Русско-афганская граница (Логофет)/1909 (ВТ)/6

Материал из Викитеки — свободной библиотеки


[67]
VI
Ирригация и пользование водою. Долина реки Мургаба до Меручака

Дом пограничного офицера и казарма нижних чинов в Караул-Хана, оба полуевропейской постройки, красиво выделяются среди зелени деревьев, посаженных вокруг зданий. Напротив поста на правом берегу Мургаба, принадлежащем Афганистану, ближе к Меручаку расположены глинобитные постройки стоящей здесь афганской милиционной конной сотни. Вдоль всего берега реки тянутся густые и высокие заросли камышей, достигающие до двух сажень вышины. Глубокие арыки с проведенною водою попадались на каждом шагу, затрудняя движение лошадей. Полуголые фигуры туркмен, одетых лишь в синие широкие шаровары, босяком, но в огромных косматых папахах, виднеются на обработанных полях.

— С огромными трудами приходится им обрабатывать землю, — указал нам на них штабс-ротмистр. [68]

— Искусственное орошение требует особого внимания со стороны землевладельца — ведь ему приходится каждый день обязательно выпускать воду на свою землю и для этого проделать хотя и не сложную, но кропотливую работу по выпуску воды, закрывая течение ее в одних канавах и открывая в других.

— Ну, а самое пользование водою производится каким образом? — заинтересовался я. — Вероятно, в этом случае бывает, что один напускает воды на свою землю больше, а другой меньше?

— Не скажите, в данном случае, представьте, недоразумений почти не бывает и количество воды, поступающей на поливку каждого поля, почти одинаково. В этом отношении у туземцев имеется система выработанная вековым опытом, благодаря которой каждому отпускается вода с аптекарской точностью.

Мы невольно, вероятно, изобразили на своих лицах удивление, заметив которое, наш милейший ротмистр сейчас же постарался подробно посвятить нас в тайну водопользования.

— Видите ли, дело, в сущности, ведется довольно просто. Каждый аул имеет свой особый магистральный арык, который вместе с остальными мелкими арыками находится в ведении особого должностная лица. На обязанности его лежит наблюдение за всей ирригационной системою, за своевременной очисткою всех арыков и за правильным и равномерным распределением воды [69]магистрального арыка между всеми жителями аула. По адату (обычное право), количество воды, причитающейся каждому члену аульного общества, находится в строгой зависимости от количества воды магистрали и общего количества членов означенного общества. Доля воды, причитающаяся на каждого, называется «су», то есть вода. Все количество воды делится на число жителей аула, и одна доля приблизительно выражает один час пользования водою. Затем известное число долей соседних землевладельцев соединяется вместе с таким расчетом, чтобы число долей равнялось бы целым суткам, на каковое время и пускается вода в их распоряжение. Между же собою они делают также разверстку. Мой приятель А. А. Ломакин, служивший долгое время серахским приставом[1] и составивший книгу «Обычное право туркмен», объяснял наглядно водопользование таким образом: большинство аульных арыков состоит из 144 вод и предполагается, что ею наделены 144 землепашца. По времени пользования водою всего арыка величину су (одной доли) можно определить, приурочивая ее к дроби, числителем которой служит число минут в сутках (1440), а знаменателем число лиц наделенных водою (144). Частное, полученное от разделения числителя на знаменатель 1440 : 144—10 (минут), определит по времени теоретическое право каждого землепащца пользоваться водою всего арыка в течение каждых [70]суток или по времени пользования величину одного су. Ввиду же неудобства выделить пользование водою на часы, весь аул разделяется на группы, чтобы число каждой группы равнялось бы суткам (двадцати четырем часам). Суточная очередь называется пейкал. Каждый же пейкал разделяется на дневную и ночную очередь. Распределение же воды между лицами одного пейкала производится по измерению тени.

Вот вам и вся система водопользования…

— Урожаи же здесь такие, о которых мы в России понятия не имеем. Возьмите уже одно то, что клевер здесь косят от шести до семи раз в год, а все хлеба два раза, переменяя, конечно, сорта хлебов. Урожай сам семьдесят и больше — не редкость. Вообще Мургабская долина это — эльдорадо для земледельца, но при всем том нужно сказать, что земледелец здесь должен быть обязательно туземец, так как наши совершенно незнакомы с поливным хозяйством и не умеют обращаться с водою. Вся долина Мургаба представляет собою житницу всего здешнего края и, благодаря благодатной почве и обилию воды для поливки, местное население отличается большею зажиточностью. Здесь ведь живут туркмены, то есть, точнее, туркменские племена Сорыки и Салоры…

Порою тропинка, по которой мы ехали, подходила почти к самой реке, берега которой были покрыты густыми зарослями кустарников и деревьев различных пород. Высокий густой камыш совершенно закрывал всадников. Влажный [71]прохладный воздух делал переезд после зноя особенно приятным.

— Просто век бы здесь жил. Как здесь хорошо! — искренно восторгался доктор, постоянно делясь своими впечатлениями с остальными спутниками.

— Прямо рай здесь!..

