БОРОДА — знакъ мужества, о которомъ часто говорится въ Библіи, и она всегда пользовалась высокимъ уваженіемъ среди семитовъ и особенно среди жителей Западной Азіи. «Арабы, говоритъ путешественникъ Арвье, настолько почитаютъ бороду, что считаютъ ее какъ бы священнымъ украшеніемъ... Они говорятъ, что борода есть совершенство человѣческаго лица, и что оно было бы менѣе обезображено, если бы, вмѣсто остриженія бороды, отрѣзывали носъ». На египетскихъ памятникахъ, какъ и на памятникахъ ассирійскихъ, жители Азіи всегда изображаются съ бородой, между тѣмъ сами египтяне обыкновенно брили бороду и даже голову. Поэтому Іосифъ, прежде чѣмъ представиться фараону, долженъ былъ обрить себѣ бороду (Быт. 41, 14). Но даже и въ Египтѣ, борода цѣнилась настолько, что цари носили искусственную продолговатую бороду, и даже сама царица Ха-та-су, въ знакъ своего царственнаго достоинства, приказала изображать себя на своихъ памятникахъ съ бородой. Евреи заимствовали обычай ношенія бороды изъ Халдеи. Въ этой послѣдней странѣ всѣ носили бороду, какъ объ этомъ свидѣтельствуютъ туземные памятники, на которыхъ только женщины и евнухи изображаются безбородыми. Въ землѣ Гесемъ потомки Іакова сохраняли этотъ обычай, который и отличалъ ихъ отъ окружающаго ихъ народа. Впослѣдствіи, съ поселеніемъ евреевъ въ Палестинѣ, этотъ обычай еще болѣе укрѣпился, и касательно бороды установились опредѣленныя правила. Такъ, обычаемъ требовался тщательный уходъ за бородой, такъ что нечесанная и оставленная въ пренебреженіи борода считалась признакомъ глупости (1 Цар. 21, 13—14). Важностью, которую приписывали тамъ бородѣ, объясняется любопытный восточный обычай цѣловать бороду въ знакъ уваженія или дружбы (2 Цар. 20, 9). Обрѣзать кому-нибудь часть бороды, а тѣмъ болѣе всю бороду, считалось самымъ вопіющимъ оскорбленіемъ (ср. Неем. 13, 25). Давидъ почелъ жестокимъ для себя оскорбленіемъ, когда аммонитяне обрѣзали его посламъ половину бороды; эти посланники должны были скрываться въ Іерихонѣ, и не осмѣливались показаться народу, пока вновь не отросла у нихъ борода (2 Цар. 10, 2—5; 1 Пар. 19, 2—5). Послѣдствіемъ этого оскорбленія была война между израильтянами и аммонитянами. Въ XVIII вѣкѣ подобное же оскорбленіе, нанесенное персамъ однимъ арабскимъ вождемъ, было также смыто только кровью: въ 1764 году Керимъ-ханъ, одинъ изъ трехъ претендентовъ на престолъ Персіи, потребовалъ значительной дани отъ эмира Магенны, стоявшаго во главѣ независимаго племени на берегахъ Персидскаго залива; послѣдній, однако, отказался уплатить эту дань, и посланникамъ Керимъ-хана приказалъ остричь бороду. За это оскорбленіе онъ жестоко поплатился: Керимъ-ханъ выслалъ противъ него войско, которое завоевало почти всю страну. Еще и теперь у маронитовъ высшимъ наказаніемъ для провинившагося священника считается остриженіе ему бороды. У арабовъ обрѣзать бороду кому-нибудь считается высшимъ знакомъ безчестія, какимъ у европейцевъ считается тѣлесное наказаніе; среди нихъ многіе предпочли бы смерть этого рода наказанію. Эти обычаи съ достаточностью объясняютъ намъ, почему пророкъ Исаія (7, 20) сравниваетъ царя ассирійскаго съ бритвой, которая обрѣетъ голову и бороду народу іудейскому, и почему пророкъ Іезекіиль (5, 1—5), желая выразить древнюю славу Іерусалима и потомъ его глубокое уничиженіе, сравниваетъ этотъ городъ съ остриженной бородой, потому что это дѣйствіе есть символъ уничиженія и разрушенія. Въ виду такого уваженія къ бородѣ, обычаемъ позволялось стричь бороду, или оставлять ее въ пренебреженіи, лишь въ знакъ траура или вообще въ знакъ большой скорби (Ис. 15, 2; Іер. 41, 5, 48, 37; 1 Езд. 9, 3; ср. Геродотъ, II, 36; Ѳеокритъ, XIV, 3; Светоній, Калигула, V). Иногда впрочемъ бороду сбривали и въ видахъ гигіены, въ случаѣ проказы, что требовалось самимъ закономъ (Лев. 14, 9). Въ видахъ же гигіены, въ Египтѣ предписывалось брить все тѣло. Человѣкъ, подвергшійся проказѣ, долженъ былъ закрывать свою бороду (Лев. 13, 45). Вмѣсто остриженія бороды въ знакъ скорби можно было ограничиться также закрытіемъ своей бороды. Въ Египтѣ, наоборотъ, во время траура сильно отпускали бороду (Геродотъ, II, 36). Римляне дѣлали то же самое (Титъ Ливій, XXVII, 34).
