Революція углубляется…
Безшабашная демагогія людей, «углубляющихъ» революцію, даетъ свои плоды, явно гибельные для наиболѣе сознательныхъ и культурныхъ представителей соціальныхъ интересовъ рабочаго класса. Уже на фабрикахъ и заводахъ постепенно начинается злая борьба чернорабочихъ съ рабочими квалифицированными; чернорабочіе начинаютъ утверждать, что слесари, токари, литейщики и т. д. суть «буржуи».
Революція все углубляется во славу людей, производящихъ опытъ надъ живымъ тѣломъ рабочаго народа.
А рабочіе, сознающіе трагизмъ момента, испытываютъ величайшую тревогу за судьбу революціи.
«Боюсь, — пишетъ мнѣ одинъ изъ нихъ — что не далекъ уже тотъ день, когда массы, не удовлетворившись большевизмомъ, навсегда разочаруются въ лучшемъ будущемъ, навсегда потеряютъ вѣру въ соціализмъ и повернутъ всѣ взоры опять къ прошлому, къ черному монархизму, и тогда дѣло освобожденія народовъ погибнетъ на сотни лѣтъ.
Я думаю, что это будетъ, ибо большевизмъ не осуществитъ всѣхъ чаяній некультурныхъ массъ, и вотъ, я не знаю, что намъ, находящимся среди этихъ массъ, дѣлать для того, чтобъ не дать угаснуть вѣрѣ въ соціализмъ и въ лучшую жизнь на землѣ».
«Положеніе мало-мальски развитого рабочаго въ средѣ обалдѣвшей массы становится похоже на то, какъ бы ты сталъ чужой для своихъ же», сообщаетъ другой.
Эти жалобы слышатся все чаще, предвѣщая возможность глубокаго раскола въ нѣдрахъ рабочаго класса. А иные рабочіе говорятъ и пишутъ мнѣ:
— «Вамъ бы, товарищъ, радоваться, пролетаріатъ побѣдилъ!»
Радоваться мнѣ нечему, пролетаріатъ ничего и никого не побѣдилъ. Какъ самъ онъ не былъ побѣжденъ, когда полицейскій режимъ дѣржалъ его за глотку, такъ и теперь, когда онъ держитъ за глотку буржуазію — буржуазія еще не побѣждена. Идеи не побѣждаютъ пріемами физическаго насилія. Победители обычно — великодушны, — можетъ быть, по причинѣ усталости, — пролетаріатъ не великодушенъ, какъ это видно по дѣлу С. В. Паниной, Болдырева, Коновалова, Бернацкаго, Карташева, Долгорукаго и другихъ, заключенныхъ въ тюрьму неизвѣстно за что.
Кромѣ названныхъ людей въ тюрьмахъ голодаютъ тысячи, — да, тысячи! — рабочихъ и солдатъ.
Нѣтъ, пролетаріатъ не великодушенъ и не справедливъ, а вѣдь революція должна была утвердить въ странѣ возможную справедливость.
Пролетаріатъ не побѣдилъ, по всей странѣ идетъ междуусобная бойня, убиваютъ другъ друга сотни и тысячи людей. Въ «Правдѣ» сумасшедшіе люди науськиваютъ: бей буржуевъ, бей калединцевъ! Но буржуи и калединцы вѣдь это все тѣ же солдаты — мужики, солдаты — рабочіе, это ихъ истребляютъ и это они разстрѣливаютъ красную гвардію.
Если бъ междуусобная война заключалась въ томъ, что Ленинъ вцѣпился въ мелкобуржуазные волосы Милюкова, а Милюковъ трепалъ бы пышныя кудри Ленина.
— Пожалуйста! Деритесь, паны!
Но дерутся не паны, а холопы, и нѣтъ причинъ думать, что эта драка кончится скоро. И не возрадуешься, видя, какъ здоровыя силы страны погибаютъ, взаимно истребляя другъ друга. А по улицамъ ходятъ тысячи людей и, какъ будто бы сами надъ собой издѣваясь, кричатъ: «Да здравствуетъ миръ».
Банки захватили? Это было бы хорошо, если бъ въ банкахъ лежалъ хлѣбъ, которымъ можно досыта накормить дѣтей. Но хлѣба въ банкахъ нѣтъ, и дѣти изо дня въ день недоѣдаютъ, среди нихъ растетъ истощеніе, растетъ смертность.
Междуусобная бойня окончательно разрушаетъ желѣзныя дороги; — если бы мужики дали хлѣба, его не скоро подвезешь.
Но всего больше меня и поражаетъ, и пугаетъ то, что революція не несетъ въ себѣ признаковъ духовнаго возрожденія человѣка, не дѣлаетъ людей честнѣе, прямодушнѣе, не повышаетъ ихъ самооцѣнки и моральной оцѣнки ихъ труда.
Есть, конечно, люди, которые ходятъ «гоголемъ», напоминая цирковаго борца, успѣшно положившаго противника своего «на обѣ лопатки», — о этихъ людяхъ не стоитъ говорить. Но въ общемъ, въ массѣ — не замѣтно, чтобъ революція оживляла въ человѣкѣ это соціальное чувство. Человѣкъ оцѣнивается такъ же дешево, какъ и раньше. Навыки стараго быта не исчезаютъ. «Новое начальство» столь же грубо, какъ старое, только еще менѣе внѣшне благовоспитано. Орутъ и топаютъ ногами въ современныхъ участкахъ, какъ и прежде орали. И взятки хапаютъ, какъ прежніе чинуши хапали, и людей стадами загоняютъ въ тюрьмы. Все старенькое, скверненькое пока, не исчезаетъ.
Это плохой признакъ: онъ свидѣтельствуетъ о томъ, что совершилось только перемѣщеніе физической силы, но это перемѣщеніе не ускоряетъ роста силъ духовныхъ.
А смыслъ жизни и оправданіе всѣхъ мерзостей ея только въ развитіи всѣхъ духовныхъ силъ и способностей нашихъ.
«Объ этомъ — преждевременно говорить, сначала мы должны взять въ свои руки власть».
Нѣтъ яда, болѣе подлаго, чѣмъ власть надъ людьми; мы должны помнить это, дабы власть не отравила насъ, превративъ въ людоѣдовъ еще болѣе мерзкихъ, чѣмъ тѣ, противъ которыхъ мы всю жизнь боролись.
