ПѢСНЬ РОССIЙСКОМУ СЛОВУ.
Сочинилъ и читалъ
въ Императорской Россiйской Академiи
Членъ оныя
Князь Сергïй Шихматовъ,
По случаю принятiя его въ Члены оной Академiи.
Въ Санктпетербургѣ,
Печатано въ Императорской Типографiи,
1809 года.
«Im Werden Verlag». Некоммерческое электронное издание. 2005
Восхвалимъ Вѣчнаго отъ вѣка и до вѣка,
Который, одаривъ таинственнымъ умомъ,
И словомъ чувственнымъ ущедрилъ человека;
Органъ премудрости устроилъ въ немъ самомъ,
И тѣмъ запечатлѣлъ душевны совершенства.
Благословенъ и ты, безцѣнный слова даръ!
Тобою славимъ мы Создателя блаженства,
И можемъ изливать предъ Нимъ сердечный жаръ,
И можемъ возвѣщать внимающей вселенной
Непостижимого, Царя творенiй всѣхъ:
Тобою, въ жизни сей, привременной и плѣнной,
Вкушаемъ множество невиннѣйшихъ утѣхъ.
Тобой питаются науки и искуства,
Цвѣтутъ, красуются, и украшаютъ свѣтъ;
Являя ближнему всѣ наши мысли, чувства,
И тайный гласъ души, и разума совѣтъ,
Тобою мы растимъ и множимъ добродѣтель,
Сугубимъ, кажется, и наше бытiе.
Но нѣтъ, небесный даръ, небесныхъ благъ содѣтель!
Превыше всѣхъ похвалъ достоинство твое,
И сладостны какъ жизнь плоды твои драгiя,
Словеснымъ существамъ въ подсолнечныхъ странахъ
Тебя чествуетъ мiръ, чествуетъ и Россiя,
И зритъ съ веселiемъ твой блескъ въ ея сынахъ;
Тебя прославила ея ЕКАТЕРИНА,
Владычица сердецъ на Сѣверѣ земли,
Великому ПЕТРУ совмѣстница едина,
Которой подвиги Россiю возвели
На верьхъ величiя, на тронъ всемирной власти;
Немолчнымъ сотворивъ Россiйской славы звукъ,
Она желая вновь славнѣйшей Россамъ части,
Отверзла имъ стези въ святилища наукъ,
Наполнила умы негибнущимъ богатствомъ,
Воздвигла наконецъ и сей священный Храмъ,
Гдѣ польза мудрости объемлется съ прiятствомъ,
Гдѣ Слову Росскому курится ѳимiамъ,
Гдѣ зрится въ торжествѣ, гордящѣiйся собою,
Народа Росскаго божественный языкъ;
И нынѣ АЛЕКСАНДРЪ, Россiи Просвѣтитель,
Наукамъ зиждущiй блаженство и покой,
Святилища сего высокiй Покровитель,
Его прiосѣнилъ державною рукой,
Въ сей храмъ вступаю я — но робкою стопою;
Срѣтая сонмъ витiй, и пѣснопѣвцевъ ликъ,
Которыхъ стройный гласъ вливаетъ въ души сладость,
И чувствуя въ себѣ незрѣлость лѣтъ и думъ,
Вкушаю съ трепетомъ живительную радость;
Стыдится самъ себя, смущается мой умъ.
О вы, ревнители Россiйскаго языка,
Отверзшiе мнѣ дверь святилища сего,
Признательность моя превыше словъ велика,
Безсиленъ я явить огнь сердца моего!
Позвольте мнѣ воспѣть — и тѣмъ хвалитесь сами,
Соотчичей драгихъ священны имена,
Которыхъ вѣчными въ витiйствѣ чудесами
Россiя стала вновь почтенна и славна;
Которые, весь мiръ ея исполнивъ слухомъ,
Сплетаютъ ей вѣнецъ свѣшлѣйшiй всѣхъ побѣдъ,
Которыхъ подвигамъ ревнуете вы духомъ,
И быстрымъ ихъ умамъ стремитеся во слѣдъ.
Едва, пронзая мракъ, коснулись свыше Россовъ
Божественныхъ наукъ восточные лучи,
Воздвигся и возсталъ великiй Ломоносовъ,
Блистающъ какъ луна въ мерцающей ночи.
Возсталъ, одушевилъ свою златую лиру,
До неба воспарилъ, и грянулъ какъ перунъ,
И жизнь и чувства далъ безчувственному мiру;
Восторгъ въ умы людей посыпался со струнъ;
Россiю онъ воспѣлъ, воспѣлъ ЕЛИСАВЕТУ,
Воспѣлъ и самъ себя и звукъ его хвалы
Раздался по всему дивящемуся свѣту;
Воскликнули земля и вѣтры и валы,
На гласъ его стеклись звѣрей пустынныхъ роды,
Рифеи процвѣли, взыграли холмы, лѣсъ,
И пѣснiю его прельщаяся народы,
Мечтали, что Орфей на Сѣверѣ воскресъ.
Красуйся самъ собой, мудрецъ, пѣвецъ, витiя!
Сокровище утѣхъ! обилiе отрадъ!
Тобой предъ царствами красуется Россiя,
Какъ первенцемъ своихъ пророчественныхъ чадъ.
