Рано на зарѣ мы двинулись къ Аму-Дарьѣ, чтобы переправиться на правый ея берегъ къ пограничному посту Акъ-Кумъ. Легкая стальная шлюпка съ воздушными ящиками, принадлежащая пограничной стражѣ, быстро скользя поперекъ сильнаго теченія, черезъ какихъ нибудь четверть часа доставила насъ на другой берегъ. Лошади же наши переправлялись на неуклюжемъ туркменскомъ каюкѣ, который снесло по теченію далеко внизъ. Густые камыши, достигавшіе аршинъ шесть высоты, покрывали весь берегъ и острова по Аму-Дарьѣ. Пріятная свѣжесть воды умѣряла жару. Небольшія горы тянулись въ недалекомъ отъ берега разстояніи. Береговая полоса имѣла характеръ солончаковой степи, на которой лишь кое-гдѣ виднѣлись чахлыя заросли кустарниковъ и деревьевъ, окружавшихъ постройки кишлаковъ Акъ-Кумъ, Яка-Патта, Карнасъ и Ходжа-Саларъ. Кишлаки эти принадлежатъ къ числу бѣднѣйшихъ, причиною чего является Аму-Дарья, ежегодно размывающая огромныя площади обрабатываемой земли и уносящая при этомъ много скота, людей и даже постройки. Солончаковая же почва, несмотря на затрачиваемую массу труда на ея обработку, даетъ лишь посредственные урожаи. Паралельно рѣкѣ, и въ разстояніи отъ берега не болѣе двухъ трехъ верстъ, тянется горный хребетъ Кундалянъ-Тау; горы эти безлѣсны и пустынны. Въ нѣкоторыхъ мѣстахъ въ нихъ производится добываніе камня, сплавляемаго на каюкахъ въ Керки и ниже по Аму-Дарьѣ.
Разрушительная работа Аму-Дарьи проявляется въ особенности рѣзко на участкѣ между Акъ-Кумомъ и Келифомъ. Такъ, напримѣръ, по сообщенію туземцевъ, лѣтъ двадцать тому назадъ культурная полоса въ этихъ мѣстахъ достигла ширины до 5-ти верстъ, причемъ по ней въ различныхъ мѣстахъ были расположены кишлаки съ большимъ количествомъ населенія, но теченіе Аму-Дарьи, направлявшееся прежде къ афганской сторонѣ по правому берегу, вдругъ измѣнилось и стало рвать лѣвый берегъ, отмывая ежегодно значительное количество культурной полосы, которая въ настоящее время достигаетъ ширины отъ (½ до 1 версты.) Въ теченіе нѣсколькихъ лѣтъ всѣ кишлаки такимъ образомъ были совершенно смыты и въ настоящее время даже не осталось слѣдовъ отъ ихъ существованія.
— Здѣсь мнѣ пришлось слышать довольно интересное преданіе, сообщилъ намъ N.
Однажды я проѣзжалъ около Яка-Патта, остановился у мѣстнаго аксакала и случайно заговорилъ о страшныхъ размывахъ береговъ, которые дѣлаетъ Аму-Дарья. Представьте себѣ, онъ по этому поводу разсказалъ мнѣ слѣдующую легенду, которую я вамъ съ удовольствіемъ передамъ.
