1805 годъ
Іюнь.По прибытіи нашемъ въ Петропавловскъ наши мы тамъ два судна: Феодосію казенной транспортъ, коимъ командовалъ Штурманъ Астафьевъ, и Марію, судно принадлежащее Американской Компаніи. Астафьевъ пришелъ изъ Охотска въ Октябрѣ прошедшаго года съ провіантомъ для Камчатскаго баталіона, и живущихъ тамъ Козаковъ. Его судно было новое и первое Россійское оснащенное какъ Бригъ въ здѣшнемъ морѣ. Прежде плавали на однихъ Галіотахъ. Марія также новое судно, спущенное со стапеля прошедшаго лѣта. И оно оснащено было по образу брига, однако ни построеніемъ ни вооруженіемъ не могло равняться съ Феодосіею. Вскорѣ по выходѣ изъ Охотска оказалась въ немъ столь сильная течь, что командовавшій онымъ Лейтенантъ Машинъ почиталъ опаснымъ продолжать къ Кадьяку, по назначенію, свое плаваніе, и принужденнымъ нашелся зайти въ Петропавловскъ, куда и прибылъ онъ въ Сентябрѣ прошедшаго года нѣсколькими днями послѣ нашего отплытія въ Японію. Лейтенантъ Машинъ принятъ Компаніею недавно вмѣстѣ съ тремя другими флотскими Офицерами Сукинымъ, Карпинскимъ и Борисовымъ. Послѣдніе отправились изъ Охотска въ Кадьякъ на компанейскомъ суднѣ Елизаветѣ не многими недѣлями прежде Машина; но не могли также, какъ и сей, достигнуть назначеннаго мѣста. Они принуждены были зайти въ Уналашку, и провести тамъ всю зиму. Не имѣвъ ни спокойнаго жилища, ни здоровой пищи и ничего другаго, чтобы, хотя нѣсколько облегчило ихъ непріятное положеніе во время продолжительной зимы на семъ островѣ, не можно было имъ предохранить людей своихъ отъ цынготной болѣзни, отъ которой померло лучшихъ восемь матрозовъ. Сія болѣзнь столько обыкновенна на корабляхъ Американской Компаніи, что во всякое плаваніе многіе бываютъ жертвою оныя. Естьли сравнить число отправляющихся изъ Охотска промышленниковъ на Кадьякъ съ числомъ возвращающихся обратно: то легко удостовѣриться можно въ сей истиннѣ.
Баснословные расказы о удобопріобрѣтеніи богатства привлекаютъ промышленниковъ на суда Компаніи: и они охотно пускаются въ Америку, гдѣ ожидаетъ ихъ бѣдственная жизнь. Большая часть тамъ умираетъ; весьма немногіе достигаютъ сего счастія, чтобы возвратиться къ предѣламъ Россіи, и изъ тѣхъ не всѣмъ удается достигнуть цѣли желанія т. е. возвратиться на свою родину. Одни искусные ремесленники, или тѣ изъ промышленниковъ, которымъ прикащики Компаніи удѣляютъ часть своей безпредѣльной власти, ведутъ жизнь нѣсколько сносную; но сіе самое размноженіе корыстолюбивыхъ властителей вящше усугубляетъ иго рабства природныхъ жителей острововъ Алеутскихъ и Кадьяка.
На Кадьякѣ, Уналашкѣ и Ситкѣ я не былъ; но судя по всему видѣнному мною на суднѣ Маріи, и слышанному отъ людей, бывавшихъ тамъ и достойныхъ всякой довѣренности, объ учрежденіяхъ Компаніи въ ихъ Американскихъ селеніяхъ, ясно представить себѣ можно бѣдственное состояніе живущихъ въ ея владѣніяхъ[1]. Самой прекраснѣйшей ущедрениой всѣми дарами природы земли будетъ убѣгать каждый, естьли господствуетъ въ ней незаконная власть единаго и грубаго человѣка, и гдѣ не льзя ожидать ни какого правосудія. Захочетъ ли какой нибудь порядочной человѣкъ избрать для себя мѣстомъ жилища Никагиву или Тонга-табу, хотя на сихъ островахъ климатъ отмѣнно здоровъ, и всѣ жизненныя потребности въ изобиліи. Но что въ сравненіи съ сими островами, Ситка, Кадьякъ и Уналишка? Тюленій жиръ и мясо сивучей составляютъ тамъ самую вкусную пищу. Ничто не ограничиваетъ здѣсь власти прикащиковъ, а потому собственность и личная безопасность существовать тамъ не могутъ. Главный прикащикъ Компаніи въ Америкѣ есть самовластный повелитель надъ всѣми жителями земель, лежащихъ между 57° и 61° широты, и 130° и 190° долготы западной, съ присовокупленіемъ къ тому гряды Алеутскихъ острововъ. Годъ отъ году уменьшающееся число Островитянъ, и бѣдное состояніе всѣхъ тамъ живущихъ доказываютъ неоспоримо, что со времени овладѣнія Россіянами сими землями управляли оными люди, ревновавшіе единственно къ выгодѣ Компаніи, или лучше сказать своей собственной.