Когда, восторженный восторгами Давида,
Во струнахъ хвалишь ты вселенныя Творца,
Являешь смертнымъ лучъ Божественнаго вида,
Духъ Божiй на тебѣ; пылаютъ въ насъ сердца.
Когда ты съ Россами бѣжишь съ весельемъ многимъ,
Какъ грозный исполинъ войной карать мiры,
Ступаешь по горамъ и по вершинамъ строгимъ,
Трещатъ и рушатся кремнистые бугры,
Вьешь воздухъ вихрями, и бурей за собою,
Въ пыли лежатъ лѣса, природу зыблетъ страхъ;
Алкиду равенъ ты средь огненнаго бою,
Гдѣ съ прахомъ кровь кипитъ, дымится съ кровью прахъ;
Гдѣ смерть изъ строя въ строй бѣжитъ между полками,
3iяя челюстьми несытыми ничѣмъ,
И духъ отъ тѣла рветъ желѣзными руками,
И вержетъ тысящи перуномъ и мечемъ.
Или, оставивъ брань, любуясь тишиною,
О счастiи ея твой мирный гласъ звучитъ,
И сынъ оружiя, дыхающiй войною,
Роняетъ острый мечъ, роняетъ твердый щитъ.
Прiемлешь ли ты кисть списать воздушны споры:
Се буря понеслась съ Атлантской высоты,
Искореняетъ лѣсъ, и раздираетъ горы,
Одѣла свѣтлый день въ ночныя темноты;
На бездны налегла — неистовствуютъ бездны,
Дождю на встрѣчу дождь летитъ съ кипящихъ волнъ,
Перунами грозы воюютъ своды звѣздны,
И весь пространный мiръ смятенья зрится полнъ.
Когда же ты звенишь на гусляхъ среброзвучныхъ
Веселiе души, чистѣйшую любовь,
И полкъ ея утѣхъ, красою златолучныхъ,
Вливаешь въ хладную, ветшающую кровь
Небесный, сладостный, животворящiй пламень,
Лобзаясь горлицы являютъ нѣжну страсть,
Объемлются древа, и таетъ твердый камень,
Надъ всей природою любовь прiемлетъ власть.
Когда ты пѣлъ хвалу великiя Царицы,
Коль живо начертал величiе Ея!
Намѣстница Творца! краснѣйшая денницы!
Которой тихiй зракъ — прекраснѣе рая;
И кроткая душа — кротчайшая зефира;
Природы радостной причина торжества!
Краса вѣнчанныхъ главъ! и светлый Ангелъ мира!
Подобiе ПЕТРА! и образъ Божества!
Такъ часто преходя отъ грозныхъ мыслей къ мирнымъ,
Являешься во всемъ единственъ и великъ;
Ты разумъ веселишь и учишь гласомъ лирнымъ,
И въ Россахъ первый ты воздѣлалъ нашъ языкъ.
Но лиру отложивъ, въ избыткѣ дара многомъ,
Ты новою стезей снискалъ безсмертну честь;
Ты Цицероновъ лавръ стяжалъ немѣрнымъ слогомъ,
Сей лавръ отъ рода въ родъ красуясь будетъ цвѣсть
Россiю удививъ и цѣлый свѣтъ собою,
Любви къ отечеству неся сердечну дань,
Ты возгласилъ ПЕТРА военною трубою;
Виргилiй и Омиръ къ тебѣ простерли длань;
Ты Россамъ воскрешалъ ПЕТРОВЫ дни златыя,
ПЕТРОВЫ подвиги, ПЕТРОВЫ чудесса,
Уже къ твоимъ словамъ склонила слухъ Россiя,
Внимала имъ земля, внимали небеса,
Но вдругъ, на полѣ семъ, прекрасномъ и широкомъ,
По коему ты въ храмъ ПЕТРОВОЙ славы текъ,
Увы! завистливымъ, недоброхотнымъ рокомъ,
Преторгся навсегда твой славный Россамъ вѣкъ;
Но гласъ твой не умолкъ. — Всевышнему Владыкѣ,
Которому ты пѣлъ, витая на земли,
Сподобился воспѣть въ гремящемъ горнемъ ликѣ.
И ты, своимъ трудамъ, безлестный стихъ внемли,
Мальгерба-Пиндара совмѣстникъ современный!
Изрядствами души ущедренный съ небесъ;
Боримой истинны поборникъ неизмѣнный!
Ревнитель дѣлъ благихъ и мужъ благихъ словесъ!
Обильный разумомъ и сладостью витiйской,
Изъ Россовъ первый ты дерзнулъ въ Софокловъ путь,
Потекъ — и сталъ отцемъ трагедiи Россiйской;
Чтобъ добродѣтели родъ смертныхъ повинуть,
Героевъ древности воззвалъ изъ мрака гроба;
И се на зрѣлищѣ, внимая оныхъ гласъ,
Живится правота, трепещетъ, гибнетъ злоба;
Жалѣнiе и страхъ вселяя быстро въ насъ,
Ты знаешь силой ихъ потрясть сердца желѣзны;
Присвоивъ зрителей предлогу своему,
Изводишь изъ очей прiятны капли слезны;
Прiятнѣйшую дань таланту твоему.
