ИЗЪ МОЕГО ПРОШЛАГО[править]
I.
ПОРУЧИКЪ СВЕРЧКОВЪ.[править]
Слуга. — Поручикъ Сверчковъ васъ спрашиваетъ: какъ прикажите сказать?
Лазарь Елизаровичъ. — Какой-такой поручикъ? Не знаешь развѣ, что я занятъ въ это время?
Слуга. — Да онъ говоритъ, что воспитывался вмѣстѣ съ вами…. Поручикъ Сверчковъ… очень, очень, говоритъ нужно васъ видѣть.
Лазарь Елизаровичъ. — Гм! Сверчковъ… воспитывался со мной… не помнится что-то. А, впрочемъ, пусть войдетъ. (Слуга уходитъ. Является самъ поручикъ Сверчковъ, человѣкъ небольшаго роста, въ ободранномъ партикулярномъ платьѣ, въ худыхъ сапогахъ; голова нечосана, глаза красные и немного-опухшіе. Кланяется и подходитъ къ Лазарю Елизаровичу, стоящему въ дверяхъ кабинета, съ заложенными на спину руками).
Поручикъ (говоритъ торопливо, и часто моргаетъ глазами). — Вы Лазарь Елизаровичъ Елизаровъ?
Лазарь Елизаровичъ. — Я-съ… Что вамъ угодно?
Поручикъ. — Вы во второмъ кадетскомъ корпусѣ воспитывались….. А я — Сверчковъ, однокашникъ вашъ… помните?
Лазарь Елизаровичъ. — Гм!
Поручикъ. — Сверчковъ, однокашникъ вашъ… еще вмѣстѣ въ отпускъ ходилъ: вы на Литейную, а я — въ Глухой Переулокъ.
Лазарь Елизаровичъ. — Гм!
Поручикъ. — Еще какая непріятная исторія вышла, предъ нашимъ выпускомъ… помните?
Лазарь Елизаровичъ. — Гм!
Поручикъ. — Четырехъ въ солдаты упрятали, а шестерыхъ по гарнизонамъ разослали.
Лазарь Елизаровичъ. — Гм!
Поручикъ. — Да, я Сверчковъ, тотъ самой, что часто, бывало, съ табакомъ попадался… Церлейнъ, бывало, какъ не завидитъ меня, и кричитъ: «Эй-эй! Сверчковъ-табачникъ! поди-ка сюда! табачокъ, сударь, понюхиваешь? ну-ка, покажи свой платокъ?» А у меня, знаете, всегда было два платка: одинъ чистый, на показъ, а другой, которымъ утирался, въ узелокъ его я табакъ завязывалъ…
Лазарь Елизаровичъ. — Гм!
Поручикъ. — Вотъ, знаете, и покажешь ему чистый… Когда сходило съ рукъ — только пальцемъ пригрозитъ, да и скажетъ: «Смотри ты у меня, табачная ноздря, замѣчу — заморю на хлѣбѣ и водѣ», а иной разъ и поймаетъ: узналъ мою хитрость. Это все, бестія, каптенармусъ надѣлалъ…
Лазарь Елизаровичъ. — Гм!
Поручикъ. — Да капральный Бабарыкинъ: онъ на всѣхъ шпіонничалъ, за что и капральнаго получилъ…
Лазарь Елизаровичъ. — Гм!
Поручикъ. — Вотъ, какъ поймаетъ меня Церлейнъ и упретъ къ столбу…
Лазарь Елизаровичъ. — Гм!
Поручикъ. — И все, знаете, табакъ этотъ виноватъ… частенько-таки я попадался съ нимъ!
Лазарь Елизаровичъ. — Гм!
Поручикъ. — Бывало, кто въ столовой за обѣдомъ и за ужиномъ у столба стоитъ? — Сверчковъ. Кто въ лагеряхъ на линейкѣ дежуритъ? — Сверчковъ. И директоръ, и дежурные офицеры — всѣ знали Сверчкова.
Лазарь Елизаровичъ. — Гм!
Поручикъ. — А товарищи любили меня. Послѣ обѣда, бывало, глядишь, тотъ кусокъ пирога суётъ, тотъ кусокъ жаркого — и сытъ Сверчковъ.
Лазарь Елизаровичъ. — Гм!