— „Въ очень давнее время выше по Аму-Дарьѣ около Термеза было царство славнаго и великаго Искандера, которому повиновались всѣ народы. Онъ былъ Джигангиръ, т. е. всемірный завоеватель и повелитель. Огромныя богатства были собраны въ его городѣ и годъ отъ года они все увеличивались и возрастали. Всѣмъ былъ счастливъ Джигангиръ- Искандеръ. У него было все, что только можно пожелать на землѣ. Одного лишь не было у него это сына-наслѣдника, которому бы онъ могъ оставить свое великое царство. Долго, страшно долго, почти сто лѣтъ, правилъ народами Искандеръ, и не посылалъ ему Аллахъ вѣстника смерти, ангела Азраила. Но, наконецъ, часъ воли Аллаха насталъ. Некому было Искандеру оставить свое царство; зналъ онъ, что послѣ его смерти пойдутъ большія кровопролитія изъ за его богатствъ, и вотъ, чтобы не увеличивать огромныхъ потоковъ крови человѣческой, пролитой имъ самимъ въ теченіе долгой его жизни, онъ обратился съ молитвой и просилъ помощи Аллаха. Любилъ Аллахъ Искандера. Ходатаемъ за него всегда былъ великій пророкъ его Магометъ. Не отказалъ Аллахъ въ просьбѣ своего Джигангира, который просилъ его помощи, чтобы скрыть свои богатства, золото и камни такъ, чтобы никто не могъ бы ихъ найти. Не хотѣлъ Аллахъ, чтобы проливалась изъ-за нихъ кровь правовѣрныхъ. Въ то время Аму-Дарья протекала по лѣвую сторону горъ и направлялась по теперешней афганской землѣ. Вынулъ изъ бреннаго тѣла ангелъ Азраила великую душу и умеръ Искандеръ. Взяли его тѣло со всѣмъ золотомъ и богатствами небесные слуги Аллаха и зарыли гдѣ-то здѣсь въ пустынѣ. Захотѣлъ посмотрѣть Джебраилъ какъ хоронятъ тѣло Искандера и показался надъ вершиною самой высокой горы этого горнаго хребта, окруженный цѣлымъ сонмомъ ангеловъ. Поднялась тогда страшная буря на землѣ, засверкали молніи изъ глазъ Джебраила. Махнулъ онъ своимъ огненнымъ мечомъ и раступились горы около самаго Келифа. Обрадовалась тогда рѣка Аму-Дарья и быстро набѣжали ея волны къ мѣсту, гдѣ былъ зарытъ со всѣми своими богатствами Искандеръ. Затопила Аму-Дарья всю эту пустыню и затянула тиною могилу Джигангира. Не хотѣлъ Аллахъ, чтобы нашли люди богатства Джигангира, и, исполняя свое обѣщаніе, направляетъ онъ по долинѣ быстрыя струи Аму, которая съ каждымъ годомъ все больше и больше забрасываетъ пескомъ могилу, находящуюся подъ водою, отрывая для этого землю съ береговъ. И никто изъ людей не знаетъ, гдѣ лежитъ Искандеръ, окруженный своими богатствами. Говорятъ старые люди, что Аллахъ откроетъ эту тайну новому Джигангиру, который покоритъ весь міръ“.
— Какъ видите легенда не лишена доли поэзіи и напоминаетъ собою преданія о смерти Атиллы и Чингизъ-хана, которыхъ, говорятъ, похоронили такъ же: перваго, чуть не на днѣ этого Окса, а втораго въ Монголіи, для чего, какъ говоритъ преданіе, рѣка была отведена въ сторону, а затѣмъ вода снова пущена по прежнему руслу.
Между тѣмъ, прибрежная долина, постепенно расширяясь, приняла характеръ песчаной пустыни безъ всякаго признака растительности. Горный хребетъ, измѣнивъ направленіе, протянулся перпендикулярно къ рѣкѣ, которая дѣлала около Келифа довольно крутой поворотъ. Небольшая цѣпь холмовъ, постепенно понижаясь, доходила до Келифа, гдѣ у самаго берега оканчивалась высокою скалою. На противоположномъ афганскомъ берегу снова начинался тотъ же хребетъ. Видимо, въ этомъ мѣстѣ въ отдаленную эпоху произошелъ разрывъ горъ и рѣка устремилась по новому руслу.
Вправо отъ насъ, на афганской сторонѣ виднѣлась довольно высокая гора, на вершинѣ которой скалы имѣли видъ человѣка колосальнаго роста, который какъ будто держалъ что-то въ рукахъ.
