Хотят арестовать Ираклия Церетелли, талантливого политического деятеля, честнейшего человека.
За борьбу против монархии, за его защиту интересов рабочего класса, за пропаганду идей социализма, старое правительство наградило Церетелли каторгой и туберкулёзом.
Ныне, правительство, действующее якобы от имени и по воле всего пролетариата, хочет наградить Церетелли тюрьмой — за что? Не понимаю.
Я знаю, что Церетелли опасно болен, но, — само собою разумеется, я не посмел бы оскорбить этого мужественного человека, взывая о сострадании к нему. Да — и к кому бы я взывал? Серьёзные, разумные люди, не потерявшие головы, ныне чувствуют себя «в пустыне, — увы! — не безлюдной». Они — бессильны в буре возбуждённых страстей. Жизнью правят люди, находящиеся в непрерывном состоянии «запальчивости и раздражения». Это состояние признаётся законом одною из причин, дающих преступнику право на снисхождение к нему, но — это всё-таки состояние «вменяемости».
«Гражданская война», то есть взаимоистребление демократии к злорадному удовольствию её врагов, затеяно и разжигается этими людьми. И теперь уже и для пролетариата, околдованного их демагогическим красноречием, ясно, что ими руководят не практические интересы рабочего класса, а теоретическое торжество анархо-синдикалистских идей.
Сектанты и фанатики, постепенно возбуждая несбыточные, неосуществимые в условиях действительности надежды и инстинкты тёмной массы, они изолируют пролетарскую, истинно социалистическую, сознательно революционную интеллигенцию, — они отрывают у рабочего класса голову.
И если они решаются играть судьбою целого класса, — что им до судьбы одного из старых, лучших товарищей своих, до жизни одного из честнейших рыцарей социализма?
Как для полоумного протопопа Аввакума, для них догмат выше человека.
Чем всё это кончится для русской демократии, которую так упорно стараются обезличить?
