II.
Происхождение и падение вѣчевого строя.
Знакомство съ вѣчевымъ строемъ, съ его бытовымъ колоритомъ, даетъ возможность ближе заглянуть въ его сущность. Для этого надо разсмотрѣть вопросы о томъ, каково было соотношение вѣча къ княжеской власти и затѣмъ надо уяснить себѣ происхождение и прекращеніе вѣчевого начала въ древней Руси.
Для насъ, наблюдающихъ вѣчевой строй въ отдаленіи многихъ вѣковъ, вѣчевыя сходки могутъ показаться явленіемъ безформеннымъ, безпорядочнымъ: народная толпа ведетъ себя буйно и измѣнчиво. Съ внѣшней стороны такъ въ дѣйствительности и было. Но слѣдуетъ вникнуть въ тогдашнія отношенiя, отвлечься отъ современныхъ намъ представленій и перенестись въ понятія того отдаленнаго прошлаго. Не надо слишкомъ большого значенія придавать внѣшности вѣчевыхъ дѣйствій: древность не успѣла выработать строго опредѣленныхъ внѣшнихъ проявленій государственной власти; да о нихъ она и не заботилась. Надо прежде всего себѣ представить жизнь тогдашняго города: самый мелкій пригородъ совсѣмъ не похожъ на теперешніе сонные уѣздные и губернскіе города; жизнь била ключомъ, и населеніе живо интересовалось самыми разнообразными вопросами. Стоитъ вспомнить, какъ житіе св. Авраамія Смоленскаго, написанное его современникомъ и ученикомъ, описываетъ оживленіе города, когда св. Авраамія его противники обвинили въ ереси: оживился весь городъ — и на торгу и по улицамъ, вездѣ полно народа, мужи говорятъ, и жены и дѣти. Не менѣе оживлялся городъ, когда подымался вопросъ политическаго характера. Иногда возбужденіе бывало такъ велико, что въ городѣ начинался мятежъ и грабежъ имущества лицъ, которыми народъ былъ недоволенъ, вѣче превращалось въ военный лагерь. Но о вѣчѣ несправедливо было бы судить по этимъ мятежнымъ вспышкамъ подвижного городского населенія. Разумѣется, такія вѣча будутъ ненормальными.
О вѣчѣ надо судить по тѣмъ его проявленіямъ, которыя выясняются при нормальномъ ходѣ вещей. Въ такомъ случаѣ сущность вѣчевого начала имѣетъ общую точку соприкосновенія съ правомъ современныхъ намъ государствъ. Каждое независимое государство является носителемъ верховной власти. Эта верховная власть въ древней Руси находилась въ обладаніи двухъ элементовъ — вѣча и князя. Въ отдѣльныхъ случаяхъ, въ зависимости отъ тѣхъ или другихъ условiй, перевѣсъ власти находился то у вѣча, то у князя. Это зависѣло отъ тѣхъ условiй, изъ которыхъ слагалась жизнь каждой отдѣльной земли. Такъ, напр., въ Новгородѣ, въ Полоцкой землѣ, въ Кіевской, частью въ Ростово-Суздальской вѣче достигло широкаго развитія. Въ другихъ земляхъ участіе народа въ управлении было менѣе значительно, но оно вездѣ существовало и вездѣ сознавало свои права. Конечно, не надо удивляться тому, что на практикѣ возможность большаго и меньшаго проявленія вѣчевой воли зависѣло еще и отъ характера и силы другого элемента власти — князя. Если князь пользовался значительнымъ личнымъ вліяніемъ, вѣче бездѣйствовало. Иногда у князя былъ перевѣсъ силы. Иногда князь силою занималъ столъ, или держался съ помощью военнаго контингента, и тогда прерывались нормальныя отношения между вѣчемъ и княземъ.
Итакъ, вѣче не было случайнымъ, мятежнымъ явленіемъ въ древней Руси: съ точки зрѣнія государственной, оно было носителемъ верховной власти въ государствѣ. Въ этомъ смыслѣ русское вѣчевое собраніе имѣло такое же значение, какъ народное собраніе въ Римѣ или въ Аѳинахъ. Но вѣче рѣзко отличается отъ нихъ своею неорганизованностью. Это вполнѣ понятно: мы имѣемъ дѣло съ народнымъ учрежденіемъ въ его древнѣйшей формѣ. И греческая исторiя знаетъ періодъ такихъ безформенныхъ народныхъ сходокъ съ такимъ же неопредѣленнымъ соотношеніемъ власти царской къ вѣчу. Для этого надо только вспомнить, какъ описываютъ гомеровскія поэмы народную сходку. И въ обычаяхъ древнихъ германцевъ можно найти буквальную аналогію съ древнерусскимъ бытомъ. Слѣдовательно, вѣчевая жизнь древней Руси не представляетъ собою исключительнаго явленія: оно вообще свойственно народамъ на извѣстной ступени ихъ развитія. Поэтому вѣчевая жизнь не представляетъ собою, такъ сказать, болѣзненнаго явленія: Правда, у нѣкоторыхъ народовъ безформенная вѣчевая жизнь выработалась съ теченіемъ времени въ стройное государственное учреждение (напр., въ древней Греціи - въ народное собраніе, въ средневѣковой Англіи — въ представительное учрежденіе, въ Германіи — въ избирательные сеймы). На Руси этого не случилось. Трудно сказать — почему: не умѣло ли древнее общество отрѣшиться отъ нѣкоторыхъ отрицательныхъ сторонъ вѣчевой жизни (какъ это отчасти можно видѣть на исторій Новгорода въ періодъ его паденія), или же причиной тому являются особыя условія дальнѣйшей жизни, о которыхъ сейчасъ будетъ рѣчь.
