Сабанеев, Иван Васильевич, командир 6-го пехотного корпуса, генерал от инфантерии, участник войн царствования Екатерины II-й, Павла и Александра I-го, бывший командиром 3-го егерского и шефом 7-го егерского полков, в 1812 г. — начальником главного штаба южной армии (Чичагова), в 1813 и 1814 г. — начальником главного штаба армии Барклая-де-Толли. Происходил из старого дворянского рода Ярославской губ. Родившись в начале семидесятых годов прошлого века (в 1772 г. примерно), первые годы своей жизни провел на родине, в родительском доме и, по обычаю своего времени и принадлежности к родовитому дворянству, в 1787 г. был записан сержантом в лейб-гвардии Преображенский полк. Воспитание в кругу старинной дворянской семьи поселило в нем с детских лет любовь к отечеству и чувство долга, чему он остался верен в течение своей продолжительной боевой службы. Привилегия остаться при родителях первые годы своей службы дозволила С. поступить в Московский университет, который он и окончил в 1791 г. Даровитый от природы, Ив. Вас. получил в университете солидное образование, много способствовавшее его служебным успехам впоследствии и дальнейшее развитие которого создало ему репутацию образованного и сведущего человека. «Умница и образованный Сабанеев», говорили о нем в армии. В том же 1791 г. он вступил в действительную службу и из сержантов гвардии был произведен в капитаны с назначением в Малороссийский гренадер. полк, но желание пройти боевую школу и практику заставило его проситься в Молдавскую армию для принятия участия в турецкой войне, что и исполнилось назначением его в эту армию с переводом в 1-й батальон Бугского егерского корпуса, шефом которого был столь известный впоследствии М. И. Кутузов. Через три недели, 28-го июня, 19-летний капитан С. уже участвовал в блестящем деле Репнина с великим визирем у Мачина, удостоившись первой своей боевой награды — Высочайшей благодарности. По заключении Ясского мира, в строю тех же бугских егерей, С. принимает участие в Польше в борьбе с конфедератами и на Кавказе в кубанском походе, после чего 4 года проводит в строю, в условиях службы мирного времени. С воцарением Императора Павла и с переформированием 5 февраля 1797 г. егерских корпусов в егерские батальоны, а впоследствии и в полки, С. назначается в 13-й егерский Кашкина и Гангеблова полк, с которым в составе корпуса Ребиндера, а затем Розенберга прибывает в Италию на усиление армии Суворова. После сражения при Нови С. в составе 13-го егерского полка преследует французов по дороге в Геную дни 5-го и 6-го августа, принимает участие в бою 6-го августа при Гави и в последующей затем осаде крепости Тортоны, причем за отличие в этих делах 26-летний капитан С. на восьмом году службы производится в майоры. Но наибольшие труды, лишения и боевые отличия под начальством великого Суворова ждали С. впереди, в беспримерном швейцарском походе, когда С. являлся начальником всех передовых постов колонны Розенберга. Во всех этих беспримерных по трудностям и героизму войск делах С. со своими егерями, действовавшими отдельными партиями, принимал самое живое участие. В трудном положении Суворова у Альторфа, когда он направился в Муттенскую долину, на корпус Розенберга была возложена обязанность прикрывать это движение с тыла против дивизии Лекурба, оставаясь у Альторфа целых двое суток, 16-го и 17-го сентября, дабы дать время протянуться войскам и обозам. И здесь егеря С., бодрствуя день и ночь и сражаясь впереди, много способствовали успеху выполнения задачи Розенберга. Имя С., как храброго и распорядительного егерского майора сделалось известным в войсках. В упорном и славном для русского оружия бою 19-го сентября в Муттенской долине «мы потеряли», говорит историк войны Милютин, «храброго майора Сабанеева». Раненый в руку пулей, неутомимый майор, постоянный начальник передовых постов авангарда при наступлении и арьергарда при отступлении, должен был оставить строй, и с этого времени кончилось фактическое участие С. в швейцарском походе. Отлично-примерная служба его обратила на него внимание как Розенберга, князя Багратиона и Милорадовича, так и самого Суворова, исходатайствовавшего ему за швейцарский поход чин подполковника и Анну 2-го класса с алмазами, высокую по времени (царствование Павла І) награду; два чина, значительный орден и репутация храброго и распорядительного офицера — были наградами С. за суворовский поход в Италии и Швейцарии.