Поручикъ. — А какъ выпустили меня въ полкъ — я въ олонецкій пѣхотный поступилъ — вижу, никто не нюхаетъ, только курятъ всѣ на-пропалую.
Лазарь Елизаровичъ. — Гм!
Поручикъ. — Вотъ, знаете, и я занялся куреніемъ…
Лазарь Елизаровичъ. — Гм!
Поручикъ. — А шоханье у меня и изъ головы вышло…
Лазарь Елизаровичъ. — Гм!
Поручикъ. — И вѣдь, знаете, такъ опротивѣло, что на нюхающихъ и смотрѣть не могъ…
Лазарь Елизаровичъ. — Гм!
Поручикъ. — И могу сказать, что всѣ въ полку меня любили, а начальники на смотрахъ въ примѣръ другимъ ставили…
Лазарь Елизаровичъ. — Гм!
Поручикъ. — Такая ужь голова была! Бывало, кто жиду пейсики оборвалъ? — Сверчковъ. Кто на балѣ этакую, смѣшную штуку откололъ? — Сверчковъ. Кто штафирокъ мастерски обрѣзываетъ? — Сверчковъ. Кто въ картишки рѣжется и съ мѣста не встаетъ? — Сверчковъ… Подраться, ли, поволочиться ли, товарища ли вытянуть изъ бѣды — на все это доставало Сверчкова.
Лазарь Елизаровичъ. — Гм!
Поручикъ. — А вотъ, теперь я и въ отставкѣ, за ранами…
Лазарь Елизаровичъ. — Гм!
Поручикъ. — Пропасть, знаете, ранъ нахватался…
Лазарь Елизаровичъ. — Гм!
Поручикъ. — Одна пуля прямо въ високъ угодила (морчится и показываетъ на високъ) вотъ, въ то самое мѣсто, куда и Кутузовъ гостинецъ получилъ, только, проклятая, не вышла въ глазъ, какъ у Кутузоаа (показываетъ на лѣвый глазъ), а повернула налѣво (показываетъ^ какъ повернула пула) и тутъ же, на моихъ глазахъ, наповалъ положила товарища моего, Гуськова…
Лазарь Елизаровичъ. — Гм!
Поручикъ. — А славный былъ малый, удалая голова!
Лазарь Елизаровичъ. — Гм!
Поручикъ. — А другая пуля мнѣ сквозь лодышку прошла (указываетъ мѣсто на правой ногѣ), вѣдь какъ шиломъ пронизала, анаѳемская!
Лазарь Елизаровичъ. — Гм!
Поручикъ. — Но я, знаете, ничего., не дрогнулъ даже, а оборотился, вотъ этакъ (оборачивается и дѣлаетъ рукою угрожающій жестъ), да какъ свисну кулакомъ по головѣ какого-то французишка, онъ и языкъ высынулъ…
Лазарь Елизаровичъ. — Гм!
Поручикъ. — И все, знаете, нипочемъ, только четыре мѣсяца въ госпиталѣ пролежалъ… Но мнѣ это нипочемъ: я на «здоровой» порціи былъ: водку, пиво — все мнѣ отпускали. И свои деньжонки водились: сто рублей за раны получилъ Оно, знаете, больше было отпущено — раны были перваго сорта, да какъ-то тамъ пропали мои деньги…
Лазарь Елизаровичъ. — Гм!
Поручикъ. — А какъ затянуло мои раны, вышелъ я изъ госпиталя, и на себя не сталъ похожъ… куда только дѣвался прежній Сверчковъ! Просто на свѣтъ Боярй глядѣть совѣстно — такимъ-то ветхимъ инвалидишкой сдѣлался! Правая-то нога ковыль-ковыль (морщится и показываетъ хромоту правой ноги), а лѣвой руки разогнуть не могу (показываетъ согнутый локоть лѣвой руки).
Лазарь Елизаровичъ. — Гм!
Поручикъ. — Тамъ, знаете, на меня, этакій, мародерище наскочилъ; лошадь подъ нимъ не лошадь, шапка страшная такая, а самъ, точно звѣрь африканскій, какъ кинется, этакъ, онъ на меня (растопыриваетъ руки, съ ежатами кулаками, и подается всѣмъ корпусомъ впередъ) да какъ хватитъ тесакомъ по рукѣ, я думалъ, что у меня и рука отскочила, а онъ только кусокъ мяса отхватилъ, забѣсованный… съ цѣлый фунтъ отхватилъ, точно оно ему понадобилось, разбойнику…
Лазарь Елизаровичъ. — Гм!
