Письма М. И. Глинки к К. А. Булгакову/5/ДО
V.[править]
Любезнѣйшій другъ Константинъ Александровичъ!
Получилъ твое письмо и искренно благодарю; не писалъ же тебѣ такъ давно по причинѣ болѣзни. Оная болѣзнь еще въ началѣ 1844 года названа была рыжимъ Нѣмцемъ (21)[1]: Artritis vage hemmoroidaria, по-русски: геммороидальный летучій ревматизмъ, котораго боли sont une partie de plaisir въ сравненіи съ замираніемъ, тоскою, sensation de luxation (вывиха) и другими гадостями. Довольно!
Странно! странно! говорю, что человѣкъ, одаренный тонкимъ слухомъ и изящнымъ пупкомъ (22)[2] для вбиранія или лучше всасыванія въ себя всего прекраснаго, странно! повторяю, что оный могъ назвать (и что хуже того, восклицаю) писать о двухъ именахъ, и что еще хуже, о музыкѣ ихъ. Странно! дѣйствительно, что въ письмѣ К. Булгакова я встрѣтилъ слова: Шпоръ и Бортнянскій. Полагаю, что ты просто захотѣлъ подшутить надо мною.
И. Е. Колмаковъ спросилъ бы: что такое Шпоръ?
Шпоръ — дилижансъ прочной, нѣмецкой работы; по моему, работящій нѣмецкій лошакъ — идолъ германской посредственности.
Что такое Бортнянскій?
Сахаръ Медовичъ Патокинъ — довольно!
У васъ, въ вашей бѣлокаменной, процвѣтали два нѣмецкихъ мужа нѣкогда, а именно Геништа и Гебель; съ обоими я былъ коротко знакомъ. У Геништы была довольно опрятная библіотека. Справься, цѣла ли она?
Цѣла ли она или нѣтъ?
Въ наказаніе тебѣ посылаю слѣдующій рецептъ:
No 1. Для драмматической музыки:
Глюкъ первый и послѣдній, безбожно обкраденный Моцартомъ, Бетговеномъ etc. etc.
No 2. Для церковцой и органной:
Бахъ. Seb.
H-moll-Messe и Passion's-Musit.
No 3. Для концертной:
Гендель, Гендель и Гендель.
NB. Хоръ, наприм. Бортнянскаго такъ schmach въ сравненіи съ Генделемъ, что 80 человѣкъ Бортнянскаго, у Генделя représentent au moins 200.
Генделя рекомендую:
Messias.
Samson. Въ этой есть арія soprano съ хоромъ H-moll, когда Далила убаюкиваетъ Сампсона, чтобъ надуть его, похожая на мою изъ Руслана:О мой Ратмиръ, любовъ имиръ (23)[3], только во сто разъ свѣжѣе, умнѣе и забористѣе.
Jephta.
Надѣюсь, что послѣ этакой cure radicale, уже не встрѣтятся въ письмахъ твоихъ Шпоры и Бортнянскіе. Pour dorer la pilule, на дняхъ вышлю тебѣ романсъ Леоновой: Слеза; она сочинила мелодію, а я ее обработалъ. И потомъ дуэтъ: Прости, прости, музыка Ѳедорова, арранжировка моя.
По пословицѣ долгъ платежемъ красенъ, вмѣсто 2-хъ пришли мнѣ 6 московскихъ саекъ — я ихъ очень люблю.
Прощай. Кланяйся нашимъ общимъ знакомымъ. Весь твой М. Глинка.
С.П.Бургъ 8 Ноября 1855 года.
Примѣчанія[править]
- ↑ (21) Такъ названъ здѣсь докторъ Л. А. Гейденрейхъ. См. прим. 9.
- ↑ (22) Это слово Глинка употреблялъ часто и въ разныхъ значеніяхъ. Напр. онъ говаривалъ: «эту ноту, если не хватаетъ голоса, можно взять всегда пупкомъ» и т. п.
- ↑ (23) Эта каватина Гориславы съ удивительнымъ акомпанементомъ, въ которомъ большую роль играетъ фаготъ, находится въ 3-мъ актѣ «Руслана» и есть одно изъ самыхъ свѣжихъ и увлекательныхъ вдохновеній Глинки. Она отличается характеромъ необыкновенной страстности. Между тѣмъ при постановкѣ «Руслана» партія Гориславы была отдана молоденькой и прехорошенькой пансіонеркѣ Школы Э. И. Шифердекеръ, носившей на афишахъ имя Лилѣевой, которая очень мило исполняла роли игривыя и веселыя въ родѣ Ритты — въ «Цанаѣ», Адины въ «Любовномъ Напитке3;» и т. п., соотвѣтствовавшія и ея наружности, и ея голоску, чистенькому, гибкому, но вовсе непригодному для выраженія страсти. Глинка былъ въ отчаяніи особенно отъ холодности, съ которой Лилѣева произносила восклицаніе: «О!» передъ словами: «мой Ратмиръ». Онъ требовалъ для него хоть жизни, если не огня, а Лилѣева никакъ не могла перенять его урока. На одной изъ послѣднихъ репетицій Гливка, какъ самъ мнѣ тогда разсказывалъ, подкрался сзади къ Лидѣевой и, дождавшись несчастнаго такта, неожиданно ущипнулъ ее за руку, такъ что она вскрикнула и, неудававшееся ей и пропадавшее: «О!», раздалось, полное неподдѣльной жизни. Глинка сказалъ пѣвицѣ: «вотъ видите, что можно дать этому восклицанію выраженіе; старайтесь произносить его и впередъ хоть такъ, какъ сейчасъ».
-
9 -
10 -
11