При следовании ли колонны Розенберга к Гларису, когда бывшие в обозе наши раненные могли быть захвачены французами, или же при занятии французами Альторфа, где большая часть раненных была оставлена на попечение французов, но только раненый майор С. очутился военнопленным Массены и, отправленный вместе с капитаном Селявиным и другими нашими ранеными офицерами в Нанси, оставался здесь до самого заключения мира с Франциею в 1801 г.
Нахождение в плену не пропало однако даром для любознательного и недюжинного 27-летнего штаб-офицера, и он воспользовался своим пребыванием во Франции для теоретического изучения неизвестного тогда в Европе военного искусства республиканской французской армии. Общительный, образованный и наблюдательный, «ловкий, умный и пламенный в ощущениях», как рассказывает Михайловский-Данилевский, С. быстро сошелся с французскими офицерами и, пользуясь установившейся с ними дружбой, и посещая учения и беседуя с ними и, изучая одновременно действовавшие тогда во французской армии уставы, инструкции, наставления и руководства для действий войск в поле, основательно изучил постановку тактического дела и вообще полевой службы республиканской армии, в чем тогда французы во многом превосходили своих противников. Особенное внимание С. обратил на французские боевые порядки нарождавшейся тогда перпендикулярной тактики, на колонны, прикрытые густыми цепями застрельщиков, чему обучались все французские войска безразлично и что составляло тогда новость и тайну для Европы и в чем С. по роду своей службы в швейцарском походе и наблюдению в том же походе действий французов — имел одновременно и лично большую боевую практику. По возвращении из плена в Россию С., обогащенный теоретически и личным опытом, подал для представления Государю составленный им еще в Нанси «проект стрелкового учения», благосклонно принятый Государем, одобрившим «наблюдения русским офицером тайн военного искусства страны, с которой России предстояла борьба», а труд С. послужил основанием для составленного впоследствии «Руководства стрелкового учения». Вернувшись на службу, подполковник С. вступил в свой родной 13-й егерский полк, стоявший уже на турецкой границе в переднем Кавказе и переименованный в 12-й егерский, и ходил с ним в поход на Кубань, в землю черноморских казаков в 1803 году, участвуя в делах против закубанских горцев 4 и 12 декабря, за что и награжден орденом Владимира 4-й степени с бантом. Возвратясь с Кубани больным лихорадкой, С., здоровье которого уже пострадало в швейцарском походе, по совету врачей, 6-го января 1805 года вышел в отставку полковником и с мундиром. Между тем, на западе Россия вела войну с Наполеоном, и когда возгорелась вторая с ним война, то надобность в офицерах, особенно боевых, вынудила правительство вызвать отставных. Послушный воле своего Государя, С., не проведя и двух лет в отставке, вернулся вновь на службу 5-го января 1807 года с назначением на 35-м году своей жизни уже прямо командиром 3-го егерского Барклая-де-Толли полка, который и принял 5-го февраля того же года уже в Восточной Пруссии, в составе авангарда князя Багратиона, радостно встретившего своего боевого товарища по швейцарскому походу. Указывая на прекрасный состав начальствующих лиц авангарда Багратиона, Давыдов говорит: «артиллериею командовал Ермолов, а егерскими полками такие блестящие штаб-офицеры, как Сабанеев, Бистром, Вуич и Гогель», и действительно в боях Багратиона с Неем 24 и 26 мая и упорном бою 29 мая при Гудштадте, в последующих сражениях 29-го и 30-го мая при Гейльсберге, решительном сражении 2-го июня под Фридландом, где С. был ранен штыком в лицо, и в последующих арьергардных делах до перехода нашей армиею Немана, опытный и бывалый С. наряду с Ермоловым, Раевским, Вуичем и Эриксоном, заслужил громкую известность. Владимир 3-й степени и «золотое оружие за храбрость» — были наградами С. за участие в этой кампании, а командуемый им 3-й егерский полк, покрывший себя громкой славой, — получил серебряные трубы. С этого времени имя С. делается известным в армии; он снискал себе дружбу таких лиц, как Ермолов, а шеф полка ген.-лейт. М. Б. Барклай-де-Толли, ценя блестящую храбрость, распорядительность, образование, ум и образцовую честность, обратил на него свое внимание, сохранив к нему навсегда глубокое уважение.