Или влечешь въ позоръ коварные пороки,
И кажешь зрителямъ ихъ вредъ и срамъ и студъ,
Увеселяя насъ читаешь намъ уроки,
И надъ развратами свершаешь строгiи судъ,
Иль сердцемъ возлюбя пастушескiе нравы,
Стремишься къ пажитямъ, долинамъ и лѣсамъ,
Творишь насъ чувствовать невинности забавы,
И кажется тогда пастушествуешь самъ;
Въ еклогахъ ты явилъ со всею лѣпотою
Издревѣ славныя, златыя времена,
Искуство сочеталъ съ любезной простотою,
И слогомъ ихъ одѣлъ цвѣтущимъ какъ весна.
Или, уединясь съ елегiей плачевной,
Рыдаешь на гробахъ и стонешь отъ души,
Оплакиваешь тамъ удары смерти гневной,
Стучащейся равно въ дворцы и въ шалаши.
Или чтобъ умудрить надменнаго невѣжду,
И правдой вразумить вельможей и царей,
Ты правду нарядилъ въ приманчиву одежду,
Въ одежду вымысла — и словомъ птицъ, звѣрей,
Совѣты разума даешь тебѣ подобнымъ.
Но мнѣ ли всѣ твои достоинства исчесть,
И восхвалить тебя хваленiемъ подробнымъ?
Тебѣ Россiя вся даетъ достойну честь,
Хвалу тебѣ плетутъ Европа и потомки,
И въ семъ святилищѣ гремятъ, гремятъ еще
Безсмертной сей хвалы безсмертны звуки громки;
Мой гласъ не слышенъ въ нихъ, и пѣснь моя вотще:
Здѣсь славу обновилъ твою въ несчетны роды
Споспѣшникъ оныя, и чтитель твой и другъ;
Вознесшись какъ орелъ въ свои преклонны годы,
Тебя и самъ себя съ тобой прославилъ вдругъ.
Свѣтися въ вѣчности, свѣтися, Сумароковъ!
Зане ты мудростью умъ смертныхъ освѣтилъ.
Благословенъ и ты, нещадный бичъ пороковъ,
Прекрасная заря прекраснѣйшихъ свѣтилъ,
Щитъ добродѣтели, и честности учитель.
Правдивый Кантемиръ! другъ праведныхъ сердецъ,
Противникъ всѣхъ лукавствъ, и острый обличитель,
Безумiямъ людскимъ смѣющiйся мудрецъ,
Смѣешься имъ въ стихахъ, но въ сердцѣ плачешь слезно:
Ты совѣсть испытавъ берешься за перо,
И обществу твое писанiе любезно,
Для злобныхъ мнится зло, для добрыхъ же добро.
Подобяся пчелѣ имѣешь медъ и жало.
Не изъ тщеславiя, но ближняго любя,
Ты нравы злыхъ людей, представивъ имъ зерцало,
На смотръ подробнѣйшiй выводишь предъ себя,
И тутъ пятнаешь ихъ, пятнаешь неотстудно;
Вѣнчаешься вѣнцемъ невиннѣйшихъ побѣдъ:
Отъ мѣткихъ стрѣлъ твоихъ укрыться злобѣ трудно,
Во внутренность души, онѣ находятъ слѣдъ.
Такъ срамомъ ты покрылъ Невѣжество и Чванство
Болтливость глупую, нахально Хвастовство,
Лжесвятость, Зависть, Лесть, и мерзостное Пьянство,
И Скупость скаредну, и буйно Мотовство.
Но въ васъ, предъ прочими, отцы семействъ почтенны!
Да чтится Кантемиръ; — онъ щедро предалъ вамъ
Испытнаго ума богатства несочтенны:
Послѣдуйте его премудрѣйшимъ словамъ,
И зрите чадъ своихъ благословенныхъ Богомъ
О ты, Россiйскихъ странъ Горацiй, Буало,
Ты вѣчно будешь новъ, хоть пишешь старымъ слогомъ;
Ликуетъ Истинна, и ясное чело
При имени твоемъ подъемлетъ къ небу смѣло.
Но что? какой трубы я слышу стройный шумъ?
Какое новое витiйство возгремѣло?
Какое пѣнiе въ восторгъ приводитъ умъ?
Къ живѣйшимъ радостямъ тобою возбужденной,
Тебя стремлюся пѣть, пѣвецъ Казанскихъ дѣлъ,
И пакибытiя Россiи возрожденной!
Ты дару своему всю тварь прiялъ въ удѣлъ,
И храмъ ему воздвигъ во вѣкъ неразоримый:
Отважной мыслiю, быстрѣе чемъ Зефиръ,
Обтекъ и облетѣлъ незримый мiръ и зримый;
И разуму людей представилъ сладкiй пиръ
Къ побѣдамъ по бѣдамъ ведя своихъ героевъ,
Во всемъ величiи явилъ ихъ доблiй духъ;
И звуками войны, и громомъ ратныхъ строевъ,
Наполнивъ, устрашивъ трепещущiй нашъ слухъ,
Вѣнчался лаврами и славой безконечной;
Творилъ и созидалъ несчетны чудеса,
Дерзнулъ во мрачный адъ и въ бездну казни вѣчной,
Оттолѣ воспаривъ проникнулъ въ небеса,
Открылъ сокровища небеснаго чертога,
И тамъ очистилась какъ огнь твоя душа.