Лейтенантъ Давыдовъ въ бытность свою на Алеутскихъ островахъ, на Кадьякѣ и на сѣверозападныхъ берегахъ Америки, собралъ весьма важныя извѣстія о тамошнихъ владѣніяхъ Компаніи. Онъ сообщилъ мнѣ изъ оныхъ выписку объ отношеніяхъ Островитянъ къ ихъ покорителямъ. Г-нъ Давыдовъ имѣетъ намѣреніе издать въ свѣтъ сіи примѣчанія по прибытіи своемъ въ С. Петербургъ; и такъ сія любопытства достойная книга обнаружитъ обращеніе прикащиковъ Компаніи съ бѣдными Островитянами, которое должно возбудить въ каждомъ состраданіе[2]. Здѣсь намѣренъ я упомянуть кратко объ участи 70ти человѣкъ, находившихся матрозами на суднѣ Маріи, дабы показать, съ какимъ равнодушнымъ безпечіемъ небрегутъ даже о жизни и своихъ соотечественниковъ.
Судно во 150 тонновъ, каково было судно Марія, хотя и не имѣло бы великаго груза, крайнѣ тѣсно для 70ти человѣкъ, не причисляя къ тому Начальника, Офицеровъ, прикащиковъ и другихъ пассажировъ; но сіе было съ полнымъ грузомъ. Больные, коихъ на суднѣ было 20 человѣкъ съ трудностію умѣстились, слѣдовательно для 50ти здоровыхъ не оставалось уже мѣста подъ палубою. Они должны были, или спать на палубѣ, что по тамошнему суровому климату крайнѣ вредно для здоровья, или ложиться внизу вмѣстѣ съ больными одинъ на другаго. Коекъ совсѣмъ не имѣли, и по недостатку мѣста имѣть не могли. Каждый ложился, гдѣ попалось, во всемъ своемъ платьѣ, которое показывало величайшую бѣдность. Всѣ они покрыты были рубищами, и жили въ великой нечистотѣ. На нѣкоторыхъ только видѣлъ я рубахи, а прочіе одѣты были, не взирая на теплоту Іюня, въ замаранныхъ разорванныхъ шубахъ. Почти всѣ имѣли небритыя бороды, лице и руки немытыя.
Мы осмотрѣли больныхъ сего судна. Въ какомъ гибельномъ и жалкомъ состояніи нашли мы сихъ нещастныхъ! Цынготныя и застарѣлыя венерическія раны казались у большей части неизлѣченными, хотя и находились они на берегу уже 10 мѣсяцовъ и пользуемы были Петропавловскимъ Лѣкаремъ. Теперь слѣдовало перевести ихъ съ великими трудностями въ другія мѣста, гдѣ ожидаетъ ихъ нелучшій жребій.