Вскоре по окончании второй войны с Наполеоном, Россия начала стягивать часть своих сил на Финляндской границе и к весне 1808 г. С. со своим полком находился уже в Нейшлоте, откуда в конце мая выступил с ним в Финляндию в составе «подвижного» корпуса г.-л. Барклая-де-Толли, следовавшего в м. Иорис, где 2-го июня полк С. имел первое дело со шведами, после чего, в составе того же корпуса совершил трудный марш по стране, кишевшей противником, занял г. Куопио и принял участие в отражении 17-го и 18-го июня нападений шведского генерала Сандельса. В средине июня полковнику С. вверен особый отдельный отряд, с которым ему указано открыть сообщение с граф. Каменским 2-м, оперировавшим в средней Финляндии, что им блистательно и было выполнено. С этого времени С. сошелся с гр. Каменским, известным впоследствии главнокомандующим нашей армиею в Турции, оценившим выдающегося полкового командира. Получив в финляндском походе третью по счету рану, С. вынужден был временно оставить строй и уже не принимать участия в дальнейшем покорении Финляндии. Только в августе следующего 1809 года С. вернулся к полку, застав его уже в Вестроботнии, в корпусе гр. Шувалова и принял участие в редко представляемом военной историею подвиге, переходе с артиллериею залива по льду весною, когда поля уже обнажились от снега и зеленели. Успеху этого дела гр. Шувалов во многом обязан был энергии и опытности начальника авангарда обходной колонны полк. С. По занятии после этого дела г. Умео и назначении командующим войсками в Вестроботнии гр. Каменского 2-го, кампания была вновь открыта и гр. Каменский 4-го августа вновь перешел в наступление, причем ввиду необеспеченности своих сообщений с главными силами и тылом гр. Каменский был вынужден прикрыть свое наступление сильным арьергардом, который он ввиду особой важности его значения вверил уже известному ему и испытанному полк. С. За славное участие в кампании 1809 года и главным образом за победы при Севаре и Ротане С. был награжден орденом Св. Георгия 3-го класса и был произведен в генерал-майоры на 37-м году жизни и на 18-м году службы в офицерских чинах, а предводимый им 3-й егерский полк получил «гренадерский бой». По заключении Фридрихсгамского мира вновь назначенный главнокомандующим армией, действовавшей против Турции, гр. Каменский 2-й просил у Государя себе в действующую армию двух сподвижников финляндской войны — Кульнева и С., назначенного по его ходатайству шефом 7-го егерского полка, уже находившегося к этому времени в Молдавской армии. В 1810 г. С. сдал 3-й егерский полк, которым со славой командовал три года непрерывной войны, и 5-го апреля того же года, как шеф 7-го егерского полка, прибыл в Турцию, где с полком и вошел в состав авангарда главной армии, предводимого его славным сподвижником по финляндской войне — Кульневым. В этой кампании С. явился с прочной и установившейся боевой репутацией и лицом, пользовавшимся особым доверием главнокомандующего. За быстрое и молодецкое взятие Разграда С. был награжден орд. Анны 1-й степени и арендой в 1000 руб. на 12 лет. По взятии Силистрии и Разграда, С. направился, согласно общему движению, к Шумле, по прибытии к которой на С. было возложено, совместно с генералом Левизом, овладеть важной к северу от Шумлы высотой, занятие которой решало падение Шумлы. Двухдневный упорный бой 11-го и 12-го июня, имевший целью взятие Шумлы открытой силой, кончился неудачей, что вызвало блокаду Шумлы, длившуюся весь июнь месяц. В числе частных начальников, отличившихся распорядительностью и мужеством, был и С., награжденный алмазными знаками на Анну 1-й степени. Обратившись затем к Рущуку, гр. Каменский 2-й оставил под Шумлой корпус, брата своего Каменского 1-го, трудное начальствование авангардом которого было поручено С. После двухнедельного спокойствия, великий визирь, усилив предварительно вылазки, 23-го июля, выйдя из Шумлы, напал на авангард С. Это нападение было отбито также, как и общее наступление визиря на весь подошедший к месту боя блокадный корпус. Главный виновник этой победы начальник авангарда г.