Мы задались еще вопросомъ о происхожденіи и прекращеніи вѣчевого начала.
Древнерусское вѣче не зародилось на глазахъ истоpiи: начало его лежитъ въ обычаяхъ древнѣйшихъ славянъ. Уже писатель VI вѣка Прокопій сообщаетъ, что славяне не повинуются одному лицу, но изстари живутъ при народномъ управленіи. Описанный этимъ писателемъ обычай относительно русскихъ славянъ доказывается первыми страницами нашей начальной лѣтописи. Она приводитъ неоспоримыя доказательства тому, что въ эпоху образованія государства, т.е. когда еще продолжали господствовать формы племенного быта, вѣче было необходимымъ органомъ, на которомъ обсуждались всѣ дѣла, касающіяся племени или одного какого-нибудь города. Изъ разсказовъ лѣтописи о возстаніи древлянъ противъ Игоря хорошо видно, какъ древлянское племя всѣ дѣла свои рѣшаетъ на вѣчѣ: дѣйствуетъ вся Деревская земля. Древнѣйшіе русскiе договоры, — именно договоры съ греками, заключаютъ въ себѣ уже указанія на то, что они заключаются „отъ всѣхъ людей русской земли". Интересно, что даже русскіе люди XII вѣка были глубоко увѣрены въ изначальномъ существованіи вѣча.
Итакъ, вѣче представляетъ собой исконное учрежденіе среди русскихъ племенъ. Уже въ древнѣйшее время можно различить, что оно собиралось, когда нужно было рѣшить вопросъ, касающйся всего племени, какъ рѣшала, напр., Деревская земля, или какъ „думали поляне" о дани хозарамъ и т. п.; когда же вопросъ касался какого-нибудь одного города, то онъ собирался на вѣче, какъ это, напр., было въ Бѣлгородѣ во время нападенія на него печенѣговъ. Хотя мы очень мало знаемъ объ этомъ древнѣйшемъ вѣчѣ, но не трудно подмѣтить, что на немъ главное значение имѣли старцы и бояре. Но во всякомъ случаѣ это племенное вѣче представляло собой очень первобытную форму народоправства.
Племенное вѣче является первымъ періодомъ въ развитіи этого учрежденія. Оно не оставалось неизмѣннымъ на протяженіи нашей древней истории. При господствѣ первыхъ князей вѣче не могло имѣть большого значенія. За исключеніемъ Новгорода и Кіева, т.-е. племени полянъ и новгородскихъ славянъ, въ средѣ остальныхъ племенъ русскіе князья держались военною силою. Когда князь господствовалъ съ помощью наемнаго войска, притомъ большею частью иноземнаго, то голосъ вѣча не могъ сказываться. Однако вѣчевая жизнь не была совершенно подавлена военною силою. Вѣче продолжало вѣдать дѣла, касающiяся племени или отдѣльныхъ городовъ, такъ какъ князья совершенно не вмѣшивались въ управленіе, довольствуясь одною данью. Значеніе вѣча всякій разъ подымалось, какъ только начинались междоусобицы въ княжеской семьѣ, какъ это было, напр., по смерти Владимира св.: Святополкъ задабриваетъ кіевское вѣче, новгородцы ведуть Ярослава на киевлянъ. Съ развитіемъ княженій вѣче теряетъ свой племенной характеръ, потому что княжества не всегда совпадали съ древними границами племени. Въ эту эпоху, т.е. съ конца XI вѣка, начинается быстрое развитие вѣчевыхъ отношеній. Въ главнѣйшихъ древнихъ племенныхъ центрахъ появляются князья. Здѣсь они застаютъ уже вѣчевое собраніе. Уже внуки Ярослава слишкомъ слабы для того, чтобы не подчиняться рѣшеніямъ вѣча. Значеніе княжеской власти поэтому сильно понижается. Кромѣ того, князья этого періода не настолько богаты, чтобы содержать дружину изъ иноземцевъ, ихъ дружинники — мѣстные земскіе люди, или люди, слившиеся съ земствомъ. Къ этимъ причинамъ ослабленія княжеской власти и роста вѣча присоединялось еще слѣдующее: княжеская политика представляла собой систему грубаго эгоизма. Безконечныя междоусобицы, передѣлы волостей, переходы князей съ одного стола на другой въ связи съ вѣчными поисками лучшихъ доходовъ, — такая политика не могла, конечно, внушить къ себѣ большого довѣрія со стороны населенія. Вѣче поэтому принуждено