Я сидѣла въ нашей маленькой гостиной и диктовала моему юному секретарю, учительницѣ Ч., письмо къ одному изъ моихъ друзей. Въ это время послышался звонокъ у входной двери и, когда Ч. отворила ее, въ дверяхъ показался священникъ, старикъ средняго роста съ продолговатымъ худощавымъ лицомъ и умными темными глазами. На груди его висѣлъ большой золотой крестъ, внушающій мнѣ всегда невольное уваженіе. Я быстро вышла къ нему навстрѣчу, а онъ, отвѣчая на мое рукопожатіе, сказалъ какимъ-то тихимъ задушевнымъ голосомъ: «Христина Даниловна, какъ я счастливъ что вижу Васъ! Знаю, что жизнь дала Вамъ много страданій и утомленія послѣ долговременной работы, но такъ какъ эта работа была не принудительная, а добровольная, которую дѣлаютъ обыкновенно съ любовью, то думаю, что и теперь Вы вѣрны ей, несмотря на преклонные годы». Я отвѣчала ему, что онъ совершенно правъ, и просила садиться.
«Видите ли у меня къ Вамъ есть дѣло: въ наше тяжелое перевиваемое время мнѣ кажется, что каждый человѣкъ больше всего и болѣзненнѣе всего думаетъ о народѣ; даже не о дѣтяхъ его, а имено о взросломъ, неграмотнымъ простолюдинѣ, для котораго такъ мало сдѣлали просвѣщенные люди. Я многіе годы работалъ на селѣ съ дѣтворой и работалъ, какъ мнѣ кажется, довольно успѣшно, но отцовъ и матерей ихъ мало зналъ и вотъ теперь меня преслѣдуетъ вопросъ, какое дѣло въ этомъ направленіи могло бы оказаться наиболѣе плодотворнымъ: вечерніе курсы, воскресныя школы, публичныя лекціи или что либо иное, что не пришло мнѣ даже въ голову».
Онъ смотрѣлъ на меня пристально своими умными глубокими глазами, напряженно ожидая отвѣта на предложенный мнѣ вопросъ.
Въ эту минуту мнѣ казалось даже страннымъ сомнѣваться въ томъ, что надо дѣлать, и я отвѣчала весело: «Надо Вамъ — сказать, что Вы видите передъ собою фанатика воскресныхъ школъ, работающаго пятьдесятъ шесть лѣтъ въ этомъ направленіи. Встрѣчаются люди, говорящіе мнѣ:» «Ваши воскресныя школы отжили свой вѣкъ; народу нужны университеты.» И я стойко отвѣчаю имъ: «Я всей душой сочувствую народнымъ университетамъ и тѣмъ не менѣе нахожу, что прежде всего необходима воскресная школа и чѣмъ больше возникнетъ ихъ, тѣмъ лучше. Школы эти должны быть непремѣнно женскія, такъ какъ за мужчинами общество признаетъ большее право учиться, чѣмъ за женщинами, а между тѣмъ мать и сестра чаще бываютъ дома и больше содѣйствуютъ развитію ребенка, въ то время, какъ отецъ и братъ отправляются на заработки и видятъ дѣтей гораздо рѣже. Нужны, конечно, и ежедневныя школы, но это роскошь, увы, не всѣмъ доступная. А въ праздникъ каждый взрослый человѣкъ найдетъ нѣсколько свободныхъ часовъ и, если природный умъ влечетъ его къ развитію, онъ пойдетъ въ школу и отдастъ ей эти нѣсколько свободныхъ часовъ. Пойдетъ туда и молодая учительница, отдающая по буднямъ свой трудъ ежедневной школѣ для пріобрѣтенія средствъ къ существованію, и юноша, дающій уроки по буднямъ. Эти два теченія — съ одной стороны учиться, а съ другой быть полезнымъ народу — дѣлаютъ чудеса успѣховъ, въ которые скептики часто не вѣрятъ, но это такъ и иначе быть не можетъ».
Я кончила, а священникъ сказалъ мнѣ съ полнымъ сочувствіемъ: «Вы Совершенно правы, и я видѣлъ на своихъ глазахъ живой примѣръ: много лѣтъ тому назадъ моя молоденькая дочь, тоже большая энтузіастка, всецѣло отдалась дѣлу Вашей воскресной школы и много говорила мнѣ о Васъ; теперь я вижу и чувствую, что она была совершенно права; вотъ, вѣроятно, почему я вспомнилъ о ней въ эти скорбныя минуты и рѣшилъ идти къ Вамъ, именно къ Вамъ, за совѣтомъ».
Когда онъ назвалъ свою фамилію, передо мной всталъ чистый образъ молоденькой дѣвушки съ горящими глазами. Я вспомнила какъ послѣ непродолжительной работы въ школѣ, ее взяли въ тюрьму, и я потеряла ее изъ виду, — боясь, какъ всегда, навлечь надозрѣніе и погибель нашей воскресной школѣ.
И вотъ когда я встрѣтилась съ сознаніемъ, что вліяніе этой чистой души отозвалось много лѣтъ спустя на ея старикѣ—отцѣ; я почувствовала себя гордой и счастливой…
Я дала ему нѣсколько школьныхъ книжекъ на память и, сдѣлавши на одной изъ нихъ надпись, просила заходить ко мнѣ въ свободное время чтобы побесѣдовать о любимомъ нами дѣлѣ.
Среди разговора священникъ сказалъ мнѣ какъ-то застѣнчиво: «У меня есть къ Вамъ большая просьба! Такая большая, что даже страшно выговорить: не уступите ли Вы намъ одну изъ Вашихъ выдающихся учительницъ стать во главѣ нашей воскресной школы и научить насъ, какъ работать». Я въ испугѣ приподнялась даже съ мѣста и сказала нервнымъ дрожащимъ голосомъ:
«Боже сохрани! Ни за что на свѣтѣ! Я такѣ ревниво отношусь къ тому, чтобы учительницы не покидали школы, что никогда и никому изъ нихъ не могу простить этого. Недавно былъ такой случай: учительница, не пропустившая ни одного разу школьныя занятія, вдругъ не пришла въ воскресенье. Я страшно взволновалась и просила передать ей, что я подозрѣваю въ ней измѣну, подозрѣваю, что она бросила нашу школу. На другой день милая дѣвушка вошла ко мнѣ блѣдная, со слезами на глазахъ и сказала мнѣ печально: „Ахъ, какъ Вы меня обидѣли, Христина Даниловна!„ Въ сердцѣ у меня повеселѣло и я сказала веселымъ голосомъ: „Какъ я рада этому и, чѣмъ больше Вы обидѣлись, тѣмъ я больше рада!“ Мы сѣли и долго горячо разговаривали и въ концѣ разговора я убѣдилась, что она никогда не покинетъ любимой школы».
«Да, теперь я не смѣю больше повторить своей просьбы къ Вамъ и вмѣстѣ съ тѣмъ, если это возможно, ещё больше уважаю Васъ».
И онъ, почтительно поцѣловавши мнѣ руку, ушелъ.