-м. С. был награжден золотой шпагой «за храбрость», украшенной алмазами. В середине августа сосредоточение 40000 турецкого отряда Куманец-паши у Батина вынудило гр. Каменского, оставив действия под Рущуком и сняв блокаду Шумлы, сосредоточить свои силы у того же Батина. 26-го августа произошло сражение, главным деятелем которого на левом фланге был С., искусными движениями обошедший правый фланг турок и ударивший затем с тыла двумя колоннами на сильнейшее укрепление № 1. Дружный, своевременный и решительный удар в штыки войск С. на важнейшее укрепление и большой лагерь решил судьбу сражения, веденного было безуспешно другими начальниками. Для личной характеристики С. Батинское сражение, главную заслугу в котором ему приписывают все историки, интересно в том отношении, что к С. перешло управление боем на всем левом фланге, хотя здесь было много лиц старше его чином, что указывает на его несомненные дарования. Заняв главное укрепление, честный и благородный С., чуждый соперничества и преследования личных целей, немедленно содействует соседним колоннам, чем и упрочивает победу. Сражение у Батина, в котором С. проявил чисто суворовские качества — глазомер, быстроту и натиск, еще более упрочило его боевую репутацию и гр. Каменский указывал на него Государю как на одного из немногих высоко даровитых генералов своей армии. За Батин С. награжден сравнительно слабо — орденом Владимира 2-й степ. После Батинского боя С. блистательно исполнил два поиска в Тырново, после чего был назначен дежурным генералом армии, а заболевший в марте 1811 г. гр. Каменский 2-й отдает приказ (7-го марта) по армии — «обращаться по всем делам к С., распоряжения которого имеют силу приказаний главнокомандующего». С приездом в армию нового главнокомандующего Кутузова С., пользуясь и его доверием и сохранив должность дежурного генерала, получает одновременно назначение и командовать отрядами и, участвуя в поражении турок 22-го июня под Рущуком, с переходом Кутузова на левый берег Дуная, командует авангардом армии. После известного 2-го октября окружения Кутузовым турецкой армии, в котором С. деятельно сотрудничал Кутузову, ввиду особой важности завязавшихся с Турциею переговоров по влиянию их на события предстоявшей борьбы с Наполеоном в 1812 г., С. назначается вторым полномочным Бухарестского конгресса и по успешном выполнении возложенных обязанностей способствовать скорейшему заключению выгодного и почетного для России мира, производится в генерал-лейтенанты.
17-го мая 1812 г. главнокомандующим южной армиею назначается адмирал Чичагов, а С. начальником главного штаба этой армии, которая в июле двигается в Волынскую губернию пятью корпусами, одним из которых, 5-м или резервным, назначается командовать С., сохраняя должность начальника главного штаба южной армии, что доказывает высокое доверие и расположение к нему строптивого и требовательного Чичагова. 17-го сент. южная армия соединяется в Луцке с обсервационной армиею Тормасова и Чичагов принимает общее командование обеими, что значительно увеличивает значение и круг деятельности С., сохранившего должность начальника главного штаба соединенных армий и командира 5-го корпуса.