Я любопытствовалъ узнать, какою пищею кормятъ больныхъ на суднѣ. Мнѣ показали двѣ бочки солонины для нихъ назначенной; но едва открыли одну изъ нихъ, вдругъ разпространилось такое зловоніе, что я принужденъ былъ тотчасъ отъ нихъ удалиться. Сіи двѣ бочки солонины, и нѣсколько мѣшковъ черныхъ сухарей, покрытыхъ плесенью, долженствовали служишь единственнымъ подкрѣпленіемъ 20 больныхъ, которыхъ было столько на суднѣ Маріи еще до отхода онаго изъ Петропавловскаго порта. Освѣдомясь о пищѣ больныхъ, не льзя было не полюбопытствовать, чѣмъ кормятся здоровые. Главную сихъ послѣднихъ пищу составляютъ тюленій жиръ и сушеное сивучье мясо; юколы или сушеной рыбы берутъ съ собою малое количество. Вмѣсто сухарей употребляютъ ржаную муку, разведенную водою[3], да и то не каждый день. Горячаго вина, сего цѣлительнаго напитка въ туманномъ и холодномъ морѣ, не даютъ промышленникамъ вовсе.
Естьли бы вступающіе въ службу Компаніи промышленики были одни негодяи, ни мало о себѣ не думающіе; то и въ такомъ случаѣ человѣчество, общая и частная польза требовали бы пещися о сохраненіи ихъ здоровья и жизни. Сіи люди нанимаются изъ прибыли, но конечно не для того, чтобы быть неминуемою жертвою голода и жестокихъ болѣзней. Промышленики не суть преступники; но естьли бы они и были таковыми, то вѣрно уже прежде сего наказаны. Никакой законъ не налагаетъ на преступника вторичнаго наказанія, кольми же паче жесточайшаго нежели первое. Положимъ, что каждой промышленикъ есть злодѣй, и что благосостояніе Сибири требуетъ, чтобы она была освобождена отъ сихъ вредныхъ людей, какъ то утверждаютъ нѣкоторые, въ такомъ случаѣ да позволено будетъ спросить: не безчеловѣчно ли допускать, чтобъ сіи злодѣи угнѣтали и мучили невинныхъ Американцевъ и Островитянъ, и безъ того уже всего лишившихся? Всякой промышленикъ, хотя самъ совершенный рабъ прикащика Компаніи, можетъ тиранить природнаго Американца и Островитанина, безъ малѣйшаго за то взысканія. И такъ, ежели справедливо, что изъ Сибири одни только преступники въ промышленики Компаніи вступаютъ, то при настоящемъ малолюдствѣ сего края, не спасительно ли для Островитянъ и Американцевъ, да и не полезно ли для самои Компаніи было бы, естьли бы запретить ей отправлять промышлениковъ на острова и въ Америку изъ Охотска? Естьли установится судоходство между портами Бальтійскаго моря, и Камчаткою и нашею Америкою, польза чего, кажется, первымъ опытомъ уже довольно доказана, тогда выгоднѣе бы было посылать промышлениковъ на Кадьякъ изъ Бальтійскихъ портовъ. Сіи люди могли бы въ продолженіи мореплаванія сдѣлаться искусными матрозами; они должны быть избраны изъ людей лучшаго поведенія, въ случаѣжъ примѣченныхъ во время кампаніи въ нѣкоторыхъ изъ нихъ худыхъ свойствъ, Начальникъ судна могъ бы таковыхъ привозить обратно, дабы тамъ не оставались люди развратныхъ нравовъ. Выслужившимъ урочные годы промышленикамъ должно быть позволено возвращаться на сихъ судахъ въ Россію, съ пріобрѣтеннымъ ими имуществомъ. Нынѣ встрѣчаютъ они различныя въ томъ препятствія; ежели они и возвратятся въ Охотскъ, то нерѣдко лишаются тамъ всего ими пріобрѣтеннаго; ибо не могши выѣхать оттуда, не окончивъ щетовъ своихъ съ прикащиками Компаніи, они отъ праздности начинаютъ тамъ мотать, находя къ тому тѣмъ болѣе удобности, что купцы имъ вѣрятъ въ долгъ на щетъ денегъ, которыя они должны получить, и такимъ образомъ случается, что нѣкоторые изъ нихъ при концѣ ращетовъ не только ничего не получаютъ, но еще остаются должными. Отъ сего произходитъ, что сіи бѣдные люди, естьли и помышляли по многолѣтнемъ своемъ странствованіи возвратиться на родину съ малымъ имуществомъ, съ трудомъ и горемъ пріобрѣтеннымъ, чтобы провести остатокъ жизни въ покоѣ со своими родственниками, должны по сдѣланіи новыхъ долговъ, опять вступить въ службу Компаніи. Но естьли бы они могли возвращаться прямо въ Петербургъ, тогда не только скорѣе совершили бы свой путь, но и требованія ихъ были бы удовлетворены немедлѣнно, и чрезъ то приохотили бы и другихъ вступать въ службу Компаніи.
