АМВОН. На языке древних греков, напр. Эсхила, слово амвон (от ἀναβαίνω — восхожу) означало горный уступ, возвышенное место и восхождение на высоту, — вершину горы. В древней христианской церкви этим именем называлось особое возвышенное место в храме, предназначавшееся главным образом для чтения Писания и псалмопения. О подобном назначении амв. говорят — Созомен, называющий его во 2 гл. IX кн. своей Церков. Ист. местом чтецов; 33 пр. Трульского собора, предписывающее возвещать с амв. Божественные Писания; 15 пр. собора Лаодикийского, постановляющее, чтобы никто, кроме посвященных певцов, восходящих на амв. и поющих по свитку, не смел петь в церкви; и месяцеслов императора Василия, замечающий о св. Романе, что сразу по пробуждении он взошел на амв. и начал псалмопение. На такое же назначение амвона указывает 57 гл. II кн. Апост. Постановлений, когда говорит, что для чтения ветхозаветных писаний чтец восходил на возвышение, а равно и Киприан карфагенский, представляющий чтеца стоящим на возвышении (tribunal) в виду всего народа. Так как на амв., кроме ветхого завета, читался и новый, в частности евангелие, то на него восходили и диаконы. С амв. произносились иногда епископские поучения. Так, в 5 гл. VIII кн. Церков. Ист. Созомен рассказывает об Иоанне Златоусте, что для произнесения поучения он садился на амвон чтецов. То же самое утверждает в 5 гл. VI кн. Церк Ист. и Сократ, прибавляя, что амв. служил обычным местом проповеди Златоуста. Наконец, по укзанию 5 пр. V Константинопольского собора, с амв. читались диптихи живых и умерших. Назначением амвона определялось его положение в храме. Чтобы голос восходящего на него чтеца и диакона или же голос проповедующего епископа был по возможности слышен всем присутствующим в церкви, он устраивался посреди храма, посреди среднего нефа, если амв. был один, или же по правой и левой стороне нефа, если амв. было два, как напр. в базиликах св. Климента и Лаврентия. На подобное положение амв. указывает еще автор II гл. Ап. Постановлений. Описывая устройство храма, он замечает: «в средине же чтец, став на некотором возвышении, пусть читает книги Моисеевы». Таков же смысл и свидетельства 5 гл. VIII кн. Церк. Ист. Созомена. Рассказывая в ней о проповедях Златоуста, историк замечает, что для их произнесения он «входил в средину толпы и садился на возвышении чтецов». Златоуст не мог бы оказаться окруженным толпою, если бы амв. находился, как утверждают некоторые, на солее. На отдельное положение амв. от солеи указывает между прочим Кодин. По его словам, император после венчания на царство, которое совершалось на амв., сходил с последнего не с той стороны, с которой взошел, а с противоположной, находящейся против солеи и св. алтаря. Не менее определенно в рассматриваемом отношении и свидетельство Павла Силенциария. В принадлежащем ему описании амв. константинопольского храма св. Софии говорится, что он стоял среди храма, и от него тянулся длинный ход, упирающийся в цоколь алтарной преграды („Духовная Беседа“. 1857. II. 355, 62). Сведения относительно устройства древнего амв. весьма недостаточны. Но судя по сохранившимся памятникам и описаниям, амв. богатых церквей имели вид как бы некоторого рода зданий, иногда высеченных из одного огромного куска мрамора, украшенных скульптурою, мозаикою и т. п. Древнейшим амвоном этого типа является амв. солунский, относимый учеными к IV в. В настоящее время он существует только в остатках, — в виде двух больших кусков мрамора. Если сложить их, то образуется почти целый амвон, имеющий вид полукруглого, башнеобразного здания, высотою около 5½ метров. С задней, обращенной к народу, стороны во внутренность амв. вдается довольно обширная площадка, служащая подножием для двух лестниц, которые справа и слева ведут на верхнюю платформу, достаточную для помещения чтеца или проповедника. Лицевые стороны амв. покрыты разнообразными скульптурными изображениями. Подобное же устройство имел амв. храма св. Софии. По описанию Павла Силенциария, он напоминал овальную беседку, стоящую на колоннах вышиной от двух до трех аршин. С двух противоположных сторон, длинных сторон овала, в нее были сделаны два входа посредством приставленных лестниц, которые были зашиты глухими стенками. Амв. был обнесен киворием, сделанным следующим образом: кругом амв. были поставлены восемь колонн, и на них положена сферическая крыша. Кроме указанных амв., до настоящего времени сохранились еще амв. римских базилик, напр., св. Климента, Лаврентия вне стен, Панкратия, а равно и равенских. В первых имеется по два амвона, один для апостола, другой для евангелия. Амв. второго рода представляет возвышенную над полом храма платформу. С передней и задней стороны она обгорожена стенками, суженными кверху, а снаружи украшенными разными изображениями. Боковые стороны платформы открыты и заняты лестницами, ведущими на верхнюю площадку, на которой помещался пюпитр для книг, а иногда и седалище. К принадлежностям амвонов относятся подсвечники в виде витой колонны, поставленной рядом с ними. Иногда два отдельные амв. для апостола и евангелия соединялись в одинь двухэтажный. В этом случае он имел вид двух беседок, меньшей в большей, из коих нижняя, или большая, назначалась для чтения апостола, а верхняя, или меньшая — для чтения евангелия. Таков амв. церкви св. Марка в Венеции. Пред XV в. в положении амв. произошла в греческой церкви существенная перемена: с середины церкви их стали сносить на сторону. К половине XVII в. новая практика сделалась общим обычаем, а древняя совсем была позабыта. Свидетельство такого рода находим у Арсения Суханова. В своем Проскинитарии он пишет: «амбона нашего отнюдь нигде нету у Греков... у них есть амбоны старинные подле стены на стороне высоко». Снеся амв. со средины церкви на северную сторону, греки не поставили их на пол, а подвесили в виде малых беседок, или глухих балкончиков к заднему подкупольному столбу. В этом виде, служа для чтения евангелия и сказывания проповедей, они существуют у них и до настоящего времени.
