[1] Согласно донесеніямъ моимъ отъ 30-го августа за № 285 и 7-го сентября за № 289, отправляясь на Сахалинъ на кораблѣ Россійско-Американской компаніи «Николай I» съ десантомъ, состоящимъ изъ 73 человѣкъ нижнихъ чиновъ и съ гг. маiоромъ Буссе, лейтенантами Бошнякомъ и Рудановскимъ, я сдѣлалъ слѣдующія распоряженія: —
Г. капитанъ-лейтенанту Бачманову, оставленному мною управлять, за отсутствіемъ моим, экспедиціями, приказалъ: а) сколько возможно поспѣшнѣе выгрузить транспортъ «Иртышъ» и, снабдя оный на 8 мѣсяцевъ провизіею, отправить его въ заливъ Аниву; b) немедленное отправленіе транспорта «Байкалъ» съ почтою въ Аянъ; съ) немедленное снабженіе товарами и запасами Николаевскаго поста; d) немедленное отправленіе г. мичмана Разградскаго съ припасами и товарами изъ Николаевскаго поста въ Маріинскій и Александровскій посты, что въ Кизи и заливѣ де-Кастри; е) бдительное наблюденіе надъ Лиманомъ и устьемъ р. Амура, и f) всѣ хозяйственныя распоряженія по устройству постовъ и размѣщенію командъ экспедиціи. Самъ же я въ ночь съ 7-го на 8-е сентября снялся съ якоря и отправился для исполненія возложеннаго на меня Высочайшаго повелѣнія.
Но прежде изложенія о дальнѣйшихъ моихъ дѣйствіяхъ, я считаю необходимымъ представить на видъ вашему высокопревосходительству тѣ основанія, на которыхъ я дѣйствовалъ.
Свѣдѣнія, какія я имѣлъ объ островѣ Сахалинъ, показали: а) что единственное мѣсто, въ которомъ только возможно было сдѣлать въ такое позднее время года, при нашихъ ничтожныхъ средствахъ, высадку значительнаго десанта, есть заливъ Тамари-Анива; b) заливъ этотъ есть мѣсто, гдѣ производится главная рыбопромышленность и торговля японцевъ на островѣ, и гдѣ соединены у нихъ для этого всѣ запасы и матеріалы; c) ставъ твердой ногой въ этомъ заливѣ, я полагаю, что японцы поневолѣ вынужденными найдутся вступить съ нами въ дружественныя и торговыя сношенія, потому что рыбная ловля въ Тамари-Анива для нихъ крайне необходима, и рыбою, вывезенною изъ Тамари, пропитывается почти все народонаселеніе сѣверной части Матсмая; d) занятіе всякаго второстепеннаго пункта, при настоящихъ обстоятельствахъ, хотя бы даже и представилась къ тому возможность, полагаю, было бы не только безполезно, но даже вредно, ибо мы этимъ показали бы японцамъ нашу нерѣшительность къ обладанію островомъ, а, вмѣстѣ съ тѣмъ, дали имъ поводъ и возможность усилить и укрѣпить ихъ главный и для насъ необходимый пунктъ, такъ что, можетъ-быть, занятіе его впослѣдствіи сдѣлалось бы для насъ затруднительнымъ и сопряженнымъ, можетъ-быть, съ кровопролитіемъ; и, наконецъ, мы нисколько бы не пріобрѣли того вліянія на южную и самую важную часть острова, какое вдругъ пріобрѣтается съ немедленнымъ занятіемъ Тамари-Анива; е) нельзя предполагать, чтобы отъ американцевъ, дѣйствующихъ уже нынѣ въ Японіи, могло ускользнуть это обстоятельство; а потому нельзя не опасаться, чтобы они, посѣтя заливъ этотъ и видя его нами не занятымъ, не воспользовались бы этимъ важнымъ, по своему положенію, пунктомъ, съ занятіемъ котораго пріобрѣтается и значительное вліяніе на Японію, и рѣшительное вліяніе на весь островъ Сахалинъ, — островъ, богатый каменнымъ углемъ, который для нихъ необходимъ; и наконецъ f) я полагаю, что страна тогда только можетъ считаться занятою, когда заняты главные ея пункты.
