СИБИРСКІЕ АНЕКДОТЫ.[править]
Сибирь находится еще въ первобытномъ состояніи, сибирское общество весьма плохо знаетъ свою исторію и не особенно цѣнило своихъ героевъ. Къ началу нынѣшняго столѣтія изгладились всѣ историческія воспоминанія въ странѣ, отдавшейся меркантильной наживѣ.
Въ Тобольскѣ, правда, существуетъ памятникъ Ермаку, поставленный въ нынѣшнемъ столѣтіи, по кто-то комментировалъ, что памятникъ этотъ былъ заказанъ генералу Дохторову въ память побѣды подъ Малоярославцемъ и потомъ забракованъ. Сибиряки купили этотъ памятникъ за сходную цѣну. Если это даже и сатира, а не истина, то и она мѣтко рисуетъ сибирскаго Кондрата. Кромѣ памятника въ Тобольскѣ существовалъ и бюстъ Ермака, тоже заказанный признательнымъ обществомъ. Это былъ деревянный болванъ въ жестяныхъ латахъ, росписанный сажей. Онъ стоялъ чуть-ли не у памятника, наконецъ его убрали въ сарай, сарай сгорѣлъ, и съ нимъ чуть не уничтожилось изваяніе туземнаго Праксителя. Случай однако и на сей разъ его спасъ: обрубокъ только обгорѣлъ и сталъ еще невзрачнѣе. Его однако не покинули, онъ хранится до сихъ поръ. И намъ недавно передавали еще, что сторожъ, стоящій у обелиска, не покинулъ «статуя» и показываетъ его проѣзжимъ посѣтителямъ.
Бракованный монументъ старичекъ-сторожъ взялъ подъ свое покровительство, во-первыхъ, какъ все-таки «казенное имущество», хотя и обгорѣлое, во-вторыхъ потому что
Куміръ поверженный все богъ.
Когда одно время въ Сибири процвѣла любовь къ наукамъ (а такое время было), то одинъ чиновникъ «необыкновенныхъ порученій» и выспреннихъ вдохновеній былъ осѣненъ мыслью открыть каменный вѣкъ въ Сибири. Въ Сибири научныя изысканія дѣлаются крайне просто. Нужно-ли коллекцію для выставки составить, минералъ разыскать, древности описать, достаточно дать предписаніе исправнику, все будетъ сдѣлано. Каменный вѣкъ было поручено открыть Т--скому исправнику. Въ два-три мѣсяца онъ оказывается, обшаривъ весь округъ, сдѣлавъ обыски у всѣхъ крестьянъ, прислалъ цѣлый ящикъ каменныхъ топоровъ, пестовъ и Богъ знаетъ чего. Каменныя орудія среди присланныхъ всевозможныхъ камней были несомнѣнно, но вотъ бѣда, ни на одномъ не было указано, гдѣ они добыты. Такъ это и осталось тайной исправника.
Собираніе коллекціи обыкновенно состоитъ въ безцеремонномъ отобраніи предметовъ и древностей у частныхъ лицъ. Къ этому времени относится и слѣдующій случай. Въ Ялуторовскѣ мѣстному священнику, очень умному и образованному человѣку, крестьяне привезли ископаемый черепъ быка съ рогами (bovis primigenius). Узнавъ объ этомъ засѣдатель немедленно отобралъ черепъ и донесъ въ рапортѣ, что найдена въ землѣ «ось допотопной телѣги».
Если хороши нынѣшніе слѣдователи въ Сибири, что же сказать про прежнихъ. Въ одномъ изъ сибирскихъ архивовъ находится «дѣло о нарушеніи медвѣдемъ питейнаго устава и заключеніи онаго подъ стражу». Такое дѣло возникло въ Березовскомъ округѣ въ 20-хъ годахъ.
