Порфирій Головлевъ о евреях
[править]Оказывается, не умирал Порфирій Головлев, по прозванію Іудушка.
Живехонек. Журналистом задѣлался, статьи о евреях пишет. Однѣ без подписи, другіе — под псевдонимом «И. И. И--въ». Но кто же не узнает Пopфирія Головлева, несравненнаго Іудушку?
«Если вы позволите, милый друг маменька, выразить мое мнѣніе, то вот оно в двух словах: дѣти должны повиноваться родителей, слѣпо слѣдовать за указаніями их, покоить их в старости, — вот и все. Что такое дѣти, милая маменька? — Дѣти это любящія существа, которых все, начиная от них самих и кончая тряпкой, которую они на себѣ имѣют, принадлежит родителей. Поэтому родители могут судить дѣтей, дѣти же родителей — никогда»… и т. д. Хорошо пишет Порфирій Головлев. Но всегда у него, за сладенькими словами скрывается нѣчто совсѣм иное. Опредѣленіе дѣтей, как любящих существ, сводится к тому, чтобы забрать в свои руки имѣніе маменьки, родному, гибнущему сыну отказывает он в помощи, утѣшая его притчей о многострадальном Іовѣ, а разсужденіями о значеніи ума в борьбѣ против грѣхов подготавливает отреченіе от собственнаго незаконорожденнаго ребенка. Недаром родная маменька так отзывается о писаніях Порфиши.
«Ишь, вѣдь, как пишет! Ишь, как языком-то вертит! Ни одного то вѣдь слова вѣрнаго нѣт! Все то он лжет! И „милый дружок маменька“, и про тягости то мои, и про крест-то мой… Ничего он этого не чувствует!»…
А все таки, хорошо пишет Порфирій Головлев. Вот хотя бы о евреях. Головлев защищает евреев от погромов. Хорошо защищает.
«Подробности (погромов) самыя возмутительныя. (Какая чувствительная душа)! Пресса дружно осуждает это насиліе».
Іудушка очень заботится о евреях и всячески готов охранять их от погромов. Іудушка напр., открыл, что «демократическій режим, в такой невѣжественной странѣ, как Россія, наиболѣе опасен в промном отношеніи».
И если Головлев будет бороться против установленія в Россіи демократическаго строя, то для того, чтобы защитить евреев от погромов.
Законность для Іудушки превыше всего. И потому, как ни жалко Іудушкѣ евреев, но он строжайше запрещает им взывать к иностранца и о помощи, о спасеніи. Ни ни! Коли даже не будут рѣзать, то они не должны криком о помощи нарушать общественную тишину, — а не то… Что дѣлать, законность прежде всего!
В чем-же, однако «иногда евреи виноваты пред нами»?
Хорошо умѣет писать Іудушка… И будто не он говорит это, а другіе, и будто соглашается он с этим и не соглашается, и будто только «частицу истины» допускает он в навѣтах на евреев, а впечатлѣніе от сладеньких словечек его получается такое, что никто, кромѣ евреев, не виноват.
Главное тут вот в чем. «Присоединивши сюда испокон вѣков печальную національную рознь, національное предубѣжденіе и инстинктивное недружелюбное отношеніе, отчасти даже религіознаго происхожденія, мы поймем, почему прежде всего, народное неудовольствіе (как мягко выражается Іудушка!) проявляется к еврейской націи. И евреям надо усвоить эту психологическую точку зрѣнія русскаго народа и принять мѣры к возможному самооправданію и искупленію».
Порфирій Головлев выпрямился во весь свой рост.
— Погромы — возмутительны, а бьют вас за дѣло, — хихикнул в кулак Порфирій Головлев.
Поистинѣ, классическій образец тартюфства!
Дальше идут лицемѣрно благожелательные совѣты евреям: для их собственнаго блага уйти в подполье во всѣх смыслах и во всѣх отношеніях, и самоуничтожиться, самоупраздниться, не доводить нас, христіан, до грѣха, не вводить нас, любящих врагов своих, до искушенія.
Порфирій Головлев называет подробности погромов возмутительными.
Но даже эти страшныя подробности не производят болѣе гнетущаго впечатлѣнія, как эти писанія Головлева. Там убивают тѣло, Головлев растлевает души; своими лицемѣрными призывами к евреям принять мѣры к «самооправданію и искупленію» за «національное предубѣжденіе» против них Іудушка или вливает в души простых людей отраву лицемѣрія, — а эта отрава хуже стихійных эксцессов темнаго, обманываемаго народа.
Внутрення ложь еще ужаснѣе варварства безсознательной, непросвѣщенной толпы. Растлевающія рѣчи Іудушки угрожают нравственному здоровью народа и так называемаго просвѣщеннаго общества. Вспомяни предостереженія Владиміра Соловьева.
Там, в Европѣ, Анатоли Франсы, Олары, Эрнесты Лависы взывают «во имя человѣческой совѣсти, во имя нравственной отвѣтственности каждаго человѣка» к народам всего міра «поднять свой голос против преступленій, позорящих человѣческій разум и человѣческую совѣсть, положить предѣл чудовищному нарушенію человѣческих прав», а здѣсь у нас, Порфиріи Головлевы, хихикая в кулак, под лицемѣрным видом возмущенія погромами, соблазняют «малых сих», отравляют лицемѣріем сердца и души.
Лже-патріоты, лже-христіане они ведут двойную политику. Устами отрекаясь от погромов, эти Тартюфы оправдывают их, но их руки чисты от крови, они физически не участвуют в погромных ужасах. Но они, своими лицемѣрными рѣчами, сѣют погромный вѣтер. А кто сѣет вѣтер, тот всегда пожинает бурю.
И в этом лицемѣріи верхов — самое страшное зло, моральное зло погромов. Іудушка дает только законченный образец этого лицемѣрія. Обвиняя погромщиков, он морально оправдывает их.
И всѣ эти лицемѣрныя рѣчи произносятся в разгар погромнаго настроенія, когда атмосфера накалена до крайности, когда довольно одной только искры!
Можно ли относиться к этому спокойно? Можно-ли предоставить Анатолям Франсам протестовать против погромов во имя человѣчности и молчать здѣсь, когда они совершаются на наших глазах или, что еще хуже, лицемѣрно протестуя, оправдывать их?
Вѣдь, гибнет совѣсть народная! Нравственное здоровье русскаго народа подвергается страшно! опасности в эти ужасные дни, когда в низах царит слѣпая злоба, в верхах — лицемѣріе.
Во имя чести русскаго имени, во имя совѣсти народа, во имя его великаго будущаго мы должны протестовать не только против погромов, но и против ужасной нравственной отравы — отравы лицемѣрія, истекающей из сладостных Іудушкиных уст.
Головлевы любят ссылаться на писаніе. Статью свою о евреях Іудушка заканчивает текстомъ — Вѣра без дѣл мертва есть.
Закончим и мы, вспомнив слова Того, кто был предан Іудиным лобзаніем:
Не бойтесь убивающих тѣло, душу же не могущих погубить. Больше бойтесь могущаго и душу и тѣло погубить в геенѣ. (Матѳ. гл. X, ст. 28.)
Приближаются ко мнѣ люди сіи, устами своими чтут меня, сердце же их далеко отстоит от меня. (Матѳ, гл. XV, ст. 8).
Если кто соблазнит единаго от малых сих, вѣрующих в меня, лучше ему было-бы, чтобы повѣсили жернов мельничный на шею и потопили в пучинѣ морской. (Матѳ. гл XVIII, ст. 6).