само заботиться о собственной безопасности. Оттого мы и видимъ такое странное раздвоеніе: князь объявляетъ войну, вѣче не хочеть ее вести, или наоборотъ; или же городъ осажденъ непріятелями — вѣче предлагаетъ князю уйти и впускаетъ непріятеля: зачѣмъ ему погибать изъза князя. Всѣ эти факты (а они весьма многочисленны) являются протестомъ противъ эгоизма князей. Все это возвышаетъ значеніе вѣча. Но, съ другой стороны, въ немъ открывается слабая сторона. Очень долго держался порядокъ, по которому рѣшеніе вѣча центральнаго города было обязательно и для его пригородовъ. Но центральные города, впутывая пригороды въ свою политику, поступаютъ также эгоистично, такъ какъ они не всегда могутъ или желаютъ предотвратить для пригородовъ непріятныя послѣдствiя своей политики, напр., осаду, разореніе пригорода и т. п. Оттого каждый пригородъ стремится превратиться въ самостоятельное княженіе. А это выдѣленіе уже ослабляло силу всей земли.
Итакъ, съ послѣдней четверти XI вѣка замѣчается усиленіе вѣча въ связи съ ослабленіемъ княжеской власти, но уже съ половины XII вѣка замѣчаются признаки ослабленія силы вѣча центральнаго города, вслѣдствіе выдѣленія пригородовъ.
Высшее развитіе вѣчевого начала какъ разъ совпадаетъ съ весьма крупными измѣненіями въ положеніи Руси. Эти измѣненія повели къ прекращенію вѣчевого начала и прервали его ростъ. Такихъ причинъ, поведшихъ къ паденiю вѣча, было нѣсколько. Эти причины не одинаковы для восточной Московской Руси) и для западной (Литовской Руси). Нашествіе татарь было одною изъ серьезнѣйшихъ причинъ, прекратившихъ существованіе вѣча въ сѣверо-восточной Руси. Главное право вѣча было въ избраніи князя и контролировании его дѣятельности. Теперь ханъ давалъ ярлыкъ князю на княженіе; вѣче не могло ни выбирать князей ни изгонять ихъ. Контроль надъ такимъ княземъ былъ и безполезенъ и невозможенъ. Но эта внѣшняя причина была не единственной. Вѣче — созданіе городовой Руси, созданіе подвижного торговаго населенія. Въ сѣверо-восточной Руси условія жизни были совершенно иныя: это — земледѣльческая Русь, противоположность торговой Днѣпровской и Волховской. Сельскому человѣку трудно было откликаться на всѣ явленія политической жизни, у него, безъ сомнѣнія, и интересь былъ къ нимъ меньше. Этотъ переворотъ въ хозяйственномъ быту населения въ связи съ татарскимъ погромомъ и слѣдуетъ считать причинами, остановившими здѣсь дальнѣйшее примѣнение и развитіе вѣча. Княжество превратилось въ вотчину князя, которой князь могъ распоряжаться, какъ ему угодно.
Въ западной Руси татарскій погромъ не имѣлъ такихъ послѣдствiй, какъ въ сѣверо-восточной: татары прошли не по всѣмъ землямъ (они были въ Смоленской, Черниговской, Кіевской и Галицко-Волынской земляхъ, не были въ Полоцкой и Турово-Пинской), власть ихъ была здѣсь непродолжительна и не сильна. Поэтому вѣче здѣсь вездѣ продолжало свое существованіе. Въ земляхъ осѣли свои мѣстныя династіи. Вѣче работаетъ болѣе спокойно и, за немногими исключеніями, мирно уживается съ наслѣдственной княжеской властью. Но уже съ половины XIII вѣка западно-русскія земли подвергаются захватамъ со стороны сосѣднихъ литовскихъ князей и къ половинѣ XV вѣка окончательно объединяются въ обширное Литовско-русское государство. Вѣче нѣкоторое время продолжало свое существованіе и при литовскихъ князьяхъ, хотя, конечно, лишенное своего политическаго значенія. Потеря политической самостоятельности превратила здѣсь вѣче изъ органа политическаго въ мѣстную самоуправляющуюся единицу. Но и эта форма вѣча съ начала XV вѣка постепенно измѣняется вслѣдствіе переработки государственнаго и общественнаго строя Литовской Руси: государство начинаетъ объединяться, въ немь развиваются сословія и нарождается новый политический органъ — сеймъ.