— По поводу этой горы существуетъ такая легенда, сообщилъ намъ Н.—Когда-то на той сторонѣ, гдѣ теперь песчаная пустыня, было огромное пространство плодородной земли, принадлежавшей одному страшно богатому баю (купецъ-богачъ). Все свое богатство этотъ бай создалъ, продавая по очень высокимъ цѣнамъ зерновой хлѣбъ, который ему приносили его плодородныя поля. Ничего не любилъ онъ такъ на свѣтѣ, какъ деньги, и изъ-за нихъ готовъ былъ даже отдать свою душу шайтану. Не было у него благодаря этому никакой жалости къ людямъ. Одинаково бралъ онъ деньги и съ богатаго и съ бѣднаго и съ бая и съ байгуша (нищаго), стремясь лишь собрать возможно больше золотыхъ тилла (золотая монета). И Аллахъ по своему милосердію долго терпѣлъ. Одна за другой падали слезы обиженныхъ баемъ на чашу вѣсовъ, на которыхъ Аллахъ взвѣшиваетъ грѣхи каждаго. Наступилъ страшный голодный годъ, а бай поставилъ вооруженную стражу около своихъ амбаровъ съ хлѣбомъ и началъ продавать зерно еще дороже, съ каждымъ проданнымъ батманомъ (8 пудовъ) все больше увеличивая цѣну. Уже немного у него оставалось непроданнаго хлѣба. По цѣнѣ золота сталъ онъ продавать его, заполняя свои амбары золотою монетою. И все-таки казалось баю мало тѣхъ богатствъ, которыя онъ пріобрѣлъ. Оставалось у него немного зерна дурного, неочищеннаго и перемѣшаннаго съ землею. Но и его рѣшилъ продать алчный бай. Нужно было лишь просѣять остатки. Но не посылалъ Аллахъ вѣтровъ въ эти дни въ долину. Рѣшилъ тогда бай подняться на высокую гору и тамъ началъ просѣиваніе негоднаго зерна. Взошолъ онъ на вершину, которая видна на томъ берегу, и началъ свою работу. Переполнилась въ это время чаша вѣсовъ, взвѣшивавшихъ грѣхи Бая и насталъ часъ воли Аллаха. Гнѣвнымъ взоромъ взглянулъ Аллахъ на грѣшника и разомъ окаменѣлъ бай отъ страшнаго для каждаго смертнаго взгляда. Не позволилъ даже Аллахъ вынуть ангелу Азраилу душу грѣшника изъ окаменѣвшаго тѣла. И стоитъ на вершинѣ горы обращенный въ камень бай, держа въ рукахъ рѣшето, черезъ ,_p.159.png)
Бухарскій бекъ и русскіе офицеры. которое просѣвалъ зерно… И будетъ стоять грѣшникъ до скончанія вѣковъ, напоминая всѣмъ живущимъ, что долготерпѣнію Аллаха есть предѣлъ. И страшно мучится душа грѣшнаго бая въ своемъ каменномъ тѣлѣ…
Между тѣмъ показался Келифъ, до котораго все же оставалось еще нѣсколько верстъ. Рядъ построекъ этого маленькаго городка окружалъ высокую скалу, вдававшуюся въ рѣку. На самой вершинѣ ея виднѣлись древнія, сильно вывѣтрившіяся высокія стѣны крѣпости, въ которой живетъ Келифскій бекъ. Верстахъ трехъ отъ Келифа на равнинѣ показалась большая група всадниковъ, одѣтыхъ въ яркіе, всѣхъ цвѣтовъ халаты. Впереди всѣхъ на высокомъ конѣ, покрытомъ богатою парчевою попоною, въ золотомъ парчевомъ халатѣ, видѣнъ былъ пожилой бухарецъ—келифскій бекъ, окруженный свитою, состоявшей изъ амлекдаровъ, юзъ-баши, аксакаловъ и т. п. административныхъ бухарскихъ властей и почетныхъ стариковъ, выѣхавшимъ намъ на встрѣчу. Характерная картина такъ и просилась на полотно художника. Невольно глядя на эту красивую группу, вспомнилась старая до-Петровская Русь съ ея богатыми яркими одеждами, во многомъ позаимствованными нами у востока. Нѣсколько человѣкъ имѣли на правой рукѣ соколовъ, сидѣвшихъ съ колпачками на головкѣ. У бека и всей его свиты были надѣты кривые шатки бухарскаго образца, украшенныя серебромъ, бирюзой и различными цвѣтными украшеніями.
