Кромѣ спасительныхъ наставленій, мы получаемъ изъ священныхъ книгъ понятіе о вкусѣ, господствовавшемъ за нѣсколько вѣковъ до васъ у народа, весьма отличнаго отъ нынѣшнихъ народовъ и котораго земля отдалена отъ насъ на великое пространство. Мы находимъ въ нихъ особенный образъ сочиненій, котораго красота поразительна и совершенно соотвѣтствуетъ важности и величію предметовъ, его составляющихъ.
Разныя книги Ветхаго Завѣта весьма различаются слогомъ; одни принадлежатъ къ Поезіи, другія къ Прозѣ. Къ послѣднимъ собственно можно отнести всѣ историческія писанія и Моисеевы книги; къ первымъ принадлежатъ: книга Іова, Псалмы Давидовы, Пѣсни Соломоновы, Плачь Іереміи, большая часть Пророчествъ и даже многія мѣста изъ Еврейской Исторіи.
Не льзя сомнѣваться, чтобы всѣ сіи Поемы не были въ началѣ своемъ писаны стихами, или какою нибудь мѣрною рѣчью; но какъ настоящее Еврейское произношеніе намъ не извѣстно, то мы имѣемъ и свойствѣ сего стихотворнаго языка самое несовершенное понятіе. Отличіе Еврейской Поезіи отъ Прозы составляютъ, не одни піитическіе обороты, не одинъ украшенный, или фигурный слогъ, но и благозвучіе реченій и самое расположеніе словъ. Можно сказать, что большая часть твореній Священнаго Пясанія достойны именоваться Поемами въ тѣсномъ смыслѣ етаго слова; но въ нихъ можно найти и другіе роды сочиненій.
Евреи съ давнихъ временъ начали заниматься Музыкой и Поезіеи; еще при Самуилѣ онѣ были введены въ общенародныхъ богослуженіяхъ, и уже при Царѣ Давидѣ дошли до послѣдней степени совершенства. Ни одинъ народъ не имѣлъ такихъ великолѣпныхъ обрядовъ, какъ Израильтяне.
Общее расположеніе ихъ Поезіи необыкновенно и единственно въ своемъ родѣ. Оно состоитъ въ раздѣленіи каждаго періода на два почти всегда ровные члена, которые одинъ другому соотвѣтртвуютъ какъ смысломъ такъ и тономъ. Первый членъ содержитъ мысль, которая въ второмъ разумножается, или только выражается другамъ образомъ; иногда второй членъ противуполагается первому; въ каждомъ членѣ одинакое строеніе, и почти одинакое число словъ. Таковъ тонъ и ходъ Еврейской Поезіи; на примѣръ Псаломъ ХСѴІ: Воспойте Господви пѣснь нову, вопойте Господеви вся земля: воспойте Господеви, благословите имя Его: благословите день отъ дне спасеніе Его. Возвѣстите во, языцѣхъ славу Его, во всѣхъ людехъ чудеса Его. Яко велій Господь и хваленъ зѣло: страшенъ есть надъ всѣми бози, Яко ecu бози языкъ бѣсове, Господь же небеса сотвори. Большею частію сему особенному расположенію переводы наши одолжены тѣмъ, что сохраняютъ еще оборотъ піитической. По сему строенію и порядку можно узнавать слогъ Еврейской Поезіи и Прозы.
Сей образъ сочиненій, введенной у Евреевъ, заимствуетъ свое начало отъ ихъ обыкновенія пѣть священные гимны. Они пѣвали ихъ въ сопровожденіи музыкальныхъ орудій, раздѣлясь на два хора, или на два отдѣленія пѣвчихъ и музыкантовъ, и такимъ образомъ одно отдѣленіе пѣло за другимъ; на пр. первое поетъ: Господь воцарися да радуется земля! Другой хоръ отвѣчаетъ ему: да веселятся острова мнози! Первой восклицаетъ: облака и мракъ окрестъ Его. Второй поетъ ему въ отвѣтъ: правда и судьба исправленіе престола Его. Такъ Поезія ихъ, принаровленная къ музыкѣ, употреблялась въ общенародномъ богослуженіи.
Сіе расположеніе, состоящее въ безпрерывномъ соотвѣтствіи между первою частію періода и второю, употребляясь у Евреевъ постоянно въ священныхъ гимнахъ и во всякой иной музыкальной Поезіи, по обыкновенію распространилось и во всѣхъ ихъ піитическихъ твореніяхъ, хотя и не было въ немъ особенной нужды. По сей-то причинѣ мы находимъ въ Пророчествахъ такой же слогъ, какъ и въ Псалмахъ Давидовыхъ; на прим. у Исаіи глава IX.