Вотъ причины, побудившія меня дѣйствовать рѣшительно, и потому, не теряя ни минуты времени, я пошелъ прямо въ заливъ Тамари-Анива съ намѣреніемъ стать непремѣнно у того пункта, гдѣ сосредоточены главные запасы японцевъ, и который, по всей вѣроятности, есть лучшій въ заливѣ.
19-го сентября, въ 11 час. самой темной и тихой ночи, мы бросили якорь въ 3/4 мили отъ берега. Едва только раздался шумъ отъ нашего цѣпнаго каната, какъ почти въ то же время на берегу, на значительномъ протяженіи, вспыхнуло нѣсколько огней, повидимому, сторожевыхъ или сигнальныхъ; вездѣ забѣгали съ фонарями, и вскорѣ на высотахъ, противу насъ, открылись нѣсколько зажженныхъ фонарей на правильномъ одинъ отъ другаго разстояніи, почему можно было предполагать, что тутъ должна была быть батарея. Принявъ надлежащія предосторожности, я приказалъ бдительно наблюдать за всѣми движеніями на берегу, располагая съ разсвѣтомъ, подъ прикрытіемъ судна, начать съ запада осмотръ залива, и сообразно тому, что представится, дѣйствовать къ исполненію предположенной цѣли. Самъ же я, пользуясь темнотою ночи, отправился тихонько на байдаркѣ къ берегу, дабы посмотрѣть поближе на дѣйствія жителей. Судя по тому, что я видѣлъ, легко можно было замѣтить испугъ и тревогу всего народонаселенія, въ особенности же въ томъ селеніи, противъ котораго судно стало на якорь. Съ разсвѣтомъ, намъ открылись три бухты, въ долинахъ каждой изъ нихъ было селеніе, а на высотахъ — сараи. Въ средней, болѣе обширной и закрытой, въ прекрасной долинѣ, раскинуто было большое селеніе, на обдѣланной набережной и на высотѣ лежащей за нею, были расположены, повидимому, магазины, а по берегу лежали вытащенныя лодки и боты. На высотѣ же, раздѣляющей какъ бы на двѣ части селеніе, было видно что-то в родѣ батареи.
Въ 6 час. утра, я вмѣстѣ съ гг. маiоромъ Буссе и лейтенантомъ Бошнякомъ, на двухъ шлюпкахъ и байдаркѣ, поѣхалъ въ лежащее отъ насъ къ западу селеніе, а кораблю «Николай I» велѣлъ сняться съ якоря, идти вдоль берега и слѣдовать за нашими движеніями. Толпы народа во всѣхъ направленіяхъ были разсыпаны по берегу, и едва только мы отвалили отъ судна, они направились въ ту же сторону, куда и мы направили путь свой; и лишь только мы подошли къ отмели, по причинѣ которой не было никакой возможности пристать шлюпкамъ къ берегу, — изъ сараевъ лежащихъ у самаго взморья новыя толпы аинъ партіями, изъ коихъ каждую гналъ палками японецъ, съ крикомъ бросились по водѣ къ нашимъ шлюпкамъ и хотѣли ихъ тащить на берегъ. Первое слово, сказанное вопросительно намъ японцами и аинами, было «Америка?». Зная, что наши гиляки посѣщаютъ это мѣсто и что многіе изъ аинъ говорятъ по-гиляцки, я, выставя бѣлый флагъ, знакъ дружбы, отвѣтилъ имъ по-гиляцки: «каукъ! лöча», т. е. «нѣтъ! мы — русскіе», что, повидимому, успокоило ихъ, тогда я черезъ переводчика просилъ ихъ указать намъ мѣсто, гдѣ бы можно было пристать на шлюпкѣ. Одинъ изъ аиновъ съ японцемъ подошелъ ко мнѣ и началъ разспрашивать. Удостовѣрясь изъ разсказовъ нашихъ, что мы — русскіе съ Амура, аины весело обступили наши шлюпки, и я приказалъ раздавать имъ подарки, они же при этомъ старались объяснить мнѣ, что въ заливѣ только одна бухта, гдѣ могутъ пристать къ берегу наши шлюпки, а именно та, въ которой на берегу магазины, и наконецъ сказали, что они и японцы ожидаютъ и караулятъ американцевъ; такъ какъ японцы, смотрѣвшіе на насъ съ недовѣрчивостью, не хотѣли отъ насъ принимать подарковъ, то я и приказалъ все назначенное для нихъ роздать аинамъ, которые