Приключенія и впечатлѣнія въ Италіи и Египтѣ. Замѣтки о Турціи. Дѣдлова (В. Л. Книга). Спб., 1888 г. Цѣна 2 руб. Приключеній въ этой книгѣ мало, что же касается впечатлѣній, то авторъ охватывалъ ихъ налету, какъ настоящій туристъ, и налету заносилъ въ свои записки, быть можетъ, и правдиво, только очень ужь легко, по-фельетонному, совсѣмъ на французскій манеръ. Отъ этого даже тамъ, гдѣ авторъ, по всей вѣроятности, говоритъ искренно и только правду, читатель невольно заподозриваетъ нѣкоторое «блягерство» и получаетъ такое впечатлѣніе, что добрая часть «приключеній и впечатлѣній» г. Дѣдлова (В. Л. Книга) разсказана «для краснаго словца». Всѣмъ, бывавшимъ въ Италіи, извѣстно по личному опыту, а не бывавшимъ — по многочисленнымъ описаніямъ и разсказамъ, Что зимою тамъ очень холодно въ домахъ, не имѣющимъ печей и отапливаемыхъ сквозными каминами, а то и совсѣмъ неотапливаемыхъ, и что мы, жители сѣвера, страдаемъ тамъ отъ холода больше, чѣмъ у себя дома.
Г. Дѣдовъ особенно останавливается на этомъ «впечатлѣніи» и какъ будто преувеличиваетъ его. «Это, — говоритъ авторъ, — первый комфортъ»… т.-е. непрестанное дрожаніе отъ холода. — «Второй — слѣдуетъ ниже»… и заключается вотъ въ чемъ: хозяйка, красавица писаная, готовитъ для яаплхъ туристовъ жареную рыбу и «беретъ въ руки бутылку съ масломъ!» — восклицаетъ авторъ. — «Тутъ произошелъ такой комфортъ, что и описать трудно. Лишь только струя оливковаго масла коснулась сковороды, у насъ потемнѣло и въ глазахъ, и на душѣ. Казалось, сто лампадокъ раскольничьей купеческой молельня погасли сразу и начадили такъ ужасно, такъ горько, такъ смрадно, что хоть святыхъ выноси. Попадали опрокинутыя скамейки, со звономъ стукнула входная дверь и Мазеръ увидѣлъ нашего адвоката на краю шоссированной улицы, склоненнымъ надъ канавой и уже „пришедшимъ въ послѣднему выводу“… Въ тотъ же день мы сдѣлали и еще одно драгоцѣнное наблюденіе: если это касторовое масло запитъ пивомъ, оно превращается въ керосинъ, такъ сказать, чистѣйшей воды»… Все это, повторяемъ, можетъ быть, въ дѣйствительности произошло, но разсказано и передано такимъ тономъ, что кажется, будто придумано ради "конечнаго вывода* и «керосина чистѣйшей воды». Въ такомъ же «острословномъ» тонѣ написана почти вся книга. Разсказывая о Римѣ, авторъ замѣчаетъ: «Наше время поступаетъ очень благоразумно, устраивая громадныя зданія только тогда, когда это вызывается практическою необходимостью вмѣщать большую массу народа»… «Римскіе колоссы самые большіе въ Европѣ, — говоритъ онъ дальше, — въ то же время, и самые жалкіе… Колизей громаденъ; на его детали такія же, — и нужно смотрѣть въ гидъ на цифры, чтобы понятъ его величину. Почувствовать ее нельзя. Чувствуется только, что тутъ наворочено страшно много камня»… «Еще ничтожнѣй Петръ — первообразъ нашего Казанскаго собора. Тутъ гидъ и цифры еще необходимѣй»… Если колизей и св. Петръ произвели на автора "впечатлѣніе* ничтожества, то это его дѣло, — о впечатлѣніяхъ нельзя спорить, какъ и о вкусахъ. Но при чемъ же тутъ замѣчаніе о благоразумія нашего времени? Вѣдь, стройка колизея вызывалась тоже «практическою необходимостью вмѣщать большую массу народа», — и, пожалуй, даже большею необходимостью, чѣмъ та, которою обусловливаются современныя огромныя постройки. И св. Петръ былъ, въ свое время, разсчитанъ не на толпу нынѣшнихъ богомольцевъ, и эта громада бывала въ свое время переполнена народомъ и не вмѣщала въ себѣ всей массы пришедшихъ принять благословеніе папы. Не виноваты ихъ строители въ томъ, что люди, не понимавшіе грандіозности колизея я видѣвшіе въ немъ только «страшно много навороченнаго камня», обошлись съ нимъ, какъ съ каменоломней; не виноваты строители и въ томъ, что опустѣлъ величайшій храмъ въ мірѣ.
Съ большимъ глумленіемъ разсказываетъ г. Дѣдловъ о крошечной республикѣ Санъ-Марино. «Какъ государство, — говоритъ онъ, — СанъМарино хуже, чѣмъ шутка; какъ волость — лучшая изъ волостей; во всякомъ случаѣ, это — результатъ чистаго политическаго случая»… Можетъ быть, это такъ, но не слѣдуетъ забывать, что эта крохотная республика существуетъ болѣе тысячи лѣтъ и по праву гордится наименованіемъ "земельки вѣчной свободы* (perpetuae libertatie gloria darum). Рядомъ погибли могущественныя республики, герцогства, королевства и имперіи, свѣтская власть папы, а «вольная земелька» не утратила ни одной изъ своихъ вольностей, ни разу не вывела въ поле ни одного солдата, не застрѣлила ни одного непріятеля и даже совсѣмъ не стрѣляла, никогда не отягощала своихъ гражданъ налогами… Все это, можетъ быть, результатъ случая, только уже отнюдь не шутка. Шутливо относиться въ этой вольной и «лучшей изъ волостей» можетъ только блягерствующій туристъ. Вообще же книжка г. Дѣдлова читается легко, какъ фельетонъ, и довольно занимательна, особливо при чтеніи небольшими дозами.