Пропавшая грамота.[править]
| Донскіе политехники въ 1914 году послали по почтѣ заказнымъ письмомъ прошеніе совѣту политехникума о разрѣшеніи повѣсить въ химической лабораторіи портретъ любимаго ими профессора Кашинскаго, принужденнаго уйти изъ политехникума. Совѣтъ до сихъ поръ не получилъ прошенія. Студенты навели справки и оказалось, что прошеніе доставлено было своевременно предсѣдателю совѣта — ректору Юпатову. |
Съ директоромъ толоконской гимназіи Григоріемъ Петровичемъ была такая исторія.
Гимназисты седьмого класса подали ему прошеніе о разрѣшеніи имъ повѣсить въ классѣ портретъ ихъ любимаго учителя.
Директоръ взялъ прошеніе и рѣшилъ доложить его педагогическому совѣту.
А пока задумалъ багетъ для портрета присмотрѣть.
Самъ по магазинамъ ходитъ, жену посылалъ.
Есть багетъ, а подходящаго — не находится.
— Черезъ мѣсяцъ получимъ, — говорили въ магазинѣ.
— Черезъ мѣсяцъ — такъ черезъ мѣсяцъ! Успѣетъ нависѣться, — можно и подождать.
Въ магазинѣ мѣсяцъ тянется иногда шестьдесять-семьдесять дней.
Когда съ багетомъ дѣло было улажено, директоръ рѣшилъ доложить прошеніе гимназистовъ педагогическому совѣту.
Совсѣмъ собрался идти на совѣтъ, а жена останавливаетъ:
— Ты бы, Гриша, новый вицъ-мундиръ надѣть. Не для моли ты его заказывалъ, а для сослуживцевъ.. Пустъ посмотрятъ.
— Правильно. Отчего въ новомъ вицъ-мундирѣ не пойти?
Засѣданіе совѣта близилось къ концу.
— Нужно докладывать прощеніе. Хватился, а оно въ старомъ сюртукѣ осталось.
Неудобно сказать:
— Позвольте выйти переодѣться!
— Успѣетъ нависѣться. Прошеніе не было доложено.
И хорошо, что директоръ тогда въ старомъ сюртукѣ прошеніе оставилъ.
Вѣдь, нужно сначала узнать, можно ли по циркулярамъ лишній гвоздь въ казенную стѣну вбивать?
И если можно, то въ какую именно.
— Вдругъ, стѣна старая, и портрета не выдержитъ.
Вызывалъ архитектора, совѣтовался.
Архитекторъ успокоилъ директора.
Циркуляръ ничего не имѣетъ простивъ портрета.
Гимназисты седьмого класса готовились получать аттестаты объ окончаніи восьми классовъ гимназіи.
А прошеніе не докладывалось.
На лицѣ у директора лежала печать какой-то роковой тайны.
Спросить у директора относительно судьбы прошенія гимназисты не рѣшались.
Кончили гимназію, получили аттестаты.
Въ клубѣ чествовали своихъ учителей.
Выпилъ директоръ, выпили гимназисты.
— Григорій Потрошитъ, а такъ-же относительно портрета?!
Заплакалъ старый директоръ.
— Дѣти, вы хотите знать мою страшную тайну. Не хотѣть я ее открыть, но вы просите, — извольте.
Темной морозной ночью я шелъ по глухимъ улицамъ нашего города на совѣтъ. Вѣтеръ рвалъ и металъ. Снѣжныя пушинки кружились около рѣдкихъ фонарей и дѣлали ночь еще темнѣй.
Вдругъ среди свиста вѣтра я услышалъ близкіе шаги. Шли трое.
— Руки вверхъ! — крикнули они мнѣ.
Я подчинился ихъ приказанію.
— Выгружай, что есть въ карманахъ.
Я вынулъ золотые часы, бумажникъ, кошелекъ и ваше прошеніе.
Они внимательно все осмотрѣли, прочитали ваше прошеніе и взяли его. Все оставили, а его взяли…
— Безкорыстные грабители, — улыбнулся кто-то изъ гимназистовъ.
— Это были не грабители, а мстители, — поправилъ директоръ.
Они сказали мнѣ:
— Ты оставлялъ на второй годъ, нашихъ братьевъ, ставилъ изъ двойки, выгонялъ изъ гимназіи. Пусть же вѣчно гимназисты думаютъ, что ты не хотѣть повѣсить портреть учителя, ушедшаго изъ гимназіи.
И вмѣстѣ съ прошеніемъ исчезли въ темномъ переулкѣ.
Царило молчаніе ни праздникѣ гимназпетовъ.
Мстители достигли цѣли.