Матрозъ, или такъ называемый промышленикъ, находящійся въ услуженіи Компаніи, ведетъ, какъ уже сказано, жизнь крайнѣ бѣдственную. Онъ терпитъ нужду въ платьѣ, бѣльѣ, во всѣхъ потребностяхъ и въ необходимыхъ средствахъ къ сохраненію здоровья. Трудно и самому здоровому человѣку перенести таковые во всемъ недостатки въ толь суровомъ и туманномъ климатѣ. Весьма часто даже и воды недостаетъ. Водяныя бочки скрѣпляются вообще деревянными обручами, а потому не долго держатся и не рѣдко вытекаютъ; сверхъ сего и количество оныхъ бываетъ такъ мало, что естьли случится плаваніе хотя нѣсколько продолжительнѣе, нежели предполагали, тогда претерпѣваютъ наконецъ крайнюю въ водѣ нужду. При насъ пришло въ Петропавловской портъ малое Компанейское судно изъ Уналашки. Оно было въ пути пять недѣль, и въ послѣдніе дни не имѣло воды почти вовсе; въ одной только бочкѣ осталось на два дюйма, какъ тамъ говорятъ, что составляло не болѣе 10 или 12 кружекъ.
Промышленики ведутъ такую бѣдную жизнь не на судахъ только; на берегу положеніе ихъ не менѣе жалостно. По недостатку строеній, они по большей части живутъ въ юртахъ т. е. въ подземельныхъ, весьма вредныхъ жилищахъ, и терпятъ такой же недостатокъ въ здоровой пищѣ, какъ и на морѣ. Даже соли, сей необходимѣйшей приправы яствъ нашихъ, часто у нихъ не бываетъ. Хлѣбъ хотя имъ и дается, но, по трудному доставленію онаго, въ весьма маломъ количествѣ; въ одномъ только горячемъ винѣ не имѣютъ они недостатка, отъ чего и произходитъ, что люди сіи во все время бытности своей на берегу предаются вообще пьянству. Сколь вредна имъ сія неумѣренность на берегу, столь же пагубно для ихъ здоровья то, что на морѣ не даютъ имъ вовсе вина. На берегу имъ позволяютъ пить въ долгъ сколько хотятъ, а тѣмъ для промышленниковъ труднѣе освободиться отъ тягостныхъ своихъ обязанностей. Я не понимаю, для чего не позволяютъ продовать вина промышленникамъ въ морѣ. Начальникъ судна могъ бы только опредѣлить количество ежедневное для каждаго, и тогда очевидно была бы обоюдная польза. Неумѣренное употребленіе крѣпкаго напитка на берегу въ продолженіе девятимѣсачной зимы, праздной образъ жизни, чрезмѣрно худое житье въ юртахъ, и нездоровая пицца, раждаютъ цынготную болѣзнь, которая разрушаетъ здоровье и въ самомъ крѣпкомъ тѣлѣ. По возвращеніи нашемъ изъ Японіи, нашли мы изъ числа пятерыхъ промышленниковъ, привезенныхъ нами въ Камчатку изъ Кронштата, одного только здороваго; прочіе же четыре страдали цынгою въ высочайшей степени. Во время труднаго десяти-мѣсячнаго нашего плаванія здоровье ихъ сохранилось совершенно, но въ Петропавловскѣ, не взирая на трезвость ихъ жизни, не могли они спастися отъ сей жестокой болѣзни, и видя матрозовъ Надежды въ лучшемъ здоровьи, разкаивались въ своемъ предпріятіи. Каждой изъ нихъ желалъ сердечно возвратиться опять въ Россію. Естьли зима столь тягостна и жестока въ Камчаткѣ, то чего же ожидать можно на Уналашкѣ, Кадьякѣ и Ситкѣ, гдѣ климатъ, жилища и жизненныя потребности еще хуже.