принимали подарки съ благодарностью и радостью, и съ самымъ дружелюбнымъ видомъ обнимали людей нашихъ, говоря, что всѣ они очень рады, что мы — русскіе съ Амура. Осмотрѣвъ бухту, мы отправились далѣе къ главному ихъ селенію, а японцы тѣмъ же порядкомъ палками погнали аиновъ въ ту же сторону, такъ что, приставъ къ берегу у селенія, насъ встрѣтила такая же толпа, какъ и прежде, и сверхъ того 5 японцевъ. Черезъ аина, знающаго по-гиляцки, я объяснилъ, чтобы они показали мнѣ, кто изъ аинъ и японцевъ здѣсь джангины, т. е. старшины. Трое аиновъ, лучше другихъ одѣтые, подошли ко мнѣ, называя себя джангинами, объявили, что это земля ихъ, и что все, что мы на берегу видимъ, аины сдѣлали; между тѣмъ какъ другіе (впрочемъ, скрытно отъ японцевъ) обнимали нашихъ людей и всѣми средствами старались имъ объяснить, что японцы ихъ колотятъ палками и ничего не даютъ, показывая при этомъ на свои голыя ноги и на рубища, въ которыя они были одѣты. Старшины аинъ и японцы показали мнѣ на домъ, объясняя, что тутъ живетъ японскій джангинъ. Но прежде чѣмъ мы направились къ показанному намъ дому, я пошелъ подсмотрѣть предполагаемую нами батарею. Сооруженіе это состояло изъ 8 земляныхъ кучекъ, образовавшихъ что-то в родѣ амбразуръ со вставленными въ нихъ бѣлыми ширмами, на которыхъ были нарисованы пушки; все это освѣщалось ночью фонарями, привязанными къ тычинамъ, воткнутымъ между амбразурами. Японцамъ, повидимому, было не совсѣмъ пріятно наше обозрѣваніе, мы же, со своей стороны, не показывая ни удивленія, ни смѣха, чтобы не задѣть ихъ самолюбія, отправились къ дому, гдѣ были, по словамъ ихъ, джангины. Домъ этотъ — огромный досчатый сарай; въ сторонѣ, черезъ все зданіе, сдѣлано было возвышеніе, съ одной стороны его стояла жаровня, а съ другой — ружье съ фитилемъ безъ замка; около очага сидѣло съ трубками 7 человѣкъ японцевъ, одинъ какъ бы предсѣдатель, съ 2 лежащими по сторонамъ его саблями: прочіе же, по 3 человѣка на сторонѣ, каждый съ одною только саблею; сопровождавшіе же насъ до 20 человѣкъ японцевъ сабель не имѣли и остались внѣ зданія, а равно и толпа слѣдовавшихъ за нами аинъ. Прежде всего, по требованію моему, подошелъ ко мнѣ одинъ изъ членовъ присутствія джангиновъ съ привѣтствіемъ; взойдя на возвышеніе, я подошелъ къ старшему японцу, взялъ его за руку, и въ знакъ дружбы, его обнялъ, а чтобы показать, что мы друзья вмѣстѣ съ тѣмъ и аинъ, то, потребовавъ старшину ихъ, обнялъ и его тоже при собраніи всѣхъ уже собравшихся туда японцевъ и аинъ, обнялъ вторично японскаго и аинскаго старшинъ вмѣстѣ торжественно, къ общему удовольствію и умиленію всѣхъ присутствующихъ. Послѣ этой церемоніи, отложивъ саблю предсѣдателя въ сторону, я помѣстился съ нимъ рядомъ; гг. Буссе и Бошнякъ сѣли напротивъ, а сзади я приказалъ прикащику разложить товары, назначенные для подарковъ. Закуривъ трубки, послѣ нѣсколькихъ секундъ молчанія, японцы начали на пескѣ, которымъ былъ усыпанъ очагъ, чертить свои острова и показывать, что американцы ходятъ и палятъ. Сообразя все сказанное выше съ тѣми свѣдѣніями, которыя я имѣлъ отъ гиляковъ нашихъ, касательно японцевъ на Сахалинѣ, я началъ съ того, что подозвавъ аина, служащаго намъ теперь вмѣсто толмача, черезъ него объяснялъ всему собранію, что «мы — русскіе съ р. Амура, куда мы также пришли для защиты гиляковъ и манджуръ отъ Америки, и теперь никто туда ходить съ тѣмъ, чтобы бить гиляковъ, не смѣетъ, мы теперь на Амурѣ вмѣстѣ съ гиляками и манджурами живемъ дружно и спокойно, о чемъ, вѣроятно, и они слышали».