Созвучно повторивъ глаголы вѣчны Бога,
И пламенной къ нему любовiю дыша,
Высоки таинства таинственнѣйшей вѣры,
Ты сердцу чистому представить ясно могъ,
Верьховной святости представить могъ примѣры,
И тѣмъ себѣ создалъ безсмертiя залогъ.
Чему касаешься златымъ своимъ искуствомъ,
Творится златомъ все, и блещетъ красотой,
Прiемлетъ стройный видъ, живится жизни чувствомъ,
И смертнаго ведетъ ко благости святой.
Я зрю, какъ Iоаннъ, однимъ злодѣямъ грозной,
Воставъ отъ ложа нѣгъ, поправъ коварну лесть,
Неся въ десницѣ смерть для гидры смертоносной,
За подданныхъ своихъ подвигнулся на месть:
Сотрудники его, Россiи всей подпоры,
Горящи мужествомъ, отечества сыны,
За вѣру, за царя на смерть готовы, скоры,
Летятъ, летятъ сломить рогъ вражеской страны.
Вотще подземный ковъ умножилъ имъ напасти;
Вотще враждуютъ имъ Зима и Зной и Брань,
Падетъ со трескомъ въ прахъ престолъ Ордынской власти,
Россiя въ торжествѣ, разрушилась Казань.
Я зрю Владимира: сей Россовъ обновитель,
Достойный по дѣламъ державы и вѣнца,
Еще блуждающiй, еще кумировъ чтитель
Достоинъ видится познанiя Творца.
Россiю разширивъ, исполнивъ благоденства,
Позналъ въ себѣ и въ ней невѣденiя тьму;
Стремится съ жаждою ко свѣту совершенства,
И Вышнiй споспѣшилъ стремленiю сему.
Напрасно темные, всезлобны силы ада,
Перунъ и Чернобогъ, и Позвиздъ и Усладъ,
Купало, Волосъ, Нiй, и Дажбо, Зничь и Лада,
Претятъ его стопамъ несчетностью преградъ.
Живый на небесахъ смѣется ихъ совѣтамъ,
Даетъ Владимиру непобѣдиму мощь,
Душей противостать лукавымъ ихъ навѣтамъ,
И свѣять мрачную съ лица Россiи нощь:
Упали капища; разсыпались кумиры;
И храмы Вѣчному возносятся до звѣздъ:
Уже, Отецъ щедротъ! Россiяне не сиры —
Ликуй, ликуй, Андрей! процвѣлъ твой ветхiй крестъ. —
Уже, сидѣвшая во тьмѣ и сѣни смертной,
Узрѣла велiй свѣтъ полночная страна;
И свышней правдою, и вѣрою усердной,
Какъ солнцемъ съ высоты до днесь озарена.
Но что я вижу тамъ? Коль страшные позоры!
Жилище вѣчныхъ золъ! болѣзней, стоновъ, сквернъ!
Метется духъ во мнѣ, мои темнѣютъ взоры,
Главы моей власы исправились какъ тернъ!
Здѣсь муки вѣчныя — и вѣчно нѣтъ надежды —
Грызутъ рабовъ грѣха, Всещедраго враговъ,
Имъ совѣсть вѣчный бичъ; увы! сокроемъ вѣжды;
Бѣжимъ узилища душъ злобныхъ и духовъ.
И се! оставивъ мiръ, взвиваюсь за тобою,
Быстрѣе времени, превыше звѣздъ парю,
Уже зрю Божiй градъ отверзтый предъ собою,
Падемъ со страхомъ ницъ, поклонимся Царю —
3дѣсь миру, радости, блаженству — вѣчность мѣра;
Я въ ликѣ Ангеловъ! на жизнь раждаюсь вновь!
Зрю славу Божiю! прешла, минула вѣра,
Здѣсь царствуетъ одна безсмертная любовь!
Не то ли чувствую, чего отнюдь, отъ вѣка,
Ни око видѣло, ниже услышалъ слухъ,
Ниже когда взошло на сердце человѣка?
Помедлимъ здѣсь; но ахъ! незрѣлъ, незрѣлъ мой духъ!
Такъ ты и разумомъ и словомъ плодовитый,
Такъ мною властвуешь, божественный пѣвецъ!
И я твоей хвалой еще, еще несытый,
Бѣзъ пользы силюся сплести тебѣ вѣнецъ,
Въ тебѣ Омира чтя и вѣщаго Бояна.
Спасенный Новоградъ, и Кадмъ и Полидоръ,
За счастьемъ Путники, Чесма, Бакхарiяна,
Твой свѣтъ отъ запада плѣняютъ умный взоръ,
Дерзаю наконецъ, гнушаяся притворства,
Присвоить въ сихъ стихахъ прекрасныя слова:
Прекрасны правдою, игрою стихотворства,
О коихъ не молчитъ хвалящая молва:
«Пускай отъ зависти сердца въ Зоилахъ ноютъ,
Хераскову они вреда не нанесутъ;
Владимиръ, Iоаннъ, щитомъ его покроютъ,
И въ храмъ безсмѣртiя съ собою проведутъ.»
