ПИСЬМО ИЗЪ МОСКВЫ.[править]
Въ «Московскомъ Сборникѣ» 1847 года[1] напечатана статья г. Хомякова «О Возможности Русской Художественной Школы». Оставляя другимъ разборъ самой статьи, замѣчательной именемъ автора и странностію не впервые, впрочемъ, высказанныхъ мнѣній, я считаю нужнымъ обратить вниманіе читателей только на выноску, находящуюся на стр. 327—28. Дѣло идетъ о критикѣ изданнаго покойнымъ Валуевымъ" Сборника Историческихъ и Статистическихъ Свѣдѣній", напечатанной въ іюньской книжкѣ «Отечественныхъ Записокъ» прошлаго года. Можетъ-быть, нѣкоторымъ изъ читателей еще памятно содержаніе этой статьи, которой нельзя не отнести къ числу замѣчательныхъ явленій нашей журнальной литературы. Прекрасныя особенности изложенія и взгляда даютъ право узнать въ безъименномъ рецензентѣ молодаго ученаго, уже извѣстнаго дѣльными изслѣдованіями по исторіи русскаго права и древней Руси вообще. Но критика «Отечественныхъ Записокъ» не понравилась г. Хомякову. Приводимъ его приговоръ вполнѣ: "Этотъ рецензентъ, по видимому, очень добродушно увѣряетъ меня, что Гунны не могли подвинуть Бургундовъ на западъ, потому-де, что Бургунды жили давно уже на Рейнѣ. Ему неизвѣстно, что въ началѣ V вѣка часть Бургундовъ жила еще на верховьяхъ Дуная у римскаго вала, и что отдѣленіе Бургундовъ при-Балтійскихъ было увлечено общимъ движеніемъ племенъ даже въ Гишпанію. Ему также, по видимому, совсѣмъ неизвѣстны критическіе труды Нѣмцевъ объ Сагахъ и старыхъ пѣсняхъ Германіи. Тамъ могъ бы онъ сколько-нибудь узнать про отношенія Гунновъ къ Бургундамъ. Рецензентъ увѣряетъ публику, что я подшучиваю надъ нею, говоря о развратѣ Франковъ; видно онъ много читалъ писателей IV и V столѣтій. Что сказать о такой учености? мой деревенскій сосѣдъ называетъ ее первокласной въ такомъ смыслѣ, что она годна только для 1 класса Гимназіи, а и такіе рецензенты ратуютъ за просвѣщеніе на западный ладъ! Видно чемъ, можетъ-быть, г. критикъ пожелаетъ когда-нибудь узнать что-нибудь о тѣхъ вещахъ, о которыхъ онъ писалъ ничего объ нихъ не зная, на пр., что-нибудь объ исторіи Бургундовъ, о томъ, какъ они сражались съ Гепидами на Нижнемъ Дунаѣ, какъ бѣжали на западъ и поселились около верховьевъ Майна, гдѣ жили при Валентиніанѣ; какъ потомъ въ началѣ VI вѣка (!!!) подались на самые берега Рейна вслѣдъ за народами, бѣгущими отъ Гунновъ (Аланами, Свевами, Вандалами); какъ потомъ были на берегахъ Рейна разбиты Гуннами и потерявъ царя своего Гундихара, бѣжали подъ предводительствомъ новаго царя Гундіаха (отца Гундебальдава (на юго-западъ, прося убѣжища и покровительства у Римлянъ, и пр. и пр. На этотъ случай я могу рекомендовать ему на память (такъ какъ книгъ при мнѣ нѣтъ) Тюрка: Розыски въ области исторіи, тетрадь 2; Цейеса: Нѣмцы, и Миллера: «Нѣмецкія племена и ихъ князья. Со временемъ можно будетъ дойти и до древнихъ памятниковъ западныхъ или византійскихъ. Полагая, что я такимъ образомъ уже получилъ нѣкоторыя права на благодарность моего рецензента, осмѣливаюсь прибавить маленькій совѣтъ. Если онъ когда-нибудь вздумаетъ опять въ меня нападать, ему выгоднѣе будетъ стрѣлять въ меня изъ непроходимой чащи пустыхъ словъ и теорій, чѣмъ отваживаться на открытое поле историческихъ фактовъ.»
Можно позволить себѣ надежду, что въ будущей наукѣ, которую намъ обѣщаетъ г. Хомяковъ, критика будетъ говорить съ большимъ смиреніемъ и съ меньшею заносчивостью. Гордость — порокъ западный. Но обратимся къ содержанію и разсмотримъ порознь обвиненія г. Хомякова.