Поручикъ. — Вотъ, такъ-то и сталъ я инвалидомъ: и хромъ, и сухорукъ, и голова подъ ненастье побаливаетъ…
Лазарь Елизаровичъ. — Гм!
Поручикъ. — Такъ-то, я вамъ скажу, разболится иной разъ, что и мѣста не найдешь: и ломитъ, и колетъ, и такой-то шумъ въ ней подымется, какъ-будто на мельницѣ о шести поставахъ…
Лазарь Елизаровичъ. — Гм!
Поручикъ. — Ну, сами знаете, гдѣ тутъ въ полку служить такому инвалиду… никакъ невозможно!
Лазарь Елизаровичъ. — Гм!
Поручикъ. — Вотъ я и вышелъ въ отставку, и пріѣхалъ сюда о пансіонѣ хлопотать…
Лазарь Елизаровичъ. — Гм!
Поручикъ. — Да кстати ужь и мѣстечка поискать себѣ…
Лазарь Елизаровичъ. — Гмъ!
Поручикъ. — Я, знаете, не за многимъ гонюсь: дали бы мнѣ только мѣсто городничаго въ какомъ-нибудь темномъ уголкѣ…
Лазарь Елизаровичъ. — Гм!
Поручикъ. — Только вотъ, въ дорогѣ, случилось со мной несчастье: я, знаете, ѣхалъ съ однимъ помѣщикомъ; онъ меня задаромъ взялся свезть, чтобъ ему, знаете, веселѣе было… Ну, извѣстно, богатый человѣкъ, а мнѣ это и на-руку…
Лазарь Елизаровичъ. — Гм!
Поручикъ. — Все ѣхали хорошо, а въ валдайской гостиницѣ насъ кругомъ обворовали…
Лазарь Елизаровичъ. — Гм!
Поручикъ. — У помѣщика двадцать-пять тысячъ стибрили, а у меня послѣднее, что было…
Лазарь Елизаровичъ. — Гм!
Поручикъ. — Я, знаете, какъ ложился спать, то сложилъ всѣ вещи на стулѣ — по корпусному, помните?
Лазарь Елизаровичъ. — Гм!
Поручикъ. — И мундиръ, и брюки, и сорочку голландскаго полотна — мнѣ ее сестра изъ Одессы прислала, славная сорочка! — все воры забрали, и сапоговъ даже не оставили…
Лазарь Елизаровичъ. — Гм!
Поручикъ — Я ужь послѣ, у половаго, кой-какіе за полтийникъ купилъ, въ нихъ и пріѣхалъ сюда.
Лазарь Елизаровичъ. — Гм!
Поручикъ. — Въ карманѣ у меня, знаете, былъ аттестатѣ о службѣ, чистый аттестатъ, ничѣмъ незамаранный; аттестовался я всегда способенъ и достоенъ…
Лазарь Елизаровичъ. — Гм!
Поручикъ. — И аттестатъ подтибрили, мошенники, вѣрно, понадобился имъ. Теперь, небось, и щеголяютъ въ офицерскомі мундирѣ…
Лазарь Елизаровичъ. — Гм!
Поручикъ. — И надуваютъ, такимъ манеромъ православный народъ…
Лазарь Елизаровичъ. — Гм!
Поручикъ. — Вотъ, извольте посмотрѣть свидѣтельство, которое мнѣ полиція выдала. (Вынимаетъ изъ боковаго кармана свидѣтельство, ветхое-преветхое, и на складкахъ подклеенное бумагой, что свидѣтельствовало о частомъ употребленіи его, и подаетъ Лазарю Елизаровичу. Лазарь Елизаровичъ беретъ свидѣтельство, развертываетъ и, произнесши: «Гм!» возвращаетъ его Сверчкову.)
Поручикъ (принимая свидѣтельство). — Теперь вы изволите знать мое положеніе, а помѣщикъ о покражѣ объявленіе подалъ: вѣдь какъ бы то ни было, а двадцать-пять тысячъ — это, говорятъ, деньги!