Лейтенанты Хвостовъ и Давыдовъ готовились къ отходу въ Кадьякъ на Компанейскомъ суднѣ Маріи, для принятія тамъ начальства надъ двумя новопостроенными судами. Сіи искусные Офицеры нашего флота суть первые, которыхъ приняла Компанія въ 1802 году. Начальное ихъ плаваніе было на Кадьякъ изъ Охотска. Они вышедъ въ послѣднихъ дняхъ Августа и не заходивь никуда, пришли въ назначенное имъ мѣсто Ноября 14го. Столь поспѣшное окончаніе сего плаванія было тамъ нѣчто не слыханное; ибо до того употребляли на оное всегда два или три года. Въ слѣдующее потомъ лѣто возвратились они въ Охотскъ обратно, равномѣрно нигдѣ не останавливаясь, и привезли грузъ, которой цѣнили въ два милліона рублей. Послѣ сего отправились они немедленно въ С. Петербургъ, гдѣ пробывъ два мѣсяца, возвратились опять въ Охотскъ, а оттуда вторично въ Кадьякъ, но принуждены были зайти въ Камчатку, и препроводить тамъ зиму. Теперь приготовились они къ отплытію въ назначенное свое мѣсто.
Г. Камергеръ Резановъ, оставя Надежду, перешелъ на судно Марію съ намѣреніемъ побывать на Кадьякѣ. Естествоиспытатель Лангсдорфъ, согласившійся сопровождать его, также оставилъ Надежду.
16Іюня 16го пошли мы въ губу Авачинскую, чтобы запастись тамъ водою и дровами съ лучшею удобностію, нежели въ Петропавловскомъ портѣ.
21Іюля 21го были совсѣмъ готовы къ выходу въ море; но при осмотрѣ оказалось, что камбузъ или корабельной котелъ требовалъ починки, для которой слѣдовало послать оной на берегъ. О непредвидѣнной таковой потерѣ времени сожалѣлъ я однако мало, потому что многія обстоятельства заставляли обождать Губернатора, поспѣшавшаго къ намъ изъ Нижнекамчатска.
23Іюня 23го возвратился посланный къ нему курьеръ обратно съ извѣстіемъ, что Губернаторъ прибудетъ въ Петропавловскъ въ слѣдующій день непремѣнно; итакъ я рѣшился его дождаться.
24Іюня 24го ночью пошло судно Марія съ Камергеромъ Резановымъ въ море: вѣтръ ему благопріятствовалъ, и 25го дня поутру въ 6 часовъ, оно уже вышло изъ залива.
30Іюня 30го въ 3 часа по полуночи сдѣлался вѣтръ благополучном; я приказалъ сняться съ якоря, ибо мнѣ казалось прибытіе Губернатора, промедлившаго пять дней уже сверхъ назначеннаго имъ къ пріѣзду сроку, сумнительнымъ; сверхъ сего я не хотѣлъ упустить лучшаго времени года къ дальнѣйшему описанію береговъ Сахалина; но въ 5 часовъ вѣтръ перемѣнился и принудилъ насъ бросить якорь противъ залива Раковинъ.
Іюль.