Сложный церемоніалъ встрѣчи, при которомъ первымъ слѣзаетъ съ лошади ниже стоящій по общественному положенію, былъ выполненъ, благодаря опытности сопровождавшаго насъ N благополучно. Первый слѣзъ съ лошади бекъ и, подойдя къ нашему генералу, сказалъ цвѣтистую рѣчь на сартовскимъ языкѣ и поздравилъ его съ благополучнымъ прибытіемъ въ Келифъ. Поздоровавшись затѣмъ со всѣми нашими спутниками, бекъ и вся его свита, окруживъ экипажъ генерала, живописной толпою двинулась за нами слѣдомъ. Нѣсколько джигитовъ, одѣтыхъ въ ярко-красные халаты, поскакали карьеромъ впередъ, чтобя дать знать въ Келифъ о нашемъ прибытіи.
— Вамъ смѣшно, что я такъ пунктуально отнесся къ выполненію церемоніала встрѣчи,—прервалъ продолжительное молчаніе N, обращаясь ко мнѣ.
Вы не можете себѣ представить, что это за народъ здѣшніе азіаты. Достаточно, напримѣръ, было по забывчивости при встрѣчѣ генералу слѣзть раньше на землю, чтобы самъ бекъ и его свита считали бека гораздо старше и болѣе значительной особой по занимаемому положенію. Для того, чтобы возвысить себя въ глазахъ толпы и указать, что русскіе офицеры ниже ихъ, они продѣлываютъ даже фокусы. Подъѣдетъ обыкновенно бухарецъ и сдѣлаетъ видъ, что хочетъ слѣзть, т. е. нагнется даже и ногу вынимаетъ изъ стремени. Ну а у нашихъ есть эдакая любезная предупредительность. Сейчасъ, какъ увидѣлъ, что тотъ собирается съ сѣдла слѣзать, ногу изъ стремени, да и спрыгнетъ на землю. Ну, а бухарецъ, какъ ни въ чемъ не бывало, оправится на сѣдлѣ и протягиваетъ руку.
Вся же толпа, конечно, считаетъ русскаго ниже почину. Подобные фокусы, да наша предупредительность зачастую портили много при сношеніяхъ съ ними…
У подножья скалы, на которой расположена Келифская крѣпость, была выстроена бухарская пѣхотная рота, взявшая при нашемъ приближеніи на караулъ. Люди роты были одѣты въ черные мундиры русскаго образца, съ красными погонами, въ черные же шаровары съ краснымъ кантомъ и высокіе сапоги. Головнымъ уборомъ служила черная мерлушковая шапка, также отчасти русскаго пѣхотнаго образца. Разница въ ней была лишь та, что взамѣнъ суконнаго верхъ шапки былъ барашковый. Въ общемъ издали рота имѣла видъ русской пѣхотной роты, состоящей изъ только что обмундированныхъ новобранцевъ. Къ нашему удивленію, офицеръ, командовавшій ротою, имѣлъ на плечахъ золотые полковничьи погоны съ номеромъ одного изъ Туркестанскихъ стрѣлковыхъ баталіоновъ. Люди держали ружья на караулъ крайне разнообразно, причемъ многіе стояли раставивъ логи, а офицеръ, провожая генерала по фронту, держалъ въ правой рукѣ шашку, опущенную къ землѣ, а лѣвую приложилъ къ козырьку.
Армія эмира бухарскаго, переформированная по русскому образцу въ восьмидесятыхъ годахъ, въ настоящее время достигаетъ численности около десяти тысячъ человѣкъ и раздѣляется на пѣхоту, кавалерію и артилерію. Пѣхота состоитъ изъ десяти четырехротныхъ баталіоновъ, которые цѣлыми баталіонами, а также и по-ротно, размѣщены въ городахъ Бухары, гдѣ имѣютъ мѣстопребываніе бухарскіе беки (губернаторы). Вооружена пѣхота винтовками частью Бердана, но таковыхъ немного, а частью 7-ми-линейными, заряжающимися съ дула. Кавалерія же состоитъ изъ сотни конвоя эмира, расположеннаго въ г. Бухарѣ, имѣющаго форму обмундированія одинаковую съ нашими кавказскими казачьими войсками.