Такъ солнцы умные, витiйствомъ свѣтозарны,
Предали намъ свой блескъ, и каждый день и часъ
Гремятъ имъ похвалы и плески благодарны,
Но ихъ самихъ, увы! сокрыла смерть отъ насъ.
Еще единое сiяетъ предъ очами,
Приноситъ небу честь, и красоту землѣ,
И полночь всю златитъ всесвѣтлыми лучами;
Къ сему единому простремъ свои крилѣ:
Пѣвцевъ Россiйскихъ вождь, Державинъ досточестный!
Неподражаемый, и вѣчный имъ примѣръ,
Пиндару громкому созвучный и совмѣстный,
Парящiй мыслями, и хвальный паче мѣръ
Чудесной смѣлостью извитiй словъ чудесныхъ,
Довольный самъ себѣ для славы своея,
Не шедшiй съ лирою среди путей извѣстныхъ,
Но самъ ихъ проложилъ — и шумъ отъ струнъ ея,
Какъ ехо по лѣсамъ грохочетъ по вселенной,
Разноситъ сладости и сердцу и уму!
Позволь душѣ моей, твоимъ изрядствомъ плѣнной,
Коснуться пѣснiю таланту твоему.
Непостижимаго постигнувъ вѣрой правой,
Того, кто все что есть, создалъ изъ ничего,
Возженъ и восхищенъ Его всемѣстной славой,
Ты извитiйствовалъ Божественность Его;
Смятенъ и удивленъ Всевышняго дѣлами,
Возносишься горѣ, восторгомъ восперенъ,
Ширяешься межь звѣздъ ефирными крилами,
И духомъ мудрости обильно умудренъ,
Восходишь до Творца по лѣствицѣ творенiй,
Въ безмѣрной разности теряешься умомъ,
И льешь потоки слезъ, какъ дань благодаренiй.
Такъ чудо Божества, явивъ въ себѣ самомъ,
Въ сердечной простотѣ бесѣдуешь о Богѣ.
Или отъ высоты низпрянувъ долу къ намъ,
Фелицу ты поешь въ забавномъ Рускомъ слогѣ,
И добродѣтели ея гласишь странамъ,
Позоришь буйные безумцевъ сильныхъ нравы,
И образомъ ихъ дѣлъ самихъ ввергая въ стыдъ,
Отъемлешь правдою у роскоши отравы.
Или съ Рафаеломъ Фелицы пишешь видъ;
Роскошной кистiю, горящими чертами,
Представя видъ ея какъ солнце, какъ луну,
Представилъ въ ней вѣкамъ, лучащу красотами,
Богоподобную, великую жену,
Предъ волей Вышняго смиренну и покорну,
Творящу правый судъ какъ древле Соломонъ,
И злобнымъ и благимъ какъ небо благотворну,
Дающу подданнымъ на совѣсти законъ,
Повсюду и всегда доступную народу,
Лiющу на него премудрости лучи,
Плѣняющу рабовъ въ сыновнюю свободу,
Подвижную во дни, недремлющу въ ночи,
Во всѣхъ ея дѣлахъ единственну Фелицу,
Небесну Истину и Благость во плоти,
Примѣръ Царямъ земнымъ, и Россовъ ту Царицу,
Какой ни днесь, ни впредь, во вѣки не найти
Ни въ царствахъ Запада, ниже въ странахъ Востока,
Ни въ мразномъ Сѣверѣ, ниже гдѣ дышетъ Югъ;
Толико всѣмъ добра, и нѣтъ въ ней, нѣтъ порока,
На тронѣ человѣкъ, и человѣковъ другъ.
И се! она грядетъ на подвиги геройски:
Какъ мать отечества — своихъ спасаетъ чадъ,
Какъ царствъ Владычица — на гордость движетъ войски,
Какъ дщерь Всесильнаго — свергаетъ злобу въ адъ.
Ея къ вельможамъ гласъ — гласъ правды въ горнемъ мiрѣ,
Молитва къ Вѣчному — вѣнецъ ея изрядствъ;
Но мнѣ ли за тобой успѣть на слабой лирѣ
Сочесть сокровище души ея богатствъ?
Начнешь ли воспѣвать полки орловъ побѣдны?
Уже они летятъ разрушить Измайлъ,
Гдѣ дышутъ пламенемъ, и ржатъ драконы мѣдны,
Гдѣ тысящи и тьмы враждебныхъ лютыхъ силъ
Срѣтаютъ ихъ войной — и тысящьми и тьмами
Ужасныхъ, пагубныхъ, болѣзненныхъ смертей;
Какъ градомъ сыплютъ въ нихъ несчетными громами;
Но льзя ли устрашить безстрашiя дѣтей?
Предъ Росскимъ мужествомъ разсыпались твердыни,
Упалъ, упалъ полмертвъ, высоковыйный градъ,
Стамбулъ потупилъ взоръ, поникнулъ отъ гордыни,
Петрополь восплескалъ — и слава Росскихъ чадъ
Исполнила собой страны земли далеки;
Но пѣснiю твоей, сей грозный славы шумъ,
Гремя отъ рода въ родъ не умолчитъ во вѣки,
И будетъ восхищать великихъ смертныхъ умъ.