1Іюля 1го въ 10 часовъ по полудни отошелъ вѣтръ, дувшій чрезъ всѣ сіи дни отъ S. Мы тотчасъ начали сниматься съ якоря, но едва отдали марсели, то вѣтръ опять сдѣлался южный. Сколь ни досадно было для насъ сіе обстоятельство, однакожъ оно случилось къ нашему удовольствію; ибо въ 3 часа по полудни получили мы извѣстіе о прибытіи Губернатора. Я поспѣшилъ немедлѣнно въ городъ, и по свиданіи съ нимъ услышалъ, что весеннее полноводіе и быстрота рѣкъ задержали его сверхъ чаянія, и что онъ не надѣялся уже застать насъ. Путь его отъ Нижнекамчатска сопряженъ былъ съ чрезвычайными трудностями и очевидною опасностію. Нижнекамчатскъ отстоитъ отъ Петропавловска почти на 700 верстъ. Большую часть сего разстоянія т. е. до Верхнекамчатска должно переѣхать по рѣкѣ Камчаткѣ въ самой худой лодкѣ, въ которой надобно плыть вверхъ по крайней мѣрѣ десятеро сутокъ. Проѣзжій лежитъ вовсе сіе время протянувшись въ лодкѣ, а Камчадалы, смѣняющіеся въ каждомъ острогѣ, толкаютъ ее шестами день и ночь близъ берега. Естьли бы ѣзда сія совершалась въ удобномъ покрытомъ суднѣ, въ коемъ, кромѣ просторной каюты было бы мѣсто для запасу всякаго рода и кухня, какъ то дѣлаютъ въ Японіи, Китаѣ, Суринамѣ и во многихъ земляхъ Европейскихъ, тогда бы проѣзжіе, въ вознагражденіе за претерпѣваемую ими десятидневную скуку, имѣли по крайней мѣрѣ нѣкоторый покой; но въ плаваніе по Камчаткѣ, сверхъ непріятнаго долговременнаго положенія въ лодкѣ проѣзжаго, каждое мгновеніе, а особливо ночью, угрожается онъ опасностью; ибо лодка весьма легко можетъ быть опрокинута, или сильнымъ порывомъ вѣтра, или несоблюденіемъ равновѣсія, или удареніемъ оной о плавающіе въ рѣкѣ во многомъ количествѣ пни и колоды. Такое нещастіе приключилось дѣйствительно съ Г. Губернаторомъ на обратномъ пути его. Одна только любовь къ нему бывшаго съ нимъ человѣка, жертвовавшаго явно своею жизнію, спасла его отъ смерти.
Надобно имѣть рвеніе къ общему благу и дѣятельность Г-на Кошелева, чтобъ часто предпринимать таковое путешествіе. Онъ возвратился недавно изъ Ижигинска, которой отстоитъ отъ Нижнекамчатска на 1500 верстъ. Сей путь совершилъ онъ на собакахъ, хотя и поспѣшно, однако съ таковыми же великими трудностями и опасностями, какъ и водою. Онъ посѣщалъ сію отдаленную страну своей области для прекращенія раздора между Россіянами и Чукчами, изъ коихъ первые подали къ тому причину. Чукчи одни изъ всѣхъ населяющихъ сѣверовосточный край Сибири народовъ, которые хотя и признаютъ надъ совою верховную власть Россіи, но понынѣ еще не вовсе покоряются. Они просили Губернатора посѣтить ихъ, для принесенія ему жалобъ своихъ лично. Онъ обѣщался исполнить ихъ прозьбу зимою; для чего и собрались благовременно многія изъ ихъ старшинъ въ Каменномъ, мѣстечкѣ, лежащемъ въ 400хъ верстахъ отъ Ижигинска, чрезъ которое Губернатору проѣзжать надлежало и гдѣ бываетъ мѣна или торговля между Чукчами, Коряками и Россіянами. Онъ намъ расказывалъ со всякимъ чистосердечіемъ, и не имѣя нималѣйшаго намѣренія себя выхвалить, о свиданіи своемъ съ старшинами сего воинственнаго народа.
Чечро-Тума верховная Глава всего Чукцкаго народа съ двадцатью подчиненными ему старшинами и со знатнымъ числомъ Чукчей ожидалъ и встрѣтилъ Губернатора въ Каменномъ. Онъ переговаривалъ съ нимъ лично. Въ краткой рѣчи, говоренной имъ съ великою благопристойностію и важностію, представилъ онъ Губернатору о всѣхь претерпѣнныхъ Чукчами угнѣтеніяхъ, которыя принудили ихъ прибѣгнуть къ жалобѣ. Онъ просилъ весьма убѣдительно Губернатора не отказать имъ въ своемъ покровительствѣ, которое можешъ питать ихъ единственною надеждою къ продолженію дружескаго сношенія между Россіянами и Чукчами, присовокупивъ къ тому; „что все, что побудило насъ собраться въ Каменномъ, состоитъ единственно въ томъ, чтобъ испросить у Тебя быть нашимъ защитникомъ. Мы слышали, говорилъ онъ, о твоей строгости, но слышали и о любви твоей въ справедливости. Твоя добрая слава привлекла насъ предъ лице твое. Два года ожидали мы тебя съ нетерпѣніемъ. Наконецъ ты предъ нами. Мы видимъ тебя и предчувствуемъ, что не откажешь намъ въ справедливости.“ Чукчи жаловались болѣе всего на нѣкоторыхъ промышленниковъ Американской Компаніи, которые всѣми образами раздражали ихъ, а больше обманами въ мѣнѣ товаровъ, и на нѣкоторыхъ чиновниковъ Ижигинской округи.