Такъ же есть артилерія, насчитывающая въ своихъ рядахъ десятка два, три орудій различныхъ системъ и калибровъ и кромѣ того въ числѣ конвоя Эмира имѣется шести орудійная конная батарея подаренная Его Высочеству Государемъ Императоромъ. Пѣхотныя части комплектуются преимущественно изъ людей, совершившихъ какое-либо преступленіе и въ наказаніе зачисленныхъ въ войска. Благодаря подобной системѣ возрастъ солдатъ крайне неопредѣленный: отъ 16—17 лѣтъ и до 60 и больше лѣтъ. Срока службы не существуетъ и каждый зачисленный въ войска служитъ въ нихъ до глубокой старости. Нижніе чины пѣхотныхъ частей, расположенныхъ по городамъ Бухары, содержатъ въ нихъ при бекскихъ тюрьмахъ и при въѣздѣ въ бекскія крѣпости караулы. Строевыя ученія производятся крайне рѣдко; о стрѣльбѣ же понятія почти никакого не имѣютъ. Команды употребляются русскія. Почти все время нижніе чины, свободные отъ службы, употребляются на казенныя работы, за что никакого добавочнаго вознагражденія не подучаютъ. Въ свободное время каждый занимается своимъ дѣломъ, причемъ многіе изъ солдатъ имѣютъ мелочныя или мѣняльныя лавки, въ которыхъ торгуютъ сами. Всѣ люди каждой роты живутъ на особомъ ротномъ дворѣ, гдѣ на каждыхъ 5—6 человѣкъ отводится небольшая комната туземнаго типа.
Бекская кала (крѣпость) построена на вершинѣ скалы, которая, постепенно понижаясь, спускается къ берегу Аму-Дарьи. Высокія вывѣтрившіяся стѣны старинной постройки окружаютъ ее и замыкаются воротами, находящимися около рѣки. Среди древней кладки въ стѣнахъ виднѣются вставки изъ сырцоваго кирпича, указывающія, что сравнительно недавно стѣны подновлялись. Отъ воротъ по узкимъ переходамъ поднимается среди внутреннихъ построекъ тропинка, ведущая на самый верхъ скалы, гдѣ къ древнимъ стѣнамъ придѣланы глинобитныя постройки бекскаго дома. Грязный внутренній дворъ находится на самомъ верху, а выше двора устроена тераса, съ которой открывается чудный видъ на Аму-Дарью и на афганскую сторону. Весь домъ бека состоитъ изъ пяти небольшихъ комнатъ, увѣшанныхъ коврами. Полы вездѣ были покрыты циновками и паласами. Среди комнаты былъ накрытъ столъ, заставленный тарелками съ конфектами, орѣхами, рубленными кусками сахара и массой всякихъ сладостей туземнаго изготовленія. Это достарханъ, подающійся при пріѣздѣ гостя въ знакъ особаго къ нему почтенія. Неизбѣжный зеленый чай былъ поданъ тотчасъ же, какъ только мы заняли мѣста около стола. Утомительно однообразные разговоры преимущественно черезъ переводчика имѣли характеръ вопросовъ о здоровья начальствующихъ лицъ и ихъ семействъ. Самъ бекъ лишь по костюму отличается отъ обыкновенныхъ сартовъ, несмотря на то, что имѣлъ чинъ токсабы, т. е. полковника; поэтому мы съ огромнымъ удовольствіемъ стали съ нимъ прощаться по окончаніи нашего визита. Вся обстановка бекскаго дома также ничѣмъ не отличалась отъ обстановки всѣхъ состоятельныхъ туземцевъ.
Вокругъ бекской крѣпости ютятся десятка два глинобитныхъ сартовскихъ построекъ, а далѣе по берегу рѣки Аму-Дарьи виднѣется рядъ русскихъ домовъ, въ которыхъ помѣщается почта съ телеграфомъ, таможня, постъ пограничной стражи и нѣсколько домовъ для служащихъ въ этихъ учрежденіяхъ.
