О походе французов в Ост-Индию[править]
Народы Европы не могут любить англичан. Высокомерие, национальный эгоизм и грубость уничтожают в них всякую любезность; но характер сей нации, вообще благородный; но множество великих людей, возвысивших ее своими дарованиями и приносящих честь всему человечеству; но просвещение и образованность ее, достигшая до высокого совершенства; но разнообразные и великие предприятия для пользы общества, которыми она славится; но законы ее и конституция, превосходные, несмотря на многие недостатки, служат основанием того уважения, которое имеют к ней все просвещенные люди. Одна только безрассудность правителей, посрамивших навеки имя Британии, не маловажными ошибками, но постоянным, несогласным с правилами чести образом действия, и нечувствительностью при виде страдания народов, могла уменьшить сие справедливое уважение, и сделать английскую нацию предметом проклятия и ненависти целого мира. Миллионы желают ее погибели: ибо с погибелью Англии сопряжено спокойствие Европы.
За год перед сим зависело от Англии сохранить бытие Португалии и благодетельно действовать на Германию, Италию, Швейцарию и весь Север — но этого не случилось, и гордые островитяне уже никогда не будут иметь подобного случая! Если же и будут иметь его: то чем загладят бедствия, нанесенные ими человечеству? Счастье для народов, если британские правители, добровольно не приведенные в ужас возмущением, которое может быть уже близко, преклонятся к миру и возвратят как Европе, так и отечеству своему потерянное ими благоденствие! Имя Каннинга будет эпохою в английской истории: этот министр, единственная причина всех бедствий, произведенных кабинетом британским, не внемля жалобам и упрекам, обременяющим его отовсюду, продолжает действовать со всею смелостью бесстыдства. Сидмут и Гренвиль, прежде имевшие великое влияние в совете королевском, теперь принуждены безмолвствовать или соглашаться. Нельзя понять, какую благоразумную надежду на успех могут иметь в настоящем положении вещей правители Англии — неужели мечтают они о победе в такой войне, которая уничтожает их торговлю, и столь противна их государственным выгодам? Надобно думать что высокомерные англичане, ослепленные национальной гордостью, не видят, как силен их грозный противник, или слишком много надеются на собственное, мечтательное могущество. Без некоторого сверхъестественно благоприятного оборота фортуны нельзя им ожидать мира выгоднее приготовленного им трактатом Тильзитским. Сравните их настоящее положение с тогдашним; теперь вся Европа на стороне императора французов; они лишились своей Португалии, столь долго служившей им золотою миною; потеряли кредит; торговле и мореплаванию их нанесены глубокие раны; вернейшие из союзников обратились им в неприятелей; своим высокомерием, наконец, побудили они могущественного Наполеона вооружиться всеми своими силами, всеми чрезвычайными своими средствами — и мы должны теперь ожидать предприятий великих.
Намерение напасть на Восточную Индию кажется близким к произведению в действие, и горе англичанам, если оно увенчано будет успехом! Соотечественники их, знающие положение мест, видят опасность и предсказывают потери. Одни высокомерные, утопающее в невежестве лондонские набобы мечтают о возможности отразить Наполеоновы войска своими индийскими сеапоисами[1].
Все обстоятельства теперь споспешествуют сему великому предприятию. Англия ничем не может остановить его, как самым скорейшим миром. Бессилие Порты, приведенной в трепет французским оружием и потрясенной внутренними беспокойствами; согласие, и может быть сильное содействие России; деятельная подпора Персии — уничтожают самые важнейшие преграды.
Уже несколько раз англичане были остерегаемы насчет сего ужасного предприятия Наполеона. В январе месяце нынешнего года полковник Карр, ирландец, находящийся в службе Ост-Индской компании, возвратился из Азии в Англию. Он был послан своими начальниками в Персию, куда намерен был проехать через Турецкие владения. Остановившись в Багдаде, узнал он, что персидская армия была расположена лагерем в окружности сего города, и что сам король при ней находился. Полковник Карр объявил, что он имеет нужду переговорить с шахом; но ему сказали, что в лагерь впускаемы бывают только те. которые прямо едут из персидской столицы, где надобно им наперед получить пропуск и письменное позволение посетить лагерь. Господин Карр принужден был ехать в Тегеран, объявил о своем посольстве, и получил от губернатора нужный пропуск. Прибыв в лагерь, узнал он, что шах Фетали имел при себе французского посланника, и что Персия, заключив мир со всеми неприятелями Англии, вступила в союз с императором французов. Фетали не допустил Карра к своей аудиенции, и дал ему повеление немедленно оставить и лагерь, и Персию. Полковник возвратился в Багдад, где обошлись с ним, как с человеком презренным от правительства, весьма худо. Принужденный как можно скорее удалиться из Персии, и не имея ни пропускных видов, ни покровительства, он долго скитался по неизвестным дорогам; наконец, достигнув до берегов Каспийского моря, переехал в Россию, откуда прибыл, в начале сего 1808 года, через Швецию в Англию.