Нѣсколько аинъ подтвердили, что это они слышали отъ гиляковъ. Тогда я сказал: «зная, что Америка близко, самый большой нашъ Джангинъ (Государь Императоръ) послал насъ сюда не врагами вашими, а друзьями, вы оставайтесь здѣсь, ловите рыбу и торгуйте съ нами, вашего намъ ничего не надобно, но землю эту, васъ и весь народъ, мы защищаемъ». Тогда, въ подтвержденіе нашей къ нимъ и народу дружбы, мы начали дарить японцевъ, слушавшихъ меня съ важностью и недовѣрчивостью; они брали подарки и клали ихъ возлѣ себя; за японцами мы одаривали аинъ, которые, однако, безъ дозволенія японцевъ сначала не хотѣли ничего принимать. Видя это, я обратился къ старшинѣ японцевъ и объяснилъ ему, черезъ того же аина, «что мы, объявившіе себя друзьями какъ аиновъ, такъ и японцевъ, теперь считаемъ и будемъ считать оба эти народа совершенно такъ же, какъ русскихъ, и что ежели бы русскій обидѣлъ кого изъ японцевъ, то Русскій Джангинъ накажетъ его точно такъ же, какъ и самъ будетъ требовать отъ джангиновъ японскихъ наказанія тому изъ японцевъ, который вздумалъ бы обидѣть аина; такъ мы живемъ съ гиляками и манджурами на Амурѣ, за работу имъ платимъ, и даромъ ничего отъ нихъ не беремъ, точно такъ же и гиляки у насъ ничего не берутъ, а что мы имъ даемъ даромъ и въ знакъ дружбы, то они берутъ и благодарятъ. Такъ мы и здѣсь хотимъ жить съ вами». Тогда обрадованные аины уже безъ спроса начали принимать наши подарки; послѣ того японскіе старшины, обращаясь ко мнѣ съ вопросами объ американцахъ, старались вывѣдать, какъ мы будемъ дѣлать, когда придутъ американцы, и какъ защищать ихъ? Я показалъ имъ на судно и объяснилъ, что мы привезли пушки, посредствомъ которыхъ не допустимъ, чтобы американцы или другіе, кто бы ни было, дѣлали имъ худо, или обижали ихъ. Послѣ всѣхъ этихъ объясненій, убѣдивъ, повидимому, японцевъ въ нашемъ миролюбивомъ къ нимъ расположеніи, я всталъ и хотѣлъ идти на шлюпку; тогда японцы, видя мое намѣреніе, сложили всѣ имъ сдѣланные подарки и хотѣли ихъ возвратить намъ обратно, объясняя, что матсмайскій джангинъ сниметъ имъ за это головы, если они ихъ отъ насъ примутъ. На это я отвѣчалъ, что подарковъ обратно не приму, потому что это значитъ, что они наши враги и намъ не вѣрятъ.