Келифъ принадлежитъ къ числу мѣстъ, исторія которыхъ теряется въ глубокой древности. Первыя свѣдѣнія о Келифѣ встрѣчаются въ исторіи походовъ Александра Македонскаго, который въ 330 году до Р. Х. во время своего похода въ Бактрію и Трансоксонію, послѣ взятія Бактровъ и пораженія арміи царя Бактрійскаго Беса, достигнувъ Аму-Дарьи, переправился со своей арміей черезъ эту рѣку, при чемъ часть его войска перешла около Чушка-Гузара выше Келифа, а главныя силы переправились въ Келифѣ. Переправа войскъ была у произведена съ помощью такъ называемыхъ гупсаръ, т. е. плотовъ, основаніемъ которыхъ служили конскія шкуры, надутыя воздухомъ. Гарнизонъ келифской крѣпости, какъ сообщаетъ преданіе, пытался защищаться, но вслѣдствіе неимѣнія достаточнаго количества припасовъ, принужденъ былъ отворить ворота крѣпости побѣдителю. Во время переправы, вслѣдствіе быстроты теченія Аму-Дарьи, погибло много воиновъ Искандера.
Позднѣе Келифъ пріобрѣтаетъ значеніе переправы, черезъ которую шло торговое движеніе на Карши и Самаркандъ и благодаря этому изъ пограничной крѣпости греко-бактрійскихъ царей превращается постепенно въ торговый городъ, получившій особенное развитіе послѣ завоеванія VIII вѣка всѣхъ этихъ мѣстъ арабами. Разрушенъ же былъ Келифъ въ 1221 году однимъ изъ отрядовъ Чингисъ-хана, во время похода его на Харейзмійскаго султана Магомета, которому въ то время принадлежала почти вся теперешняя Бухара, Балхъ, Персія и даже часть Индіи. Въ позднѣйшую эпоху Келифъ является снова лишь бухарскою пограничною крѣпостью, въ которой собиралась пошлина за товары, ввозимые изъ Афганистана. Во время владычества арабовъ Келифская крѣпость была перестроена и украшена замѣчательными орнаментами изъ цвѣтныхъ изразцовъ, остатки которыхъ ввидѣ битаго щебня лежатъ въ настоящее время грудами у подножія бекской крѣпости. Никакихъ изслѣдованій или раскопокъ здѣсь не производилось, а между тѣмъ, судя по большому количеству осколковъ древней фарфоровой посуды, можно думать, что изысканія увѣнчались бы солидными результатами. Нѣсколько лѣтъ тому назадъ однимъ изъ туземныхъ жителей было найдено значительное количество монетъ съ портретомъ и именемъ греко-бактрійскаго царя Лисія, но изъ всего этого клада мнѣ съ трудомъ удалось найти двѣ три монеты.
Въ настоящее время Келифъ, благодаря таможнѣ, является пунктомъ, черезъ который ввозится изъ Афганистана къ намъ и вывозится въ Афганистанъ довольно значительное количество товаровъ. Отъ насъ идетъ преимущественно мануфактура, а изъ Афганистана—каракулевыя шкурки и ляписъ-лазурь.
— Здѣсь особенно интересно посмотрѣть на переправу черезъ Аму-Дарью,—сказалъ мнѣ одинъ изъ чиновниковъ таможни.
Вы увидите способъ, который, я ручаюсь, вы никогда не видали раньше.
Направившись къ рѣкѣ, мы прошли мимо небольшаго базарчика, на которомъ въ нѣсколькихъ примитивно устроенныхъ лавкахъ продавались различные сельско-хозяйственные продукты, привезенные изъ Афганистана. Прямо передъ нами открывался видъ на Аму-Дарью, которая, стѣсненная горами, дѣлала у Келифа довольно крутой поворотъ, а затѣмъ ниже по теченію разливалась широкимъ плесомъ по равнинѣ. У берега виднѣлся неуклюжій каюкъ, на который уже было нагружено нѣсколько верблюдовъ. Около носа каюка, тутъ же виднѣлись двѣ лошади, привязанныя къ носовому кольцу.