„Намъ не трудно было, продолжалъ старецъ Тума, отмстить обиду свою убіеніемъ оскорбившихъ насъ Россіянъ; но мы не хотимъ расторгнуть дружеской связи съ Россіею, и желали лучше терпѣть, и ожидать твоего правосудія, о коемъ столь много намъ расказывали. Губернаторъ, по точномъ изслѣдованіи дѣла, нашелъ жалобы Чукчей основательными и сдѣлалъ имъ совершенное удовлетвореніе. Тогда пришелъ Чечро-Тума съ подчиненными ему старшинами опять къ Губернатору, и по изъявленіи глубочайшей благодарности, просилъ его принять нѣсколько дорогихъ мѣховъ въ подарокъ. Губернаторъ выслушалъ ихъ съ великимъ удовольствіемъ, но подарковъ не принялъ, кромѣ бездѣльицы, которую онъ наконецъ взялъ, чтобъ не огорчить достойнаго Туму. Онъ одарилъ напротивъ того самъ Чукчей горячимъ виномъ, холстиною, сукномъ и другими вещами, которыя частію привезъ для того съ собою, а частію купилъ на мѣстѣ. Такой поступокъ, свойственный Г. Кошелеву, удивилъ Чукчей несказанно. „Каждый Россіянинъ, сказалъ достойный Тума, исполненный удивленіемъ, наипаче же имѣющій хотя малое начальство, думаетъ быть въ правѣ требовать отъ насъ подарки, и при малѣйшемъ въ томъ сопротивленіи насъ обижаетъ, и не рѣдко даже грабитъ; но ты верховный повелитель во всей обширной сей странѣ, не только не пріемлеть изъ приносимаго тебѣ съ желаніемъ отъ всего сердца благодарными Чукчами ни малѣйшаго дара, но и одаряешь ихъ еще драгоцѣннѣйшими вещами. Мы сего никогда не видывали, никогда даже и не слыхивали.“ Потомъ вынулъ Тума изъ ноженъ кинжалъ съ концемъ преломленнымъ: „Смотри великій Генералъ, продолжалъ онъ: вотъ сей самый кинжалъ обѣщался я покойному своему дядѣ, (коему слѣдовалъ Тума преемникомъ въ верховной власти надъ Чукчами) не изощрять никогда противъ Россіянъ. Здѣсь торжественно повторяю мое обѣщаніе и говорю: что конецъ кинжала сего не будетъ во всю жизнь Тумы изощренъ противъ твоихъ соотечественниковъ. Объяви о семъ своему Императору.“
Губернаторъ, во время пребыванія своего въ Каменномъ пригласилъ однажды Чечро-Туму къ своему обѣду. Тума отговаривался сначала отъ сего приглашенія, и отвѣчалъ, что сія честь для него слишкомъ велика. Генералъ, сказалъ онъ, есть человѣкъ знатный; какъ могу я обѣдать съ нимъ вмѣстѣ, а особливо будучи не Христіаниномъ? Его единовѣрцы соотечественники презираютъ того, кто не носитъ креста, какъ знака Христіанина. Генералъ отвѣчалъ на то, что радъ будетъ сердечно обѣдать за однимъ столомъ съ верховною Главою храбраго народа Чукчей.
При прощаніи съ Губернаторомъ всѣ Чукчи просили его, усердно посѣтитъ ихъ еще будущею зимою; но когда онъ представилъ имъ невозможность исполнить ихъ прозьбу, тогда начали они просить его, прислать къ нимъ вмѣсто себя своего брата, которой, говорили они, долженъ быть вѣрно такой же, какъ и ты, доброй. Чукчи не обманывались въ томъ ни мало. Сей любви достойный Офицеръ, бывшій съ нами въ Японіи, какъ уже прежде упомянуто, одаренъ всѣми тѣми качествами, которые къ брату его привлекли всеобщую любовь и почтеніе въ сей обширной области имъ управляемой[4].
