаго, оно пропущено.
5) Съ этого оригинала есть гравюра Вендрамини.
6) Съ лѣвой стороны отъ памятника Пушкина — могилы его дѣда и бабки, на которыхъ съ большимъ трудомъ, но съ полной несомнѣнностью можно прочесть: Марья Алексѣевна Ганнибалъ, род. 20-го января 1745, ум. 27-го іюня 1818 г.; Іосифъ Абрамовичъ Ганнибалъ, род. 20-го января 1744, ум. 12-го октября 1806 г. (а не въ 1797 г., какъ говоритъ Пушкинъ: Соч., т. V, стр. 152). Могилъ отца поэта — Сергѣя Львовича (ум. въ С.Пб. 29-го іюля 1848 г.) и матери — Надежды Осиповны (ум. въ С.Пб. 29-го марта 1836 г.) не сохранилось, или они погребены въ одномъ склепѣ съ сыномъ. Тутъ же погребена мать уважаемаго П. Ѳ. Карпова — Шарлотта Григорьевна Карпова, рожд. Гросманъ (ум. 14-го ноября 1882 г.).
7) При печатаніи списка книгъ, преимущественно 1-го отдѣла каталога, я счелъ полезнымъ раскрыть анонимы и псевдонимы, насколько это представилось возможнымъ сдѣлать при помощи трудовъ Barbier, Querard’а, De-Manne’а и др.
8) «С.-Петербургскія Вѣдомости» 1866 г., №№ 139, 146, 157, 163, 168 и 175.
9) "Напр., хоть эта книга: «Дневныя записки путешествія изъ Архипелагскаго, Россіи принадлежащаго, острова Пароса въ Сирію и проч., Сергѣя Плѣщѣева въ исходѣ 1772 г. С.-Пб. 1773, въ 8 д. Эта книжка прежде мнѣ не попадалась подъ руку». Прим. Семевскаго.
10) Александръ Максимовичъ Вындомскій (или Вымдонскій, какъ раньше писалась эта фамилія) былъ сыномъ Максима Дмитріевича, генералъ-маіора и бывшаго Шлиссельбургскаго коменданта, которому, за службу въ качествѣ надсмотрщика за Анною Леопольдовною и юнымъ ex-императоромъ Іоанномъ Антоновичемъ, было пожаловано, по указу Екатерины II отъ 29-го іюля 1762 г., Тригорское съ 1085 душами крестьянъ. А. М. Вындомскій началъ службу въ 1756 г. въ Семеновскомъ полку, въ 1778 г. былъ капитанъ-поручикомъ, а въ 1780 году, при отставкѣ, получилъ чинъ полковника, послѣ чего поселился въ Тригорскомъ, гдѣ и умеръ 12-го февраля 1813 г.; погребенъ онъ у церкви въ пог. Городищѣ, въ 1/2 верстѣ отъ Тригорскаго. Изъ его литературныхъ произведеній въ печати извѣстно лишь одно стихотвореніе «Молитва грѣшника кающагося», помѣщенное въ журналѣ «Бесѣдующій Гражданинъ» 1789 г., ч. II, стр. 22. Кромѣ того, имъ издана отдѣльно: «Записка, какимъ образомъ сдѣлать изъ простого горячаго вина самую лучшую французскую водку; почерпнутыя къ сему правила изъ опыта почтенной публикѣ и любителямъ хозяйства сообщаетъ Александръ Вындомской», С.-Пб. 1800, изд. 2-е — С.-Пб. 1803. См. также, въ приложеніи XI, стихотвореніе Вындомскаго. Б. М.
10) Соч., т. VII, стр. 92.
11) Любопытный портретъ его находимъ въ воспоминаніяхъ его родной племянницы — А. П. Кернъ: «Это была замѣчательная партія: мужъ [т. е. Н. И. Вульфъ] няньчился съ дѣтьми, варилъ въ шлафрокѣ варенье, а жена [П. А. Вульфъ, впослѣдствіи Осипова] — гоняла на кордѣ лошадей или читала „Римскую исторію“. Оба они, однако, были люди достойные любви и уваженія» («Русскій Архивъ» 1884 г., кн. III, стр. 330).
12) Въ библіотекѣ Тригорскаго есть, дѣйствительно, нѣсколько книгъ съ надписями его имени и фамиліи.
13) И Ричардсонова «Geschichte Herrn Grandison», и Руссо оказались на лицо въ Тригорской библіотекѣ (см. каталогъ).