Что касается амвонов русской церкви, то свидетельства об их существовании восходят почти к первым векам распространения христианства на Руси. Так, Ипатьевская летопись замечает об Андрее Боголюбском, что он устроил в своем Владимирском соборе «он бон от злата и сребра». Упоминание об амвоне встречается также у паломника игумена Даниила. Описывая башенку, или часовню под пещерою гроба Господня, он уподобляет ее амв.: «и есть печерка та, замечает Даниил, оделана акы амбон красным маромором, и столбци мароморяныж около стоят, числом их 12». Уподобление часовни над гробом Господним амв. ясно показывает, что последний был вещью известною русским людям и, следовательно, употребительною на Руси. Свидетельства об амв. встречаются и в более позднее время. Так под 1493 г. говорится об амв. московского Успенского собора; в 1553 г. был устроен амв. митрополитом Макарием для новгородского Софиевского собора и около того же самого времени тверским еп. Акакием для тверского кафедрального собора. Около половины XVII в. упоминается об амв. вологодского кафедрального собора. И по устройству и по положению в храме амв. данного времени были копиею амв. древне-греческой церкви. Об этом можно судить и по замечанию игумена Даниила, что амв. подобен часовне, и по остаткам и описаниям амв. новгор. Софиевского собора 1553 г. Последний имел форму беседки, но не овальной, а круглой, поставленной на не особенно высокие колонки, менее, чем в рост человека; на нее вел один всход, а не два. Что касается положения амвона в храме, то ясное указание на это находим у Максима Грека. Описывая амв., устроенный тверским еп. Акакием для кафедрального собора, он замечает: «амвон преухищрен, зело доброхвально всяческими цветми различных узор и вапов преудобрен, посреди церкви водружен». Свою древнюю, первоначальную форму амвоны сохранили на Руси до конца XVII или начала XVIII в. Мысль об их уничтожении подал Арсений Суханов, считавший их русским нововведением. «Амбона нашего, пишет он в Проскинитарии, отнюдь нигде нету (у греков) и наших зазирают, что церковь всю заслонил: олтарь и образы и престол и царские двери, всю де красоту отнял». Вероятно, что вследствие представлений Суханова были спрашиваемы о наших амв. восточные патриархи на соборе 1667 г. И так как они, одобрив их, предоставили их постройку личному усмотрению, т. е. освободили от непременной обязанности их строить, то с этого времени, как можно думать, и началось их уничтожение. С первоначальным древним амв. не имеет ничего общего современный амв., представляющий небольшой, одной вышины с солеею, и примыкающий к ней полукруглый выступ. Его происхождение объясняют следующим образом. Нынешняя наша солея в древнее время была весьма узка; между тем к затворенным царским вратам подходили для лобызания водруженного на них креста. Чтобы сделать привставание на солею, требовавшееся при этом лобызании, более удобным, и устроили из неё небольшую полукруглую выпушку против царских дверей. Эта то выпушка и есть наш нынешний амвон, с расширением солеи несколько отодвинувшийся от царских дверей.
— Амвон, как сказано выше, изображает те возвышенные места, корабль, гору, с которых Господь проповедовал, и тот камень, с которого Ангел благовествовал мироносицам о воскресении Христовом. По действующим полиц. правилам (уст. о пред. и пресеч. прест., см. 4 свод. зак. т. XIV, изд. 1890 г.) во время всякой божественной службы никому из не участвующих в оной не дозволяется стоять у иконостаса того престола, где она совершается, и, вообще, на возвышенном месте или пространстве между обоими клиросами, исключая лишь те случаи, когда мирянам, по обряду церкви, нужно подходить ко святым тайнам или к святым иконам. А. так же, как и солея, отделяется от храма решеткою (инстр. благоч. § 1). Но кроме амвона на солее, называемого в богослужебных чинах «предалтарным», есть еще амвон «архиерейский», или место посреди храма, на котором архиерей облачается и стоит до малого входа на бож. литургии. Место это в богослужебных книгах называется различно: архиер-ий амвон, место, облачальное место, уготованное место, рундук, — и возвышается обыкновенно на две ступени. Но для посвящения архиереев амвон устраивается выше, а именно: для митр. — на 8 ступеней, архиеп-в — на 6 и епископов — на 4 ст. (чин избран. и рукополож. архиер., изд. Москва, 1825 г. л. 5 и 6) — прот. К. Никольского. Пособие к изуч. устава богослуж. правосл. церкви 1894 г.