Во-первыхъ, Бургунды, въ которыхъ принимаетъ такое теплое участіе авторъ статьи «О Возможности Русской Художественной Школы», жили въ началѣ V вѣка не на Дунаѣ, а на Майнѣ, откуда еще въ исходѣ III вѣка они дѣлали набѣги на Галлію (см. «Панегирикъ Мамеріина императору Максиліану» I. 5). Во второй половинѣ IV-го столѣтія, здѣсь имѣли съ ними дѣло Юліанъ и Валентиніанъ І-й, что извѣстно и г. Хомякову (см. Амміана Марцелина 18, 2; 28, 5). Въ 412 году они заняли Майнцъ, а въ слѣдующемъ году часть Прирейнской Галліи (см. «Хронику Проспера Аквитанскагоn ad an. 413: Burgundiones partem Galliae propinqiianlem Rheno obtinuerunt). То же самое и почти тѣми же словами въ лѣтописи Кассіодора подъ тѣмъ же годомъ. Но гдѣ свидѣтельство о части Бургундовъ, жившей будто бы на Дунаѣ? Гдѣ вычиталъ г. Хомяковъ, что отдѣленіе при-Балтійскихъ Бургундовъ было увлечено даже въ Испанію? Орозій говоритъ, конечно, о Стиликонѣ, что онъ: Alanorum, Sueмоrinn, Vandalorum (gentes) ipsoque simul motu impulsoruin Burgundionum… suscitavit (7.38). Но дѣло идетъ очевидно о тѣхъ Бургундахъ, которые давно жили у Римскаго-Вала и при этомъ случаѣ принуждены были податься передъ массою племенъ, шедшихъ на западъ. Какъ ни великъ авторитетъ г. Хомякова, мы осмѣлимся ему противопоставить тѣхъ самыхъ писателей, на которыхъ онъ такъ гордо указалъ своему противнику (см. Цейса, стр. 468 и Ферд. Мюллера, т. I, стр. 339—40). Они говорятъ совсѣмъ не то, что г. Хомяковъ. Тюрка у меня нѣтъ, но по ссылкамъ на него у Мюллера можно заключить, что и онъ ненадежный союзникъ нашему ученому. Къ нѣмецкимъ изслѣдованіямъ прибавимъ славянское свидѣтельство Шафарика, которому, кажется, можно повѣрить. Вотъ его слова: „съ этого времени (съ 277 года) имя Бургундовъ не упоминается ни на Одерѣ, ни на Дунаѣ, но тѣмъ чаще встрѣчаемъ его у Некара, а съ 407 года въ Галліи. Откуда же они пришли къ Аллеманамъ, а потомъ въ Галлію, прямо ли изъ древнихъ жилищъ своихъ на Вартѣ или съ Дуная — это загадка, которой рѣшеніе я предоставляю другимъ“ (Slow. Slarozitnusli, стр. 341). Г. Хомяковъ смѣлѣе Шафарика; подобно древнему Эдипу, онъ рѣшаетъ всѣ загадки. Но извѣстно ли ему, что многіе ученые сомнѣваются даже въ тожествѣ сѣверныхъ и южныхъ Бургундовъ?..
Обвиненіе рецензента „Отеч. Записокъ“» въ незнаніи критическихъ трудовъ о сагахъ и пѣсняхъ нѣмецкихъ едва-ли у мѣста. Здѣсь можетъ быть рѣчь только о циклѣ Нибелунговъ. Но вопросъ объ отношеніи этихъ пѣсень къ исторіи, объ ихъ историческомъ содержаніи не рѣшенъ величайшими учеными Германіи. Ссылаюсь на «Deutsche Heldensage»" Вильгельма Гримма, въ особенности на стр. 13 и 70; потомъ на труды Лахмана. Впрочемъ, жаль, что г. Хомяковъ не заглянулъ самъ въ пѣсни Нибелунговъ. Онъ нашелъ бы въ самомъ началѣ, т. е. въ первомъ стихѣ 6-й строфы, что бургундскіе куниги жили: Ze Wormse bi dem Bine, т. е. въ Вормсѣ на Рейнѣ. Предоставляя рецензенту «Отеч. Записокъ» лично отстаивать свое дѣло, не могу, однако, не замѣтить, что, даже при такомъ глубокомъ знаніи исторіи Бургундіи, какое обнаружилъ г. Хомяковъ, рецензентъ имѣлъ бы полное право не говорить о томъ, какъ Бургунды сражались съ Гепидами, потому-что у него была въ виду не исторія этого племени, а разборъ семи страницъ, написанныхъ de rebus omnibus et quibusdam aliis (обо всемъ, да еще кое-о-чемъ). Да и что сказать о войнахъ Гепидовъ съ Бургундами, когда единственное свидѣтельство объ этомъ находится у Іорнанда (гл. 17) и состоитъ только изъ слѣдующихъ словъ: «Gepidarum rex Fastida… Burgundiones paene usque ad internecionem delevit». Можно подумать, что ученый авторъ не читалъ или забылъ эти мѣста! Далѣе, онъ сообщаетъ читателямъ, что Бургунды въ началѣ VI вѣка явились на Реинѣ съ другими народами, бѣжавшими отъ Гунновъ, что потомъ были сами разбиты Гуннами и ушли на того западъ, прося убѣжища у Римлянъ. Здѣсь странно смѣшаны и годы, или, лучше сказать, столѣтія и факты. Мы уже видѣли, когда именно Бургунды перешли за Рейнъ; въ 433—36 они потерпѣли сильное пораженіе отъ римскаго полководца Аэція, котораго войско преимущественно состояло изъ наемныхъ Гунновъ, а въ 443 году получили отъ императора земли, лежащія на западномъ склонѣ Альповъ; Sapandia Burgundionum reliquiis datur .