Лошади эти служатъ для того, чтобы тащить каюкъ на мелкихъ мѣстахъ,—сообщилъ мнѣ мой спутникъ,—для этого и надѣта на нихъ сбруя; на глубинѣ же ихъ подтягиваютъ къ каюку и они находясь на вѣсу, при помощи особой лямки, работаютъ ногами и служатъ въ то же время двигательной силою, которая препятствуетъ рѣкѣ сносить каюкъ внизъ по теченію. Способъ въ сущности страшно варварскій и лошади, работающія на переправѣ, не выслуживаютъ болѣе 3—4 лѣтъ. Въ особенности имъ приходится трудно зимою. Всѣ они простужены и совершенно разбиты на ноги…
Каюкчи между тѣмъ, оттолкнувшись шестами отъ берега, направили каюкъ поперекъ рѣки. Пара видѣнныхъ нами раньше лошадей, запряженныхъ въ особыя лямки, потащили его по мелководью, погоняемыя ударами кнута. Пройдя такимъ образомъ съ полсотни сажень, лошади, недоставая ногами на глубинѣ, поплыли, но тотчасъ же были подняты на лямкахъ и подвѣшены къ носу каюка. Вися въ водѣ, закрывавшей ихъ спины, онѣ усердно работали ногами и представляли собою силу, препятствовавшую водѣ сносить каюкъ внизъ. На серединѣ рѣки началась мель, по которой спущенныя съ лямокъ лошади снова потащили тяжелый каюкъ черезъ нее до новой глубины.
Сзади насъ гдѣ-то невдалекѣ послышались въ это время отчаянные крики, отвлекшіе мое вниманіе отъ переправы.
— Что это такое—спросилъ я своего спутника, слыша, что крики дѣлаются все сильнѣе и сильнѣе.
— Это наказываютъ вѣроятно какъ-нибудь сарта по распоряженію бека.
— Какъ наказываютъ, —удивился я… А такъ, положатъ да и всыпать штукъ полтораста палокъ, совершенно хладнокровно отвѣтилъ онъ.
А то и двѣсти… Здѣсь вѣдь все очень просто. Судъ за каждый проступокъ скорый. Провинился и сейчасъ же получаетъ соотвѣтственно своей вины и наказаніе.
Пройдя нѣсколько шаговъ до базарчика, мы увидѣли среди толпы народа, спокойно созерцавшей экзекуцію какого-то сарта, лежавшаго на землѣ, по голой спинѣ котораго методично работали палками два дюжихъ бекскихъ джигита. Тутъ же съ боку виднѣлось какое-то видимо должностное лицо, отсчитывавшее удары и наблюдавшее за экзекуціей. Спина наказуемаго, кричавшаго во всю силу своихъ легкихъ, между тѣмъ приняла багровый оттѣнокъ. Еще нѣсколько ударовъ и изъ подъ длинной тонкой палки выступила полоска крови. Зрѣлище было не изъ пріятныхъ и я отошелъ въ сторону.
Мой спутникъ, исчезнувшій въ толпѣ, догналъ меня лишь только я успѣлъ сдѣлать нѣсколько шаговъ.
— А я узналъ,—заговорилъ онъ еще издали,—за что наказывали этого сарта. У него при провѣркѣ гири, которыми онъ отвѣшивалъ продаваемое мясо, оказались не вѣрными: гораздо меньше законнаго вѣса. Базарный аксакалъ замѣтилъ и приказалъ его наказать ста ударами палокъ. Это еще небольшое наказаніе. Хуже гораздо, когда кто попадетъ въ тюрьму. Вѣдь она въ полномъ смыслѣ этого слова клоповникъ. Если хотите, то ее можно посмотрѣть, но въ сущности ничего интереснаго въ ней нѣтъ. Грязь и вонь ужасная. Помѣщенія тюрьмы никогда не чистятъ и заключенные въ нихъ всѣ свои отправленія дѣлаютъ тамъ же. А сидѣть приходится иногда очень долго, пока не послѣдуетъ приказъ эмира по его дѣлу. Вѣдь обыкновенно беки о всѣхъ уголовныхъ дѣлахъ, которыя возникаютъ у нихъ въ бекствахъ, посылаютъ еженедѣльно особыя вѣдомости эмиру, а о выдающихся при этомъ доносятъ безотлагательно. Эмиръ, смотря по важности дѣла, иногда приказываетъ выслать всѣхъ прикосновенныхъ къ нему въ Бухару и тамъ самъ его рѣшаетъ, или же на основаніи донесенія бека отдаетъ приказъ. Дѣла тяжебныя