Но се! ты мещешь взглядъ во мракъ годины злыя,
И зришь тѣ страшныя, сердиты времена,
Когда бичемъ Татаръ терзалася Россiя,
Когда раздорами снѣдалася она:
Лежитъ въ печали Россъ, какъ темна ночь въ пустынѣ,
Добыча лютыхъ змѣй и гадовъ безъ числа,
Лежитъ окованъ вкругъ на тернистой долинѣ,
И засыпаетъ въ смерть подъ смертнымъ игомъ зла.
Кто, кто его спасетъ отъ пагубы толикой!
Уже изсякла вся геройская въ немъ кровь!
Но Богъ къ нему призрѣлъ — и духъ его великой
Прославилъ, увѣнчалъ къ отечеству любовь:
Восталъ великiй Россъ, какъ холмъ изъ мглы тумановъ,
Пошелъ — и кто противъ? Онъ орды пхнулъ ногой,
Своею цѣпiю сковалъ своихъ тирановъ,
Европѣ далъ законъ, вселенной всей покой.
Когда ты съ грустiю сидишь у водопада,
Гдѣ сыплется съ высотъ алмазная гора,
Гдѣ вѣетъ на тебя весенняя прохлада,
Гдѣ бездна подъ тобой жемчугу и сребра,
И вкругъ себя собравъ пустынны, мрачны виды,
Угодные тоскѣ и горести прямой,
Ты плачешь ранню смерть смирителя Тавриды,
Который дивомъ былъ и храбрости самой,
Который взвѣсить смѣлъ и духъ ЕКАТЕРИНЫ,
И сильну Росса мощь — и опершись на нихъ,
Хотѣлъ вознесть ихъ громъ на тѣ, на тѣ стремнины,
Съ которыхъ древнiй Римъ трясъ твердость царствъ земныхъ.
О какъ искусенъ ты унылой лиры звономъ
И духъ нашъ умилить, и прослезить нашъ взоръ,
И сердце окрушить, и грудь наполнить стономъ!
Къ земному счастiю посѣять въ насъ презоръ,
Представивъ счастiя ничтожество и бренность,
И краткость жизни сей, текущей какъ потокъ;
Какъ громомъ съ высоты смиряешь въ прахъ надменнность,
Являя сильнаго со слабымъ общiй рокъ.
Или съ Суворовымъ, богатыремъ полнощнымъ,
Предъ коимъ молнiи сверкаютъ изъ очей,
Шумящимъ бранiю, безстрашнымъ, быстрымъ, мощнымъ
Стремящимся какъ вихрь противъ стѣны мечей,
Геройствомъ дышущiй, летишь на сопостатовъ,
Какъ буря грозная, предъ коей дрогнетъ свѣтъ,
Ударилъ местiю въ бунтующихъ Сарматовъ,
И царство ихъ прешло — и имени ихъ нѣтъ!
Или по высотѣ, скрываясь въ тучахъ черныхъ,
Съ симъ Витяземъ паритъ поверьхъ Алпiйскихъ горъ,
Карать цареубiйцъ, чудовищей безвѣрныхъ,
Отъ человѣчества отъять студа укоръ;
По безднамъ, крутизнамъ, и дебрямъ непреходнымъ,
Гдѣ съ многой трудностью чуть вѣтры могутъ дуть,
Несомый вѣрою и мужествомъ природнымъ,
Россъ храбрый за вождемъ течетъ опасный путь.
Напрасно злой Гигантъ, какъ нѣкая громада,
Предъ храбрымъ востаетъ на трудномъ семъ пути,
Главою до небесъ, ногой касаясь ада,
Претитъ, какъ адскiй стражъ, ко святости итти:
Снѣгъ вѣчный на челѣ, и съ ребръ стремятся рѣки,
Ни буря, ни гроза, его не двигнетъ вѣкъ,
Стоитъ угрюмъ какъ нощь; предъ нимъ мелькаютъ вѣки;
Но Россъ, презрѣвъ бѣды, какъ вихрь его претекъ:
На каждомъ шагѣ адъ срѣтая предъ собою,
И тысящьми враговъ въ разсѣлинахъ боримъ,
На Альпы наступилъ Атлантскою стопою,
И Альпы зыбнулись и треснули подъ нимъ.
Какъ сильный, смѣлый левъ уловленный въ засаду,
Отторженъ отъ своихъ, любимыхъ имъ дѣтей,
Дерзаетъ съ яростью на всякую преграду,
Бросая огнь изъ глазъ, бѣжитъ на тьмы смертей,
Такъ Россъ, и Росса вождь, разрушивъ всѣ препоны,
Пронесши свой перунъ до Галлiи дверей,
Рукой своей прикрылъ небесные законы,
На троны воцарилъ низверженныхъ царей,
Побѣдой возгремѣлъ надъ злыми царствъ бичами,
Святыню защитилъ отъ ихъ разженныхъ стрѣлъ,
И небо поддержалъ могущими плечами,
И славу отъ небесъ Россiи прiобрѣлъ.