Послѣ этого, главный ихъ старшина, приказавъ принести нѣсколько мѣшковъ рису, началъ обнимать меня, объясняя, что онъ намъ вѣритъ и что взамѣнъ данныхъ ему подарковъ, которые онъ принимаетъ, проситъ насъ принять отъ него этотъ рисъ, на что я согласился, удостовѣрясь тогда въ дружескихъ къ намъ отношеніяхъ обоихъ народовъ. Слѣдовало заняться тщательнымъ осмотромъ всей мѣстности острова для избранія удобнаго для будущаго нашего поселенія мѣста, и потому, простясь съ ними и осмотрѣвъ окрестности этой и слѣдующихъ далѣе бухтъ, мы пошли на шлюпку и возвратились на корабль въ 8 час. вечера. Во время слѣдованія нашего берегомъ, японцы уже не гоняли за нами толпы аинъ, и насъ никто не преслѣдовалъ, исключая нѣсколькихъ, вызвавшихся намъ проводниками аинъ. Эти проводники жаловались намъ на японцевъ и разсказывали намъ, что только нынѣшнее лѣто, въ ожиданіи Америки, прибыло къ нимъ 8 человѣкъ японцевъ съ саблями, а что обыкновенно пріѣзжали къ нимъ только нѣсколько человѣкъ безъ сабель, для присмотра за рисомъ и солью.
Осмотръ береговъ залива Тамари-Анива и сказанныя сношенія съ жителями и японцами показали: а) что бухта при селеніи Тамари есть единственное, по физическому своему положенію, мѣсто, гдѣ только возможно было сдѣлать высадку нашими ничтожными средствами ([2]); b) что японцы, напуганныя дѣйствіями американцевъ, думаютъ о защитѣ этого мѣста; съ) что аины, озлобленные варварскимъ обращеніемъ съ ними японцевъ, готовы передать все первому пришельцу; d) что японцы опасаются единственно американцевъ. Всѣ же эти обстоятельства, взятыя вмѣстѣ, хотя и убѣдили меня въ необходимости немедленнаго занятія главнаго пункта залива Анива, селенія Тамари, но, слѣдуя миролюбивой политикѣ, относительно японцевъ, и вслѣдствіе предписанія вашего высокопревосходительства, не желая стѣснять ихъ, я предположилъ занять окрестности этого селенія и стать въ томъ только мѣстѣ, которое мнѣ будетъ указано жителями и японцами, однако, въ такомъ положеніи, чтобы мѣстность командовала бухтою и аинскимъ селеніемъ. Все это, съ помощью Всевышняго и исполнилось такъ, какъ ваше высокопревосходительство и изволите далѣе увидѣть.
21-го сентября, въ 8 час. утра, подтянувшись съ судномъ сколько возможно ближе къ селенію Тамари, я посадилъ на шлюпки 30 человѣкъ десанта при 2 орудіяхъ, взялъ гг. Буссе, Бошняка и Рудановскаго, и имѣя у себя на шлюпкѣ русскій общій военный флагъ (бѣлый съ Андреевскимъ крестомъ)[3], а на прочихъ, въ знакъ миролюбивой высадки, бѣлые флаги, въ 8½, час. утра, мы пристали къ берегу, гдѣ насъ ожидали два старшины-японца и три старшины аинскіе, вдали отъ нихъ, съ одной стороны, стояли всѣ аины, а съ другой всѣ японцы. Выйдя на берегъ, я сдѣлалъ привѣтствіе встрѣтившимъ насъ съ радушіемъ и торжественностью старшинамъ, и черезъ толмача аина объявилъ, что «мы становимся здѣсь на островѣ для защиты земли и народа, желаемъ жить мирно съ японцами и всѣми жителями острова, но нисколько не стѣснять ни торговлю, ни промышленность ихъ на островѣ». Затѣмъ, я приказалъ поставить флагштокъ, десанту выйти и стать во фронтъ; тогда, помолясь Всевышнему Творцу за благоденствіе Государя и Отечества, при крикахъ «ура!» нашего десанта и съ судна, а также и при салютѣ съ онаго, я, вмѣстѣ съ г. маiоромъ Буссе, поднялъ русскій флагъ, при этомъ, къ удивленно моему, чтобы подсобить намъ, подошли главные старшины айнскій и японскій. Съ поднятіемъ флага, выдвинуты были на берегъ и орудія.