Популярный и высоко почитаемый в армии, С. мало был оценен в Петербурге. Липранди говорит, что «Государь через Новосильцева прислушивался к голосу армии, ее боевой массы и Новосильцев указывал не тех лиц, на которых ссылались (аттестации) главные квартиры и штабы, почему и обратил внимание Государя, кроме уже известных Багратиона и Милорадовича, на менее известных до того — Баговута, Коновницына, а также и на Сабанеева, великие дарования которого были известны армии». Будучи также высокого мнения о С., партизан Давыдов утверждает, что Государь по чьим-то наветам считал С. пьяницей и что только Ермолов, лично знавший С., успел разуверить в том Государя. Во исполнение общего плана армия Чичагова, главным помощником и советником которого был С. в пяти колоннах двинулась к Березине и 10-го ноября Чичагов овладел Борисовым. Полагая, что переправа Наполеона состоится ниже Борисова, на что указывали Чичагову и Витгенштейн и сам Кутузов, на что наводили также слухи о появлении Шварценберга у Несвижа и Ново-Сверженя и введенный наконец в это заблуждение искусными демонстрациями Удино и самого Наполеона, Чичагов принял пагубное решение оставить Борисов и двинуться на юг к Шабашевичам. Опытный и бывалый С. поддержанный еще и другими генералами, тщетно настойчиво уговаривал Чичагова не торопиться решением, а повременить выступлением хотя бы сутки и выждать пока разъяснения обстоятельств. Упрямый адмирал не внял совету своего опытного и умного начальника штаба. Результатом рокового движения на юг Чичагова было устройство Наполеоном 14-го ноября переправы через р. Березину у сел. Студянки и утверждение французов на правом берегу реки. Несмотря на понесенные французами большие потери, атака 16-го ноября на правом берегу Березины кончилась для нас неудачей и Чичагов окончательно выпустил французскую армию, за что и подвергся суду истории. Некоторые историки обвиняют С. в несоответственном употреблении рассыпного строя в бою 16-го ноября, «к которому он имел особое пристрастие», что едва ли справедливо, и гораздо вернее неудачу здесь С. объяснить свойствами местности, недоразумениями, страшной усталостью наших войск и отчаянным сопротивлением французов. Голос армии обвинил тогда Чичагова в успехе переправы Наполеона через Березину, указывая на не принятый Чичаговым совет С. не оставлять Борисова и не торопиться выступлением на юг. Опасаясь осуждений Государя за пропуск им Наполеона, Чичагов на другой же день отправил в Петербург с оправдательными объяснениями С., «зная высокое о нем мнение Государя» и называя его в письме к Государю: «опытным, искусным и прямодушным генералом, который доложит Его Величеству все обстоятельства». Лорд Тэрконнель, бывший при армии, в письме к лорду Каткарту из Бриль (близ Студянки) 18-го ноября пишет: «ген. С. один из отличнейших генералов армии сообщит вам об операциях, что он знает отлично по положению и по способностям. Если бы последовали его советам, то Наполеон не ушел бы». Неудовольствие Государя на Чичагова отразилось на С. Император в Петербурге не принял его. Вернувшись в декабре обратно к 3-й западной армии, следовавшей к Висле и получившей на место Чичагова нового главнокомандующего, Барклая-де-Толли, С. занял должность начальника Главного штаба, деятельно сотрудничая Барклаю в начальных операциях 1813 г. и осаде и занятии Торна, за что и получил Александра Невского. По взятии Торна 3-я армия двинулась на Познань в Силезию и 5-го мая присоединилась у Бауцена к главным силам союзников. 3-го мая С. участвует в деле при Кенигсварте и в боях 8-го и 9-го мая у Бауцена, а по назначении после перемирия Барклая главнокомандующим главной армии, С. назначен начальником главного штаба этой армии, устройством которой, под руководством Барклая, и был занят весь период перемирия. С окончанием перемирия и вступлением в союз Австрии, Барклаю вверено предводительство лишь нашими и прусскими войсками в составе главной армии Шварценберга. В должности начальника штаба этих войск С. принимает участие в делах под Кульмом и Лейпцигом, за которые удостаивается алмазных знаков на Александра Невского и Владимира 1-й степени. В 1814 г. С. принимает участие в походе во Францию, в делах при Бриенне и Арсис-сюр-Обе, Фершанпенуазе и под Парижем, не раз принимая на себя лично руководство боем. По вступлении в столицу Франции Государь жалует С. 30000 рублей. В 1815 г. С. вторично выступает в поход против Франции уже начальником 27-й пехотной дивизии. Прощаясь со своим начальником штаба, честный и прямодушный Барклай говорит в приказе по армии 30-го апреля 1815 г.: «Приятной обязанностью считаю повторить генерал-лейтенанту Сабанееву перед всей армией изъявление уважения Государя Императора к его заслугам и достоинствам, объявленного мне рескриптом, и искреннюю мою благодарность за отличное усердие и деятельность в должности нач. главн. штаба, когда он был мне важнейшим помощником в затруднительных и славных кампаниях 1813 и 1814 годов, а по окончании их по приведению армии в надлежащее устройство. С огорчением лишаюсь отличнейшего сотрудника в надежде, что открывающаяся война представит мне случай дать ему новые доказательства неограниченной и справедливой доверенности моей». По вторичном низвержении Наполеона в 1815 г., С. с частью своего корпуса вернулся в Россию, где получил командование 8-м корпусом, переименованным вскоре в 6-й, и тогда же награжден пожизненною пенсиею в 4000 рублей.