Такъ ты, пѣвецъ побѣдъ! бiя въ живыя струны,
Съ побѣдой носишся за сѣвернымъ орломъ;
Его ужасные подземной всей перуны,
Безсмертными творишь — и славы вашей громъ
Раздастся въ вѣчности, какъ гулъ воздушныхъ споровъ,
Прокатится, пройдетъ, промчится, прозвучитъ:
Кто были на земли Державинъ и Суворовъ,
Одинъ — Россiи Бардъ; другой — Россiи щитъ.
Чѣмъ далѣ я теку по поприщу хваленiй,
Тѣмъ паче множится чудесъ твоихъ соборъ,
Тѣмъ больше видится чудеснѣйшихъ явленiй.
Но се! какой призракъ страшитъ мой духъ и взоръ?
Зрю смерть: глядитъ на всѣхъ — и на царей всевластныхъ,
На силу и умы, на прелесть и красы,
На царства цѣлыя, на сонмы звѣздъ прекрасныхъ,
И точитъ лезвее побѣдныя косы.
Но ты разрушивъ самъ насильство смерти звѣрской,
И многихъ одарилъ годами безъ числа;
Тобою Бибиковъ, Орловъ, Репнинъ, Мещерской,
Когда привѣтствуешь дитя порфирородно,
Для блага сѣвера вступающее въ мiръ,
Мечтанiе твое, живительно, всеплодно,
Велитъ природѣ всей ему устроить пиръ:
Растаяла зима, сокрылася лихая,
Земля красуется лишась своей коры,
Весна къ нему спѣшитъ зефирами дыхая,
И небо на него посыпало дары.
Съ какою силою ты ратуешь коварства?
Съ какою смѣлостью выводишь всѣмъ въ посмѣхъ
Лишенное заслугъ надменное боярство?
Шутя надъ счастiемъ, смѣшишь и учишь всѣхъ.
Когда посланiе слагаешь ты къ сосѣду,
Вмѣщаешь съ шуткою и строгость мудреца;
Когда зовешь друзей къ непышному обѣду,
Вливаешь простоту, умѣренность въ сердца;
Какими правдами ты полнишь душу нашу
Когда цѣнишь себя смотря на свой кумиръ?
Подносишь ближнему веселiй чистыхъ чашу,
Когда пируешь ты при звукакъ сладкихъ лиръ.
Когда же ты поешь безсмертiе словесныхъ,
Во грудь Безбожiя вонзаешь острый мечь;
Родъ смертныхъ видится въ лучахъ изрядствъ небесныхъ,
И ты безсмертнѣе — коль смѣю такъ изречь.
О какъ пылаю я, согласно Россовъ плеску
Гремящему тебѣ, воспѣть твои плоды!
Но гласъ мой утомленъ — и отъ избытка блеску
Мерцаетъ зрѣнiе — вотще мои труды.
Не смѣю льстить себя надеждой любочестной
Что славы твоея хоть лучь вмѣстилъ въ себѣ.
Лишь словомъ истинны пророческой, безлестной,
Спѣшу провозвѣстить, провозгласить тебѣ:
"Ты памятникъ себѣ воздвигѣ чудесный, вѣчный,
Металловъ тверже онъ и выше пирамидъ:
Ни вихрь его, ни громъ, не сломитъ быстротечный,
И времени полетъ его не сокрушитъ.
Достойно возгордись заслугой справедливой,
И презритъ кто тебя, ты самъ тѣхъ презирай;
Непринужденною рукой, неторопливой,
Чело твое зарей безсмертiя вѣнчай.
Какою радостью и теплотой сердечной,
Я слухомъ черпаю глаголы жизни вѣчной,
Пiю съ веселiемъ сладчайшiй вѣры свѣтъ.
О вы подвижники, распявшiеся мiру,
Грядущи въ тѣсный путь подъ бременемъ креста,
Душевной чистотой подобные эфиру,
Которыхъ щедрыя и кроткiя уста
Льютъ знанiя струи, и вѣденiя рѣки,
И укрѣпляютъ насъ на страшну съ мiромъ брань,
Земные Ангелы, небесны человѣки,
Примите отъ меня усерднѣйшую дань,
Ты перьвый, Ѳеофанъ! достойный проповѣдникъ
Святыни, мудрости, и благости Творца!
Великаго въ царяхъ сотрудникъ, собесѣдникъ,
Хвалитель ревностный отечества отца,
Столпъ благочестiя, защитникъ вѣры правой.
И сердцемъ и душей нельстивый богочтецъ,
Боритель ереси безумной и лукавой,
Высокiй богословъ, витiйства образецъ!
Звѣнятъ, звѣнятъ намъ въ слухъ слова твои драгiя,
Слова, чистѣйшiя разженнаго сребра;
Сугубо чрезъ тебя свѣтлѣется Россiя,
Любовью къ Вышнему и славою ПЕТРА.
Благословись и ты, Платонъ благоязычный!
Учитель истинны, наставникъ дѣлъ святыхъ,
И духа высотой, и разумомъ отличный
Въ соборѣ пастырей, между свѣтилъ златыхъ!
Ты книгу Божiю разгнулъ предъ наши очи,
Сiе яснѣйшее зерцало Еожества,
Да мраки оттрясемъ грѣховной мрачной ночи,
И вновь прiимемъ видъ благаго Существа.