Крики удивленія раздавались въ воздухѣ; съ нами и людьми нашими наперехватъ старались обниматься жители острова и японцы, изъявляя этимъ свое дружество, и въ нѣсколько минуть помогли нашимъ людямъ выгрузить наши шлюпки и поставить палатки. Аины и японцы съ любопытствомъ разсматривали наши пушки и разные подарки. Японцы, подходя къ пушкамъ, знаками старались разспрашивать меня, хорошо ли теперь намъ будетъ защищать ихъ отъ «Америки», становясь, впрочемъ, всегда при этомъ сзади нашихъ людей и объясняя, что теперь и аины и японцы могутъ спать. Я отвѣчалъ имъ утвердительно и говорилъ, что эти пушки будутъ постоянно здѣсь для защиты народа и земли, которая есть русская, и что они за нашими пушками и съ нами могутъ быть совершенно спокойны. Послѣ этого, мы пошли, въ сопровожденіи старшинъ, къ нимъ въ домъ, гдѣ японцы угощали насъ чаемъ, вареньемъ, рисомъ и сакки (родъ вина, приготовленнаго изъ риса), а мы всѣхъ ихъ снова отдарили. Дабы еще болѣе увѣрить народъ и японцевъ въ миролюбивыхъ нашихъ намѣреніяхъ, а вмѣстѣ съ тѣмъ и самому еще болѣе убѣдиться въ ихъ искренности, я предложилъ японскимъ и аинскимъ старшинамъ ѣхать со мною на корабль; предложеніе это было съ радостью принято, и мы немедленно всѣ отправились. Здѣсь мы угостили ихъ и показали имъ корабль, а въ 1 час. пополудни съ ними же съѣхали на берегъ. Стараясь тутъ же миролюбиво окончить дѣло вполнѣ, и, вѣрный данному имъ слову — не стѣснять ихъ, я предложилъ имъ слѣдующіе вопросы: a) просилъ показать намъ мѣсто, гдѣ бы мы могли строиться? b) такъ какъ, вѣроятно, скоро настанутъ сырыя погоды и холодъ, то предложилъ имъ, не могутъ ли они продать намъ одинъ или два сарая для первоначальнаго помѣщенія людей нашихъ, провизіи и товаровъ? c) не могутъ ли они одолжить намъ за плату 2 или 3 ботовъ для своза на берегъ съ корабля груза? и d) показать намъ, гдѣ удобнѣе заготовлять лѣсъ для постройки? Всѣ эти предложенія мои были приняты какъ японцами, такъ и аинами съ удовольствіемъ и видимою готовностью, и сейчасъ же было приступлено къ исполненію. Двое старшихъ японцевъ и старшины айнскіе отправились вмѣстѣ со мною на высоты съ правой стороны селенія, гдѣ были расположены часть ихъ магазиновъ, и здѣсь-то, съ обоюднаго согласія, мы выбрали мѣсто. Около этого же мѣста намъ продали японцы, за 12 арш. сукна, сарай для помѣщенія нашихъ запасовъ, а за 15 арш. сукна же и 3 головы сукна же и 3 головы сахару — досчатый домъ для помѣщенія людей и гг. офицеровъ. Послѣ этого старшинами аинскими, за условленную съ нами цѣну, отправлено было на корабль съ аинами 2 бота, и ими же продано намъ 600 уже приплавленныхъ деревъ строеваго лѣсу, и около 15 саж. заготовленныхъ уже дровъ. Обѣщались, когда мы пожелаемъ, показать намъ и мѣста, гдѣ можно будетъ заготовлять лѣсъ и дрова, предлагая, впрочемъ, какъ для этой, такъ и для всякой другой работы свои услуги.