— А вы батенька восторгаться-то восторгайтесь, а поводьев-то не распускайте! — предостерег его есаул, бывший с утра почему-то не в духе. — Живым манером редьку закопаете…

Как бы в подтверждение его предостережений через несколько минут конь доктора захрапел и бросился в сторону. Что-то огромное, серое, показавшееся мне каким-то чудовищем, выскочило из камышей и остановилось на тропинке.

— Вот так кабанище! — рассеял мое недоумение есаул. — Давай винтовку, чего смотришь! — сердито крикнул он казаку…

Но пока тот подъехал и подал винтовку, кабан двинулся через тропинку и, ломая камыш, скрылся в зарослях…

— Экая досада… Чтобы тебя черти взяли! — сердито выругался есаул в пространство… Ушел-таки проклятый… — Ну, ничего, в следующий раз попадется, — утешал он сам себя. — Здесь камыш слишком густой да и почва вязкая, а то бы можно его преследовать. Раз, дальше немного, около Меручака я выгнал тоже кабана. Хорошо, что место было удобное, так я за ним гнал больше версты. [72]На грех винтовки-то не было, так я его шашкою. Раз с пяток удалось рубнуть. А только потом чуть-чуть он меня не прикончил. Оступился конь в канаву, а я с ним и грохнулся на землю. И чтобы вы думали? Прямо-таки наседать на меня кабан стал. А у меня ногу лошадь придавила. Отмахиваюсь, а сам думаю — непременно кончит он меня сейчас. Спасибо казаки заприметили, что неладно со мною, и выручили своего командира, а то бы пришлось от свиньи и свинскую смерть принять.

Доктор, наученный опытом, особенно крепко вцепился в поводья руками и, опасливо озираясь по сторонам, спросил:

— А много здесь этого зверя, есаул?

— И даже очень… То есть я вам доложу — тысячи. Приволье для них здесь. Туркмены хотя и бьют их, но больше чтобы защитить свои посевы, да еще на корм собакам. А все же плодится их масса. Пограничники то же самое стреляют их в ограниченном количестве, потому их здесь по Мургабу на двух постах всего человек пятьдесят. Много ли им нужно на довольствие… И, таким образом, если за год убьют сотню кабанов, так хорошо, а их ежегодно прибывает несколько тысяч. Потому свинья поросится три раза в год. На постах и колбасы, и сало, и мясо все из кабанов…

— Надоедает их мясо-то, вашескородие… — сказал один из конвойных, прислушиваясь к словам есаула. [73]

— Иное время другого мяса не достанешь, а кабанина приестся. Еще когда поросята, так те очень вкусны. А только как не бить их, хотя и надоело их мясо, когда они, почитай что каждую ночь какую ни на есть шкоду сделают. То погреб развалят, то под ячменник подроются. А как убьешь его, так нужно есть, потому зачем же добру пропадать. Пудов этак с двадцать, а то и больше кабан тянет. Страсть какие жирные бывают. Только старые не вкусны, болотом мясо пахнет, ну а молодые или же, к примеру сказать, свиньи — так те хороши.

Почти ежеминутно из под наших лошадей вылетали фазаны и, блестя своим красивым оперением на солнце, перелетали через дорогу и садились снова в заросли.

— Хорошая птица!.. — одобрил есаул. — Если пойти с ружьем, так здесь в час с полсотни их набить можно. Туркмены их прямо без жалости уничтожают массами, потому они тоже враги посевов. А здешний фазан красивее по оперению кавказского да и вкуснее, пожалуй, будет. Здесь их есть две разновидности, один аму-дарьинский, другой тибетский фазан. Но только их сравнительно с прежними годами куда меньше стало. Теперь даже распоряжение вышло, которым охота на фазанов во всем Туркестанском крае запрещена совершенно на два года. Слишком уж безжалостно уничтожали промышленники эту птицу. Вот утки другое дело, — указал он на [74]плес Мургаба, положительно черневший тысячами птиц различных утиных и других пород… Их бить здесь не жалко. Глупая какая-то птица. А фазана жаль… Ведь к зиме, когда начинаются дожди, так иногда собираются целые аулы туркмен и, окружив огромное место в камышах, палками выбивают тысячи фазанов.

На плесе между тем слышались крики водяной птицы и такое хлопанье крыльев, что казалось, миллионы пернатых собрались в этом месте. Утки всех пород и видов, серые гуси и белоснежные лебеди покрывали густою тучею небольшой плес. У самого берега по мелководью задумчиво выступали на своих высоких ногах красивые фламинго, как будто сторонясь от остальной водяной птицы. Металлически звонкий крик лебедей гармонично врывался в общую мелодию криков пернатого царства.

— Ну и тьма же здесь дичи! — невольно высказал я удивление.

— Это еще что, весною куда больше бывает, — ответил есаул и, собрав своего коня, двинулся рысью. — Нужно поспешить господа, уже Меручак недалеко!.. — добавил он, исчезая за поворотом тропинки.



Примечания[править]

  1. В настоящее время начальник Тедженского уезда, ученый, известный ориенталист и знаток Средней Азии.