Мѣсто это было, какъ и теперь, глухое и медвѣдями обильное. Шелъ разъ по дорогѣ къ Березову обозъ, везли крестьяне бочку казеннаго спирта на потребу березовскихъ служилыхъ людей. Морозы стояли 40°; ямщики рисковали заморозиться и, сдѣлавъ дудочки, прибѣгли къ спасительному согрѣвательному напитку. Такъ они отбавляли всю дорогу, fie разъ они подумывали, чѣмъ объяснить начальству убыль спирта и положили сказать, что «вымерзъ». Случай подошелъ еще болѣе подходящій. Остановись разъ около зимовья, они оставили бочку въ нолѣ, а сами пошли грѣться. Была ночь, когда кто-то изъ ямщиковъ вышелъ на улицу и увидѣлъ къ изумленію огромнаго медвѣдя, разбившаго дно бочки и благодушествующаго. На крикъ сбѣжались мужики, оглушили пьянаго медвѣдя сначала дубьемъ, а потомъ связали. Небезпричастные въ убыли спирта, ямщики даже обрадовались этому предлогу, и въ свое оправданіе рѣшились представить самого медвѣдя, какъ преступника. Иначе начальство не повѣритъ, пожалуй. Медвѣдя привезли связаннаго къ березовскому окружному начальнику. Это былъ извѣстный многимъ Семенъ Ивановичъ И--скій, человѣкъ веселаго права и самъ любившій выпить. Выбранивъ мужиковъ и примирясь съ остатками привезеннаго спирта, который еще убылъ на дорогѣ въ «счетъ медвѣдя», остроумный исправникъ рѣшилъ завести дѣло, а медвѣдя, опять-таки для видимости начальства, держать, и приказалъ посадить его въ арестантскую каталажку, какъ виновника и какъ субъекта, могущаго угрожать безопасности. Говорятъ, что онъ снималъ даже съ него допросъ и дѣлалъ внушеніе! — Хорошъ, мишка! хотѣлъ полакомиться, а не зналъ, что спиртъ казенный, вотъ теперь и попалъ подъ судъ!..
Медвѣдь долго томился въ каталажкѣ, слѣдствіе было для него не менѣе тягостно, чѣмъ для людей.
Черезъ годъ посѣтилъ округъ какой-то начальникъ. — Что у васъ новаго? спросилъ онъ Семена Ивановича, за которымъ зналъ немало грѣховъ и хотѣлъ подтянуть. — Все благополучно, только медвѣди-съ очень одолѣваютъ, надъ однимъ слѣдствіе произвожу.
— Надъ медвѣдемъ? — Точно такъ-съ, по нарушенію питейнаго устава на основаніи такой-то статьи. Гдѣ-же онъ у васъ! спросилъ начальникъ, нахмурясь. — Въ острогѣ-съ! Въ острогѣ? покажите.
И вотъ въ маленькой землянкѣ, замѣнявшей тюрьму, отворилась ветхая дверь. Въ мракѣ темницы лежало что-то большое, мохнатое, издававшее унылое урчанье. Это былъ узникъ.
Начальникъ сначала улыбнулся, но потомъ, принявъ серьезный видъ, сказалъ. — Знаете, я подозрѣваю, за что вы посадили медвѣдя, — за то, что онъ не далъ вамъ взятки. Семенъ Ивановичъ улыбнулся, по когда услышалъ слѣдующую затѣмъ фразу: подавайте-ка въ отставку! принялъ угнетенный видъ.
Долго дразнили Семена Ивановича, кончившаго жизнь въ Тюмени, тѣмъ, какъ онъ производилъ слѣдствіе надъ медвѣдемъ. Семенъ Ивановичъ былъ добродушный и глуповатый человѣкъ. По если-бы онъ былъ уменъ, онъ бы отвѣтилъ новымъ насмѣшникамъ:
— Да, я поступалъ такъ съ медвѣдями, а нынѣшніе капскіе и енисейскіе исправники не лучше поступаютъ съ людьми.