Въ продолженіе этого времени, по распоряженію моему, были свезены на берегъ всѣ орудія, а потому мы съ японцами и аинскими старшинами отправились къ нашей батареѣ и флагу, который съ приличной церемоніей и былъ перенесенъ на избранное мѣсто; за флагомъ люди наши и аины везли на назначенныя мѣста пушки, по привозѣ которыхъ на мѣста, японцы обратились ко мнѣ съ просьбою, что такъ какъ пушки противъ Америки, то обратить ихъ къ морю, а не становить противъ селенія, — что съ моей стороны и было съ удовольствіемъ исполнено съ объясненіемъ, что пушки мы будемъ употреблять никакъ не противъ друзей нашихъ, японцевъ и аинъ, а противъ всѣхъ, которые захотятъ быть врагами нашими, или повредить намъ или друзьямъ нашимъ. Японцы и старшины айнскіе разстались съ нами съ изъявленіями дружбы и признательности, увѣряя насъ, что теперь они совершенно довольны, ибо мы уже будемъ караулить, какъ отъ американцевъ, такъ равно и магазины съ ихъ запасами, и что теперь они могутъ спать спокойно, и тутъ же, отославши отъ магазиновъ своихъ караульныхъ, просили меня поставить русскихъ, на что я совершенно и былъ согласенъ.
Такъ, благодаря Всевышнему Творцу, совершилось занятіе главнаго пункта сахалинскаго, командующаго всѣмъ островомъ! Согласно съ Высочайшею волей и наставленіями вашего высокопревосходительства, не насиліемъ, но миромъ и дружбою поднятъ флагъ Русскій! Все это совершилось такъ же тихо и спокойно, какъ и на берегахъ Амура и Татаріи, съ любовью и согласіемъ народовъ, прибѣгающихъ къ давно-желанной защитѣ, подъ кровомъ державы Монарха Русскаго. Дабы имя вашего высокопревосходительства, какъ главнаго дѣятеля и предстателя у Престола за дѣйствія наши, въ Восточныхъ предѣлахъ нашего отечества, было незабвенно въ потомствѣ, я украсилъ вновь основанный постъ въ заливѣ Тамари-Анива, назвавъ его Муравьевскимъ.
Сдѣлавъ г. маiору Буccе, назначенному мно. временнымъ правителемъ острова Сахалина и начальникомъ главнаго его пункта, Муравьевскаго поста, надлежащее распоряженіе о свозе груза и десанта, мнѣ оставалось для совершенной безопасности поста и дальнѣйшихъ нашихъ дѣйствій, озаботиться пріобрѣтеніемъ положительныхъ свѣдѣній, на основанiи которыхъ и распорядиться на будущее время. Я узналъ слѣдующее: сообщеніе съ Матсмаемъ начинается около мая мѣсяца, т. е. съ этого времени приходятъ на Сахалинъ джонки съ Матсмая за рыбою и привозятъ соль и рисъ, а съ прекращеніемъ промысла, что было недавно, уходятъ и до весны не являются. Съ Матсмая привозятъ сюда соболей, лисицъ и выдръ, и въ продолженіе лѣта производятъ здѣсь торговлю съ пріѣзжающими съ Амура и Сѣвера народами; что японцы единственно въ Тамари только возятъ все съ Матсмая, и берутъ только здѣсь рыбу, и наконецъ, что теперь японцы и аины перебираются въ зимовья, а въ Тамари оставляются ими все запасы.
24-го числа все люди и все запасы были свезены на берегъ и размѣщены какъ слѣдуетъ.
Теперь для полноты всего этого, я нужнымъ считаю представить вашему высокопревосходительству топографическое описаніе мѣстности, изъ котораго вы изволите увидѣть всю стратегическую важность занятаго нами пункта; съ занятіемъ этой мѣстности, мы владѣемъ не только этой единственною удобною на островѣ бухтой, но и держимъ во власти нашей все магазины и запасы японцевъ, ежели бы сіи послѣдніе и вздумали что-либо противу насъ непріязненное.