(Tironis Chronic, ad an. 443. Cp. Цейса ст. 470). Эти мѣста остались за ними и послѣ роковаго для нихъ нашествія Аттилы до самаго конца политическаго существованія Бургундскаго Государства; слѣдовательно, они не бѣжали на юго-западъ. Въ эпоху разложенія имперіи, они присвоили себѣ силою Ронскую-Долину. Теперь предложимъ иной вопросъ: какъ могли Гунны разбить Бургундовъ въ VI вѣкѣ, когда съ половины V-го, т. е. со смерти Аттилы и междоусобій его сыновей, нѣтъ болѣе Гуннскаго Царства? — На кого же падетъ упрекъ въ незнаніи? Кому слѣдуетъ учиться? Здѣсь дѣло идетъ уже не о византійскихъ или западныхъ источникахъ, которые г. Хомяковъ обѣщаетъ со-временемъ показать своему критику, а о тѣхъ свѣдѣніяхъ, которыя можно почерпнуть изъ книгъ покойнаго профессора Кайданова…
Во-вторыхъ, писатели IV и V столѣтій немного сообщили бы рецензенту «Отеч. Записокъ» извѣстій о развратѣ Франковъ, за который такъ упорно держится г. Хомяковъ. Эти писатели весьма-бѣдны свѣдѣніями о внутреннемъ бытѣ Франкскаго племени. Григорій Турскій, Прокопіи, другіе важные источники въ этомъ отношеніи — всѣ принадлежатъ къ VI вѣку. Трудно, впрочемъ, понять такое озлобленіе противъ цѣлыхъ племенъ. Найдется ли хотя одинъ народъ, который въ продолженіе своего историческаго существованія былъ постоянно нравственъ или пороченъ? У каждаго есть свой характеръ, своя духовная особенность, которая никогда не стирается; но развратъ народный есть всегда слѣдствіе данныхъ временемъ обстоятельствъ, преходящихъ вліяній, и потому самъ бываетъ преходящимъ явленіемъ, не болѣе.
Зачѣмъ же было подымать такой громкій кличъ? Къ-чему было пугать робкихъ своею силою на открытомъ полѣ историческихъ фактовъ? Это поле скользкое, и какъ ни крѣпокъ на ногахъ авторъ статьи «Московскаго Сборника», онъ можетъ оступиться…
У г. Хомякова есть безусловные противники. Согласиться съ ними невозможно. Его обширной образованности, его многостороннимъ дарованіямъ нельзя отказать въ признаніи. По, являясь органомъ новаго мнѣнія въ обществѣ, новой школы въ наукѣ, осуждая такъ строго ограниченность западной мысли и поверхностность согласившихся съ нею въ Россіи, онъ долженъ былъ поддержать достоинство своихъ убѣжденій уваженіемъ къ истинѣ и добросовѣстностью трудовъ Русской, да и всякой другой публикѣ мало дѣла до Бургундовъ; она никого не обязываетъ говорить ей объ ихъ исторіи, но никому не дастъ права себя морочить. Вопросъ этотъ касается собственно до однихъ ученыхъ въ узкомъ смыслѣ слова; онъ требуетъ мелкихъ розъисканій, справокъ и т. д., — а г. Хомяковъ перенесъ его въ сферу легкой литературы! Вмѣсто дѣльныхъ опроверженій, онъ бросилъ въ своего рецензента нѣсколько колкостей, подкрѣпивъ ихъ, по ученой привычкѣ, ссылками на три книги, которыхъ, по собственнымъ словамъ, у него не было подъ рукою, да на деревенскаго сосѣда, своеобразно раздѣляющаго ученость на классы. Не-уже-ли новая наука, во имя которой говорятъ г. Хомяковъ и другіе раздѣляющіе его образъ мыслей, останется при такихъ начаткахъ? Обѣщанія ея мы слышали давно, такъ давно, что они перестали для насъ быть надеждами и превратились въ воспоминанія. Гдѣ жь исполненія? гдѣ великіе, на почвѣ исключительной національности совершенные труды, предъ которыми могли бы сознать свое заблужденіе люди, также глубоко любящіе Россію и, слѣдовательно, дорожащіе самостоятельностью русской мысли, но неставящіе ее во враждебную противоположность съ общечеловѣческою и неприписывающіе ей особенныхъ законовъ развитія? Изъ всѣхъ свойствъ молодости, новая наука обнаружила, преимущественно чрезъ г. Хомякова, одну только самонадѣянность. Во всѣхъ остальныхъ она дѣйствуетъ осторожно, довольствуется общими формулами, неохотно вдается въ опасность частныхъ розъисканій и рѣдко выходитъ на открытое поле историческихъ фактовъ, на которыхъ, до-сихъ-поръ, — употребимъ выраженіе Великаго Петра, — она «въ авантажѣ не обрѣталась».
Москва.
25 марта, 1847.
- ↑ Этотъ новый «Сборникъ» только-что вышелъ и потому отчетъ о немъ не могъ войдти въ библіографію нынѣшней книжки нашего журнала. Ред.