Въ Новомъ Завѣтѣ мы не находимъ указаній на бороду, но по общему преданію, засвидѣтельствованному памятниками, Спаситель и апостолы носили бороду, какъ и всѣ іудеи; только ап. Іоаннъ изображается безбородымъ, и это лишь потому, что онъ призванъ былъ къ апостольству еще очень молодымъ. Этотъ обычай сохранился въ восточной церкви, предписывающей духовенству носить бороду. Постановленія Апостольскія запрещаютъ бриться и «измѣнять противъ естества образъ человѣческій». Еще и теперь въ церкви маронитской безбородый человѣкъ считается уродомъ, и не можетъ быть рукоположенъ въ священный санъ.
Латинская церковь, чуждая этихъ восточныхъ воззрѣній на бороду, измѣнила этому обычаю, и вмѣсто него установился почти повсюду обычай брить бороду, за исключеніемъ тѣхъ миссіонеровъ, которые дѣйствуютъ среди восточныхъ народовъ.
Этотъ обычай въ римской церкви, очевидно, возникъ подъ вліяніемъ древнихъ римлянъ-язычниковъ, брившихъ бороду. Но римская церковь, желая оправдать этотъ обычай, уже рано стала утверждать, что духовенство начало брить бороду, или по крайней мѣрѣ обрѣзывать ее, уже со временъ ап. Петра, какъ объ этомъ говорятъ средневѣковые соборы и писатели; при этомъ въ основаніе приводилось преданіе, по которому язычники въ Антіохіи, въ насмѣшку, не только остригли ап. Петру, основателю римской церкви, голову (tonsura Petri), но и бороду. Во всякомъ случаѣ, обычай этотъ рано распространился въ римской церкви, и уже патріархъ Фотій среди другихъ упрековъ, которые онъ дѣлалъ римской церкви за уклоненіе отъ древняго преданія, указывалъ и на то, что въ ней духовные не носятъ бороды. Оправдываясь во взводимомъ упрекѣ, Ратрамнъ корвейскій доказывалъ, что касательно ношенія бороды духовенствомъ ни Св. Писаніе, ни апостольское преданіе не постановили ничего опредѣленнаго, и вообще у различныхъ церквей господствовали различные обычаи. Ссылаясь, однако, на установившійся обычай Западной церкви, папа Григорій VII заставилъ архіепископа кагліарскаго съ его духовенствомъ брить бороду, и начиная съ XII вѣка, на Западѣ въ теченіе всѣхъ среднихъ вѣковъ не было почти ни одного такого собора, который бы не предписывалъ: clerici barbam ne nutriant («духовныя лица да не отпускаютъ бороды»); нѣкоторые соборы даже угрожали запрещеніемъ тѣмъ духовнымъ лицамъ, которыя не брили своей бороды болѣе двухъ недѣль. Но хотя такимъ образомъ западное духовенство почти въ теченіе тысячи лѣтъ ходило безбородымъ, съ половины XVI вѣка мало-по-малу среди него возобновился обычай ношенія бороды, такъ что ему слѣдовали и многіе папы, какъ можно видѣть въ галлереѣ портретовъ папъ (съ Павла III до Иннокентія XII, причемъ болѣе ранніе изъ нихъ носили длинныя бороды, а болѣе поздніе — короткія или только едва закрывавшія подбородокъ); то же самое показываютъ и портреты епископовъ и другихъ духовныхъ лицъ этого времени. Соборы того времени и требовали только, чтобы духовныя лица носили «не слишкомъ длинную бороду» и настолько подстригали ее на верхней губѣ, чтобы она не препятствовала вкушенію святѣйшей Крови. Но этотъ обычай впослѣдствіи, подъ вліяніемъ французской моды, съ конца XVII вѣка опять мало-по-малу вышелъ изъ употребленія, и снова установился старинный обычай брить бороды, какъ объ этомъ говоритъ Борромей, который, будучи архіепископомъ, сначала и самъ еще носилъ бороду, а затѣмъ въ одномъ посланіи къ своему духовенству отъ 1576 г. выражалъ желаніе, чтобы духовныя лица отличались отъ мірянъ не только своей одеждой, но и отсутствіемъ бороды. Когда въ шестидесятыхъ годахъ минувшаго XIX столѣтія среди духовенства въ Баваріи появилось стремленіе носить «достопочтенную бороду», и многіе тайно стали носить ее, то Пій IX (1863) въ особомъ бреве поручилъ апостолическому нунцію въ Мюнхенѣ внушить отъ его имени баварскимъ епископамъ, чтобы они запрещали вновь появившійся у духовныхъ лицъ обычай носить бороду, и вообще не вводили никакого новаго обычая безъ вѣдома и позволенія апостолическаго престола. Въ упомянутомъ бреве ношеніе бороды духовенствомъ называется «обычаемъ вышедшимъ изъ употребленія», и «брадобритіе» называется «господствующимъ обычаемъ латинской церкви». Вопросъ о бородѣ и доселѣ еще не поконченъ въ Западной церкви, особенно тамъ, гдѣ латинское христіанство приходитъ въ соприкосновеніе съ православіемъ, придается большое значеніе соблюденію правила брить бороду; такъ что тѣ изъ духовныхъ лицъ, которыя‚ особенно среди русско-галицкихъ уніатовъ въ Австріи, предпочитаютъ носить по русско-восточному обычаю бороду, часто подвергаются преслѣдованію со стороны своего начальства, которое всегда склонно видѣть въ бородѣ знамя и признакъ ненавистнаго ему москвофильства, и бывали случаи, что изъ-за бороды возникали цѣлыя дѣла, уладить которыя было не всегда легко.
О тѣхъ спорахъ, которые возбуждались касательно бороды въ Россіи, особенно со стороны раскола см. подъ словомъ «Брадобритіе».