14) См. работу В. В. Сиповскаго: «Онѣгинъ, Татьяна и Ленскій», С.-Пб. 1899, стр. 5 и сл., гдѣ такъ живо и отчетливо очерчены типы нашихъ любительницъ романовъ XVIII и XIX в.
15) Анненковъ, какъ извѣстно, видитъ въ Татьянѣ и Ольгѣ Лариныхъ отраженіе Евпраксіи и Анны Вульфъ; о томъ-же свидѣтельствуетъ и братъ ихъ Алексѣй Николаевичъ, говоря въ своемъ «Дневникѣ»: «….Я даже былъ дѣйствующимъ лицомъ въ описаніяхъ деревенской жизни Онѣгина, ибо она вся взята изъ пребыванія Пушкина у насъ, „въ губерніи Псковской“. Такъ я, Дерптскій студентъ, явился въ видѣ Гёттингенскаго подъ названіемъ Ленскаго; любезныя мои сестрицы суть образцы его деревенскихъ барышень, и чуть не Татьяна-ли одна изъ нихъ» (Л. Н. Майковъ. Пушкинъ, стр. 199). Припомнимъ и надпись Пушкина на экземплярѣ «Онѣгина», поднесенномъ Е. Н. Вульфъ: «Твоя отъ твоихъ»; кромѣ того, баронъ А. Б. Вревскій говорилъ мнѣ, что имя своей героини Пушкинъ связалъ съ именемъ его матери — баронессы Евпраксіи Николаевны, такъ какъ Татьяна празднуется въ тотъ же день, что и Евпраксія: дѣйствительно, день обѣихъ — 12-е января. Въ супругахъ Лариныхъ также очень много сходнаго съ супругами Вульфами (сравни строфы XXX—XXXVI главы II «Евгенія Онѣгина»). Черты Анны Вульфъ — Ольги — отчасти обрисовываются и изъ прилагаемыхъ ниже писемъ къ ней брата Алексѣя Николаевича.
16) Нѣкоторыя бумаги писаны отъ имени Маріи Ивановны Осиповой, но всѣ — рукою А. Н. Вульфа, почему мы и считаемъ его авторомъ этихъ любопытныхъ документовъ.
17) «Евгеній Онѣгинъ», гл. II, стр. VI.
18) Прилож. X. Кромѣ того, въ Тригорскомъ еще нашлись: большое количество писемъ къ П. А. Осиповой графа Карла Верри-делла-Бозіа (на нѣмецкомъ языкѣ, съ 1813 г.), письма къ ней-же отъ Николая Разлуцкаго (1816—1817 г.), нѣсколько писемъ нѣкоего Cottard’а (на франц. яз., 1814 г.), Павлы Иван. Дашковой (1838—1842 г.) и нѣсколько писемъ къ А. Н. Вульфу отъ родныхъ и знакомыхъ. Всѣ они общаго интереса не представляютъ.
19) Фототипія съ увеличенной, слѣдовательно, искаженной копіи съ него помѣщена въ «Альбомѣ Пушкинской юбилейной выставки, изд. подъ редакціей Л. Н. Майкова и Б. Л. Модзалевскаго», С.-Пб. 1899, л. 3.
20) Воспроизведенъ, по копіи съ него, сдѣланной барономъ Пав Ал. Вревскимъ, въ «Альбомѣ Пушкинской юбилейной выставки», л. 21.
21) Теперь этотъ портретъ баронессою С. Б. Вревскою переданъ Ник. Серг. и Ник. Ник. Кашкинымъ.
22) По метрикѣ А. Н. Вульфа видно, что онъ родился въ Тригорскомъ-же; воспреемникомъ его былъ генералъ-отъ-инфантеріи Мих. Мих. Философовъ, а воспреемницею — старшая сестра Анна Николаевна Вульфъ.
23) Село Петровское — въ трехъ верстахъ отъ Михайловскаго, на берегу озера Петровскаго, черезъ которое протекаетъ р. Сороть. Послѣ Ганнибала оно перешло къ нѣкоему Компаніону, отставному офицеру. Дочь его, Клара Ѳедоровна, вышла замужъ за Ос. Ос. Князевича (ум. въ 1888 г.), владѣльца села Воскресенскаго, близъ Святыхъ-Горъ.
24) О немъ см. любопытныя подробности въ «Воспоминаніяхъ», Л. Н. Павлищева.