Благосклонный Губернаторъ препроводилъ съ нами то короткое время, которое мы еще оставались на якорѣ. 3Онъ на другой день поутру по прибытіи своемъ пріѣхалъ къ намъ на корабль, и оставался у насъ 4до послѣ обѣда слѣдующаго дня. Потомъ поѣхали мы съ нимъ на берегъ на небольшое пиршество имъ пріуготовленное по обычаю Камчадаловъ. Всѣ Офицеры, кромѣ тѣхъ, кои не могли отлучиться участвовали въ ономъ, бывъ привлечены не самымъ баломъ, но желаніемъ провесть послѣднія минуты съ почтеннымъ Губернаторомъ и его братомъ. Я позволилъ присемъ также и третей части служителей быть зрителями сего Камчатскаго празднества. Въ часъ пополуночи возвратились мы на корабль. Вѣтръ въ то самое время сдѣлался сѣверной. Мы подняли гребныя суда, снялись съ якоря, и въ 4 часа утра 5го Іюля находились уже внѣ залива.
Примѣчанія[править]
- ↑ Можетъ быть, описываемые мною поступки прикащиковъ Американской Компаніи, нѣкоторымъ покажутся увеличенными; однако всякъ, кто былъ самъ тому очевидцемъ, признаетъ употребленныя мною для того краски приличнѣйшими, даже и тогда, когда бы примѣчанія мои были изданы точно такъ, какъ оныя были писаны въ Камчаткѣ при первыхъ моихъ, симъ придметомъ возбужденныхъ чувствованіяхъ. Таковыя извѣстія должны сообщены быть публикѣ. Симгъ однимъ средствомъ можно возродить въ ней сожалѣніе о страждущемъ человѣчествѣ. Вотъ главная причеина, побудившая меня рѣшиться лучше подпасть негодованію нѣкоторыхъ особъ, много мною впрочемъ уважаемыхъ, нежели прейти все молчаніемъ. Кто захочетъ быть безпристрастнымъ, тотъ легко удостовѣрится, что хула моя касается единственно тамошнихъ прикащиковъ, а не правленія Американской Компаніи. Мои примѣчанія напоминаютъ только, что Компанія, какъ для собственной своей выгоды и доброй славы, такъ и для пользы человѣчества, должна съ великою осторожностію избирать въ прикащики свои людей честныхъ и безкорыстныхъ, которые бы не употребляли во зло ввѣряемой имъ власти. Чрезмѣрное отдаленіе ихъ отъ мѣстопребыванія своихъ начальниковъ подаетъ имъ удобное средство къ сокрытію своихъ жестокихъ поступковъ, или по крайней мѣрѣ къ представленію оныхъ въ видѣ, не навлекающемъ никакого за то наказанія. Сіе столь глубоко вкоренившееея зло не можетъ, думаю, изтреблено быть иначе, какъ посредствомъ близкаго надзора, строго и немедлѣнно взыскующаго. Принятіе въ недавное время правленіемъ Компаніи разныхъ мѣрь къ положенію преградъ безчиніямъ своихъ прикащиковъ подтверждаетъ неоспоримо истинну всего мною описаннаго.
- ↑ Извѣстно, что достойный сей Офицеръ вмѣстѣ съ Лейтенантомъ Хвостовымъ нещастнымъ образомъ лишились жизни въ 1809 году. Но путешествіе его оставленное въ рукописи издается при Госуд. Адмиралт. Департаментѣ Г-мъ Вице-Адмираломъ Шишковымъ.
- ↑ Сію смѣсь называютъ промышленники бурдукомъ.
- ↑ Братъ Губернатора Кошелева предпринималъ дѣйствительно путь къ чукчамъ слѣдующею потомъ зимою. Онъ извѣстилъ меня о томъ, по возвращеніи своемъ, письмомъ изъ Нижнекамчатска, писаннымъ въ Іюнѣ 1806 года. При семъ письмѣ получилъ я отъ него собраніе Чукоцкихъ рѣдкостей и довольно немалой Словарь языка Чукчей, первой до нынѣ извѣстный сего языка. Онъ помѣщенъ въ третей части сего творенія. Съ прискорбіемъ долженъ я прибавить, что сей любезной Офицеръ кончилъ въ Камчаткѣ жизнь свою въ 1807 году.