С 1816 г. С. ревностно занимается благоустройством и обучением своего 6-го корпуса, расположенного в Новороссии, и несмотря на известную уже строгость чуждых высоко образованному С. фронтовых требований наступившей «после Наполеоновских войн реакции», представляет корпус в отличном порядке в 1816 г. Вел. Кн. Константину Павловичу и в 1817 и 1823 гг. Государю, когда ему Высочайше жалуется чин генерала от инфантерии и 10000 десятин в Бессарабии. В 1824 г. С. с апреля по октябрь управляет 2-й армиею и за труды по ее управлению удостаивается Высочайшей благодарности, а в 1828 г. расстроенное здоровье вообще и особенно усилившаяся и давно его мучившая болезнь печени, на лечение коей С. с 1820 по 1823 г. получил 35000 руб., вынуждают его просить увольнения от командования корпусом, тем более, что честный Иван Васильевич не без горечи сознавал, что ему не под силу принять участие в предстоявшей турецкой кампании. Многолетний боевой опыт, усвоенный наблюдательным и живым умом, С. передавал войскам корпуса в своих постоянных указаниях, а покидая корпус оставил ему свод замечаний «О способе ведения войны в Турции» и радовался впоследствии получать известия о молодецкой службе в Турции воспитанного им корпуса. Поездка в Карлсбад мало облегчила страдания С. и он умер, возвращаясь в Россию, в Дрездене 25-го авг. 1829 г. на 57-м году жизни и похоронен в Одессе попечением своего старого друга и соратника многих кампаний Новороссийского губернатора М. С. Воронцова.
По отзывам современников и указаниям историков войн, в которых С. принимал участие, он представляется человеком, одаренным светлым и живым умом, просвещенным многосторонним образованием и энергичным характером. Непоколебимое чувство долга, образцовая честность, страстная любовь к военному делу и желчный, несколько раздражительный темперамент дорисовывают характеристику этого недюжинного и светлого русского военного деятеля начала 19-го столетия, оставшегося сравнительно в тени частью по обстоятельствам, а частью по свойственной многим безвестным труженикам совестливой скромности.
Бар. Зедделер, «Воен. Энц. Словарь», изд. 1859 г.; Мих. Данилевский, «Александр І-й и его сподвижники»; того же автора, «Описание Финляндск. войны 1808—1809 гг.»; Дубровин, «Отечественная война в письмах современников»; Липранди, «Материалы для отечественной войны 1812 г.» и «Разбор книги Богдановича 1812 г.»; Денис Давыдов, «Сочинения», т. II; Д. А. Милютин, «История войны России с Францией в царств. имп. Павла І-го», тома III и IV; А. Н. Петров, «Война России с Турцией 1806—1812 г.», том III (гр. Каменский 2-й, Кутузов и Чичагов); Богданович, «Война 1812, 1813 и 1814 гг.»; Бутурлин, «Война 1812 г.»; Кн. Щербатов, «Генерал-фельдмаршал князь Паскевич», том І-й; Харькевич, «Березинская операция»; Chambray, «Histoire de l'expédition en Russie»; Fain, «Manuscrit de 1812»; «Действия отряда Корнилова при Березинской переправе» (Сев. Пчела, 1840 г., №№ 56 и 57); Г. А. Леер, «Обзор войн»; Мелкие статьи Военного Сборника; Атлас 1812 г. Полтарацкого; Н. А. Орлов, «Суворов. Разбор действий Суворова в Италии»; Заметки Сабанеева по военной части помещены в XXXV т. Архива кн. Воронцова; Переписка его с А. А. Закревским в 73 т. Сборн. Имп. Русск. Ист. Общ.