В продолжение путешествия своего полковник Карр имел случай сделать множество важных наблюдений. Он уверяет, что император Наполеон, в походе своем против Ост-Индии, конечно не встретит ни в Персии, ни в Индии препятствий непобедимых. На доpoге находится одна только степь, которую, с помощью верблюдов, можно пройти в три или четыре дни: следовательно (так мыслит издатель Минервы) 40 или 50 тысяч войска, снабженного нужными припасами, могут если не уничтожить, то без сомнения поколебать с корнем владычество англичан в Ост-Индии. Дорога в сию страну указана французам природою, политикой и опытом историческим. Она та же самая, которую избрал шах-Надир в 1738, когда он вторгся из Персии в Ост-Индию, и разорив Дели, сделался повелителем сего великого царства. Нам известны в подробности все те препятствия, которые встречены были шах Надиром: мы можем или избегнуть их или победить. Самым маловажным почитаем нападение воинственных диких народов, живущих по границам Персии; а самым важным переправу через крутые горы, и трудность получать съестные припасы — но все сии препятствия могут быть уничтожены благоразумной предосторожностью. Что же касается до нападения диких народов Персии, то афганцы не страшны, сеиков можно склонить к союзу, а мараттов подкупить.
Взглянем на путешествие шах-Надира. Он выступил из Персии 29 сентября 1737 года и завладел Лагором, первым большим индийским городом — отселе продолжал он подвигаться во внутренность Индии. Тогда наступило дождливое. и следовательно совсем неблагоприятное для военных действий время. На реке Аток, одном из рукавов Инда, наведен был мост; а через реку Пенгеб вся армия и с обозом перешла вброд. Лекцийцы, обитавшие на горах Альборцких, покрытых лесом, осмелились сделать на нее нападение, но были отбиты, и жилища их обращены в пепел. — 8 января 1738, оставил шах-Надир главный город Лагор, и в десять дней достиг до Зергинда, обширного индийского города; три дня спустя находился он в Анбале, в двенадцати немецких милях от Зергинда: в сем городе оставлена была часть обоза и гарем. 16 января 1736, неподалеку от реки Карналя, произошло между обоими войсками, индийским и персидским, великое сражение, совершенно проигранное индийцами. Побежденный император Могамед прибегнул к великодушию Taxмаса и просил пощады. — 7-го февраля, в тридцатый день по вступлении персов в Зергинд, следовательно по открытии похода, солдаты Надира расположились лагерем в садах Могамеда и война была совершенно кончена. — Нельзя предполагать, чтоб по прошествии семидесяти лет французское войско, ведомое сими опытами, могло встретить на пути своем к Дели более затруднений, нежели персидское. Сей город, чрезвычайно обширный, могущий быть главной квартирой великой армии, хранилищем многочисленных военных запасов, и средоточием сообщения между владельцами и народами индийскими, доставил бы важные пособия французскому войску, привел бы его в состояние заключить союз с мараттами, и открыл бы ему дорогу далее на Запад, — дорогу, которую назначает сама политика, и именно — прямо в Бомбей.
Завоевание Бомбея было бы сильным потрясением британского могущества в Ост-Индии. Это единственная английская гавань во всем Индостане, к которой могут приставать большие корабли. Сей город почитают англичане вторым из всех, принадлежащих им в Азии; сверх того имеет в нем пребывание полномочное и подкрепленное великими военными силами правительство.
Высокие, переходимые с большим затруднением горы Ост-Индии не могут быть препятствием чрезвычайным для армии французской; главные отрасли их простираются более к югу, и там пересекают Индию; западная идет от мыса Коморина до Сурата. Горы сии, называемые англичанами The Gouts, а французами Gates, почитаются Альпами Ост-Индии: английские поиска переходили их несколько раз, во всех направлениях.
Сделаем одно историческое замечание, нужное для опровержения понятий ложных. Можно основательно полагаться на всеобщую ненависть ост-индских князей и народов к англичанам, начиная от набоба до последнего презираемого здесь работника; но те народы, которые непосредственно подвластны англичанам, не имеют участия в этой всеобщей ненависти. Английское правительство здесь справедливо, кротко; покровительствует промышленности и вообще в отношении к законодательству и земскому управлению противоположно тому, что жители Индии видят в других Индийских областях подвластных другим владельцам. Здешние поданные англичан ограничены только в одной торговле; они не могут жаловаться на утеснение, неправосудие, жестокость и хищничество своих правителей. От сих индийцев, которые совсем не почитают себя — как многие думают — обремененными тяжким игом, можно ожидать не пособия, но — вероятно, сопротивления.
Бенгал есть главная и богатейшая провинция Британской монархии в Ост-Индии. Но завоевание сей провинции, по причине ее местоположения и множества укрепленных мест, от быстрого, по многим отношениям благодетельного Ганга, которым она орошаема, и наконец, от удобного сообщения с Мадрасом, было бы весьма затруднительно для самого счастливого военачальника.
Здесь могли бы мы говорить о новых сношениях индийских англичан с соседними князьями и народами, особенно с страшными племенами маратов, но это завлекло бы нас слишком далеко. Скажем последнее свое мнение: никто не будет столь безрассуден, чтоб почитать поход в Ост-Индию незатруднительным; но можно из всего, что мы говорили выше, заключить, что все препятствия уничтожатся, если только планы завоевателя не будут слишком обширны, и что произведение в действо сего великого предприятия самое изумительное, необычайное и богатое следствиями, не может еще почитаться самым трудным из всех тех, которых мы были свидетелями столь недавно.
Архенгольц И. В. О походе французов в Ост-Индию: (Из Архенгольцовой Минервы) / Архенгольц // Вестн. Европы. — 1808. — Ч. 40, N 13. — С. 68-78.
- ↑ Индийские солдаты.