Кромѣ сего отличительнаго свойства Еврейской Поезіи мы находимъ въ ней красоты другаго рода. Въ ней замѣчаются выраженія сильныя, точныя, смѣлыя и красивыя. Точность и сила наиболѣе составляютъ ея характеръ. Съ перваго взгляда кажется, что вышеупомянутое расположеніе періодовъ у Еврейскихъ Поетовъ должно охлаждать слогъ, но способъ, которымъ они употребляютъ, разумножая члены, заставляетъ думать противное. Ихъ реченія кратки; они не терпятъ лишнихъ словъ, и никогда неостанавливаются долго на однѣхъ мысляхъ. Сему-то болѣе ихъ Поезія одолжена своею высокостію. Ни въ какихъ твореніяхъ нѣтъ всякаго изобилія въ живыхъ и смѣлыхъ натурахъ, какъ въ Священномъ Писаніи; нигдѣ не встрѣчается столько метафоръ, аллегорій, одушевленій. Чтобы справедливо судить о сихъ фигурахъ; надобно болѣе познакомиться съ предметами, окружавшими Еврейскихъ поетовъ, ибо всякой хорошій стихотворецъ заимствуетъ свои изображенія изъ природы, изъ обстоятельствъ домашней жизни своей. Евреи почерпали изъ сего же источника: свѣтъ, темнота, древеса, цвѣты, лѣса, поля внушали имъ различныя украшенія. Кромѣ сихъ общихъ явленій природы, въ Іудеи были особенные случаи, способствовавшіе къ украшенію слога, на прим. нужда въ водѣ во время жаркихъ мѣсяцовъ дѣлала внезапный дождь, или небольшой источникъ драгоцѣннымъ, и изъ этого въ Еврейскихъ книгахъ такъ много говорится и изсохшей землѣ, о источникахъ. — Кромѣ сего тамъ не рѣдко бываютъ бури съ градомъ, молніей, громомъ, страшные вихри, тьма, о которой мы здѣсь имѣемъ самое малѣйшее понятіе; изъ сихъ ужасныхъ явленій заимствованы многія сильныя украшенія слога; примѣромъ можетъ служить Псал. XVIII. Многія изобрѣтенія взяты изъ величественнаго ихъ богослуженія. Они любили скотоводство; самые Цари не презирали сего занятія: отъ того находятся тамъ описанія, взятыя изъ простой сельской жизни, на пр. въ Псалмѣ XXII и въ другихъ мѣстахъ; всѣ изображенія священныхъ писателей естественны и выразительны. — Читая ихъ, безпрестанно видишь пальмы и кедры Ливанскія; ихъ мѣстопребываніе, климатъ, нравы, обряды у насъ передъ глазами.
Сравненія Еврейскихъ поетовъ кратки; они, такъ сказать, ловятъ ихъ и никогда не распространяются до епизодовъ, какъ дѣлаютъ Греки и Римлянѣ, отъ того сіи сравненія можно уподобить пламени, происходящему отъ разгоряченнаго воображенія. Таково у Давида прекрасное сравненіе добраго правителя народовъ, Псал. XXIII; Тотъ, кто управляетъ моимъ народомъ, праведенъ, онъ владѣетъ престоломъ, — и боится Господа. Онъ подобенъ свѣту утреннему, когда безоблачное солнце возстаетъ изъ за горъ и теплотворными лучами своими возращаетъ траву, дождемъ орошенную. Но изъ всѣхъ піитическихъ фигуръ, украшающихъ и возвышающихъ слогъ Священнаго Писанія, самая смѣлая и высокая есть прозопопея или одушевленіе; нигдѣ нѣтъ столь величественныхъ и разительныхъ. Въ высокихъ изображеніяхъ Священные Писатели одушевляютъ всю природу, особливо если говорится о дѣяніяхъ Всемогущаго. Такъ говоритъ Іовъ: Смерть предъидетъ ему. Воды зрѣли Господа — и ужасались; горы зрѣли его — и трепетали; наводненіе исчезло; — бездна издала гласъ свой и простирала къ верху руки свои.
Вообще можно сказать, что піитическій языкъ Ветхаго Завѣта сильнѣе, смѣлѣе, живѣе всѣхъ прочихъ извѣстныхъ стихотворныхъ языковъ. Тамъ говоритъ само вдохновеніе; предметы не описываются, но ясно представляются глазамъ вашимъ, переходы громки, связь нечувствительна, лица часто перемѣняются, Смѣлая высокость есть характеръ сей Поезіи. Душа поета возвышается въ ней до такой степени, что не находитъ выраженій, которыя бы соотвѣтствовали высокимъ предметамъ, ее занимающимъ.
Главнѣйшіе роды Поезіи въ Священномъ Писаніи: Дидактическій, Елегическій, Пастушескій и Лирическій. Къ Дидактической Поезіи принадлежатъ: Притчи, книга Екклезіаста, нѣкоторые Псалмы Давидовы.-- Къ Елегической: Плачь Давида о другѣ своемъ Іонаѳанѣ, и другіе многіе Псалмы; но совершенное сочиненіе въ семъ родѣ — есть Плачь Пророка Іереміи, — Пѣсни Соломоновы прекрасный примѣръ Пастушеской Поезіи — Лирическая Поезія, или Поезія, долженствующая соединяться съ Музыкою, встрѣчается повсюду въ Ветхомъ Завѣтѣ. Кромѣ многочисленныхъ гимновъ и пѣсней и разныхъ отрывковъ изъ книгъ историческихъ, каковы Пѣсни Моисеевы, весь Псалтирь должно причислить къ сему роду.
Бобрищев-Пушкин Н. С. О еврейской поэзии [Ветхого завета] / Н.Бобрищев-Пушкин // Вестн. Европы. — 1817. — Ч. 91, N 1. — С. 37-43.