гражданскія рѣшаются бекомъ, имъ же постановляются окончательныя рѣшенія по незначительнымъ уголовнымъ дѣламъ. Всѣ постановленія дѣлаются имъ согласно шаріата (духовные законы) и адата (обычное право). Большинство преступленій облагается денежными штрафами различнаго размѣра, но существуетъ также и смертная казнь, приговоръ въ которой дѣлается самимъ эмиромъ. Казнятъ преступниковъ исключительно черезъ повѣшаніе, при чемъ висѣлицы ставятся всегда среди базара, и трупы казненныхъ, въ зависимости отъ совершенныхъ ими преступленій, висятъ для общаго назиданія отъ трехъ дней и даже до мѣсяца. Въ этомъ отношеніи Азія выработала свой особый способъ вѣшать. Способъ въ сущности ужасный. Обыкновенно приговоренные къ повѣшанію выводятся на площадь и становятся на колѣни передъ висѣлицей. Всѣ они поражаютъ своимъ замѣчательнымъ спокойствіемъ. Вокругъ всегда тѣснится толпа, жадная до всякаго зрѣлища. Палачъ вынимаетъ особый ножъ и тутъ же передъ глазами приговореннаго начинаетъ его точить, ведя въ то же время спокойно бесѣду съ окружающими о дѣлахъ совершенно постороннихъ. Затѣмъ начинаетъ задавать вопросы приговоренному, методично натачивая свой ножъ на оселкѣ, который постепенно начинаетъ приближать къ глазамъ преступника… Вѣроятно ритмическое движеніе ножа передъ глазами дѣйствуетъ на преступника, потому что онъ внимательно начинаетъ слѣдить за натачиваемымъ ножемъ и по мѣрѣ его удаленія начинаетъ невольно вытягивать шею. Продѣлавъ нѣсколько разъ эти пасы и загипнотизировавъ свою жертву, палачъ, натачивая ножъ, начинаетъ поднимать свои руки вверхъ; преступникъ поднимаетъ при этомъ голову и открываетъ шею. Пользуясь этимъ моментомъ, палачъ вонзаетъ ему ножъ въ шею и распарываетъ горло поперекъ такъ, какъ рѣжутъ барановъ. Затѣмъ уже черезъ нѣсколько минутъ накидываетъ на шею трупа веревку и поднимаетъ его на висѣлицу. Картина казни такая, что если разъ увидишь, такъ потомъ будетъ долго мерещиться. Офицеръ у меня знакомый одинъ, такъ тотъ чуть съ ума не сошелъ потомъ, посмотрѣвъ на такую казнь. (Чуть, говоритъ, глаза закрою, какъ начинаю снова видѣть, какъ рѣжутъ этого несчастнаго, какъ барана).
— Еще недавно Келифъ пользовался по всей Аму Дарьѣ славой мѣста крайне романическаго, гдѣ благодаря какимъ-то таинственнымъ причинамъ все маленькое общество подъ вліяніемъ чаръ Амура разомъ пришло въ разстройство. Все знаете такъ перепутались, что разобраться въ отношеніяхъ не было никакой возможности, жаловался обыватель.
Дошло до того, что нельзя было опредѣлить, кто кому по закону доводится мужемъ и кто его жена. Такая эпидемія влюбчивости пошла, что просто бѣда. Ну а затѣмъ и въ нашемъ, Богомъ забытомъ уголкѣ, появились свои Отелло и Яго. Поднялась такая кутерьма, что хоть бѣги куда глаза глядятъ. Чуть до смерто-убійства дѣло не доходило. Потомъ ничего, все обошлось. Начальство вступилось. Кого перевезли, а кто самъ уѣхалъ. Теперь у насъ тишина.
Дѣйствительно, маленькое мѣстечко имѣло характеръ тихой пристани и жило спокойно дружною жизнью. Для насъ останется надолго въ памяти чисто руское гостепріимство всѣхъ жителей Келифа, наперерывъ приглашавшихъ насъ провести у нихъ вечеръ и принимавшихъ всѣ мѣры, чтобы въ теченіи четырехъ дней нашего пребыванія, намъ бы не было скучно.
Симпатичные милые люди, только вы, заброшенные въ глухіе уголки необъятной Россіи, среди совершенно чужой жизни умѣете сохранить то широкое славянское гостепріимство, которое такъ поражаетъ иностранцевъ.