Хворостинин, князь Иван Андреевич, воевода, известный в истории своею приверженностью к Западу. В день бракосочетания Лжедмитрия с Мариною, 8 мая 1606 г., первым стоял у стола и на другой день четвертым с самозванцем ходил в баню; в том же году пожалован сперва в окольничие, а потом в кравчие. В марте 1613 г., когда были двинуты войска против литовцев, опустошавших Белевские, Мещовские, Калужские и Козельские места, Х., стоявший под Козельском, в шести верстах от войск кн. А. Хованского, отказался явиться на помощь последнему против напиравшего неприятеля. Частые столкновения между этими двумя приверженцами «латинской ереси», имевшие своим последствием постоянные неудачи, вселили наконец сомнение в благонадежности обоих полководцев, и они были сменены. Х. был назначен первым воеводою сторожевого полка в Новосили, а в 1618 г. переведен в Рязань. Но и живя внутри России, Х. не стеснялся резко высказывать недовольство старыми порядками и стремление к новому, чужому. Образ мыслей этого «вольнодумца» XVII ст. наглядно характеризуется указом от имени великих государей патриарха Филарета и царя Михаила Феодоровича, данным на имя Хворостинина: «Князь Иван! — говорится между прочим в этом документе, — известно всем людям Московского государства, как ты был при Разстриге в приближении, то впал в ересь и в вере пошатнулся, православную веру хулил, постов и христианского обычая не хранил и при царе Василие Ивановиче был за то сослан под начало в Иосифов монастырь, после того, при государе Михаиле Феодоровиче, опять начал приставать к польским и литовским попам и полякам и в вере с ними соединился, книги и образа их письма у них принимал и держал у себя в чести. Эти образа и письмо у тебя вынуты, да и сам ты сказал, что образа римского письма почитал наравне с образами греческого письма. Тут тебя, по государевой милости, пощадили, наказанья тебе не было никакого, только заказ сделан был тебе крепкий, чтобы ты с еретиками не знался, ереси их не перенимал, латинских образов и книг у себя не держал…» Но Х. несмотря на увещания продолжал жить по-прежнему. Своим крестьянам запрещал ходить в церковь и публично глумился над религиею, говоря что «молиться не для чего: воскресения мертвых не будет». Он даже собирался негласно продать свои вотчины и уехать навсегда за границу, уверяя, что «на Москве людей нет, все люд глупый, жить не с кем». Впоследствии он за это был сослан под начало в Кириллов монастырь, где был «в вере истязан»; он покаялся и был прощен. Ему позволили вернуться в Москву и возвратили дворянские права.
«Сокращенное описание служеб благородных Российских дворян», М., 1810, ч. I, степень 22, № 2383, стр. 323. — П. Петров, «Ист. род. русск. дворянства», 1885 г., ч. I, стр. 87. — С. М. Соловьев, «Ист. России», изд. товарищ. «Общ. Польза», кн. II, стр. 1067, 1372, 1373.