Небольшая рѣчка раздѣляетъ пространную долину Тамари на двѣ части; по правому берегу этой рѣчки, на чистой площадкѣ по склону горы, въ разстояніи около 100 шаговъ отъ моря, расположены лѣтники японцевъ и аинъ; въ разстояніи же около 300 шаговъ вверхъ по рѣчкѣ находятся ихъ зимники. На весьма тщательно обдѣланной набережной расположены ихъ магазины, наполненные нынѣ рыбою и частью солью; противу магазиновъ, вдоль берега, уложены боты и лодки. Лѣвый берегъ этой рѣки представляетъ высоты, какъ бы отдѣльными уступами, по которымъ, въ видѣ полукруга, расположены главные ихъ магазины съ рисомъ и солью; далѣе, сзади, — ихъ жилища и караульная аинъ и японцевъ. Обширная равнина, которою оканчиваются эти высоты, командуетъ совершенно какъ противолежащимъ ей лѣтнимъ селеніемъ аинъ и японцевъ, такъ равно магазинами съ рисомъ и солью и самымъ рейдомъ. Въ 80 саж. отъ этого мѣста, у самой набережной, образуется площадка въ 15 саж. ширины и 20 саж. длины; на двухъ сторонахъ ея къ горамъ примкнуты магазинъ и лѣтній домъ, который намъ продали японцы. Мѣстность эта командуетъ совершенно рѣчкой, протекающею по селенію, амфилируетъ всѣ магазины, расположенные на берегу, вполнѣ командуетъ пристанью, всею бухтою, и входомъ въ нее съ моря. Обѣ эти мѣстности соединены съ набережною прекрасно сдѣланною дорогой, которая проведена и къ верхнимъ магазинамъ, и слѣдовательно соединяетъ ихъ съ селеніями. Эти-то превосходные въ стратегическомъ отношеніи пункты нами и заняты. На первомъ поставлена мною батарея изъ пяти 18-фн. орудій, и на второмъ — батарея изъ трехъ орудій того же калибра, и одной 3-фн. пушки. На площадкѣ, гдѣ поставлена первая батарея, я приказалъ производитъ главныя постройки, и тутъ назначилъ 41 человѣка. При нижней же батареѣ долженъ быть нашъ пакгаузъ и караульня, и при этомъ 20 человѣкъ. Изъ этого ваше высокопревосходительство изволите увидѣть, въ какомъ положеніи и состояніи я оставилъ нашъ десантъ; онъ обезпеченъ совершенно на годъ, товаровъ и разныхъ припасовъ — въ изобиліи, и при испытанной бдительности и благоразуміи перваго начальника острова Сахалина, г. маиора Буссе, можно надѣяться, что первый этотъ твердый шагъ еще болѣе утвердится, а изъ приложенной при семъ копіи съ инструкціи, данной мною г. маiору Буссе, ваше высокопревосходительство усмотрѣть изволите, какъ онъ долженъ будетъ дѣйствовать; наставленія эти, основанныя, во-первыхъ, на Высочайшей волѣ и предписаніяхъ вашего высокопревосходительства, а, во-вторыхъ, на опытности, пріобрѣтенной уже на мѣстѣ, на свѣдѣніяхъ, которыя я получалъ, и обстоятельствахъ которыя я встрѣтилъ.
25-го числа, при прощаніи съ японцами, я объявилъ имъ, что принимая защиту и покровительство Россіи, всѣ жители острова, составляющаго отнынѣ уже принадлежность Русскаго царства, суть подданные нашего Государя, потому я требую отъ нихъ: 1) никому изъ аинъ никакого насилія не дѣлать, безъ обоюднаго соглашенія въ платѣ никого работать не заставлять, семействъ съ острова не брать и не перевозить; и 2) оружія никакого на островъ не привозить. За точнымъ исполненіемъ чего, наблюдать оставленныя нами на островѣ и суда наши, которыя съ весною будутъ опять при селеніи. Между тѣмъ, разставя въ то же время караулы, начаты были наши работы по постройкамъ, и въ 5 час. пополудни, заложивъ при верхней и нижней батареяхъ ограды и первыя русскія строенія для помѣщенія людей, я отправился на корабль «Николай I», и въ 6 час., снявшись съ якоря, направился въ Императорскую Гавань...»