Хвала немолчная пребуди вѣчно съ вами,
Премудрый Гедеонъ! премудрый Самуилъ!
Которыхъ сильными, разумными словами,
Къ блаженству насъ зоветъ Богъ разумовъ и силъ.
Повѣдавъ имена Россiянъ незабвенныхъ,
Которымъ въ похвалу восплещетъ земный кругъ,
Къ словеснымъ подвигамъ природой вдохновенныхъ,
Тѣбя ли премолчу, наставникъ мой и другъ!
Дѣлами разума въ потомствѣ досточтимый,
Почтеннѣйшiй Шишковъ! по чувствамъ сердца Россъ!
Языка Рускаго оплотъ необоримый!
Тобою сей языкъ прекраснѣе возросъ;
Отъ тернiя вокругъ освобожденъ тобою,
Онъ вѣтьви новыя далеко пронзнесъ,
И новою своей хвалящiйся судьбою,
Плодами испещренъ восходитъ до небесъ.
Ты важность мудреца скрывая простотою,
Съ невиннымъ возрастомъ играя и шутя,
Вселяешь умъ въ него съ душевной чистотою;
Чтобъ умудрить дѣтей, самъ кажешься дитя.
Нѣжнѣйшей юности даришь честные нравы,
Любовь, любовь къ добру, и ненависть ко злу;
Искусно сочетавъ уроки и забавы,
Изъ устъ младенческихъ свершилъ себѣ хвалу.
Незлобные сердца, вмѣстивъ твои совѣты,
Премудрость обрѣтутъ, спасутся отъ страстей,
Которыхъ въ мiрѣ семъ безчисленны навѣты,
Какъ серна отъ тенетъ, какъ птица отъ сѣтей.
Отцы и матери, и вся Россiя съ ними,
Смотря на доблести своихъ любезныхъ чадъ,
Твоею благостью содѣланныхъ благими,
Возносятъ твой талантъ, на верьхъ честей, наградъ.
Доколѣ сладостна Россiи добродѣтель,
Потомки будутъ чтить и чтить хвалу твою;
Какъ сынъ отечества, грядущихъ бѣдъ свидѣтель,
Ты перьвый поразилъ стоглавою змiю,
Дерзнувшую точишь отравы ядовиты
На нравы чистые, на чистый нашъ языкъ;
И ковы злобные, коварствами увиты,
Испытной мудростью постигнулъ и проникъ.
Разсудкомъ, остротой, ученостью обильный,
Искусенъ ты цѣнить словесный всякiй трудъ;
Читатель строгiй книгъ, во всякихъ книгахъ сильный,
Ты смѣло судишь ихъ, и праведенъ твой судъ;
Стыдишься ты ловить плывущи сверьху плевы,
Но перлы достаешь ныряя въ глубины.
Умовъ блуждающихъ въ ничто вмѣняя гнѣвы,
Ты правдой обличилъ нелѣпость новизны;
И слову Росскому во храмъ всемiрной славы,
И къ лавру вѣчному Россiянамъ самимъ,
Ты уготовилъ путь, стези содѣлалъ правы,
И Зависть раздражилъ достоинствомъ своимъ.
Но презри навсегда хулы ея безмѣстность;
Твой подвигъ ревностный, безсмертный въ родъ и родъ,
Вѣнчала въ сихъ стѣнахъ Россiйская словесность.
Хвались и торжествуй вкушая славы плодъ,
Потомству позднему предстань во блескѣ новомъ,
И Россовъ къ доблести склоняя вновь и вновь,
Вдыхай въ нихъ пламеннымъ, отечественнымъ словомъ,
Неугасимую къ отечеству любовь.
Еще я многихъ зрю въ чертогѣ семъ священномъ,
О коихъ вѣчности словесность возгласитъ,
Достойныхъ возсiять въ потомствѣ просвѣщенномъ.
Овидiй, Фенелонъ, Бартелеми, Тацитъ,
Явились севѣру во славѣ обновленной,
Отселѣ новое прiяли бытiе;
Отселѣ многiе, въ Россiи удивленной,
Подъ солнцемъ утвердятъ безсмертiе свое;
Витiи громкiе! пѣвцы высокопарны!
Я жажду васъ воспѣть. — Но ларъ мой оскудѣлъ;
Нѣмѣютъ и уста и струны благодарны;
Да будетъ вамъ хвала изрядство вашихъ дѣлъ:
И я ли вашему избраннѣйшему лику,
Едва настроивъ гласъ, толь рано сопричтенъ?
Вчиненъ въ служенiе Россiйскому языку,
И туне честiю толикою почтенъ?
Ищу — но тщетно — словъ, душевнымъ чувствамъ равныхъ;
Блаженнымъ чту себя, что въ юности своей
Сподобился имѣть наставниковъ толь славныхъ
Лiющихъ отъ себя лучи Россiи всей.
Ревнуя вашему прехвальному примѣру,
И мудрости отъ васъ заимствуя струи,
Исполнить поспѣшу надежды вашей мѣру,
Воздѣлать слабыя способности мои:
Да я, обоготясь богатствомъ вашихъ знанiй,
И вами въ таинствахъ витiйства вразумленъ,
И вами умудренъ въ сужденiи писанiй,
Явлюся наконецъ достойный вамъ сочленъ.