Лазарь Елизаровичъ. — Гм!
Поручикъ. — А вотъ, теперь, я все о пансіонѣ хлопочу; да не даютъ безъ аттестата: аттестатъ требуютъ. А по свидѣтельству, говорятъ, мы вамъ никакъ не можемъ выдать…
Лазарь Елизаровичъ. — Гм!
Поручикъ. — А дѣла у насъ, сами знаете, какъ дѣлаются…
Лазарь Елизаровичъ. — Гм!
Поручикъ. — Обѣщали въ пятницу, а теперь четверками кормятъ…
Лазарь Елизаровичъ. — Гм!
Поручикъ. — А съ четверковъ-то, сами знаете, сытъ не будешь…
Лазарь Елизаровичъ. — Гм!
Поручикъ. — Всѣ пороги обилъ, всѣмъ надоѣлъ…
Лазарь Елизаровичъ. — Гм!
Поручикъ. — И теперь не знаю, что мнѣ и дѣлать съ собой?..
Лазарь Елизаровичъ. — Гм!
Поручикъ. — Я остановился у одного отставнаго солдатѣ; онъ въ моемъ взводѣ служилъ; спасибо ему, Христа-ради принялъ.
Лазарь Елизаровичъ. — Гм!
Поручикъ. — Онъ теперь дворникомъ служитъ, а жена его бѣлье стираетъ, тѣмъ только и кормятся…
Лазарь Елизаровичъ. — Гм!
Поручикъ. — Они добрые люди: дали уголокъ въ своей конурѣ…
Лазарь Елизаровичъ. — Гм!
Поручикъ. — А кормить-то даромъ нашего брата, сами знаете, никто не станетъ.
Лазарь Елизаровичъ. — Гм!
Поручикъ. — Ходилъ я также по однокашникамъ своимъ: того нѣтъ дома, тотъ не принимаетъ, а другіе только спину показали…
Лазарь Елизаровичъ. — Гм!
Поручикъ. — А вѣдь многіе изъ нихъ и деньги имѣютъ, и мѣста хорошія занимаютъ…
Лазарь Елизаровичъ. — Гм!
Поручикъ. — Вотъ они, товарищи-то, какіе ныньче!
Лазарь Елизаровичъ. — Гм!
Поручикъ. — Сдѣлайте Божескую милость (начинаетъ чище моргать)… хоть что-нибудь: у меня на хлѣбъ ничего нѣтъ, а въ Демидовскомъ Заведеніи обѣдъ стоитъ три съ половиною копейки… въ мѣсяцъ рубль берутъ — всего только пятью койейками меньше…
Лазарь Елизаровичъ. — Гм!
Поручикъ. — Да вотъ и платье-то на мнѣ (осматривается и указываетъ на разныя части своего туалета)… изволите видѣть, какое платье! А теперь зима, и морозы такіе, что духъ захватываетъ… въ-припрыжку бѣжишь, и то за пятки хватаетъ…
Лазарь Елизаровичъ. — Гм!
Поручикъ. — Сдѣлайте милость. (Моргаетъ чаще-и-чаще, и на глазахъ его навертываются слезы)…
Лазарь Елизаровичъ. — Гм! Подходитъ къ столу, берется за колокольчикъ и начинаетъ звонить. Входитъ слуга.)
Лазарь Елизаровичъ [слугѣ).-- У тебя, тамъ, мелкія деньги должны быть: дай сколько-нибудь этому господину. (Указываетъ на Сверчкова).
Слуга. — Слушаю-съ. (Киваетъ поручику на дверь и уходитъ. Поручикъ кланяется и идетъ за слугой).
Лазарь Елизаровичъ (одинъ).-- Вѣдь, вотъ, какая наглость! за подаяніемъ лѣзетъ, какъ-будто у меня богадельни какая! А еще поручикъ… Вѣдь, этакъ поневолѣ никого не станешь принимать! А эти! олухи мои, до-сихъ-поръ еще не научились, какъ нужно по платью принимать (смотритъ на часы)… Ахъ, Боже мой! половина втораго: съ этимъ болваномъ все утро потерялъ… А мнѣ нужно еще у Чубаровыхъ быть да въ магазинъ заѣхать… Вотъ тутъ и изволь въ департаментъ поспѣть!